В чем счастье?.. В жизненном пути
Куда твой долг велит - идти,
Врагов не знать, преград не мерить,
Любить, надеяться и - верить.

1889

Донбасс не нападал ни на кого, ни разу.
Войну Донбассу объявили русофобы,
Донбасс громили кровожадные утробы,
К России ненависть они диктуют, чтобы
Вдолбить нацизма русофобскую заразу
В Донбасс, вдолбить такую ненависти базу,
Должна которая вдолбиться русофобщиной,
Американщиной вдолбиться и европщиной,
Чья ненависть к России – это качество
Обыкновенного фашизма, гитлерячества, –
В Одессе запросто сожгли они живьём
Людей, которые в Отечестве своём
Быть не согласны русофобским гитлерьём!

Донбасс не нападал ни на кого, ни разу.
Донбасс для зверской русофобщины опасен:
Вдолбить нацизма русофобскую заразу
Донбасс не дал, и вопреки приказу
Донбасс Россию ненавидеть не согласен!
Войну Донбассу объявила русофобщина,
Которой шлёт американщина, европщина
Боеприпасы, деньги, натовский спецназ,
Чтоб русофобским гитлерьём спалить Донбасс, –
За что?.. За то, что он в Отечестве своём
Быть не согласен русофобским гитлерьём,
И только в этом суть – Донбасс опасен
Американщине с европщиной вдвоём:
Донбасс Россию ненавидеть не согласен!

* * *
Русофобщина – это нацизм в классическом виде,
Это – террор, в переводе с латыни – ужас и страх,
Гитлерячьи нацисты, зверски страну мою ненавидя,
Точно так же посмели приказывать ей – превратиться в прах!

Русофобщина – это сегодня того же нацизма истерика,
Это – к России ненависть, её раскрутив, как мотор,
Приказывать нам сегодня посмели Европа, Америка –
Самоубиться!.. Посмели русофобский включить террор

Санкций, запретов – на всё, мы не должны дышать,
Нас просто обязан угробить ужас нацизма и страх,
Чтобы ни в коем случает мы не посмели мешать
Никому из тех, кто прикажет – превратиться России в прах!

Я кладу на эти приказы растение русское – хрен,
Ужас и страх нацизма исчерпаны, бобик сдох:
Россия – во мне которая! – никогда не сдаётся в плен,
Это – моя История!.. А нацистов полно, как блох,

Которые скачут сегодня, диктуя запреты, санкции –
Кому?.. Не нацизму запада!.. А России – во мне которая,
Где поезд горит, я – в поезде, который на русской станции
Бомбит гитлерячий лётчик!.. Это – моя История,

Где собьёт гитлерячьего лётчика в небе моём зенитчик,
Спасая меня от нацистов, которых полно, как блох,
В небе, где в раннем гдетстве – ужас и страх, без кавычек.
Это – моя История, где бобик нацизма сдох!

Рабы, лгуны, убийцы, тати ли —
Мне ненавистен всякий грех.
Но вас, Иуды, вас, предатели,
Я ненавижу больше всех.

Со страстью жду, когда изведаю
Победный час, чтоб отомстить,
Чтоб вслед за мщеньем и победою
Я мог поверженным — простить.

Но есть предатели невинные:
Странна к ним ненависть моя…
Её и дни, и годы длинные
В душе храню ревниво я.

Ревниво теплю безответную
Неугасимую свечу.
И эту ненависть заветную
Люблю… но мести не хочу.

Пусть к черной двери искупления
Слепцы-предатели идут…
Что значу я? Не мне отмщение,
Не мой над ними будет суд,

Мне только волею Господнею
Дано у двери сторожить,
Чтоб им ступени в преисподнюю
Моей свечою осветить.

Зинаида Гиппиус

"Да... Этот ваш Гумилёв — нам, большевикам, это смешно. Но, знаете, шикарно умер. Я слышал из первых рук. Улыбался, докурил папиросу... Фанфаронство, конечно. Но даже на ребят из Особого отдела произвёл впечатление. Пустое молодечество, но всё-таки крепкий тип. Мало кто так умирает..."
В ЧК он держался мужественно, на вопрос конвоира, есть ли в камере поэт Гумилёв, ответил:
- Здесь нет поэта Гумилёва, здесь есть офицер Гумилёв.

На стене камеры Кронштадской крепости, где последнюю ночь перед расстрелом провёл Гумилёв, были обнаружены нацарапанные стихи.

"B час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Проплывает Петроград...
И горит на рдяном диске
Ангел твой на обелиске,
Словно солнца младший брат.
Я не трушу, я спокоен,
Я - поэт, моряк и воин,
Не поддамся палачу.
Пусть клеймит клеймом позорным -
Знаю, сгустком крови черным
За свободу я плачу.
Ho за стих и за отвагу,
За сонеты и за шпагу -
Знаю - город гордый мой
B час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Отвезет меня домой"

«Поэт — всегда господин жизни, творящий из нее, как из драгоценного материала, свой образ и подобие. Если она оказывается страшной, мучительной и печальной, — значит, таковой он ее захотел»

(с) Николай Гумилев

Люблю двужильных. Не люблю двудонных.
Двуличных не люблю и двухэтажных.
Я больше всё за тех — за непоклонных.
Я больше всё за тех — за непродажных.

Они бывают истинно прямыми.
Стой на своём — они тебе помогут.
Они бывают жёсткими и злыми,
И только подлецами быть не могут.

Без гордой фальши и без позитуры,
Крутые, как вершины на отрогах,
Они хранят достоинство натуры
На трудных человеческих дорогах.

Сергей Островой

Зайцы пахнут, как морковка,
Мёдом - пчёлы, грушей - сад.
Жарким летом - газировка,
Днём рожденья шоколад.

Дождик пахнет тучкой в небе,
Ленью сладкой пахнет кот,
Печь - горячим вкусным хлебом,
Абрикосами - компот.

Но милее всех на свете
Тихо-тихо перед сном
Пахнут маленькие дети
Нежной сказкой с молоком.

Игорь Шляпка

Какой простор насмешкам был,
Упрёкам тошным и сварливым,
Что я черёмух насадил,
Где быть бы яблоням и сливам.

Как помню, даже и сосед
Не похвалил моей затеи:
«Ни красоты особой нет,
Ни проку, кроме, разве, тени.

От ягод сразу вяжет рот,
Ну съешь десятка два от силы.
Конечно, ежели цветёт,
То и душисто, и красиво,

Но это ведь – три дня в году.
И – отцвела. И – всё забыто.
Но для чего сажать в саду,
Когда её в лесу избыток?»

Но я вчера окно открыл,
Нет, распахнул окно, вернее,
И белой сказкой встречен был
И сразу замер перед нею.

Пыланье белого огня
В чуть золотистый час рассвета...
О,три черёмуховых дня!
Пусть остальное – просто лето.

Вы не обманете меня,
Чуди, капризничай, погода...
О, три черёмуховых дня
За остальные будни года!

Судьба, пути свои верши.
И отживу. И в землю лягу.
Три дня цветения души!
Себе берите тонны ягод.

И расцветая и звеня,
И ты, красивая, прости мне,
Что – три черёмуховых дня,
А остальные все – простые.

То утро в памяти храня,
Прошу у жизни, как награды:
Дай три черёмуховых дня,
А остальных уже не надо.

(художник Сергей Дорофеев, «Аромат черёмухи душистой»)

В МАЕ 1945

Когда она пришла в наш город,
Мы растерялись. Столько ждать,
Ловить душою каждый шорох
И этих залпов не узнать.

И было столько муки прежней,
Ночей и дней такой клубок,
Что даже крохотный подснежник
В то утро расцвести не смог.

И только — видел я — ребёнок
В ладоши хлопал и кричал,
Как будто он, невинный, понял,
Какую гостью увидал.

2

О них когда-то горевал поэт:
Они друг друга долго ожидали,
А встретившись, друг друга не узнали
На небесах, где горя больше нет.

Но не в раю, на том земном просторе,
Где шаг ступи — и горе, горе, горе,
Я ждал её, как можно ждать любя,
Я знал её, как можно знать себя,

Я звал её в крови, в грязи, в печали.
И час настал — закончилась война.
Я шёл домой. Навстречу шла она.
И мы друг друга не узнали.

3

Она была в линялой гимнастёрке,
И ноги были до крови натёрты.
Она пришла и постучалась в дом.
Открыла мать. Был стол накрыт к обеду.

«Твой сын служил со мной в полку одном,
И я пришла. Меня зовут Победа».
Был чёрный хлеб белее белых дней,
И слёзы были соли солоней.

Все сто столиц кричали вдалеке,
В ладоши хлопали и танцевали.
И только в тихом русском городке
Две женщины как мёртвые молчали.

Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя, наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;

Пусть час не пробил - жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы - не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.

Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив;
Равно встречай успех и поруганье,
Не забывая, что их голос лжив;

Останься тих, когда твое же слово
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена и снова
Ты должен все воссоздавать с основ.

Умей поставить в радостной надежде,
На карту все, что накопил с трудом,
Все проиграть и нищим стать, как прежде,
И никогда не пожалеть о том,

Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело
И только Воля говорит: "Иди!"

Останься прост, беседуя с царями,
Останься честен, говоря с толпой;
Будь прям и тверд с врагами и друзьями,
Пусть все, в свой час, считаются с тобой;

Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неумолимый бег, -
Тогда весь мир ты примешь во владенье,
Тогда, мой сын, ты будешь Человек!

Р. Киплинг (перевод Михаила Лозинского)