Начало здесь.

 

 

Первая встреча

 

В начале февраля 1990-го к нам с концертами приехал Александр Дольский. Мы тогда в Москве ему все уши прожужжали про наш клуб, и он обещал приехать. И сдержал слово. Давид организовал ему четыре концерта в нашем «Кристалле» и ещё несколько в других ДК. Везде были аншлаги. У меня есть записи всех его выступлений.

 

 

Концерты эти не прошли незамеченными в органах, призванных стоять на страже нашей тогдашней идеологии, скандал был очень даже немалый. Н. И. Янковский* (средний брат Олега Янковского, директор ДК«Кристалл»)), принявший на себя основной груз «разборок» в высоких кабинетах, грозных обвинений в антисоветском духе песен опального барда, потом несколько лет вздрагивал при звуке этой фамилии.

 

 

Сбылось пророчество Солженицына, который писал: «Что же будет в нашей стране, когда правда обрушится водопадами? А обрушится, ведь не миновать...» Обрушилась. Разошлись идеологические шлюзы, и свобода творческого самовыражения в музыке, живописи, литературе стала явью. Но тот первый глоток свободы — интеллектуальный, эмоциональный, нравственный, который в атмосфере кромешной тоталитарной затхлости казался чудом, та отдушина, свежий ветер перемен, который ворвался к нам вместе с аккордами авторской песни — такое не забудется.

 

 

Многие тогда открыли для себя нового Дольского — не того, которого знали по «Ленинградским акварелям», лирическим миниатюрам — резкого, сурового, жёсткого.
Он не только пел, но и много говорил, отвечал на записки. И это было не менее интересно.

 

 

Как произошла наша первая встреча? (Нет, не та, что в Москве в ноябре 1988 года, о которой я писала в первой части. Я имею в виду нашу первую встречу в Саратове у нас дома).
Дольский после концерта  отдыхал в комнатке нашего «Аргумента»* ( политклуб «Аргумент» при ДК «Кристалл», переименованный позже в клуб имени А. Галича, организованный нами с Давидом в ноябре 1988 года). Он был очень голоден.

 

 

- Сейчас бы чего-нибудь домашнего. Мяса бы с картошкой, - поделился он с Давидом своим сокровенным желанием.
- О чём разговор! Сейчас поедем ко мне.
Давид не успел меня предупредить, я ушла домой раньше. И сразу пошла выгуливать Денди. Вернувшись, я остолбенела в дверях: за столом сидел его Величество Дольский и поглощал наши котлеты. Давид вытаскивал из холодильника все наши нехитрые припасы.
- Смотри, - с уважением сказал Бард, толкая в бок администратора, - они самое лучшее на стол ставят.
Могло ли быть иначе?! Мы были готовы отдать ему всё.
Аппетит у него был отменный. Особенно на сладкое. Когда Давид достал банку с абрикосовым вареньем, я подумала, что неудобно — из банки, и пошла за вазочкой. Но когда вернулась, вазочка была уже не нужна: Дольский заглатывал последние абрикосины, опрокинув банку в рот, как рюмку. Сразу пришли на память ассоциации с Карлсоном, Винни-Пухом, Мандельштамом с пресловутой банкой варенья...

 

 

Когда Дольский уехал, я послала ему вслед посылку, где помимо заказанных им красок были пять банок абрикосового варенья. Это была маленькая толика восхищённой благодарности за его талант, за волшебный мир его творчества, так счастливо открывшийся нам.
Я беспрерывно слушала его пластинки, плёнки, и мне каждый раз открывались в них какие-то новые грани и смыслы. Однажды, когда я слушала свои любимые «Ладони на глазах», вдруг раздался телефонный звонок.
- Наташенька... Это Саша Дольский говорит.
Это было как удар грома среди ясного неба. Я не верила своим ушам. Всё равно как если бы Бог снизошёл на землю и позвонил мне по телефону. Я потрясённо молчала.
- Я Вас застал врасплох?
- Нет, что Вы... То есть да... Я как раз слушала Ваши песни.
- Надо мне будет обязательно вам выслать плёнки с моими новыми песнями. Они ещё нигде не исполнялись.
Дольский действительно потом выслал нам эти плёнки вместе с письмом:

Дорогие Наташа и Давид! Примите это скромный подарок. Эти опыты не имеют в данном варианте завершённого вида и требуют доработки. Воспринимайте их как первый вариант. Тем более что со дня записи многое претерпело значительные изменения. Желаю здоровья и добра.
Ваш Дольский. 14.02.90.

Это были записи стихов и песен, которые нигде ещё не звучали, да и не могли звучать по тем временам. Эти плёнки долго жгли нам руки — очень хотелось познакомить с ними людей через нашу заводскую радиогазету, но — увы, все эти попытки долго разбивались о подводные рифы нашей охранительной партократии. Впервые они прозвучали в стенах нашего политклуба.
Когда в 1989 году Дольский прочёл какие-то из тех стихов на гастролях в Минске, скандал был невероятный, его вызывали в КГБ, грозили отлучить от сцены. А по поводу одного стихотворения известный критик Игорь Золотусский сказал, что ещё несколько лет назад его бы за эти стихи даже не довели бы до Лубянки, расстреляли бы как при попытке к бегству.
То, что для другого — дерзновенный шаг, отчаянная смелость, для Дольского был органичный поступок, естественная жизненная позиция. Кстати, 19 августа — день, которым, как лакмусовой бумажкой, тогда просвечивали человека, - так сказать, проверка на вшивость, - так вот, в этот день Дольский пошёл к А. Собчаку и попросил его включить в список выступающих на митинге. Его выступление прозвучало в одном ряду с Д. Лихачёвым, Д. Граниным, и было одним из самых острых и резких.

 

19 августа 1991 г., еще Ленинград. 8 сентября 1991 г. городу будет возвращено историческое название — Санкт-Петербург

 

 

Буклет

 

А потом мы издали буклет Дольского, куда вошли автографы его стихов и, как иллюстрации к ним, репродукции его картин.

 

 

 

 

 

 

Когда мы показали их в Радищевском музее, там были от них в восторге и предложили устроить выставку. Но Дольский, к сожалению, не умел грунтовать холсты, они у него осыпались.
Этот музей — главная достопримечательность нашего города, его называют саратовским Эрмитажем.

 

 

А в нашем ДК «Кристалл» (ныне — ДК «Тантал») есть филиал этого музея.

 

 

Так вот их искусствовед, когда мы ей показали буклет, воскликнула: «Это же новое направление, последний крик, это то, чего все ждали!» Восхищалась его палитрой, говорила, что у него очень интересное сочетание цветов.
С этого буклета началась наша с Давидом издательская деятельность. Дольский передал нам авторские права на издание своей книги «Четыре ангела». Были бесконечные телефонные переговоры, встречи...

 

 

 

 

Высокое  художественное наслаждение

 

Как пророчески были его песни! И «ошмётки», и о Санкт-Петербурге («Ваше имя возродится»), и о «коммуноверцах» он первый начал петь. Как досадно, что их мало передавали, мало знают. Вот недавно была передача по ТВ о вальсах, туда не забыли вставить сладенький, пошловатый «Вальс-бостон» Розенбаума, а его пленительный, неимоверно прекрасный «Удивительный вальс» не включили. Где вкус у людей?

 

 

По нашему-то радио мы его регулярно крутим — своя рука владыка.

 

 

Достали Дольскому по его просьбе краски. Теперь думаем, как бы нам их доставить. Ведь их так много, срок годности может выйти. Может, всё-таки почтой? Из них можно сделать три посылки. Но с другой стороны, если за ними кто-то приедет, я могла бы дать ему ещё и варенья. Я бы ему больше тогда привезла (в июне 1990-го мы ездили к нему в гости), но меня Давид сбил с толку. «Это провинциально!», да «в гробу он тебя видал с твоим вареньем». В результате я взяла только три банки. А это ему, конечно, на один зуб.
Дольский любит сладенькое, как Винни-Пух и Карлсон.

 

 

Нет, лучше сказать, как Мандельштам.

 

 

Тот был ужасный сластёна, и однажды, когда один поклонник преподнёс ему 10-фунтовую банку варенья, так обрадовался, что бросился с этой банкой бежать — как бы не отняли, и два дня не выходил из дома — поедал варенье и приговаривал: «Какое наслаждение! Какое высокое  художественное наслаждение!» А у Дольского в песне: «Я землю даже ел, когда на землю варенье пролилось». Чем-то он сродни Мандельштаму.

 

 

Звезда Давида

 

Кооператор, наш кормилец, покупает ещё помещение, где мы устроим что-то вроде литературного салона. Будем там проводить вечера поэзии, презентации новых книг, выставки-продажи. И назовём его как-нибудь так уютно... скажем, «У Давида». Или нет, лучше - «Звезда Давида».

 

 

Только тогда нас антисемиты подожгут, это точно. (Когда читала лекции в салоне «Вдохновение» - эти гады, среагировав на имена Мандельштама, Пастернака, Галича, Бродского, Наума Коржавина, звонили организаторам: «Что это у вас тут за сионистский центр?» и угрожали поджечь, если не будем читать «о русских»).
Мы не вносим во всё это ни копейки — откуда? - кооператор говорит, что платит Давиду «за идеи». «Я, - говорит, - покупаю твою голову». Я ему хотела ещё свою предложить, но ему больше не надо.

 

 

Тьфу-тьфу, боюсь сглазить, но дела наши, кажется, идут на лад. Наш кооператор, владелец бумаги, с которым так счастливо свела судьба Давида, ворочает большими делами: он и строительством занимается, и скорнячеством, теперь решил заняться ещё и издательством. Давида он поставил во главе концерна. Уже получено право издания, так что лито нам уже не нужно. Бумаги много — 200 тонн, и ему будут периодически её поставлять.
Надо признаться, он не хотел сначала Дольского издавать, ему кто-то сказал, что у него элитарная поэзия, а на такой много не заработаешь, сейчас ведь только бестселлеры все издают. Но Давид настоял — ведь ради Дольского, собственно, всё и закручивалось.
Но помимо него он хочет запустить ещё несколько книжек в нескольких типографиях сразу. Дольский у нас будет для души, всё остальное — на потребу публики, ибо, чтобы хорошо заработать, как-то встать на ноги, придётся печатать много всякой дряни, пользующейся спросом. Сейчас, например, мы готовим к печати роман «Тварь» и эротический детектив «Жена на воскресенье».
Давид развернул бурную деятельность. Он нашёл человека, у которого есть самиздат — неопубликованные раньше детективы, фантастика. Тут ещё такая тонкость — издавать желательно мёртвых авторов, у которых уже не сохранилось родственников, так как им пришлось бы платить большой процент. Мы нашли переводчицу, которая будет переводить с иностранных журналов, потом мы с Давидом будем всё это редактировать, есть уже машинка — печатать, взяли своего зав. книжным магазином (магазин — этого же кооператора), в перспективе — открытие литературного салона — уже есть помещение. Только бы всё уладилось!!! Сейчас кооператор уехал в Москву утрясать последние детали.
Давид задумал серию романов (мы ещё не придумали, как её назвать), которые будут объединены словом «тайна». У нас уже есть «Тайны Парижа», «Тайны Французского двора», «Тайны Мадридского двора», "Тайны Константинопольского двора",  «Тайны Лондона», «Тайны Бастилии» и др. - это всё не публиковалось или публиковалось только до революции. Сюда ещё можно подверстать «Тайну Эдвина Друда», например, да мало ли.

 

 

обложка книги нашего издательства

 

 

На Сазанке

 

Собираемся в отпуск — купили путёвки на турбазу на Сазанке* (приток Волги). Пока идут дожди, сыро и грязно. Перед отъездом сделала прививки Дендику. Сказали, что теперь его нельзя мочить, а то заболеет. Но ведь надо выгуливать, а тут дождь. И вот представьте картину: пёс бежит впереди, а я над ним несу зонтик, а сама мокну. Все умирают со смеху, показывают пальцем. Ведь не объяснишь каждому, в чём дело.

 

 

Вот мы и приехали. Отдохнули очень хорошо. Мне ужасно нравится жить в такой маленькой лесной избушке, где просыпаешься от пения птиц, где окно выходит прямо в лес и всё утопает в тишине и зелени.

 

 

На всех других базах санаторно-гостиничного типа при всей их комфортности есть что-то казённое. По-моему, душевный комфорт дороже. Мы здесь уже четвёртый год отдыхаем и не хотим ни в какие Сочи.

 

Не стыжусь штампованности слов,
слышу их первоначальный звук.
На безлюдьи диких островов
я тебя по-птичьи позову.

 

Как на крыльях бабочки пыльца,
трепетны, всегда как в первый раз —
тайна черт любимого лица,
первозданность стёртых этих фраз.

 

Даль была лучиста и светла.
Лепетала, ластилась листва.
Помнишь, как мы слушали щегла?
Ты ему тихонько подпевал...

 

Не забыть, с годами не избыть
грешного биения в крови.
Грех один на свете может быть —
недостаток ласки и любви.

 

 

 

Мы просыпались в 6 утра и бегали по лесу, потом купались, потом уезжали на лодке на какой-нибудь остров и там потихоньку жили — ловили рыбу, пекли картошку, собирали шиповник, читали.

 

 

Питание здесь скверное — скудное и антисанитарное, повара вечно пьяные. Мы питались, в основном, сами, а их еду давали собаке. По субботам регулярно — оргии, драки. Тут есть милиция, но она не справляется, один раз даже вызывали группу захвата.
И ещё что здесь плохо — это музыка. Как заведут с утра: «мои мысли — мои скакуны» или «не сыпь мне соль на раны» - хоть уши затыкай. Но в остальном, «прекрасная маркиза», всё — просто сказка. Особенно когда подальше уедешь на лодке.

 

 

Наш Денди был наверху блаженства. Но он приносил и пользу: охранял домик, ловил мышей. К тому же мы его натренировали ловить слепней, по команде «фас!» он бросался на них, как коршун, и лопал, при этом сметая всё на своём пути.

 

 

А по вечерам мы слушали «Голос Америки», «Свободу», «Би-би-си», здесь всё отлично ловится, не то что в городе. Там я и услышала однажды о Галиче, с которого всё у нас и началось...

 

Экстрасенсы

Слова «искусство», «талант» сейчас забыты, главное — сколько добыл денег. Это критерий и мерило всего. Духовная культура превращается в одноклеточную. Что ни возьми — тошнотворные фильмы, дешёвая эстрада.
Недавно построили у нас шикарное здание, отдали под Дом знаний. Что там, как вы думаете? Колдуны да астрологи, да видеозал с порнухой. Недавно был съезд представителей «белой магии». Видимо, существует ещё и «чёрной».

 

Дом знаний в Саратове

 

Сколько дураков ещё, господи боже. Вот ещё одна глупость века: в нашем Дворце поселился экстрасенс международного класса, шарлатан высшей категории. Трижды в неделю даёт сеансы: лечит от сглаза, порчи, заговорам всяким обучает, очереди к нему длиннющие. Некто Глухов. Международный класс. 25 рублей за билет.
Я как-то зашла в зал во время сеанса, послушала, что он там несёт. Он как раз читал заговор приворотного зелья — как приворожить мужчину. По рукам гулял список рецептов. Был, например, и такой: «Взять свиное говно, настоять его на чём-то, потом процедить и по три капли добавлять в еду». Сидят люди, в большинстве с высшим образованием, записывают. На лицах озабоченность: «Где же его взять, свиное?»

 

 

Потом я была свидетелем разговора этого Глухова  с администрацией клуба. Тот его спрашивал, сколько процентов от сбора он будет брать себе. «Сенс» на полном серьёзе отвечает: «Сейчас запрошу Высшие силы». В руках у него какие-то рамочки, проволочки. Он что-то с ними покумекал, возвёл глаза к небесам, пошептал и сказал: «80%».
Администратор — человек воспитанный, деликатно промолчал, как и все, делает вид, что король не голый. А нам сразу захотелось сделать про него передачу. Думаю, не трудно догадаться, какую. Мы ещё какое-то время сдерживались, не хотели подводить клуб, но потом произошёл один инцидент, который переполнил чашу терпения.
Когда-то этот Глухов работал вместе с бывшей женой Давида. Однажды при встрече с ним она пожаловалась на свои болезни, и он сделал убийственный вывод, что все беды у неё от сглаза, а порчу на неё напустил её бывший муж (но он не знал, что это Давид), и что ей, чтобы излечиться, надо ударить его два раза веником по голове. Когда она это рассказала Давиду, тот рассмеялся: «Ну и прохвост!» И мы сделали о нём передачу, после которой он перестал здороваться. Я к ней даже стихи сочинила:

 

В нашем жалком мутном быте
сохрани меня, Спаситель,
огради от порчи, сглаза,
от болезней, от заразы,
от соблазна в виде секса,
огради... мои карманы
от обмана экстрасенса.

 

 

Но переворота в умах наша передача, увы, не сделала. Наоборот, этих экстрасенсов ещё больше стало. Теперь к ним добавились ещё астрологи, народные целители и какие-то био... забыла. Которые лечат «энергиями космоса».

 

 

Скоро их, наверное, будет больше, чем больных, - ведь их косяками выпускают на курсах, заплати только 800 рублей. Я как-то из любопытства узнавала: «А что, если у меня нет способностей?» «Научим», - говорят. - Токо заплати».

 

 

Всё это, конечно, чушь собачья. Но! Давид говорит, что когда я ему руку на лоб кладу, у него боль стихает. Может, я как раз и есть настоящий экстрасенс?

 

 

Как это у Дольского:

 

И женщин тёплые поля
голубоватого свеченья...

 

А у нас уже зима. Белая тишина, снежное крошево.

 

 

А в зябкий метельный вечер так хорошо прийти домой, задёрнуть шторы, уютно устроиться у торшера и поставить что-нибудь Дольского, что-нибудь изящное, нездешнее, вроде «Польши» или «Пилигримов», и под звуки этой легкокрылой музыки и его нежного голоса кажется, будто Дух моего ангела-хранителя слетает, дух ангела-хранителя всей земли, и на душе делается светло и спокойно.
Какое-то лирическое настроение, наперекор всему.

 

 

 

«Я пришёл, чтобы дать»

 

В дополнение к разговору об экстрасенсах. Незадолго до приезда Дольского (в октябре 1989-го) в нашем Дворце произошла одна трагикомическая поучительная история.
После триумфальных гастролей Кашпировского в нашем городе к Давиду пришёл некто С. Терентюк и заявил, что он — психотерапевт не хуже и может продемонстрировать на сцене нашего клуба все эти лечебные опыты с не меньшим эффектом.

 

 

За что скромно испросил себе сумму в 200 рублей — по тем временам, немалую. При этом он ссылался на имена известных медицинских светил, которые могут подтвердить его чудотворные способности.
Давид обзвонил этих светил, кое с кем встретился, и они действительно подтвердили. Янковский подписал с этим новоявленным «суггестологом», как он себя называл, договор.

 

 

Развесили афиши, обещающие демонстрацию «методов Кашпировского» на нашей сцене. Билеты были дорогие - по три рубля.
Зал был битком набит фанатами Кашпировского, жаждущими чудодейственного исцеления. В роли оного выступал Терентюк (в литературных кругах Саратова известный как самодеятельный поэт и художник). Начал он своё выступление с прочувствованных слов:
«Мы все привыкли что-то брать у жизни. Я пришёл к вам за тем, чтобы дать...»

 

"Я пришёл, чтобы дать людям добро!"

 

 

Он выкликал на сцену молодых людей, умело делавших вид, что видят его впервые, и творил с ними «чудеса»: демонстрировал силу своего биополя, от которого они якобы падали с ног, превращал в маленьких детей, в богатырей, лепил из них «скульптуры», усыплял, сцеплял замком руки и т. д. Обычный набор фокусов, которыми ещё в застойные времена развлекали публику заезжие «гипнотизёры».

 

 

Самое смешное, что 12 светил, присутствовавших на сцене в качестве авторитетных экспертов от науки (местные психотерапевты, психоневрологи, профессора, доценты, доктора и кандидаты всевозможных наук — у меня есть список их должностей и фамилий) комментировали всё это шарлатанство с умным видом знатоков, сыпя специфической терминологией и всему находя «научное» обоснование.
Давид пытался внести в это действо ноту здорового скепсиса, задавал в качестве ведущего каверзные, провокационные вопросы,

 

 

но «учёные» высокомерно ставили его на своё «дилетантское» место, отстаивая достоинства нетрадиционной медицины, которой открыла дорога перестройка, и противопоставляя её знахарству «застойных времён».
Звучало: «гипноз», «суггестивные явления», «неисчерпаемые возможности человеческой психики». Давались оценки опытов Терентюка: «... на высоком профессиональном и интеллектуальном уровне...»
В самый разгар научных дискуссий к микрофону вышла одна из «подопытных» девушек и покаялась залу: «Товарищи, я должна сказать... мы все здесь — актёры. Всё, что вы видели — это спектакль. Не верьте... Меня попросили, убедили, заставили... Мне так стыдно! Простите меня...»
- Так Вы ничего не чувствовали на самом деле из того, что пытались нам изобразить? - спросил Давид.
- Я делала то, что меня просили.
Что тут началось! Из зала раздались крики: «Аферисты! Лапшу на уши вешать! Верните деньги!» (У нас сохранилась видеозапись всего этого «представления». Чуть позже я её выложу).

 

 

Дать, чтобы взять

 

Посрамлённые «авторитеты» незаметно слиняли. Давид еле успокоил публику, пообещав вернуть деньги за билеты. Но Терентюк на другой день пришёл в клуб требовать свой законный гонорар.
- Какой гонорар? - пытался втолковать ему Янковский. - Мы же должны вернуть деньги людям.
- Ничего не знаю. У меня договор. Я подам на вас в суд.
Пришлось выплатить. Но на этом неприятности для нашего клуба не кончились. Вскоре в газете появился фельетон, где описывалась вся эта история. Только главным героем фельетона почему-то стал не Терентюк, а Давид, как организатор сеанса «лже-Кашпировского». Хотя он был единственным там сомневающимся с самого начала, но его сбили с толку «12 апостолов» - наших медицинских авторитетов, которые в один голос подтверждали подлинность методов неудавшегося экстрасенса.
Хотя, впрочем, почему «неудавшегося»? Деньги-то свои он получил. Ради чего и был затеян им весь сыр-бор. Хоть и говорил, что пришёл что-то там «дать», но в результате взял, причём не в пример больше.

 

 

И не думаю, кстати, что Кашпировский многим лучше. Просто масштаб, размах жульничества иной - «международный».

 

 

 Но и это ещё не конец истории. Досадный прокол в карьере не остановил Терентюка, и вскоре мы прочли с Давидом объявление в газете о том, что он открывает «школу суггестолога» или что-то в этом роде. И несколько лет благополучно дурил там голову людям, давая свои «психо-сеансы».  Потом о нём даже передача по телевидению была.

Может быть, пройдёт несколько лет, и мы будем со стыдом и недоумением вспоминать и этот дикий рынок, где надувательство и воровство выдаются за предпринимательство, и столбцы объявлений в газетах доморощенных Остапов Бендеров типа: «Вылечу от порчи», «Приворожу», «Предскажу дату смерти, пол ребёнка, судьбу» и т. д.

 

 

И выступления экстрасенсов и колдунов по ТВ, на полном серьёзе рассуждающих об «энергетических каналах» и сношениях с космосом, и глубокомысленно поддакивающих им ведущих, все эти «заряженные» газеты и кремы, барабашки, инопланетяне, «астрологический прогноз» в лице умных дядечек (и ведь, наверное, высшее образование имеют!), диктующих, что и когда нам делать, якобы сверяясь со звёздами, обязательный молебен в парламенте (в Эстонии ввели), натужно-оживлённая реклама, не нужная абсолютно никому, - от всего этого мракобесия, средневековья, абсурда можно сойти с ума.
Разве это не коллективный психоз? И что это за страна такая, прости господи. Поистине «страна дураков». «Где твой колпак с бубенцом?» Только теперь это другая глупость, рыночная.

 

Экстрасенсы и суггестологи,
врачеватели и целители,
ясновидящие, астрологи —
наши доблестные «спасители»,

 

знатоки чёрно-белой магии
самой что ни на есть категории,
колдуны, чародеи всякие, —
скольких вы уже объегорили?

 

Вы могущественны, как Кришна,
вы привычны к публичному буму.
Посоветовавшись со Всевышним,
называете круглую сумму.

 

И, руками делая пассы,
вы в астрал выходите лихо.
Пилотаж наивысшего класса —
скрыться чёртом под божьим ликом.

 

Там и сям открываются курсы —
обученье платное чарам.
Нет способностей? Были б ресурсы!
Не таких ужо обучали.

 

Мы замерим вам биополе,
зарядим целебную воду.
Налетай! Исцелись от боли!
Пока есть на нас ещё мода.

 

Оба Глобы мыслят глобально
и ворочают судьбами мира.
Если звёзды столкнутся случайно,
знай: в продаже не будет кефира.

 

Кто ты есть? Козерог иль рыба?
Нам судьба уготована скопом.
Мы мозгами раскинуть могли бы,
но зачем, коль есть гороскопы?

 

В магазинах — камни «от сглаза».
За прилавок тянутся руки.
(Называют «куриным глазом»,
экземплярчик — всего «полштуки»).

 

Ворожба, приворот, наговоры,
бесконтактных массажей лажа...
Оккультисты, шаманы, воры, —
поумнеем мы все когда же?!

 

В нашем пошлом, замшелом быте
не от порчи прошу иль сглаза —
сохрани ты меня, Спаситель,
от носителей этой заразы:

 

от дурмана дурных шаманов,
колдунов, озабоченных сексом,
сохрани ты мои карманы
от обмана всех экстрасенсов!

 

А тем, кого я ещё не убедила, предлагаю посмотреть вот это:

 

 

 

Что бы там ни говорил Заратустра

 

Давид достал книгу Ницше «Так говорил Заратустра» и мы её запоем читаем.

 

 

Принято считать, что книги дают больше, чем люди. И всё-таки каждая книга — это кража у собственной жизни. Чем  больше читаешь — тем меньше умеешь и хочешь жить сам. Много читавший, наверное, не может быть счастлив. Ведь счастье всегда бессознательно. Так хочется человеческого, не книжного ответа.
Ко мне подходит Денди и властно кладёт лапу на книгу — кончай, мол, пойдём гулять. Он тоже считает, что жизнь важнее. Обнюхивает страницу, пытается лизнуть и с недоумением смотрит на меня: что я нашла в этой книжке, ведь она ничем вкусным не пахнет?

 

 

Этот пёс — мой палач. В любую погоду — дождь, метель, буран, хочется тебе или нет — с ним надо неотвратимо гулять. Я покоряюсь судьбе и иду одеваться.

 

 

Мы идём с Дендиком по вечерним мокрым улицам сквозь косые струи дождя и завывания ветра, но мне тепло от моих мыслей и воспоминаний... И сами собой на ходу складываются стихи:

 

Я читаю запоем старую книжку.
Называется:«Так говорил Заратустра».
Припадаю к источнику мудрости Ницше.
Но меня обуревают не мысли, а чувства.

 

Принято считать: книги больше дают, чем люди.
В них уйма знаний и изречений умных.
А мне кажется, хомо читающий счастлив не будет.
Ведь счастье бессознательно и бездумно.

 

Бредящую ночь сменяет мудрое утро.
Звёзды глядятся в лицо рассвета.
А мне надоела вся учёная мудрость,
и хочется человечьего, не книжного ответа.

 

Рядом пудель Денди. Глядит с укором.
Глаз косит удивлённо из-под чёрной пакли.
Что, мол, ты нашла в этой книжке вздорной?
Ведь она ничем таким вкусным не пахнет.

 

Он кладёт мне лапу на книгу властно,
словно хочет сказать: «Ну кончай же с нею
и пойдём гулять! В мир, где так прекрасно!»
(Видно, тоже считает, что жизнь важнее.)

 

Мы идём сквозь струи дождя и ветра,
сквозь редкие огоньки в пелене снегопада.
Но меня согревает память о светлом,
моя тёплая, звериная, косматая радость.

 

И не нужно никаким быть сверхчеловеком,
никакого тут не надобно большого искусства.
Просто жить, и любить, и верить.
Что бы там ни говорил Заратустра.

 

 

Продолжение  здесь

 

 

Переход на ЖЖ: http://nmkravchenko.livejournal.com/221611.html