Имя Жанны Эбютерн неотделимо от имени Амедео Модильяни, и как это ни удивительно и ни печально, связана она с ним в большей степени не своей жизнью, а своей смертью. Общеизвестный факт, что Жанна Эбютерн покончила с собой через день после смерти Модильяни и покоится с ним в одной могиле. Ей не исполнилось и 22 лет.

В истории искусств ей отведено почетное место последней и самой главной музы Модильяни, популярная литература и кинематограф многократно использовали ее образ в собственных трактовках истории жизни великого художника, изображая ее юной девой, преданно любящей своего супруга. Это выглядит как-то банально – почему же тогда предшественница Жанны Симона Тиру, родившая художнику сына, которого он отказался признавать, не стала его главной музой? Тоже юная, свежая и влюбленная, ну, только что не такая преданная.

Когда Модильяни познакомился с Жанной и стал появляться с ней на людях, все друзья и весь богемный круг сразу признали ее не как очередную подругу, а как жену Модильяни. До знакомства с ним Жаннетт (как ее все называли) не принадлежала к богемному обществу, хотя была известна как юная художница и ученица академии Коларосси. Там, собственно, и произошла знаковая встреча – Моди тоже приходил в академию на сеансы рисования бесплатной натуры. Их общей знакомой оказалась скульптор Хана Орлова, которая и способствовала началу общения.

 

Знакомство произошло весной 1917 года. Жанне исполнилось 19 лет. Она была удивительно сложена, ее фигура напоминала амфору, а походка в туфлях без каблуков была покачивающейся, как движения морских растений. Кожа ее была необыкновенно белой, лицо обрамляли густые каштановые волосы с медным отливом, заплетенные в длинные косы или в розетки на висках, напоминавшие подсолнухи. До рождения дочери в 1919 году Жанна постоянно меняла облик, экспериментируя с укладкой своих роскошных волос. Была она молчалива, даже грустна, в чем очень походила на свою мать. Как вспоминали современники, взгляд ее был серьезным, самоуглубленным.

 

 

 

Модильяни она любила действительно самозабвенно, но полностью отвратить от пагубных пристрастий к алкоголю и наркотикам не смогла. Ничего нельзя было сделать и с хроническим туберкулезом великого художника, который стоил ему жизни. Она была его ангелом-хранителем и его музой – именно ей посвящено самое большое количество полотен и рисунков. Ни до встречи с Модильяни, ни после начала совместной жизни Жанна больше никому не позировала.

 

 

Так что же это была за девушка, которую Модильяни считал своей женщиной и выражал намерение официально оформить с ней супружеские отношения?

Жанна была из обычной мелкобуржуазной семьи, проживавшей в Латинском квартале, неподалеку от Пантеона. Отец служил старшим бухгалтером в большом модном магазине Le Bon Marché и был увлеченным любителем и знатоком французской литературы 17-го века. Вечерами он читал вслух философские трактаты, особенно любил Паскаля, а жена и двое детей были вынуждены прилежно слушать эти домашние чтения. Брат Жанны Андре был старше ее на четыре года.

Дети рано обнаружили способности к рисованию, и родители поощряли их увлечение, считая, что они смогут достичь славы и благополучия. Как старший брат Андре взял на себя руководство сестрой, давал ей наставления и делился своими творческими поисками. В семейном архиве Эбютернов сохранилась переписка между братом и сестрой – в 1914 году Андре ушел на фронт и до окончания войны дома бывал только в редких увольнениях. В 1910 году Андре начал свое художественное образование – сначала в школах искусств Bernard-Palissy и Germain-Pillon, а позже в академии Рансон (l’Académie Ranson). Жанна вслед за братом начала учиться рисованию – сначала в Школе декоративных искусств, а затем и в Академии Коларосси.

Жанна много рисовала – карандашные рисунки, акварели, гуаши. Работы свои она всегда подписывала, никогда не ставя на них дату, так что определить период создания можно только эмпирическим путем. Это касается и работ, созданных в период совместной жизни с Модильяни. Жанна никогда не выставлялась, не имела контракта ни с галереями, ни с артдилерами. Модильяни, безусловно, ценил ее талант, но как самый беспощадный критик собственного творчества, понимал на личном опыте, сколько ему пришлось работать, чтобы стать Модильяни. Этим вполне объясняется, почему он не выставлял работы Жанны вместе со своими. Хотя своего настоящего успеха он сам так и не увидел…

 

 

Итак, Жанна начала рисовать за два года до знакомства с Модильяни. Если впоследствии на ее творчестве, безусловно, сказалось влияние Модильяни, то вначале ее работы ближе стилю Мориса Дени и группы Наби. Что касается ее творческого развития и влияния на нее Моди, то при наличии работ на общие сюжеты, заметны некоторые существенные различия. У Жанны прослеживается большое внимание к деталям интерьеров, в которых они писали портреты своих друзей и близких. Изображая крупный план или портрет на цветном фоне, Моди сосредоточен на внутреннем мире модели, в то время как Жанна не отделяет модель от окружающих предметов. Ее пейзажи, выполненные из окна мастерской, а также натюрморты и фоны портретов друзей, дают представление об окружающей обстановке и скудном «убранстве» их жилища. Некоторые ее работы выполнены в изысканной манере ар-деко, а, например, пейзажи и натюрморты написаны свободно и по стилю напоминают работы Боннара и Вюйара.

 

 

Обращают на себя внимание различия в трактовке образов одних и тех же моделей, которых Жанна и Амедео писали одновременно. Так Сутин у Моди изображен религиозным простолюдином, в то время как Жанна представляет его этаким грубым франтом, скрывающим свое безразличие к внешним условностям.

 

 

 

 

Родители Жанны были достаточно простыми людьми, нежно любящими своих детей и желающих им только всего самого доброго. Тем тяжелее для них была неопределенность семейного положения их дочери. По свидетельствам друзей Жанна и Амедео познакомились весной 1917 года, хотя первый карандашный портрет Жанны Моди датировал декабрем 1916 года. В течение нескольких месяцев родители не были в курсе отношений их несовершеннолетней дочери (не достигшей 21-ти года) и известного художника с плохой репутацией, на 14 лет ее старше.  В июле 1917 года семья Эбютернов находилась в Сарте (Sarthe) в 200-х километрах к юго-западу от Парижа, и неожиданно Жанна одна решила вернуться в Париж, что родителям показалось довольно странным. Но девушка была настроена так решительно, что, несмотря на военное время, родители отпустили в дорогу ее одну. Жанна возвращалась не домой, она ехала к Модильяни. Больше они не расставались, хотя для Жанны это была большая моральная жертва – ей пришлось обмануть родителей и любимого брата, скрывая правду о своей связи с Модильяни. В марте 1918 года мать была вынуждена констатировать, что ее дочь беременна. 23-летний Андре фактически разорвал отношения с сестрой, о чем с негодованием писал в своих фронтовых дневниках, родители же мало-помалу смирились с ситуацией, видя глубокое чувство своей дочери к Моди.

В маленькой, состоявшей из двух комнат, не отапливаемой мастерской Модильяни, где жила пара, мать Жанны была одной из немногих посетительниц. Без сомнения, она помогала дочери, чем могла. Она же сопровождала Жанну, которая отправилась с Моди и группой художников в Ниццу в мае 1918 года. Надо ли объяснять причины плохих отношений матери беременной Жанны со своим невоздержанным зятем. Леопольду Зборовски пришлось даже отселить Моди от Жанны с матерью, чтобы избежать конфликтов и создать Моди условия для работы, так как их пребывание на Лазурном берегу оплачивалось  картинами Модильяни и Сутина. Скромное финансирование предоставлялось парижским коллекционером Йонасом Неттером, продать же картины богатым беженцам непосредственно в Ницце было практически невозможно. Хотя за время пребывания на Лазурном берегу Моди сумел завоевать доверие и хорошее расположение матери Жанны – в обаянии никто не мог ему отказать.

19 ноября 1918 года в Ницце Жанна родила дочь, которую назвали Жанна Эбютерн, дочь Жанны Эбютерн и неизвестного отца – родители не были зарегистрированы официально. Так получилось, что девочка не была зарегистрирована должным образом ни в Ницце, ни через несколько месяцев в Париже. Поэтому чтобы удочерить ее после смерти родителей и отправить в Италию к родственникам Модильяни, пришлось нотариально оформлять свидетельства, удостоверяющие родство. 28 марта 1923 года родители Жанны в присутствии нотариуса были вынуждены дать показания о связи их дочери с Амедео Модильяни. О своем отношении к любви и семейной жизни дочери они отзывались весьма деликатно, отказываясь признать, что она ушла из дома против их воли.

Довольно странным, но все же показательным является документ, составленный в присутствии двух свидетелей – Леопольда Зборовски и Лунии Чеховски: «Je m’engage aujourd’hui 7 jullet 1919 à épouser mademoiselle Jeanne Hébuterne aussitôt les papiers arrivés.» («Сегодня 7 июля 1919 года я беру на себя обязательство жениться на мадемуазель Жанне Эбютерн, как только придут документы»). Известно, что в Ницце у Модильяни украли бумажник, и ему пришлось обращаться к Зборовски и Полю Гийому с просьбой восстановить документы, чтобы вернуться в Париж. Восстановить документы ему помог его брат Джузеппе Эммануэле Модильяни, но свадьба так и не состоялась, хотя после рождения дочери Жанна и Амедео постоянно жили вместе.

С Андре отношения уже никогда не наладились. По возвращении в Париж в мае 1919 года Жанна заняла молчаливую позицию, не пытаясь примирить мужа и брата, что дополнительно осложняло их жизнь с Модильяни. Безусловно, Андре очень любил сестру и по-своему переживал за нее. Но он так и не смог ей простить, что она нашла другого наставника для своего творческого развития. Кроме того, он не смог простить Модильяни того, что в то время как сам Андре и его друзья-художники сражались на фронте, Амедео «отсиживался» в тылу.

В том, что произошло в январе 1920 года никого конкретно винить нельзя. Жанна всегда была девушкой с подвижной психикой. По свидетельству близкого друга Андре и Жанны Станисласа Фюме уже в семнадцатилетнем возрасте она много думала и говорила о смерти и о самоубийстве. А за годы знакомства и жизни с Модильяни такие мысли посещали ее все чаще – обман родителей и брата, рождение внебрачной дочери, вражда брата, постоянное безденежье, не отапливаемое жилье, вторая беременность, осознание неизлечимости Модильяни с его кровохарканием и пагубными пристрастиями – все это неминуемо вело ее к внутреннему разладу и депрессии. Последняя работы Жанны, написанная в те сорок часов, что прошли с момента смерти Амедео до ее собственной смерти, изображает Жанну, лежащую на той кровати, где она обычно позировала Моди, мертвую с кинжалом в руке.

О последних 2-х днях жизни Жанны остались свидетельства друзей, ее брат никогда не сказал и не написал об этом ни слова.

Модильяни умер 24 января 1920 года в 20 часов 50 минут. О Жанне в это время заботились Леопольд и Ханка Зборовски. Ночь с 24-го на 25-е, чтобы не оставаться одной у себя, она провела в маленьком отеле на улице Сены вместе с Полеттой Журден, приятельницей Зборовски. Наутро, по ее словам, под подушкой у Жанны горничная обнаружила стилет.

В больницу она пошла в сопровождении отца и своих друзей – супругов Фюме, не проронив ни слова. Там их встретил Кислинг. К телу Амедео она подошла одна и долго, долго смотрела на него. Потом, не отрывая от него взгляда, не поворачиваясь, отошла к двери, которую друзья поспешили перед ней открыть.

Из больницы заехали к Зборовски. Но отец настаивал, чтобы она вернулась к ним домой, на улицу Амьо. Дома она не плакала, а все время молчала. Наступила ночь, и все разошлись по своим комнатам. Брат Жанны Андре, который очень ее любил, несколько раз в эту ночь заходил к ней в спальню и каждый раз заставал ее у окна… Под утро Андре задремал; его разбудил стук открывшегося окна в соседней комнате; он бросился туда, но было уже поздно. В ужасе, что мать не переживет вида изуродованного тела Жанны, которое принес к дверям квартиры рабочий, случайно оказавшийся в 4 часа утра во дворе их дома, он попросил его увезти тело в мастерскую Моди на ул