20 октября 1854 года родился поэт Артюр Рембо

Артюр Рембо // Ernest Pignon-Ernest, pignon-ernest.com 

Он прожил 37 лет. Большую часть своей короткой жизни был нищим, голодным, замерзающим бродягой. Из Франции пешком и без денег уходил в Италию, Германию, Бельгию. Перешёл через снежные Альпы. А умирая, просил сестру только об одном: купить ему билет в Эфиопию.

РАНДЕВУ

Опять скорбит о лебеде Сен-Санс,
Мелодия струится в синий вечер,
Окутанные ожиданьем плечи,
Усталость клонит в низкий реверанс.

Луна всплыла над пеной облаков,
Впиваясь чем то острым под лопатку,
С Сен-Сансом плакать вместе даже сладко,
Как после отпущения грехов...

Остановилась суета сует,
Затих эфир, а сердцу нет покоя,
К твоей щеке прильнула б я щекою,
Мой, тающий в дали туннеля, свет.

Любимый мой, меж нами ночь и даль,
И лишь Луна сияет нам обоим,
Всмотрись в нее, пусть сердце пьет запоем
Меж пятен растворенную печаль.

Пусть Время, перелистывая дни,
Раскрасит красным фазу полнолунья,
Когда Луна, как сводница-колдунья,
Лучами тянет между нами нить.

Любимый мой, тебе посвящены
Осенне-дозревающие звезды,
И вороха сонетов, что увез ты,
Щемящей памятью уже освящены.

А близнецы не выношенных строк,
Терзают в схватках рвущуюся душу,
Но рифма-повитуха молча душит
Новорожденный непорочный слог.

Слова оглохли, онемел их смысл
В плену цитат, в цепях банальных штампов,
И бьется чувство, как волна о дамбу,
На гребень бунта вздыбливая мысль.

Любимый мой, у зеркала Луны
Спроси сейчас: кто самый одинокий?
И ты услышишь трепет биотока
Глаз, отраженных с этой стороны.

Здесь на хрустальном алтаре любви,
Среди бессмертников и померанцев,
Лежат пиковой мастью, как в пасьянсе,
Превратности коварной "се-ля-ви".

Злой гений мой здесь проиграл Судьбе
Рецепты приворотного напитка,
И без него мне явь - сплошная пытка -
Слепая ностальгия по тебе.

Без нежности твоей мне не найти
Куда прильнуть душою бесшабашной,
Без губ горячих холодно и страшно,
Как сумасшедшей, сбившейся с пути.

Мой тайный смысл земного бытия,
Всех мыслей вечный камень преткновенья,
Мой каждый тост, мой ключ от вдохновенья,
Апостол мой, религия моя,

Жизнь без тебя - клиническая смерть,
Лишь вера в то, что я тебя увижу,
Остывшей кровью медленно, но движет,
Даря терпенью каменную твердь.

Но этот день, как горизонт в снегу
Сливается с таким же снежным небом,
И встречи фантастическую небыль
Я ворожу на картах, как могу.

Я жду тебя, как жаждут волшебства.
Вот так Ассоль ждала свой Алый парус,
Так Пенелопа распускала гарус,
Джульетта исцелялась от вдовства.

Я нежность рук не устаю искать,
И все во мне, до кончика фаланги,
Еще парит в свечах Паризе-танго,
И вторит ритму редкий пульс в висках...

Когда из почек вызреют стихи -
Гибрид левкоев и косматой хвои,
Я ими замещу твои обои,
Все лучше, чем раскосые штрихи.

С рулонами романсов и баллад
Явлюсь в день Ангела, как снег в апреле,
И будет петь дует виолончелей,
Всегда настроенных в минорный лад.

Я распахну стеснительность души
Пророчествам, гаданьям и приметам,
Плесну румянца в серые рассветы,
На выцветший небесный крепдешин.

Подам к десерту радугу из грез,
Загаданных со времени Авесты,
Составлю икебану из созвездий,
Которой позавидовал бы Крез.

Засахарю цукатами слова,
Чуть окунув их в запах земляники,
И подарю тебе, как дарят книги,
Там будет - тысяча одна глава.

Чтоб расточась флюидами вокруг,
Стихи поили мистикой преданий,
И берегли, когда меня не станет,
От сплина твой безрадостный досуг.

Любимый мой, ты дал мне столько прав,
Сколь есть у трепетной любви - надежды,
Но я живу ни здесь, ни там, а между -
Под дулом долга, в рот воды набрав.

Я - в вечном рабстве у шальной Судьбы,
И в долгой ссоре с ветреной Фортуной,
И жизнь моя, как дефицит иммунный,
Не приспособлена природой для борьбы.

Как победить мне полчища причин,
Спаявшихся как кладка пирамиды,
Когда и случай на меня в обиде,
И в сотне шансов -"за" - всего один.

Мой неоплатный долг, мой банный лист,
Мой неотвязный, неподъемный якорь,
Он сросся с сердцем сложностью двоякой,
Воздвигнув ложью чести обелиск.

Любовь и Долг - изжеванный сюжет,
Но если долгу лишь повиноваться,
То люди перестали бы рождаться,
Зачем им свет, когда любви в нем нет?

И если не Любовь первейший долг,
Каким обманом оплатить другие,
Как пряча ложь под помыслы благие -
На черный креп надеть венчальный щелк?

Нет! Ближе мне мятежные сердца,
Я ратую за откровенность речи,
Пусть смысл убойнее, чем залп картечи,
Но лучше так, чем титул подлеца.

Ведь мерзость лжи - убийственней свинца,
Коварней яда душу искалечит,
А правда, как предвиденье Предтечи,
Дыханьем бабочки касается лица.

Какой же принцип Рок употребит,
Любовь иль Долг, униженный обманом?
Но Космос душ - не у Судьбы в кармане,
Она - лишь перекресток их орбит.

Пространство-время, разделяя нас,
Не властно над четвертым измереньем
Любви моей - мятежной и смиренной,
Над строчками рожденными сейчас.

Любовь моя - Мир эфемерных сфер,
Два одиночества - вся суть его дизайна,
Два полюса у одичавшей тайны,
С Луной, пленённой кружевом портьер.

Я вижу здесь совсем не глянцем глаз,
А странным суггестическим наитьем,
Души твоей священное прибытье -
Я чувствую, уже счастливых - нас...

Свиданье взглядов дрожью сквозняка,
Щекочет все натянутые струны,
Вступает Сказка светом Полнолунья,
Как эхо музыки, издалека.

Мой ласковый, - нальем по чашкам чай
И подождём, когда остынет трепет...
Когда от слов останется лишь лепет...
Перетекающий в безумное - "прощай".

Не улетай... - Лети! - Звони, пиши...
Пришли мне ландыши на день рожденья...
Но зеркала так строги осужденьем,
Бесстрастной констатацией морщин...

Любимый мой, пришествиям твоим
Предшествует почти тысячелетье,
Вот и сегодня - истекает третье,
Как мы с Сен-Сансом и Луной грустим!

Ждем, что совьются души в рандеву,
И призрачный наш замок станет тесен
Для фейерверков, ландышей и песен,
Совсем таких, как были наяву...

*Стихотворение - Победитель конкурса «Вдохновение»,

занявшее I-Е МЕСТО в номинации «Любовная лирика»,

удостоено Наградного Диплома Российской Академии

русской словесности и изящных искусств им.Г.Р.Державина,

г.Санкт-Петербурга. (2006 г.)

Душа осталась в октябре, застряла памятью дырявой
в багряных бликах на ковре из листьев, тлеющих на травах.
Забылась в золоте берез, в плену зардевшейся осины,
в холодном солнце, под откос летящем со студёной сини.

Душа осыпалась, как куст, в самообмане бабьелетнем,
причастием приемля грусть поминок над листом последним...
Опала в пыльную полынь, когда затих скрипучий гравий,
под плющ, ползущий со скалы наплывом кипени кровавой.

Там зернь шафранных облепих внимала исповеди долгой
о заблуждениях твоих, о добродетелях и долге...
О, если бы внезапный шквал меж Сциллой и Харибдой сбросил
мой алый парус, и срывал весь такелаж, все мачты, тросы,

мне было б легче, чем в тот миг внимать гипнозу монолога
с цитатами из мудрых книг, пропитанных моралью строгой...
Мне было б проще умереть, чем видеть самобичеванье
любви, недопустимой впредь без ЗАГСа, без окольцеванья...

Не предложение... О нет! - и принцы женятся на прачках -
ты делал пошлым наш секрет, и сказку нашу бытом пачкал...
Но жертвенность - вторая суть, изнанка свадебного платья,
и стал твой честный самосуд моей виной, моим распятьем.

Я жертвовала - видел Бог - и к алтарю шла, улыбаясь,-
и стал напрасным каждый слог, и эхо значимости пауз...
Конечно, прав ты, это - грех, прозрачна суть за смыслом здравым
в психологической игре безумств, униженных до правил.

Так безупречны и точны расчеты логики железной,
что факт присутствия вины стал восхождением из бездны.
Но я дарила всё, что есть, что быть могло тебе в угоду...
В приданом у иных невест - одно сокровище - свобода.

Дарю и этот мой секрет в твой мавзолей священных писем.
Душа осталась в октябре, рассыпав пульс как мелкий бисер...