Представьте себе, как делегаты конгресса II Интернационала во главе с Лениным возлагают венки к могилам борцов пролетарской революции под траурный марш из «Сумерек богов» Вагнера. Или как дирижёр Николай Голованов с потрясающим успехом в конце 30-х рубит «Парсифаля» и «Лоэнгрина» в Большом театре. А в это же самое время нацисты в Берлине утирают скупую арийскую слезу под Ильича. В смысле под Петра Ильича Чайковского в интерпретации дирижёра Вильгельма Фуртвенглера. Потому что Гитлер, будучи очень сентиментальным, больше всего ценил именно умеющего вышибить слезу Петра Чайковского, а не своего лязгающего брутального соплеменника Рихарда (хотя всегда считалось, что именно Вагнер был любимым композитором Гитлера).
Кстати, сейчас в рамках приобщения молодёжи к серьёзной музыке запоздало выпускают сборники под общим заголовком «Heavy Classic». Надо полагать, по аналогии с «Heavy Metal». Так вот, Чайковский и Вагнер идут там бок о бок.
А касательно антисемитизма, который приписывали Вагнеру, чтобы выставить его истинно арийским композитором, - тут уж хороши все. Тот же Пётр Чайковский, а также Фредерик Шопен и Ференц Лист отличались явными антисемитскими настроениями. Шопен как-то заявил, что не желает играть в зале, где есть евреи, а Лист писал о «слишком белых и слишком загребущих еврейских руках-клешнях».
При этом им всё прощается. Не прощается только Вагнеру. А ведь сами евреи этого композитора почти боготворили. И когда он был ещё жив, и когда уже почил. Густав Малер, композитор не из последних, 13 февраля 1883 г. рыдал навзрыд. Публично, на улице. Думали, что по причине смерти отца. Оказалось, потому что в этот день умер его кумир, Рихард Вагнер. Иосиф Рубинштейн, пианист-виртуоз, посвятил свою жизнь служению Вагнеру и покончил с собой после его смерти.
Альберт Эйнштейн заявил: «Восхищаюсь Вагнером. Его личность для меня неописуемо противна. Я слушаю его ежедневно и с отвращением».
В чём же секрет? Почему еврейский дирижёр Даниэль Баренбойм исполняет Вагнера даже в Израиле, несмотря на официальный запрет? Может, дело в музыке?
Русский сле
В той самой, которую не уставали поливать грязью ещё в XIX столетии? Между прочим, на этом «грязевом» поприще отличилось и «зеркало русской революции». Лев Толстой был в числе зрителей на премьере главного произведения Вагнера - оперной тетралогии о Нибелунгах. Ему там не понравилось абсолютно всё. Музыка для него «груба, громка, напориста и примитивна». Главный герой, Зигфрид, «поёт что-то невнятное, вроде хей-хо, хей-хо, хей, хей». Зрители (все, кроме, разумеется, Толстого) - «загипнотизированные люди, находясь в ненормальном состоянии, были в полном восхищении». Автор «сочиняет фальшивые сцены, и всё у него дурно, потому что он не знает, что такое истинное художественное произведение».
Такое впечатление, что пишет не Толстой о Вагнере, а какой-нибудь комсомольский работник о чуждом и противном ему рок-концерте. Лет эдак сто спустя. «Грубо, невнятно, громко, фальшиво и дурно». А ещё Толстому не понравилось нововведение Вагнера - лейтмотив, то есть специфическая музыкальная тема, сопровождающая появление какого-нибудь героя на сцене. Кстати, тогда же подчёркивалось, что вагнеровские нововведения, те самые лейтмотивы, «не найдут последователей в будущем, поскольку не нужны и даже смешны».
Ну-ну. Не нужны. Вы любите популярное кино? Я - очень, в частности киносаги «Звёздные войны» и «Властелин колец». Там половина ощущений пропала бы без музыки. А какая тема из тех же самых «Звёздных войн» самая запоминающаяся? Вот то-то же. Появление Дарта Вейдера. Так называемый имперский марш. То есть, натурально, лейтмотив. Кстати, автор музыки к этому кинохиту, Джон Уильямс, является истовым поклонником Рихарда Вагнера. То же самое можно сказать и о Говарде Шоре - это автор музыки к нашумевшему «Властелину колец», а также к лидеру проката этого года - фильму «Хоббит».
Это только подтверждает давнишние теоретические выкладки Вагнера: «Кто же станет художником будущего? Скажем без обиняков - народ!»
Есть насчёт «будущего Вагнера» одна байка. Дескать, молодой композитор явился к маститому парижскому издателю и заявил:
- Я пишу музыку будущего! И окажу вам честь, дав разрешение её напечатать!
- Но я не занимаюсь музыкой будущего, месье Вагнер. Обратитесь за этим к моему внуку!
Что ж, внуки и даже правнуки этого издателя могут оценить меднолобость своего предка. А русским любителям Вагнера стоит успокоиться. Вот его фраза после гастролей в Питере и в Москве 1863 г.: «Я полюбил русский национальный характер». Вагнер взвешивал возможность окончательного переселения в Россию: «Если ничего не выйдет, я поселюсь здесь в Петербурге, где мне очень нравится». Но мечтам этим не суждено было осуществиться.
