Здесь под небом чужим я как гость нежеланный,
Слышу крик журавлей, улетающих вдаль.
Сердце бьётся сильней, летят птиц караваны.
В дорогие края провожаю их я. 

Вот всё ближе они и всё громче рыданья.
Словно скорбную весть мне они принесли.
Из какого же вы из далёкого края
Прилетели сюда на ночлег, журавли? 

Дождик, холод, туман, непогода и слякоть,
Вид унылых людей из угрюмой земли.
Ах, как больно душе, как мне хочется плакать…
Перестаньте рыдать надо мной, журавли! 

Пронесутся они мимо скорбных распятий,
Мимо древних церквей и больших городов.
А прибудут они, им откроют объятья
Молодая весна и Россия моя… 

Исполняет Алик Берисон-легендарный одесский исполнитель запрещенных песен

Песня на основе стихотворения Алексея Жемчужникова "Осенние журавли", написанного в 1871 году. Появилась не позднее середины 1930-х годов (ее запись на пластинку Н. Шевцовым датируется временем не позднее 1935 года).

В начале 1950-х годов (после смерти Сталина?) получила широкое хождение в СССР на "ребрах" - кустарных пластинках из использованной рентгеновской фотопленки. Делали их подпольно, продавали на толкучках - это был "народный ответ" на борьбу с формализмом: в те годы романсы, джаз, фокстроты и т. п. были под официальным запретом и на государственных пластинках не выходили. "Ребра" выдерживали максимум 20-30 воспроизведений. "Журавлей" для ребер исполнил Николай Марков, солист бывшего "Джаза табачников", и пластинка продавалась как фонограмма Петра Лещенко. Всего Марков записал на ребрах 40 песен "из репертуара Лещенко". Причем, настоящий Петр Лещенко (1898-1954) никогда не записывал на пластинку "Журавлей"  и никогда их не исполнял.

В интернете песня встречается с авторством Лещенко, иногда даже с указанием на авторство музыки работавших с Лещенко "короля танго" Оскара Строка или дирижера Жоржа Ипсиланти, но эти версии авторства опровергнуты.

С концерта памяти Петра Лещенко.

В СССР возникли "лагерные" варианты песни, в том числе "Журавли над Колымой" . 

Журавли над Колымой

Здесь, на русской земле, я чужой и далекий,
Здесь, на русской земле, я лишен очага.
Между мною, рабом, и тобой, одинокой,
Вечно сопки стоят, мерзлота и снега.

Я писать перестал: письма плохо доходят.
Не дождусь от тебя я желанных вестей.
Утомленным полетом на юг птицы уходят.
Я гляжу на счастливых друзей – журавлей.

Пролетят они там над полями, лугами
Над садами, лесами, где я рос молодым.
И расскажут они голубыми ночами,
Что на русской земле стал я сыном чужим.

Расцветает сирень у тебя под окошком.
Здесь в предсмертном бреду будет только зима.
Расскажите вы всем, расскажите немножко,
Что на русской земле есть земля Колыма.

Я не стал узнавать той страны, где родился,
Мне не хочется жить. Хватит больше рыдать.
В нищете вырастал я, с родными простился.
Я устал, журавли. Вас не в силах догнать.

Перестаньте рыдать надо мной, журавли 

Здесь, под небом чужим
Я как гость нежеланный,
Слышу крик журавлей, 
Улетающих вдаль.
Сердце к ним понеслось,
Слыша крик каравана,
В дорогие края 
Провожаю их я. 

Вот уж ближе летят
И все громче рыдают,
Словно скорбную весть 
Мне они принесли.
Из какого же вы 
Неприветного края
Прилетели сюда 
На ночлег, журавли. 

Я ту знаю страну,
Где уж солнце без силы,
И где савана ждет,
Холодея, земля,
И где в голых ветвях
Веет ветер тоскливо
То родимый мой край,
То Отчизна моя! 

Холод, вечность, тоска,
Непогода и слякоть,
Вид угрюмых полей,
Вид печальной земли…
Ах, как больно душе, 
О, как хочется плакать!
Перестаньте рыдать
Надо мной, журавли! 

ОРИГИНАЛЬНОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

Осенние журавли

Алексей Жемчужников

Исполняет Николай Никитский. Музыка А.Вертинского, слова А.Жемчужникова

Сквозь вечерний туман мне, под небом стемневшим,
Слышен крик журавлей всё ясней и ясней…
Сердце к ним понеслось, издалёка летевшим,
Из холодной страны, с обнаженных степей.
Вот уж близко летят и, всё громче рыдая,
Словно скорбную весть мне они принесли…
Из какого же вы неприветного края
Прилетели сюда на ночлег, журавли?..

Я ту знаю страну, где уж солнце без силы,
Где уж савана ждет, холодея, земля
И где в голых лесах воет ветер унылый, - 
То родимый мой край, то отчизна моя.
Сумрак, бедность, тоска, непогода и слякоть,
Вид угрюмый людей, вид печальный земли…
О, как больно душе, как мне хочется плакать!
Перестаньте рыдать надо мной, журавли!..

28 октября 1871
Югенгейм, близ Рейна




Алексей Михайлович Жемчужников, поэт, из старинной дворянской семьи, родился 10 февраля 1821 г. в местечке Почеп Черниговской губернии. Окончил Петербургское училище правоведения, а затем служил чиновником в Cенате. В 1858 г. вышел в отставку и посвятил себя литературной деятельности. В 50-е-60-е гг. сотрудничал в «Современнике», печатался в «Искре» (1859-1873) и некрасовских «Отечественных записках». Один из создателей образа Козьмы Пруткова. Умер в Тамбове 25 марта 1908 г. 

В.М. Солдатов 

ЖУРАВЛИ В ИСПОЛНЕНИИ НИКОЛАЯ МАРКОВА И «ДЖАЗА ТАБАЧНИКОВ»

С песней «Журавли» в сердце и памяти я живу уже почти полвека. Впервые услышал её в 1955 году с грампластинки «на рёбрах». Хорошо помню, как сочувственно мы, молодые ребята, воспринимали тогда ностальгию по Родине, аж слеза прошибала… Причём ностальгия была глубинная – по России, которая существовала в нашем мироощущении только как старое название СССР. Мы ведь тоже были оторваны от родительских гнёзд, жили в общежитии техникума, скучали по родственникам и друзьям. На грампластинке от руки было написано «Лещенко». О нём ходили тогда разные слухи – будто бы и на немцев работал (пел для них в ресторане) и тайно подпольщикам Одессы помогал.

Время было переломное и тревожное. В марте 1953-го умер товарищ Сталин.  Уходило прошлое, а будущее вызывало тревогу – тревогу о завтрашнем дне. Как-то оно всё сложится?...

……Я не сразу просёк, что пластинка с песней «Журавли» была подпольная. Её и другие такие же, с рёбрами на просвет, после проигрывания прятали. А она звучала и звучит в моей памяти и без патефона.

Исполняет Николай Марков. Запись на "ребрах"

Вплоть до 2001 г. я был уверен, что песню «Журавли» записал Пётр Лещенко, как и было написано на рентгенпластинке. Однако из книги Б.А. Савченко "Эстрада ретро" узнал, что это не так. Цитирую: «Оказалось, в послевоенные годы в Москве на волне популярности Петра Лещенко успешно процветала целая подпольная фирма по выпуску и распространению пластинок «под Лещенко». Костяк фирмы составили так называемый «Джаз табачников» (там одно время работал и композитор Борис Фомин) и его солист Николай Марков, голос которого был почти идентичен голосу знаменитого певца. За короткое время было записано сорок произведений из репертуара Лещенко, в том числе и не имевшие к нему отношения «Журавли». Пластинки распространялись в основном на Украине, в Молдавии… Один музыкант из «Джаза табачников» говорил по этому поводу так: «Туда везём чемодан пластинок, обратно – чемодан денег»… Возникала полная неразбериха: официально пластинки Петра Константиновича Лещенко в магазинах не продавались, потому что и не выпускались, а голос певца звучал почти в каждом доме. Подлинник или подделка – поди догадайся».

Лещенко, действительно, если верить отечественным коллекционерам, никогда не пел "Журавли". И Вертинский не пел. Тогда просто непонятно, откуда в сталинские годы у этого танго была такая популярность? Неужели только от двух записей на "ребрах"? Вопрос резонный. Я думаю, что запись Н. Марковым песни «Журавли» в числе сорока других из репертуара П. Лещенко, свидетельствует о том, что музыканты «Джаза табачников», как и неизвестные советские офицеры, освобождавшие Восточную Европу, имели либо ту грампластинку 40-х годов с его записями, либо ту ресторанно-концертную запись «У Максима 37», о которых рассказал А.Г. Яцковский в интервью «Местная шпана меня избегала…». По сравнению с текстом, который приводит Яцковский, песня элегантно правлена с учётом того, что её будут воспринимать здесь, а не там, и спета без повтора строк, по-видимому, для сокращения времени звучания. Вспоминаю, что в «Ночном такси» Алла Баянова говорила А.Фрумину, что она, когда пела «Журавлей», бережно передавала интонации короля русского танго.

Исполняет Алла Баянова. Редкая румынская запись

И вот, наконец, долгожданная встреча с песней послевоенной юности. Слушаю несколько раз. Да, это та самая запись - текст совпадает с тем, который у меня в памяти, с характерными «протягиваниями» безударных гласных. Но голос вовсе не семплер Петра Лещенко, он напоминает интонациями то В. Козина, то А. Вертинского. Мягкие переходы в piano – от Козина, а декламационная манера пропевания первых слов куплетов с лёгким грассированием похожа на манеру Вертинского. Но голос и мастерство исполнения самостоятельны и незаурядны. Скажем, запись «Журавлей» в исполнении ансамбля «Братья Жемчужные» из их первого альбома сравнения не выдерживает. А это значит, что имеют смысл поиск, реставрация и переиздание на современных звуконосителях записей Николая Маркова – самобытного московского певца послевоенных лет, причастного к русскому шансону.

Москва - Малаховка

03.12.2004

Источник:pesni

Оформление мое