Истоки города уходят в эпоху падения Рима в V веке. Жители северо-восточной Италии, спасаясь от нашествий готов и гуннов, нашли убежище на труднодоступных островах Венецианской лагуны. Эта водная преграда служила естественной защитой.

Первые поселенцы строили хижины на деревянных платформах. Со временем временное убежище превратилось в постоянное поселение, а стратегическое положение на перекрестке торговых путей между Европой и Востоком помогло Венеции стать могущественной морской республикой. К IX веку она уже была влиятельным торговым центром.

Основой венецианской архитектуры является невидимый фундамент - город построен на миллионах деревянных свай. В качестве материала использовались прочные породы дерева — дуб, ольха и лиственница, которые в бескислородной илистой среде не гниют, а каменеют. Сваи вбивались плотно друг к другу, пока не достигали твердого слоя грунта. Для массивной базилики Санта-Мария-делла-Салюте потребовалось около 100 000 таких свай.

Дипломатические контакты с Европой до эпохи Петра I

В массовом сознании прочно закрепилась мысль: до Петра I Россия сидела за глухим забором, пила мед, чесала бороды и знать не знала, что там происходит в этих ваших Европах. А потом пришел царь-плотник, прорубил окно, и свежий ветер перемен выдул из теремов вековую пыль.

Красиво, но, как это часто бывает с историческими мифами, не совсем верно.

Первым, кто начал активно налаживать контакты с Западом (причем не только торговые, но и идеологические), был Иван Васильевич Грозный. И если Петр рубил окно топором, то Иван IV пытался подобрать к нему отмычки. В XVI веке Россия уже вела сложнейшую дипломатическую игру, в которой партнерами и противниками выступали не только соседи-поляки или шведы, но и главная транснациональная структура того времени — Ватикан.

Иван Грозный, которого часто рисуют этаким безумным деспотом с посохом наперевес, на деле был тонким политиком. Он прекрасно понимал: чтобы выжить в европейском окружении, нужно уметь договариваться даже с теми, кого твоя церковь считает еретиками. И когда ситуация потребовала нестандартных решений, он разыграл карту, достойную лучших учебников по дипломатии. Он пригласил к себе доверенных представителей Папы Римского — иезуитов.

Роль ордена иезуитов и миссия Антонио Поссевино

Чтобы понять накал страстей, нужно представить, кем были иезуиты в XVI веке. Это не просто монахи-книжники. Это, по сути, идеологический авангард, разведка и дипломатический корпус Ватикана в одном флаконе. Орден Иисуса был создан как ответ на Реформацию, как инструмент для жесткого наведения порядка в умах.

И вот к русскому царю едет звезда этого ордена — Антонио Поссевино.

Личность колоритная. Сын ювелира из Мантуи, он сделал блестящую карьеру не благодаря знатному происхождению, а исключительно за счет острого ума и невероятной хватки. Поссевино был «кризис-менеджером» папы Григория XIII. Где возникали проблемы — туда посылали Антонио.

Он успел отметиться во Франции, где его проповеди и книги (например, известный трактат того времени «Христианский воин») настолько вдохновили местных католиков, что те инициировали жесткие гонения на гугенотов еще до Варфоломеевской ночи. Он работал в Швеции, пытаясь вернуть короля Юхана III в лоно католической церкви (почти получилось, но в последний момент сорвалось).

Это был человек, который считал, что любое отступление в вопросах веры недопустимо. И вот этот «железный» дипломат, уверенный в своей интеллектуальной неуязвимости, отправился в заснеженную Московию. Цель у него была амбициозная: не просто помирить Ивана с соседями, а сделать то, что не удалось никому, — переподчинить Русскую церковь Риму.

Если бы вы проснулись в Европе образца 1600 года, первым делом вам стоило бы проверить, на месте ли ваш кошелек, а вторым — на месте ли ваша голова. Потому что война в то время была не событием, а состоянием души континента. Габсбурги ненавидели Валуа, протестанты косились на католиков, а все вместе они увлеченно готовились к главному событию века — Тридцатилетней войне (1618–1648).

Это была не просто война. Это был апокалипсис на минималках. Она выкосила половину Германии, обанкротила королей и научила выживших одной простой истине: старые методы больше не работают. Хаотичные свалки рыцарей и наемников были слишком дорогими и неэффективными. Нужна была система.

И Европа ее нашла. За следующие полтора столетия война превратилась из кровавой драки в кровавую математику. Появились линейная тактика, штык и полевая артиллерия. Давайте посмотрим, как это произошло и почему солдатам пришлось разучиться думать, чтобы начать побеждать.

Прощай, пика! (Ты всех достала)

В 1600 году пехота все еще напоминала дикобраза. Мушкетеры прятались за спинами пикинеров, как младшие братья за старшеклассниками. Пика была страховкой от кавалерии. Но таскать эту 5-метровую оглоблю было тем еще удовольствием, особенно в лесах.

В колониальной Америке, где война велась среди деревьев и болот, пики выкинули первыми. «Попробуй пройти с этим телеграфным столбом через чащу, когда в тебя стреляют из-за каждого куста», — сказали колонисты и взяли в руки мушкеты.

В Европе процесс шел медленнее, но верно. Соотношение пик и мушкетов менялось: 1:1, потом 1:2, потом 1:3. Генералы понимали: пика не стреляет. Она просто занимает место солдата, который мог бы стрелять.

Но как защитить стрелка от кавалерии без пики?

Багинет: кинжал раздора

Решение нашли, как водится, случайно. Кто-то (возможно, охотники на кабанов) придумал вставлять нож прямо в ствол ружья. Так появился багинет (plug bayonet).

Идея казалась гениальной: мушкетер стреляет, вставляет нож в дуло и превращается в копейщика. Профит!

Но реальность, как всегда, внесла свои коррективы. 27 июля 1689 года, битва при Килликранки. Шотландские горцы-якобиты (ребята, которые не любили долгих прелюдий) бросились в атаку на английскую пехоту генерала Хью Маккея. Англичане дали залп. Горцы, пережившие его, рванули вперед с палашами. Англичане начали судорожно вставлять багинеты в стволы.

И тут выяснилось страшное. У кого-то деревянная ручка багинета разбухла от сырости и не лезла. У кого-то, наоборот, усохла и выпадала. А главное — с багинетом в стволе нельзя стрелять! Пока англичане возились со своими «затычками», горцы уже были среди них. Итог: полная «кинетическая разборка» английской армии. Маккей, убегая, наверняка бормотал проклятия в адрес изобретателя этой штуки.

Спасение пришло в начале XVIII века в виде штыковой трубки (socket bayonet). Клинком обхватывали ствол снаружи, оставляя дуло открытым. Теперь солдат мог стрелять и колоть одновременно. Пика умерла окончательно. Да здравствует универсальный солдат!

Щелчок вместо пшика: кремневая революция

Пока пехота разбиралась с ножами, инженеры решали другую проблему: как заставить ружье стрелять быстрее и надежнее. Старый фитильный замок был всем хорош, кроме того, что он был ужасен. Тлеющий фитиль гас под дождем, вонял, демаскировал позицию и требовал постоянной возни.

На смену ему пришел кремневый замок (flintlock). Принцип зажигалки: кремень бьет по огниву (крышке полки), высекает искры, те падают на порох — БУМ!

Одна из самых запоминающихся мелодий великого итальянца Нино Роты на протяжении многих лет не давала покоя исполнителям в разныъ жанрах. Но выразительнее всего она звучит на экране, на котором разворачивается величайшая любовная драма, известная человечеству.

 

Первым фильмом режиссёра Франко Дзеффирелли стала картина «Укрощение строптивой», снятая в 1967 году по мотивам пьесы Шекспира. Фильм удостоился коммерческого успеха, и для своего следующего проекта Дзеффирелли задумал адаптацию «Ромео и Джульетты».

Режиссёр решился на смелый шаг, пригласив на главные роли несовершеннолетних актёров, чтобы сохранить верность оригинальному шекспировскому замыслу. 17-летнего Леонарда Уайтинга утвердили на роль Ромео, 15-летнюю Оливию Хасси — на роль Джульетты.

В основе сюжета лежит легендарная романтическая трагедия, повествующая о юных влюблённых из двух враждующих домов Вероны. Судьба распорядилась так, что Ромео из дома Монтекки встретил Джульетту из дома Капулетти на маскараде и безумно влюбился. Они тайно женятся, но вскоре жизнь вокруг них рушится...

Фильм ждал колоссальный коммерческий успех, он собрал почти 40 миллионов долларов. Он также получил широкое признание критиков и претендовал на премии «Оскар» в номинациях на лучший фильм и лучшего режиссёра, получив в итоге награды за лучшую операторскую работу и лучший дизайн костюмов.

Казалось бы, в минуты бедствий артист — не самая нужная профессия. Чем он может помочь, когда бойцы отступают, когда эвакуированным негде жить, а оставшимся в больших городах приходится спускаться в бомбоубежище? Но многие артисты в первые же дни войны решили тоже воевать: кто-то — в буквальном смысле, а кто-то — словом и песней, поднимая дух бойцов. И среди них было немало женщин. О них мы и расскажем.

Лугов становится всё меньше… Как и эфиопских шакалов.
Когда-то эфиопского шакала даже профессиональные зоологи путали с лисицей, и с плутовкой его роднил не только окрас. Уникальный зверь эфиопских лугов способен удивить, а иногда и обескуражить.

Эндемик Эфиопии имеет не одно название. Как его только не кличут: от сыменской лисицы и красного шакала, до эфиопского волка. Такая путаница в данных стала следствием сомнений человека. Пока учёные не провели генетические исследования, зоологи не могли определиться с происхождением животного. Лишь после анализа стало предельно ясно — предком шакала был волк. В 2003 году — ни один из 600 выживших эфиопских шакалов не содержался в неволе.

Юлия Друнина — удивительный поэт, чей талант позволил очень просто и метко описывать собственные переживания, ужасы военного времени и, конечно, романтические отношения. Эти стихотворные строчки оказались настолько близки каждому человеку, что до сих пор остаются востребованными.

Юлия Друнина

ЗИНКА
Памяти однополчанки —
Героя Советского Союза
Зины Самсоновой

1

Мы легли у разбитой ели.
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, гнилой земле.

- Знаешь, Юлька, я - против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый,
У меня - лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.

Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет...
Знаешь, Юлька, я - против грусти,
Но сегодня она не в счет.

Отогрелись мы еле-еле.
Вдруг приказ: "Выступать вперед!"
Снова рядом, в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.

2

С каждым днем становилось горше.
Шли без митингов и знамен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.

Зинка нас повела в атаку.
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам
Через смертные рубежи.

Мы не ждали посмертной славы.-
Мы хотели со славой жить.
...Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?

Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав...
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.

3

- Знаешь, Зинка, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Где-то, в яблочном захолустье,
Мама, мамка твоя живет.

У меня есть друзья, любимый,
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом стоит весна.

И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла.
...Я не знаю, как написать ей,
Чтоб тебя она не ждала?!
1944

Как же я люблю Одессу!

Я всегда ее любила — по книгам, ни разу в ней не бывав. Стоит ли объяснять, что значат для литератора эти имена — Бабель, Олеша, Паустовский, Ильф и Петров?..

Покидая в 90-м Советский Союз, я оплакивала свою несбывшуюся Одессу, так как была уверена, что уже никогда, никогда не окажусь на ее легендарных улицах и бульварах… Но так уж случилось: в тяжелом и нищем 93-м меня — уже из Израиля — пригласили приехать в Одессу, выступить.

Мир на бронзовых ногах

Примерно к 1250 году до нашей эры цивилизованный мир Восточного Средиземноморья напоминал элитный закрытый клуб. Членами его были могущественные империи, которые поделили между собой почти всё, что стоило делить. В Египте фараоны, вроде Рамсеса II, строили гигантские храмы и считали себя живыми богами. В Анатолии (современная Турция) хеттские цари, суровые и воинственные ребята, правили из своей столицы Хаттусы и контролировали богатейшие месторождения металлов. В Месопотамии старые державы Вавилона и Ассирии продолжали свои интриги. А в Греции и на Крите процветали микенские царства — конфедерация дворцов-крепостей, управляемых воинами-аристократами, которых мы знаем по гомеровским поэмам. Это был мир больших игроков, мир дворцов, писцов и колесниц.

Вся эта система держалась на двух вещах: дипломатии и бронзе. Дипломатия была похожа на сложную семейную переписку. Цари называли друг друга «брат мой», обменивались роскошными подарками (золото, рабыни, экзотические животные) и заключали династические браки. Сохранившийся Амарнский архив — глиняные таблички с перепиской фараонов с их «коллегами» — рисует картину мира, где все друг с другом связаны. Они жалуются на качество присланного золота, просят прислать врача или архитектора, договариваются о сферах влияния. Это была первая в истории система глобальной политики, где проблемы пытались решать не только войной, но и переговорами. Конечно, воевали тоже, и ещё как. Битва при Кадеше между египтянами и хеттами стала крупнейшим колесничным сражением в истории, после которого обе стороны, поняв, что победителя не будет, заключили первый в мире подробный мирный договор.

Вторым столпом этого мира была бронза. Этот сплав меди и олова был металлом эпохи — из него делали всё: оружие, доспехи, орудия труда, посуду, статуи. Бронза была нефтью и микрочипами своего времени. Но у неё был один фатальный недостаток: её компоненты редко встречаются в одном месте. Медь добывали в основном на Кипре, а вот олово приходилось везти издалека, возможно, аж из Афганистана. Это породило сложнейшую сеть торговых путей, опутавшую всё Средиземноморье и Ближний Восток. Корабли, гружёные медными слитками в форме бычьих шкур, оловом, зерном, вином, оливковым маслом, слоновой костью и предметами роскоши, постоянно курсировали между портами. Города-государства, такие как Угарит на сирийском побережье, процветали, будучи гигантскими торговыми хабами, где сходились пути из Египта, Месопотамии, Анатолии и Эгейского мира.

К осени 1611 года слово «государство» по отношению к России можно было использовать лишь по старой памяти. Страна де-факто не существовала. Это был классический failed state, где власть превратилась в вакуум.

Судите сами. В Москве, в Кремле и Китай-городе, сидел польско-литовский гарнизон. Формально его «пригласила» группа из семи бояр, «Семибоярщина», которая сама по себе была нелегитимным правительством коллаборационистов. Они уже присягнули польскому королевичу Владиславу. На северо-западе, в Новгороде, хозяйничали шведы.

Патриарх Гермоген, единственный моральный авторитет, пытавшийся призвать к единству, сидел под арестом в Чудовом монастыре и умирал от голода.
 

К осени 1611 года слово «государство» по отношению к России можно было использовать лишь по старой памяти. Страна де-факто не существовала. Это был классический failed state, где власть превратилась в вакуум.

Судите сами. В Москве, в Кремле и Китай-городе, сидел польско-литовский гарнизон. Формально его «пригласила» группа из семи бояр, «Семибоярщина», которая сама по себе была нелегитимным правительством коллаборационистов. Они уже присягнули польскому королевичу Владиславу. На северо-западе, в Новгороде, хозяйничали шведы.

Патриарх Гермоген, единственный моральный авторитет, пытавшийся призвать к единству, сидел под арестом в Чудовом монастыре и умирал от голода.

«Силы сопротивления» были не лучше. Остатки Первого народного ополчения, стоявшие под Москвой, превратились в неуправляемый «табор». Его лидеры, князь Дмитрий Трубецкой и атаман Иван Заруцкий, ненавидели друг друга больше, чем поляков. Их «казаки» не получали жалованья и жили откровенным грабежом, разоряя окрестные уезды хуже любых интервентов. Для жителей Подмосковья они были такой же оккупационной силой, как и поляки.

Страна погрузилась в хаос. И именно в этот момент центр сопротивления сместился туда, где еще сохранялся порядок и, что важнее, деньги — в Нижний Новгород.

На 77-м году жизни не стало знаменитого телеведущего Юрия Николаева. Его имя было неразрывно связано с «Утренней почтой» - музыкальной передачей, с которой начиналось утро воскресенья миллионов советских людей. Когда он появлялся на экране, улицы пустели - все собирались у телевизоров.

Он был автором программы «Утренняя звезда», которая открыла дорогу в шоу-бизнес многим исполнителям, вел «Голубой огонек» и «Песню года», был удостоен звания народного артиста России. В последние годы Николаев не снимался на ТВ - исключение он делал для передач, посвященных его жизни. Каким был его творческий путь, почему однажды Николаева чуть не выгнали с телевидения и за что он критиковал современное вещание?

Якеменко

Из школ уже почти каждый день приходят кровавые боевые сводки.

⚡️Один выродок избил учительницу за то, что она не дала украсть тетради.

⚡️Отец другого выродка избил учителя, за то, что он его выродку что-то не так оценил.

Это только за неделю. Это только то, что прорвалось сквозь все усилия директоров школ и администраций не выпускать такие истории наружу. То есть это значит, что за это же время произошел десяток драк с поножовщиной, тяжкими телесными, постановкой на колени, унижениями и прочими подробностями, заботливо внесенными в наше общество детками мигрантов и их прихлебателями из местных. 

То есть ни один родитель не может быть уверен, что его ребенок вернется из школы не в карете скорой помощи. Любой учитель, начиная новый учебный год, должен в последних числах августа на всякий случай послать за священником и нотариусом, собрать детей и родных, извиниться, попрощаться и просить не поминать лихом, если что-то было не так.

Такого с нашей школой не было никогда. Даже в 1920-х годах на фоне всеобщего развала. Я еще застал в девяностые годы школьников двадцатых (одному из них я посвятил свою книгу об усадьбе Суханово), которые обучались и в колониях типа той, в которой работал Макаренко и в школах первой и второй ступени (так назывались тогда начальная и средняя школы). Я много говорил с ними о тех школах – такого и близко не было. Кто помнит Айтматова «Первый учитель», поймет, о чем речь. Эксцессы случались иногда, но это никогда не становилось системой.

На наших глазах ломается базовое, смысловое, важнейшее для любой культуры и цивилизации положение – в социуме должны быть территории, которые являются источниками традиций, порядка, культуры, правил для всех. Где можно укрыться от бед, несчастий, нечистоты и неустроенности жизни, где всегда помогут, наставят, защитят. 

Среди них храм – в средневековой Европе человек, за которым гнались воины, чтобы его арестовать, мог вбежать в собор и спастись. Если же собор был закрыт, преследуемый должен был схватиться за дверное кольцо – с этого момента он считался под защитой церкви. 

Среди них и школа. В храме обитает Бог (Любовь), в школе – знание (наука). В храме важно сердце, в школе – ум. Священник – посредник между Богом и человеком, учитель – между человеком и мировым знанием, культурой. И тот и другой несут особую миссию – просвещать и наставлять, обладают особыми знаниями, компетенциями, дарованиями, которые делают их выше аудитории, заставляют аудиторию внимать, благоговеть, уважать, почитать. И учительство и священство не работа, а служение. Божественной Истине и научной правде. 

У любого человека на подсознательном уровне и сегодня отношение к школе и храму, как к месту, где не может, не должно быть порока, невежества, зла, ненависти. Любовь к Богу, равно как и любовь к знанию объединяют и примиряют. Туда идут, чтобы стать лучше, чище, умнее, культурнее. Убийство священника или прихожанина, учителя или ученика в годы войны считается самым страшным преступлением, точкой невозврата, гранью, перейдя которую враг не заслуживает пощады. 

И вот школа все больше становится местом, где опасно находиться, где агрессия, ненависть, вражда сводят на нет любые (чаще всего слабые) попытки чему-то научить (в современном понимании – натаскать на сумму готовых ответов). Учитель, «перед именем которого» некогда «смиренно преклоняли колени» развенчан, дискредитирован, ему грош цена, на него можно орать матом, оскорблять, унижать. Наконец, бить. Представляете себе атмосферу в классе, где одна сторона желает уничтожить другую. Чему можно научиться в такой атмосфере? 

Тем временем наш вечно взъерошенный, словно только что разбуженный на собственном совещании «министр образования», выглядящий как человек, который собрался чихнуть, но никак не чихнет, все предлагает различные новации. Руководит…

Катастрофа.

Гречка уже несколько веков считается в нашей стране одним из самых национальных блюд. Но откуда она появилась на Руси? Как готовилась? На чьем столе появлялась чаще всего? Почему стала настолько популярной? И кто был настоящим поклонником гречневой каши среди самых известных генералов отечественной истории? История знаменитой гречки и лучшие рецепты блюд из нее - далее.

В пантеоне русской литературы есть несколько имён, которые знают все. Пушкин — номер один. И сразу за ним, в том же луче света, стоит его няня — Арина Родионовна. «Голубка дряхлая», «подруга дней... суровых», «добрая подружка бедной юности».

В сознании поколений она превратилась в уютный, почти сказочный образ: добрая старушка в шушуне, которая сидит у окна, вяжет чулок, ждёт поэта и рассказывает ему сказки. Этот образ настолько тёплый и «домашний», что за ним почти полностью стёрлась реальность.

А реальность была, по меркам XXI века, довольно суровой. Арина Родионовна была крепостной. Она была, выражаясь сухим языком документов, «имуществом». И вся её жизнь, от рождения до смерти, — это не идиллическая картинка, а история человека, который не принадлежал сам себе, но при этом сумел дать целой культуре больше, чем иные аристократы.

Личное имя и «проблема фамилии»

Первое, с чем сталкивается любой, кто хочет копнуть глубже мифа, — это имя. В книгах, статьях и даже в серии «ЖЗЛ» её упрямо называют то «Яковлева», то «Матвеева». Это создаёт иллюзию полноценной «фамилии».

Но вся суть в том, что ни Яковлевой, ни Матвеевой она не была. Это классический пример того, как мы, с нашими современными представлениями, пытаемся «достроить» историю, делая её более понятной.

Как крепостная крестьянка, фамилии она не имела. Юридически она была «Ирина», дочь «Родиона». Поэтому во всех официальных документах — ревизских сказках, церковных книгах — она проходит как Ирина Родионова.

Откуда же взялись остальные «фамилии»?

1. Яковлева — это не фамилия, а отчество её отца. Его звали Родион Яковлев (то есть, Родион, сын Якова).
2. Матвеева — это отчество её мужа. Её выдали замуж за крестьянина Фёдора Матвеева (Фёдора, сына Матвея).

Эта путаница — не просто ошибка. Это прямой показатель её социального статуса. В той системе координат у неё не было собственной фамилии, только личное имя и отсылка к отцу. А у её сына, например, отчество стало «Фёдоров» (по отцу Фёдору). Это была система отсчёта, а не родовое имя. И когда в 1828 году её хоронили, в церковной ведомости записали просто: «Ирина Родионова дому 5-го класса чиновника Пушкина служащая женщина…». Никаких Яковлевых.

На одной вареной гречке далеко не уедешь, потому что даже любимые продукты могут надоесть со временем. Именно поэтому мы собрали 20 рецептов вкусных блюд из гречки специально для тебя. Такое разнообразие порадует даже самых капризных гурманов!

В истории России есть события, которые служат поворотными точками, навсегда меняя траекторию развития государства. Взятие Казани Иваном Грозным сломило векового противника на востоке, открыв путь к Уралу. Но за «Камнем» (как тогда называли Уральский хребет) лежала неизведанная земля (terra incognita) — огромная, пугающая и манящая Сибирь. Превращение Московского царства в трансконтинентальную Российскую империю началось не с царского указа или масштабного военного похода. Оно началось с частной инициативы, дерзости и одного решающего сражения, которое горстка людей дала многотысячному войску у небольшого укрепления на Иртыше.

Речь о битве на Чувашевом мысу 4 ноября (26 октября по старому стилю) 1582 года — сражении, которое открыло Ермаку Тимофеевичу и его казакам дорогу на столицу Сибирского ханства, Искер, и положило начало освоению Сибири.

Рубежи Московского царства и Сибирское ханство

Вторая половина XVI века. Царь Иван IV Грозный ведет изнурительную Ливонскую войну на западе. Государство напряжено до предела. В это же время на восточных рубежах, в Прикамье, формируется новый центр силы. Это не государственное образование, а, по сути, первая в России промышленная "империя" — владения купцов Строгановых.

Строгановы были не просто торговцами. Это были государственники, колонизаторы в лучшем смысле этого слова. Получив от царя грамоты на освоение пустующих земель по Каме и Чусовой, они строили города, солеварни, развивали земледелие и ремесла. Они были форпостом русского мира на границе с неизведанным.

А за этой границей лежало Сибирское ханство. На тот момент им правил хан Кучум. Это был не местный правитель, а чингизид из бухарской династии Шейбанидов, захвативший власть в 1563 году. Он силой лишил власти и жизни местных князей из династии Тайбугидов — Едигера и Бекбулата, которые, к слову, еще в 1555 году добровольно приняли русское подданство и просили у Ивана Грозного защиты.

От беспризорника к сотруднику ГПУ: закалка характера

История Павла Анатольевича Судоплатова, родившегося 29 июня (12 июля) 1907 года в Мелитополе Таврической губернии, — это не голливудский сценарий о пути наверх. Это суровая хроника выживания в эпоху тотального разлома. Его отец, украинец, был мельником, мать — русской. Сам он по документам числился украинцем, но вся его жизнь и служба были неразрывно связаны с советским государством, с Россией как его центром. Судьба не дала ему времени на рефлексию о происхождении. Когда ему было всего пять, он остался сиротой, и его детство пришлось на самый пик Гражданской войны. Он, как и тысячи других, бежал, оказался в Одессе, стал беспризорником и пытался выжить, подрабатывая в порту. Это была лучшая школа прагматизма и выживания. В 1919 году, когда Красная Армия вошла в город, 12-летнего мальчишку подобрали бойцы. Он стал «сыном полка» — сперва помощником телеграфиста, потом шифровальщиком в Особом отделе.

Для такого парня, не знавшего ничего, кроме хаоса, армия и новая власть стали синонимом порядка и единственной возможностью получить будущее. Он был умен, исполнителен и быстро учился. Система это ценила. Последовали курсы политруков, работа на комсомольской линии, но его настоящее призвание ждало в другом ведомстве. В феврале 1925 года 17-летнего Судоплатова, уже члена ВКП(б) с 1928 года, направили на работу в Мелитопольский окружной отдел ГПУ. Так начался путь человека, который станет одним из самых эффективных и засекреченных оперативников в истории. Он начинал как все: сотрудник информационного отделения, помощник уполномоченного, младший оперативник. Позже его перевели в Харьков. В 1926 году он женился на Эмме Карловне Кагановой, еврейской девушке из Гомеля, которая также станет сотрудницей НКВД. Это была классическая «служебная» семья, где работа и жизнь были одним целым. В 1932 году его, как перспективного сотрудника, перевели в Москву, в отдел кадров ОГПУ, а уже в октябре 1933 года он оказался там, где ему и было место — в Иностранном отделе (ИНО), то есть во внешней разведке.

Запутанная история фамилии Шикльгрубер

Давайте начнем с самого безобидного и, по правде говоря, самого странного мифа. Мол, настоящий-то фюрер — Шикльгрубер. Адольф Шикльгрубер. Звучит несколько неблагозвучно. Политическим противникам в 20-е годы это страшно нравилось. Во-первых, это позволяло выставить его «деревенщиной», а во-вторых, само слово «Шикльгрубер», по некоторым версиям, означает что-то вроде «копатель болот» или «копающийся в грязи». Идеальный компромат. И, что самое смешное, в этой истории есть доля правды, но ровно та, которая делает миф еще глупее. Отца Адольфа, Алоиса, действительно звали Алоис Шикльгрубер. Он родился в 1837 году у некой Марии Анны Шикльгрубер. Кто был отцом — история умалчивает, но об этом позже. Сорок лет своей жизни Алоис, который успел сделать неплохую карьеру мелкого таможенного чиновника (то есть был бюрократом до мозга костей), таскал эту фамилию. А в 1876 году, когда ему было уже 39 лет, этому самому Алоису вдруг пришло в голову сменить фамилию. История там мутная, как вода в том самом «болоте».

Он явился к приходскому священнику в приход Дёллерсхайм в сопровождении троих «свидетелей». Эти свидетели, которые были ему родственниками, клятвенно заверили, что покойный муж его матери, Иоганн Георг Хидлер, признавал Алоиса своим сыном. Священник, которому, видимо, было все равно, пожал плечами и в книге регистрации крещений исправил «Алоис Шикльгрубер, незаконнорожденный» на «Алоис Гитлер». Да, именно «Гитлер», а не «Хидлер» (Hiedler) — то ли по ошибке, то ли по умыслу, то ли просто по австрийской небрежности. Адольф родился только через 13 лет, в 1889 году. Он родился Адольфом Гитлером и никогда в жизни никакой другой фамилии не носил. Так что весь этот миф — просто пшик. Хотя, надо признать, история получила бы совсем другой оборот. «Хайль Шикльгрубер!» — на таком приветствии и Третий рейх мог бы не взлететь.

Легенда о еврейском дедушке из Граца

Это уже артиллерия покрупнее. Этот миф обожают сторонники вселенской иронии и простых психологических объяснений. Дескать, самый лютый антисемит в истории сам был с еврейскими корнями! Идеальный сюжет. История эта, в отличие от «Шикльгрубера», имеет конкретный источник. Ее запустил не кто-нибудь, а Ганс Франк, личный адвокат Гитлера, а позже — генерал-губернатор оккупированной Польши, печально известный своими методами. Когда Франк уже сидел в Нюрнберге и ожидал приговора, он настрочил мемуары под пафосным названием «В ожидании виселицы» (Im Angesicht des Galgens). Терять ему было нечего, и он решил подкинуть миру сенсацию. По его словам, где-то в 1930 году Гитлер вызвал его и показал письмо от своего племянника, Уильяма Патрика Гитлера (тот еще фрукт, который потом уедет в США и будет шантажировать дядюшку), где тот намекал на «некоторые странные обстоятельства» в их семейной истории.

Гитлер якобы поручил Франку провести тайное расследование. И Франк «раскопал». Он утверждал, что бабушка Гитлера, Мария Анна Шикльгрубер, забеременела, когда работала служанкой в Граце, в богатой еврейской семье по фамилии Франкенбергер. А отцом ребенка, по этой версии, был 19-летний сын хозяина, Леопольд Франкенбергер. Семья, мол, платила Марии Анне алименты до 14-летия Алоиса, о чем сохранилась переписка. Звучит как бомба. Вот оно! Разгадка! Фюрер — внук еврея! Нацистские расовые законы, кстати, в таком случае делали его самого «мишлинге» (полукровкой) и лишали права занимать госдолжности. Но, как это бывает с сенсациями, она не выдерживает проверки фактами. Во-первых, никаких писем о «переписке» Франкенбергеров с бабушкой Гитлера никто никогда не видел. Во-вторых, что еще важнее, историки, покопавшись в архивах Граца, не нашли там никакой семьи Франкенбергер. И, что ставит жирнющий крест на всей теории: в 1836 году (когда был зачат Алоис) в Граце и во всей земле Штирия евреи вообще не имели права жить. Запрет на их поселение был снят только в 1860-х. Так что бедная Мария Анна никак не могла работать служанкой у еврейской семьи в Граце — по причине полного отсутствия таковых. Сам Ганс Франк был известен как человек с богатой фантазией, и его «признание» на пороге смерти больше похоже на попытку либо бросить тень на бывшего шефа, либо придать своей фигуре историческую значимость.

Наследие трактатов и «братский» раскол

Вся эта кровавая баня началась не из-за острова. Остров был просто поводом, удобной кочкой посреди ледяной реки, чтобы стравить лбами два «братских» коммунистических режима, которые к 1969 году испытывали взаимную неприязнь.

Корень проблемы, как водится, был в бумагах, подписанных бородатыми предками. В 1860 году, пока маньчжурскую Цинскую империю показательно терзали англичане и французы во Второй Опиумной войне (дошло до того, что европейцы грабили и жгли Летний дворец в Пекине), царское правительство России проявило расторопность. Мол, пока вы тут заняты, давайте-ка решим наши пограничные вопросы. И подписали Пекинский трактат.

По этому трактату, границу по реке Уссури провели не как принято у цивилизованных людей — по фарватеру, то есть по самой глубокой части русла, — а прямиком по урезу воды на китайском берегу. Вся река, со всеми ее островами, включая этот несчастный Даманский, отходила России. Справедливо? Конечно, нет. Но кого это волновало в XIX веке? Места были дикие, народу было крайне мало, и маньчжурским крестьянам, которых там почти не было, эта река была не особо-то и нужна.

На десятилетия про этот казус все забыли. Потом случилась революция 1917-го, потом Мао Цзэдун в 1949-м основал КНР. Сталин и Мао демонстрировали дружбу, по крайней мере, на публику. Советский Союз и Китай стали «братьями навек», и вопрос о «несправедливой» царской границе никто не поднимал. Китайцам было чем заняться: они у себя «Большой скачок» устраивали, воробьев били. А нашим и подавно было не до того.

Но потом Сталин умер, и к власти пришел Никита Сергеевич Хрущёв. И вот тут-то вся «братская любовь» пошла трещинами. Хрущёв на XX съезде развенчал культ личности, а Мао, который сам был тот еще «культ», решил, что это предательство идеалов. Начался идеологический раскол. Два гиганта принялись обмениваться идеологическими уколами. Наши называли Мао «авантюристом», а китайцы Хрущёва — «ревизионистом», который променял мировую революцию на «гуляш-коммунизм».

Доходило до личных оскорблений: Хрущёв как-то неосторожно выразился, что Мао — это «старая калоша», которую пора выбросить, что китайцы (возможно, из-за трудностей перевода) восприняли как крайне оскорбительное выражение. Разумеется, дружбы это не добавило.

Много песен, поэм, сказаний и легенд сложено о Байкале. Одна из лучших о Байкале, Ангаре и Енисее. В Якутии и стар, и млад знают, что было у сурового старца Байкала 336 сыновей и одна дочь, Ангара. Сыновей он держал в черном теле. Работали они не покладая рук, копили богатства Байкала. Несли свои воды в его лоно. А их сестра, прелестная Ангара, транжирила накопленные богатства на наряды.

Виртуозный хирург, сделавший тысячи операций на полях сражений четырех европейских войн, ученый, внесший огромный вклад в отечественную и мировую медицинскую науку, учитель Антона Чехова, блестящий организатор здравоохранения, создавший лучший в мире университетский лечебный комплекс, ставший впоследствии Первым мединститутом имени И. М. Сеченова... Все это о Николае Васильевиче Склифосовском. О выдающемся российском враче, ученом и педагоге - далее.