Пробуждение сознания или электронно-цифровой концлагерь? Нет ничего сильнее идеи, время кот...
Купленный за 172 000 долларов портрет может стоить миллионы - (0)Купленный за 172 000 долларов портрет может стоить миллионы Открыта новая картина РембрантаПочему...
ЭРМИТАЖ.ГОЛЛАНДСКАЯ ЖИВОПИСЬ XVII—XVIII ВЕКОВ.Малые голландцы(2) - (0)ЭРМИТАЖ.ГОЛЛАНДСКАЯ ЖИВОПИСЬ XVII—XVIII ВЕКОВ.Малые голландцы(2) Шатровый зал ...
Замки Бельгии:Стеркхоф - (0)Замки Бельгии:Стеркхоф В XVI веке жил в Антверпене могущественный род Стер...
Дом князя Оболенского на Новинском бульваре - (0)Дом князя Оболенского на Новинском бульваре На Новинском бульваре стоит ореставрированный в совет...
"Приключения голландцев в России". Барон Луи Геккерн. |
(27 января) 8 февраля 1837 года на окраине Санкт-Петербурга, в районе Черной речки близ Комендантской дачи состоялась печально знаменитая дуэль на пистолетах между великим русским поэтом камер-юнкером Александром Пушкиным и поручиком бароном Жоржем де Геккерном (Дантесом).
Первый памятник на месте дуэли Пушкина, установленный в 1890-х гг.
Дуэль была спровоцирована анонимными письмами, намекавшими на неверность жены Пушкина. Француз, офицер кавалергардского полка, приёмный сын нидерландского посланника в Санкт-Петербурге барона Луи Геккерна, познакомился со своей ровесницей Натальей Николаевной Пушкиной, женой поэта, в 1835 году. В глазах светского общества Дантес-Геккерн, красивый блондин, предстал блестящим молодым офицером, влюблённым в красавицу-жену ревнивого мужа (Пушкин не любил придворной жизни и не вызывал тёплых чувств у влиятельных светских людей).
В светском обществе ходили слухи о взаимности чувств Пушкиной и о том, что Дантес уже добился победы; для разворачивания конфликта возникшая молва играла не меньшую, а то и бо́льшую роль, чем реальное положение дел. Усугублялось положение дел и тем, что поэту (уже в ноябре 1836 года) стали приходить анонимные письма, в которых содержался «намек» на данную любовную связь. Пушкин немедленно послал Дантесу вызов на дуэль. Но через неделю после вызова Жорж сделал предложение Екатерине Гончаровой – сестре Натальи Николаевны и, соответственно, свояченице Пушкина. Поэтому дуэль пришлось отложить (сыграла роль и аудиенция, данная Пушкину Николаем I, и посредничество В.А. Жуковского), но иметь какие-либо отношения с Дантесом Александр Сергеевич отказывался, что, конечно же, приводило к дальнейшему обострению ситуации и новым конфликтам. В конце концов, в январе 1837 года Пушкин отправил Геккерну-отцу письмо, где чрезвычайно резко отозвался о нем как об отце, нелестно охарактеризовал его приемного сына и «отказал им от дома». Поэт знал, что письмо носит явно оскорбительный характер и явно приведет к новой дуэли. В тот же день Луи Геккерн через секретаря письмом объявил Пушкину, что от его имени Дантес делает ему вызов. Условия дуэли были смертельными и не оставляли шанса уцелеть обоим противникам, они должны были стреляться с расстояния двадцати шагов друг от друга, барьер составлял десять шагов, стрелять разрешалось с любого расстояния на пути к барьеру. Секундантом Пушкина был его лицейский товарищ подполковник К.К. Данзас, секундантом Дантеса – сотрудник французского посольства виконт д’Аршиак.
(27 января) 8 февраля 1837 года под Петербургом в перелеске близ Комендантской дачи состоялась роковая дуэль, на которой Пушкин был смертельно ранен в живот. Ответным выстрелом он легко ранил Дантеса в правую руку. С места дуэли поэта привезли домой, на набережную реки Мойки, дом 12, где в мучениях он прожил два дня. И, несмотря на усилия врачей под руководством Н.Ф. Арендта, Александр Сергеевич Пушкин скончался (29 января) 10 февраля 1837 года от перитонита.
Тело Пушкина во время прощания
Одним из главных действующих лиц трагедии был нидерландский посланник в Санкт-Петербурге барон Луи Геккерн. О его зловещей роли в событиях, приведших к дуэли, написано много, о нем же самом почти ничего не известно.
Луи де Геккерн. Художник Йозеф Крихубер. 1843
Луи-Якоб-Теодор ван Геккерн де Беверваард (нид. Jacob Derk Burchard Anne baron van Heeckeren tot Enghuizen, иначе Van Heeckeren van Beverweerd, 28 ноября 1792, Зютфен — 28 сентября 1884, Париж) — голландский дипломат. Получил звание барона Первой французской Империи в 1813 году. Приёмный отец Жоржа Дантеса; роль Геккерна в событиях, предшествовавших последней дуэли Александра Сергеевича Пушкина, не выяснена до конца.
Один из девяти детей барона Эверта Фредерика ван Геккерна ван Энгхёйзена, голландского майора и придворного, и Хенриетте Йоханны Сузанны Марии, графини Священной Римской империи Нассау ла Лекка.
Свою карьеру Геккерн начал в качестве чиновника голландского флота, базировавшегося в Тулоне. Позже он служил Наполеону, который наградил его званием барона Империи. Примерно в то же время Геккерн принял католическую веру. Последовательно служил секретарём дипломатической миссии в Лиссабоне (1814), Стокгольме (1815—1817) и Берлине (1817—1822).
В 1822 году Геккерн стал дипломатическим представителем Голландии в Санкт-Петербурге. С 1823 года до мая 1837 года он был полномочным представителем при императорском дворе в Санкт-Петербурге. С июня 1842 года до октября 1875 года он был полномочным представителем при императорском дворе в Вене.
За дипломатические заслуги Геккерн был награждён рядом государственных орденов, в том числе Орденом Нидерландского льва, а в 1872 году был удостоен почётного пожизненного звания государственного министра
Геккерн никогда не состоял в браке. В начале 1830-х годов он познакомился с Жоржем Дантесом, сыном эльзасского помещика, служившим в то время в России. В результате переписки с родным отцом Дантеса и личной встречи с ним Геккерн добился согласия на усыновление Жоржа. Соглашение на усыновление от короля Голландии было получено 5 мая 1836 года, Дантес принял имя Жорж Шарль де Геккерн Дантес.
Некоторые из исследователей считают (опираясь на слова друзей Дантеса, в том числе князя А. В. Трубецкого), что барон и Дантес находились в гомосексуальной связи. Издатель переписки Дантеса и Геккерна Серена Витали утверждает, что Геккерн был гомосексуал, а его отношения к Дантесу она определяет термином фр. paternade — «свойственное всем гомосексуалистам желание быть отцом».
ЛЕОНИД ГРОССМАН
ДОКУМЕНТЫ О ГЕККЕРНАХ
1. ГОЛЛАНДСКИЙ ПОСЛАННИК
Среди держав, представленных полномочными посольствами в Петербурге 30-х годов, Голландия была одной из наименее значительных. Население страны немногим превышало два с половиной миллиона. Только что, после революции 1830 г., произошло отделение Бельгии, утвержденное державами на Лондонской конференции, что чрезвычайно снижало международный престиж Нидерландов. Маленькое государство, с скромнейшим бюджетом, не имело возможности содержать богатые представительства при европейских дворах, и голландское посольство в Петербурге носило весьма скромный характер. В отличие от французской или английской миссий, занимавших целые дворцы поблизости от Зимнего, барон Геккерн снимал для своего посольства обыкновенную квартиру в доходном доме на Невском проспекте, где и жил в непосредственном соседстве с канцелярией и архивом.
В отличие от представительств великих держав, содержащих многочисленных секретарей, атташе, советников, драгоманов, консулов,
переводчиков и дипломатических курьеров, голландское посольство было крайне малочисленно по своему составу. Ни о каких больших приемах, балах и раутах, которыми в течение сезона щеголяли такие послы, как лорд Дёрам, пэр Франции Барант, или представитель Австрии граф Фикельмон, не сообщает нам петербургская хроника 30-х годов в отношении голландского посольства.
John George Lambton, 1st Earl of Durham, by Thomas Phillips (died 1845).(National Portrait Gallery)
Достопочтенный Джон Джордж Лэмбтон, 1-й граф Даремский (англ. John George Lambton, 12 апреля 1792, Лондон, Великобритания — 28 июля 1840, Каус, Великобритания) — британский государственный деятель от партии вигов, генерал-губернатор и верховный комиссар в британской Северной Америке.
Барон Амабль Гийом Проспер Брюжьер де Барант (1782—1866) — французский историк, публицист, дипломат и политический деятель, почётный член Петербургской академии наук.
Karl Ludwig von Ficquelmont, Lithographie von Josef Kriehuber, 1838
Граф Карл Людвиг Габриэль Бонавентура фон Фикельмон (нем. Karl Ludwig Graf von Ficquelmont, фр. Charles-Louis comte de Ficquelmont et du Saint-Empire; 23 марта 1777, замок Дьёз, Франция — 7 апреля 1857, Венеция) — австрийский государственный деятель французского происхождения, дипломат, писатель, генерал кавалерии австрийской службы (3 марта 1843). Министр-президент Австрийской империи в 1848 году.
Само помещение его, в доме Влодека на Невском проспекте № 51, нисколько не соответствовало обстановке и масштабам дворцовых празднеств николаевского Петербурга.
Невский проспект в Санкт-Петербурге. Дом № 51
Для устройства описанных Пушкиным „олигархических бесед“ требовались крупнейшие ассигновки на представительство, в которых Оранская династия была вынуждена отказывать своему официальному делегату к царскому двору. На свой посольский оклад Геккерн не только не мог собирать за своим столом петербургский кабинет и дипломатический корпус, но едва ли бы сам мог принимать заметное участие в той праздничной жизни царской столицы, в которой он играл весьма видную роль. Необходимо отметить при этом, что голландский посланник не обладал крупным родовым или личным состоянием. При наличии его он, конечно, не стал бы в момент катастрофы ссылаться в письме к своему министру Ферстольку на „крайнюю ограниченность“ своих личных средств, что впрочем было бы и невозможно при полной осведомленности правительства о материальном положении своих официальных представителей. Барон Геккерн отнюдь не был послом для почета и славы, он был настоящим чиновником, служившим своему правительству прежде всего в силу необходимости нести государственную службу.
По своему происхождению голландский дипломат вполне принадлежал к той „международной аристократии“, из круга которой вербовались в то время полномочные представители к таким дворам, как русский.
В своих записках Нессельроде, начинавший дипломатическую деятельность в Голландии, называет среди виднейших представителей нидерландской аристократии и род Геккернов.
Franz Krüger (1797–1857) Portrait of Count Karl Nesselrode (1840s, Hermitage Museum, Saint Petersburg)
Граф Карл Васи́льевич Нессельро́де или Карл Роберт фон Нессельроде (нем. Karl Robert von Nesselrode; 2 [13] декабря 1780, Лиссабон — 11 [23] марта 1862, Санкт-Петербург) — русский государственный деятель немецкого происхождения, предпоследний канцлер Российской империи. Занимал пост министра иностранных дел Российской империи дольше, чем кто-либо другой. Сторонник сближения с Австрией и Пруссией, противник революционных движений и либеральных преобразований, один из организаторов Священного союза.
Они принадлежали к консервативной партии „оранжистов“, т. е. сторонников Оранской династии, относившихся с презрением и ненавистью к народной партии республиканцев. В то время „в Гааге поселены были многие оранжистские фамилии, как например, Виланды, Васернеры, Геккерны, Вандерштали. Семейства эти составляли основу хорошего общества: дипломатический корпус имел в них сильную поддержку“.
Род Геккернов был древен, обширен и многоветвист. ...Сведения о некоторых представителях рода восходят к XIII в. Среди них имелись епископы, воины, землевладельцы, бургомистры, адмиралы, ученые, врачи, кураторы университетов, послы, придворные....
Отметим, в целях наиболее полной характеристики, что русский посланник в Голландии в начале XX в. Н. В. Чарыков собрал ряд сведений о „пушкинском“ Геккерне от некоторых лиц, проживавших в то время в Гааге и лично знавших барона (скончавшегося лишь за 20—25 лет перед тем). „Все отзываются о нем, как о человеке выдающегося ума и дипломатических дарований. Пробыв некоторое время после отозвания из С.-Петербурга не у дел, он был назначен нидерландским посланником в Вену, где и пробыл беспрерывно до 1870-х годов, пользуясь там совершенно исключительным по своей влиятельности положением. Лица, близко знакомые с бароном Геккерном, говорят о нем как о крайнем скептике и неразборчивом на средства дипломате. Однако его донесения из Вены были настолько интересны, что его оставили на этом посту до глубокой старости“. Из того же весьма авторитетного источника мы знаем, что Геккерны-Бефервард владели родовым имением в провинции Утрехт, близ местечка Дриберг. „Род баронов Геккерен, один из древнейших в Нидерландах, владел этим имением еще на аллодиальном (саксонском) праве до введения здесь феодальных учреждений. Один из предков Геккерна (может быть его отец) подписал, в числе других нидерландских уполномоченных, акт присоединения Голландии к системе вооруженного нейтралитета императрицы Екатерины II... Вообще род баронов Геккерен, хотя и очень древний, но не богатый, так что известные упоминания Геккерна об ограниченности его средств не представляются преувеличенными“.
Последнее обстоятельство вероятно объясняет, почему Геккерн не придерживался в своей деятельности известного предписания Талейрана к своим сослуживцам и подчиненным: „только поменьше усердия, господа!“ Голландский посланник выполнял свои обязанности с чрезвычайной тщательностью, всячески стремясь заслужить расположение всероссийского суверена и занять выдающееся положение в придворных кругах. При его несомненном уме, ему это в значительной степени удалось достигнуть. В начале 30-х годов представитель скромной Голландии был весьма заметным членом петербургского дипломатического корпуса. Некоторая интимная близость Геккерна к русскому двору, вследствие того, что родная сестра Николая I Анна Павловна была женою голландского наследника престола — принца Оранского, несомненно способствовала этому.
Jean-Baptiste Van der Hulst (1790–1862) Queen of the Netherlands, Anna Pavlovna of Russia (1795-1865) (1837)
Анна Павловна (18 января 1795, Санкт-Петербург — 1 марта 1865, Гаага) — дочь Павла I Петровича и Марии Фёдоровны[1]. Сестра Александра I и Николая I. Королева Нидерландов и великая герцогиня Люксембурга в 1840—1849 годах.
Nicolaas Pieneman (1809–1860) Портрет короля Нидерландов и великого герцога Люксембургского Виллема II (1840-1849)
Во время своих поездок в Гаагу Геккерн становился отчасти и семейным посредником двух царствующих „домов“, о чем свидетельствуют личные аудиенции голландскому послу Николая I на другой же день по его возвращении из-за границы. Это был представитель родственной „фамилии“, к которому царь относился с особенным благоволением.
Vasily Golike Портрет Николая I. (1843, Русский музей)
Высокое положение посланника нисколько не соответствовало уровню его моральных качеств. Общее мнение категорически осудило его роль в дуэльной истории. Даже его покровитель и друг Нессельроде, в первое время после поединка бывший на его стороне, но затем резко изменивший свое суждение (быть может в связи с позицией царя), замечал в письме к Мейендорфу от 28 декабря 1840 г., что Геккерн „на все способен: это человек без чести и совести; он вообще не имеет права на уважение и нетерпим в нашем круге. Величайшей ошибкой короля было бы предоставление ему важного поста“. Характерно и то чувство вражды, которое до конца жизни питала к нему вдова Пушкина. Но до самой дуэльной истории Геккерн неизменно пользовался в петербургском обществе и при дворе всеобщим признанием и почетом.
Несколько неопубликованных документов о награждении Геккерна орденом Анны 1-й степени дают представление об отношении к нему Николая I.
Воспроизводим текст копии „высочайшей грамоты на орден“, пожалованный отъезжающему послу:
Божией милостью мы, Николай Первый, император и самодержец всероссийский и прочая, и прочая, и прочая.
Королевскому Нидерландскому чрезвычайному посланнику и полномочному министру барону Геккерну.
Желая ознаменовать особенное наше к вам благоволение, пожаловали мы вас кавалером ордена св. Анны первой степени. Препровождая при сем орденские знаки, пребываем к вам благосклонны.
Подлинная подписана собственною его императорского величества рукою тако: Николай. В Александрии близ Петергофа. Июля 15 дня 1833 г.
На следующий же день Нессельроде обратился к канцлеру российских императорских и царских орденов А. Н. Голицыну с особым отношением. Воспроизводим его по черновику, сохранившемуся в деле.
Кн. Голицину от гр. Нессельроде 16 июля 1833, № 5290.
М. Г.! князь Александр Николаевич!
Имею честь препроводить при сем к вашему сиятельству высочайшую грамоту о пожаловании пребывающего здесь нидерландского чрезвычайного посланника и полномочного министра барона Геккерна кавалером св. Анны 1-й степени, покорнейше прося вас, М. Г., по контрасигнировании сей грамоты и приложении к ней орденской печати, возвратить мне оную, доставив при том и следующие означенному кавалеру орденские знаки.
Очевидно, после отправки этого письма выяснилось, что Геккерн отъезжает безотлагательно, вследствие чего и последовала вторая просьба прислать орден и вернуть грамоту „в течение завтрашнего утра“.
Капитул „российских императорских и царских орденов“ с максимальной точностью выполнил „просьбу“ вицеканцлера, и „экспедиция ордена св. Анны“ на другое же утро направила в министерство иностранных дел знаки отличия и почетные дипломы.
В тот же день, 17 июля 1833 г., Нессельроде, направляя Геккерну орден, патент и статуты известил его письмом:
Е. в. император желая выразить вам по случаю вашего отъезда свидетельство своего высокого благоволения и того удовлетворения, которое доставила ему отличная манера, с которой вы выполняли в течение вашего пребывания в этой столице функции, возложенные на вас вашим августейшим повелителем, возвел вас в степень кавалера и проч.
Эта поездка Геккерна в заграничный отпуск предопределила перелом в его дипломатической службе и катастрофически отразилась на биографии Пушкина. Закончив свое кратковременное пребывание на родине, Геккерн на обратном пути в Россию знакомится с Жоржем д’Антесом, в обществе которого он и возвращается в Петербург.
Открывалась новая эпоха в жизни голландского посланника. Размеренное и рассчитанное существование дальновидного карьериста сдвинулось с прочных устоев его великосветского быта. Если и раньше Геккерну приходилось подчас прибегать к особым статьям дохода, теперь он видимо теряет чувство меры в обращении к этим чрезвычайным источникам обогащения.
Недостаток в наследственных рентах и крупных окладах „больших“ послов, при извращенных инстинктах посланника, требовавших крупных средств для своего удовлетворения, рано заставил фан-Геккерна обратиться к одной из традиционных национальных добродетелей: к торговле. Сохранившаяся в архивах министерства иностранных дел объемистая папка с документами „о пропуске через таможню вещей привезенных из-за границы на имя нидерландского посланника барона Геккерна“ обстоятельно и красноречиво повествует о его широкой деловой оборотистости и выдающейся коммерческой сноровке.
Задолго до драмы 1837 г., в самый год женитьбы Пушкина, правительство обращает впервые внимание на явные нарушения голландским посланником Геккерном установленных таможенных правил. Департамент внешней торговли министерства финансов обращается 19 марта 1831 г. в государственную коллегию иностранных дел с отношением.
Министерство Финансов
В Государственную Коллегию Иностранных Дел.
Департамент внешней торговли
Отделение I, стол 3
19 марта 1831 года
№ 5253
О непредставленных к досмотру 2 ящиках провезенных из заграницы на имя нидерландского посланника барона Геккерна.
Проежавший из заграницы, чрез Полангенскую таможню 5 генваря сего года, служитель нидерландского посланника барона Геккерна, Виктор Поентен, имел при себе адресованные на имя сего посланника два ящика, в коих весу было брутто 2 пуда, 24 фунта и 48 золотников. Полангенская таможня, запломбировав сии ящики, выдала обратно помянутому Поентену обязательство представить оные к досмотру в С.-Петербургскую таможню.
А как означенных ящиков и по сие время в С.-Петербургскую таможню не представлено, то Департамент внешней торговли покорнейше просит Государственную коллегию иностранных дел снестись с господином нидерландским посланником, чтобы ящики сии по данному служителя Поентеном обязательству, для снятия с оных пломб и узаконенного досмотра представлены были в С.Петербургскую таможню. О последующем же не оставить департамент уведомлением
Выполняя просьбу департамента внешней торговли министерства финансов, вице-канцлер Нессельроде обратился 28 марта 1831 г. к посланнику Геккерну с соответственным отношением, в котором между прочим ссылался на регламент о получении заграничных товаров дипломатическим корпусом от 2 июня 1822 г. Проект этой ноты („Projet de Note au b-on de Heeckeren“) на французском языке сохранился в деле.
Только через две недели последовал ответ Геккерна на полученный запрос.
Нижеподписавшийся чрезвычайный и полномочный посланник его величества короля Нидерландов имеет честь известить его сиятельство господина графа де-Нессельроде, вице-канцлера империи, в ответ на его ноту от 28 марта с. г., что два упомянутых в ней ящика были посланы из Митавы, пока г. Виктор Поентен был задержан там полицейскими формальностями, о чем императорское министерство было извещено и каковое обстоятельство оно впоследствии соизволило устранить. Нижеподписавшийся, получив указанные ящики без извещения, которое предупредило бы его об учинении законного досмотра, каковому они еще подлежали, распорядился о раскрытии их в своем доме, и только из вышеназванной ноты он узнал, что на них были наложены пломбы. Не имея поэтому возможности удовлетворить желание департамента внешней торговли и сожалея о допущенной ошибке он (нижеподписавшийся) торопится по крайней мере присоединить к настоящему письму подлинные накладные о содержимом обоих ящиков, в которых находились лишь предметы одежды для его личного пользования.
Нижеподписавшийся пользуется случаем, чтоб возобновить перед его сиятельством господином графом де-Нессельроде уверение в своем глубочайшем уважении.
Б. де-Геккерн
С.-Петербург 10/22 апреля 1831 г.
Его сиятельству господину графу де-Нессельроде
Ответ Геккерна был весьма неудовлетворителен. Официальное лицо, он отзывается незнанием юридического акта, на который ссылается
вице-канцлер (о правилах получения представителями дипломатического корпуса заграничных отправлений), ожидая для себя почему-то особого напоминания; вскрыв запломбированные таможней ящики, он считает возможным оправдаться незнанием факта наложения пломб на полученные им товары, распечатанные на его квартире; наконец, вместо казенных накладных он представляет государству обыкновенные счета своих поставщиков, никакого официального значения не имеющие. Лишенные всякого делового смысла, документы эти представляют интерес лишь для позднейших исследователей пушкинской эпохи, рисуя быт общества, в котором вращался под конец жизни поэт. Они выясняют стоимость тогдашнего модного обихода и отчасти иллюстрируют запечатленный Пушкиным „уединенный кабинет“ 20-х — 30-х годов, „где мод воспитанник примерный“ собирал перед своими зеркалами —
Все, чем для прихоти обильной
Торгует Лондон щепетильный
И по балтическим волнам
За лес и сало возит нам,
Все, что в Париже вкус голодный,
Полезный промысел избрав,
Изобретает для забав,
Для роскоши, для неги модной...
Это счета различных поставщиков бальзаковского Парижа — башмачника Мосс с улицы дю-Тур Сен-Жермен, „брючника и перчаточника короля“ Жереля с улицы Эшель Сент-Оноре, „парфюмера их королевских высочеств“ Шардена Убигана, торгующего под фирмой „У цветочной корзины“ на улице Фобур Сент-Онорэ, портного Мишелю, имеющего магазин сукна на улице Вивьен, и пр.
Получив эти сведения, которые никакой проверке не могли подлежать и решительно ничего не доказывали, коллегия иностранных дел ограничилась пересылкой в департамент внешней торговли копии с ответа Геккерна о порядке получения из двух запломбированных ящиков вместе с „присланными нидерландским посланником реестрами вещей, кои заключались в вышеупоминаемых ящиках“.
Министерство финансов было вынуждено удовлетвориться полученными сведениями. Этим дело и ограничилось.
Но, получив урок, Геккерн стал осторожнее. Отныне он испрашивает специальные разрешения на беспошлинный ввоз получаемых им товаров. Уже 28 июля (9 августа) 1831 г. он обращается в департамент внешней торговли с сообщением о выписанных им из Амстердама 75 кувшинах анисового ликера (75 cruches d’anissette) „для собственного своего употребления“. Через год 4/16 июня 1832 г. он снова обращается с просьбой „о беспрепятственном пропуске через здешнюю таможню двух ящиков, заключающих в себе 75 бутылок ликеру“, а также двух тюков и одного ящика „с оружием и другими редкостями индейскими“, которые отправлены из Амстердама на „голландском коммерческом корабле La Pauline, шкипер И. Гейкерс“. Полтора месяца спустя, 21 августа 1832 г., подается аналогичное заявление „о двух небольших ящиках, из коих в одном 30 фунтов сыру, а в другом 18 серебрянных дессертных ложек, две серебрянных солонки, три банки с горчицею, 24 фунта конфектов, 12 склянок парагвайского бальзама и 10 кувшинов вишневой водки (Kirschwasser)“. 16/28 сентября 1832 г. — новое заявление о ящике с оружием и другими редкостями, „отправленными из Амстердама на голландском купеческом корабле «Лизетта-Каролина».“ 18/30 октября 1832 г. просьба не вскрывать в таможне, а произвести на квартире посланника досмотр „двух ящиков с хрустальными, фарфоровыми и серебрянными вещами, которые ему привезены будут для собственного его употребления на имеющем прибыть из Лондона английском корабле «Union», шкипер James Vine“. 4/16 января 1834 г. Геккерн просил Нессельроде распорядиться о выдаче полангенской таможнею его доверенному Иоганну-Давиду Герле ящика с различными предметами одежды, 6 рисунками, золотой рамой и пуншевым кубком с серебрянным подносом.
Стеснительность этих непрерывных просьб, вызывавших переписку между несколькими министерствами, побудила Геккерна прибегнуть вскоре к другой системе. На этот раз он вспомнил те самые „утвержденные 22 июня 1822 года правила о провозимых к дипломатическим особам из-за границы вещах“, которые он так легко игнорировал, когда они противоречили его коммерческим интересам. В марте 1833 г. он обратился к Нессельроде с следующим заявлением.
С.-Петербург 2/14 марта 1833 г.
Господин граф!
В виду истечения сегодня десятилетнего срока с момента, как я имел честь быть аккредитованным к русскому двору, я обращаюсь с просьбой к императорскому правительству о предоставлении мне льгот, даруемых членам дипломатического корпуса.
Разрешите же мне, господин граф, прибегнуть по этому поводу к доброму расположению вашего сиятельства, дабы оно любезно соизволило отдать таможне необходимые распоряжения для свободного пропуска вещей, на какие это преимущество дает мне право.
Я тороплюсь воспользоваться этим случаем, чтоб возобновить перед вашим сиятельством уверение в моем глубочайшем уважении.
Б. де-Геккерн.
Его сиятельству господину графу Нессельроде, вице-канцлеру империи.
Соответственное предоставление прав, разумеется, последовало. На черновике отношения Нессельроде к Канкрину имелась следующая справка: „Барон Геккерн, по отъезде отсюда Нидерландского посланника Г. Верстолка фан-Зелена, вступил в отправление должности поверенного в делах 26 марта 1823 года; кредитивную же грамоту на звание посланника представил 26 марта 1826 года. А потому и имеет право воспользоваться преимуществом“ и пр. 25 июля 1833 года Канкрин извещает вице-канцлера, что им „сделано по таможенному ведомству надлежащее распоряжение“.
Тем не менее льготы предполагали каждый раз особое заявление адресата, так как бумаги от Геккерна продолжали поступать в иностранную коллегию, отчетливо рисуя общую картину движения товаров из иностранных фирм в голландское посольство. Здесь и партия „серебрянных, фарфоровых и хрустальных вещей“ (29/17 июня 1833) и „небольшой ящик с принадлежащими к одежде вещами, привезенными из Гавра на французском корабле «Эдмонд»“ (1/13 августа 1833), и 6 штук материи для обивки кареты и мебели, и богемское стекло, и английский фаянс. Вскоре впрочем произошел новый инцидент.
19-го августа 1833 г. департамент внешней торговли сообщал министерству иностранных дел, что „на пароходе «Александра» привезен на имя г. нидерландского посланника барона Геккерна один ящик под знаком HBV, H № 1 и что по досмотру сего ящика при доверенном от г. посланника оказались в нем 99 кусков белого льняного полотна для скатертей и салфеток и 137 штук салфеток таковых же необрубленных новых весом всего на лицо 13 пуд. 30 фун.: к провозу по действующему ныне тарифу запрещенных, кои оставлены в таможне впредь до разрешения“. Смущенный департамент, „не решаясь выпустить столь значительное количество полотна и салфеток“, просил разъяснений министерства иностранных дел. Последовало разъяснение Нессельроде о беспрепятственной выдаче ящика Нидерландской миссии.
Через месяц новое недоразумение. 29 сентября 1833 года все тот же департамент извещает министерство иностранных дел, что в новом ящике, привезенном на имя Геккерна, „оказались следующие запрещенные к привозу вещи: 2 вазы, 5 графинов, 3 дюжины блюд чайных, 3 молошника; 3 сахарницы, 3 чайника, 2 чайницы, 1 корзинка, 2 тарелки дессертные с поддонниками, 1 солонка, 2 поддонника, 3 подноса, все фарфоровые с живописью и позолотою, 4 стакана хрустальные разноцветные с украшением, 1 кувшин хрустальный для сельтерской воды с украшением, 1 рюмка таковая же большая, 4 вазы аплике и позволенный к привозу 1 кувшин фаянсовый одноцветный“. Последовало снова разъяснение о беспрепятственной выдаче.
Но после сближения фан-Геккерна с его случайным попутчиком д’Антесом размеры торговых оборотов посланника заметно расширяются. Особенно широкий приток товаров в Голландскую миссию был вызван длительным путешествием Геккерна по Европе в 1835—1836 годах. Годовое отсутствие голландского посланника из Петербурга (с июля 1835 по май 1836 г.) должно быть учтено и для биографии Пушкина. За этот год, разъезжая по разным странам, Геккерн не переставал приобретать вещи, которые к моменту отправления представляли собою 12 ящиков, оцененных им в 10000 рублей. Представленная опись перечисляет различную серебряную, хрустальную и фарфоровую посуду в необыкновенном количестве, древние японские вазы, античную утварь, индийские портсигары, художественную бронзу, картины в рамах, громадные запасы разнообразных вин — рейнского, шампанского, — часы, мебель, статуи, экраны.
Количество и разнообразие получаемых Геккерном товаров, при непрерывной систематичности этих получений, не оставляют сомнений в торговых целях их выписки. Если принять во внимание, что голландский посланник не имел семьи и не устраивал больших приемов, этот беспрерывный приток в его квартиру всевозможных предметов роскоши не может быть объяснен одними его коллекционерскими склонностями. Приходится заключить, что представитель Оранского дома при дворе Николая I широко усвоил методы торгового обогащения своих предприимчивых соплеменников, колонизировавших некогда побережье Азии. И если грузооборот его миссии, столь смущавший Петербургский департамент внешней торговли, не достиг еще бо́льших размеров, то произошло это единственно из-за невозможности для Геккерна уверить контролирующие инстанции, что запасы беспошлинных товаров, предназначенные для петербургских негоциантов, поглощались исключительно „личными потребностями“ самого голландского посланника.
Возможно, приведенные факты объясняют, почему Геккерн так держался за свое дипломатическое кресло и был в отчаянии, когда поступки Пушкина стали реально угрожать ему потерей такого "хлебного" места.
К середине 30-х годов потребность Геккерна в средствах значительно повышается. Происходит официальное усыновление д’Антеса, равнозначащее законному браку. ...Документы об усыновлении Геккерном д’Антеса, которому он передает „свое имя, свой титул и свой герб“, опубликованы в книге Н. А. Гастфрейнда „Пушкин. Документы Государственного и С.-Петербургского главного архивов Министерства иностранных дел, относящиеся к службе его 1831—1837 гг.“, СПб., 1900.
Но публикатору этих материалов остался неизвестным один из важнейших документов дела об усыновлении — сообщение управляющего военным министерством вице-канцлеру о докладе дела царю и о „высочайшей“ резолюции. Бумага сохранилась в архивах министерства иностранных дел.
Министерство военное
Господину вице-канцлеру.
Департамент инспекторский
Отделение I Стол 4
Санкт петербург 4-го июня 1836 года
№ 4620
Государь император по всеподданнейшему докладу его императорскому величеству отношения вашего сиятельства № 3799, высочайше соизволил на изъясненную в оном просьбу пребывающего в С.-Петербурге нидерландского посланника барона Геккерна об усыновлении им поручика барона Георга Карл д’Антеса, с тем чтобы он именуем был впредь вместо нынешней фамилии: бароном Георгом Карлом Геккерном.
О таковом монаршем соизволении имею честь уведомить вас, милостивый государь, привосокупляя, что об оном донесено Правительствующему Сенату и его императорскому высочеству командиру отдельного гвардейского корпуса.
Управляющий Военным министерством
генерал-адъютант [подпись] Адлерберг.
Исправляющий должность вице-директора [подпись].
Это был зенит петербургской карьеры Геккерна.
Наступало лето 1836 г., чрезвычайно осложнившее взаимоотношения его семьи с семейством Пушкиных-Гончаровых и уже осенью открывшее дуэльную эпопею, завершенную 27 января.
В.А.Тропинин. Портрет А.С.Пушкина
Alexander Pavlovich Brullov (1798–1877) Портрет Натальи Николаевны Пушкиной-Ланской (урожденной Гончаровой) (1831-1832, Pushkin Museum)
Менее чем через год после усыновления голландским посланником поручика кавалергардского полка первый из них получил вынужденную отставку без нового назначения, а второй был разжалован в солдаты после отмененного приговора о повешении.
К этому моменту благожелательное отношение Николая I к голландскому представителю резко меняется.
Удивительно, но факт, документально доказанный Н.Я. Эйдельманом: Геккерн весьма неуклюже вторгся в семейные дела двух царских домов. Вильгельм Оранский пенял царю Николаю I: "...как же это случилось, что ты мог говорить о моих домашних делах с Геккерном... Он изложил все это в официальной депеше, которую я читал, и мне горько видеть, что ты находишь меня виноватым и полагаешь, будто я совсем не иду навстречу желаниям твоей сестры" (речь шла о разногласиях Николая, его жены Александры Федоровны и нидерландского принца Вильгельма Оранского по поводу бельгийского вопроса. -- А. Г.). Николай в ответном письме, отправленным с курьером, то есть срочно, вынужден был успокаивать венценосного родственника, мужа своей сестры, и вносить ясность в лживую, как они совместно посчитали, депешу Геккерна. Вильгельм Оранский в более позднем письме называет дипломатическую деятельность Геккерна "изобретением сюжетов для заполнения своих депеш". Такие вещи монархами не прощаются, тем более злопамятным Николаем.
После дуэли и смерти Пушкина Николай опять отправляет письмо Вильгельму Оранскому, где он трактует поступки Геккерна, опираясь на пушкинскую версию событий. Николай называет поведение Геккерна "гнусным". То, что Пушкин рассказал царю во время аудиенции в Зимнем дворце 23 ноября, устроенной по просьбе В.А. Жуковского, также прозвучало в письме царя к великому князю Михаилу: "Он (Геккерн)... сам сводничал Дантесу в отсутствии Пушкина, уговаривая жену его отдаться Дантесу, который будто умирал к ней любовью" (Ср. письмо Пушкина к Геккерну: "Вы, представитель коронованной особы, вы отечески сводничали вашему сыну")
Галкин Александр Борисович
Преддуэльная история Пушкина (загадки и гипотезы)
Николай, как известно, отказал Геккерну в аудиенции, которой тот усиленно добивался в надежде оправдаться перед царем и сохранить свой пост в Петербурге. Он усугубил удар, распорядившись о выдаче Геккерну „прощальной“ табакерки, хотя посланник не был отозван своим правительством и официально уезжал только в отпуск.
Приведем неизданные документы из дела „О пожаловании отъезжающему отсюда нидерландскому посланнику барону Геккерену золотой украшенной бриллиантами табакерки с портретом его императорского величества в 12 000 рублей“.
Князю Волконскому. От вице-канцлера № 1982. Марта 30 дня 1837.
М. Г. князь Петр Михайлович!
Государь император всемилостивейше пожаловать соизволил отъезжающему отсюда нидерландскому посланнику барону Геккерену золотую украшенную бриллиантами табакерку с портретом его величества в двенадцать тысяч рублей.
Во исполнение монаршей воли покорнейше прося вашу светлость приказать доставить мне таковую табакерку, имею честь быть.
На следующий же день последовал ответ.
Кабинет его императорского величества
Отделение 2 Стол I
В С.-Петербурге
31 марта 1837
№ 1371
С препровождением табакерки с портретом его величества
Господину вице-канцлеру.
Во исполнение высочайшего повеления, объявленного мне вашим сиятельством в отношении от 30-го ч. сего марта за № 1982-м, имею честь препроводить при сем к вам, милостивый государь, табакерку золотую с портретом государя императора, бриллиантами украшенную, всемилостивейше пожалованную нидерландскому посланнику барону Геккерну, прося покорнейше о получении оной табакерки меня уведомить.
Министр императорского двора князь Волконский
Вице-президент гофмейстер [подпись].
<На документе помета:> „Табакерка вручена его сиятельством вице-канцлером барону Геккерну.
Переписка завершается следующим сообщением.
Князю Волконскому. От вице-канцлера № 2074 апреля 5 дня 18371
М. Г. Князь Петр Михайлович!
Присланная при отношении вашей светлости от 31 марта под № 1371-м золотая табакерка с портретом государя императора, бриллиантами украшенная, всемилостивейше пожалованная отъезжающему отселе Нидерландскому посланнику барону Геккерну, доставлена по принадлежности.
Вменяя себе в обязанность уведомить о сем вас, М. Г., имею честь быть [подпись].
Такими выражениями безупречной официальной вежливости в сущности голландскому представителю наносился тягчайший удар: иностранное правительство предписывало ему оставить занимаемый им пост помимо распоряжений представляемого им государства и даже не считая нужным согласовать этот вопрос с голландским министерством иностранных дел.
Это „верховное“ порицание Геккерну произвело сильное впечатление в Голландии, и долголетний дипломат пребывал в отставке в течение пяти лет. Угроза Пушкина сбылась: посланник был „обесчещен“ в глазах обоих дворов. Общественное мнение было решительно против него. Друзья Пушкина, считавшие возможным примириться с д’Антесом, были непреклонны в своем осуждении старшего Геккерна. Андрей Карамзин, возобновивший свои приятельские отношения с Жоржем после его откровенных признаний в Баден-Бадене, решительно демонстрировал свой отказ общаться с бывшим посланником: „На днях воротился сюда старый Геккерн, — сообщает он своим родным, — мы встретились с ним первый раз у рулетки, он мне почти поклонился, я сделал, как будто бы не замечаю. Потом он же заговорил, я отвечал, как незнакомому. Отошел и таким образом отделался от его знакомства“.
Андрей Николаевич Карамзин (1814—1854) Литография А.Леграна с акварели Эмилио Росси. 1846–1847
Только в 1842 г. „камергер Жак-Тьерри-Бернгард-Анна барон фан-Геккерн“ был аккредитован при венском дворе. Началось медленное восхождение Геккерна по пути нового завоевания общественной и политической репутации. Положение его в венском дипломатическом кругу было достаточно щекотливо: во главе австрийского правительства находился его бывший петербургский коллега Фикельмон, семья которого относилась к Пушкину с чувством искренней дружбы. В Вене в начале 40-х годов служили при посольствах петербуржцы 1837 года, в известной мере прикосновенные к знаменитой дуэли — Медженис и Гагарин. Неудивительно, что новый посол некоторое время мало показывался среди своих коллег.
Father Ivan Gagarine, Russian prince, diplomat and jesuit. Ecumenist.
Князь Иван Сергеевич Гагарин (20 июля (1 августа) 1814, Москва — 8 (20) июля 1882, Париж) — католический священник, писатель, церковный деятель из княжеского рода Гагариных. Член «кружка шестнадцати» и ордена иезуитов.
В январе 1836 года получил звание камер-юнкера и был переведён в Петербург в канцелярию министерства иностранных дел. Во время поездок в Москву подружился с П. Я. Чаадаевым (впоследствии Гагарин опубликовал в Париже работы Чаадаева «Философские письма» и «Апология сумасшедшего»).
В Петербурге делил одну квартиру с молодым князем П. В. Долгоруковым, известным своими гомосексуальными похождениями. Долгое время князя Гагарина подозревали в авторстве анонимного пасквиля, который послужил причиной вызова на дуэль Пушкиным Дантеса в ноябре 1836 года, однако в конце XX века эти обвинения были сняты
Только с годами, со сменой кабинетов и лиц, атмосфера официальной Вены настолько изменилась, что Геккерн почувствовал свое положение при дворе Франца-Иосифа вполне упроченным. Известный знаток русской литературы в Германии Фридрих Боденштедт так описывает свою встречу с Геккерном, почти через тридцать лет после дуэли 1837 г.: „Случай свел меня с старым бароном Геккерном в середине шестидесятых годов, в Вене, куда я прибыл на несколько недель из Мюнхена, вскоре после смерти короля Максимилиана; я встретил его у баварского посланника графа Брея, которому я нанес визит, но наша встреча была крайне непродолжительной: самый звук моего имени, произнесенного при представлении, казалось отпугивал старого грешника, которому, как это я узнал позже от графа Брея, не осталось неизвестным мое упоминание о нем в предисловии к моему переводу Пушкина. Мне однако было очень любопытно посмотреть на него. Он держал себя с той непринужденностью, которая обыкновенно вызывается богатством и высоким положением, и его высокой, худой и узкоплечей фигуре нельзя было отказать в известной ловкости. Он носил темный сюртук, застегнутый до самой его худой шеи. Сзади он мог показаться седым квакером, но достаточно было заглянуть ему в лицо, еще довольно свежее, несмотря на седину редких волос, чтобы убедиться в том, что перед вами прожженный жуир. Он не представлял собою приятного зрелища с бегающими глазами и окаменевшими чертами лица. Весь облик тщательно застегнутого на все пуговицы дипломата, причинившего такие бедствия своим интриганством и болтливостью, производил каучукообразной подвижностью самое отталкивающее впечатление. Духовное ничтожество Геккерна явствует из письма, написанного им Пушкину незадолго до дуэли между этим последним и его приемным сыном“.
В это время Геккерну уже было около 75 лет, но он еще не собирался в отставку. Только в 1874 г., т. е. достигнув 83 лет, голландский посланник в Вене уступает свой пост и навсегда оставляет службу. Начав свою деятельность в эпоху господства в Европе Наполеона I, Геккерн заканчивал ее в момент расцвета влияния Бисмарка. Сроками его государственной карьеры охвачен обширнейший перевал европейской истории от „солнца Аустерлица“ до „пушек Седана“.
Барон Луи фан-Геккерн прожил исключительно долгую жизнь, отмеченную необычайно длительной деятельностью. Он умер 93 лет от роду, когда в русской литературе на смену Пушкину пришел Чехов, а в русской внутренней политике Бенкендорфа сменил Победоносцев. Несмотря на такую беспримерную семидесятилетнюю деятельность на самой авансцене современной истории, представитель Нидерландов не сумел проявить себя ни в одном политическом акте своей эпохи. Родина его за этот долгий срок переживала тягчайшие испытания и подвергалась крупнейшим изменениям в своем составе и строе. Нужно помнить, что будущий покровитель д’Антеса родился еще в республике Соединенных провинций, рос в Батавском государстве, а начал свою службу уже в Голландском королевстве, которое вскоре было включено в состав Французской империи. Уже в пору его деятельности Голландия и Бельгия воссоединяются в единый союз, и в самый разгар петербургской карьеры посланника происходит отделение Бельгии от его родины. Ни к одному из последовавших затем крупных актов голландской истории XIX в., как отречение Вильгельма I от престола, введение новой конституции, отмена рабства и барщинного труда в колониях, — потомок Бефервардов не имел никакого отношения. Ни одно из значительных событий европейского мира на всем протяжении от Венского до Берлинского конгресса не вывело его из безвестного круга заурядных дипломатов, исчерпывающих свою международную активность на приемах, празднествах и банкетах. Только предсмертная трагедия одного из величайших мировых поэтов, испытавшего на себе изворотливое и темное искусство голландского посланника, ввела его родовитое и безвестное имя в историю, куда не дала ему права входа вся долголетняя государственная деятельность его носителя.
Ссылки:
http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v36/v36-340-.htm
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%B5%D0%BA%D0%BA%D0%B5%D1%80%D0%BD,_%D0%9B%D1%83%D0%B8
Серия сообщений "российско-голландские связи ":
Часть 1 - Пётр I в Голландии
Часть 2 - Виллем Баренц и географические открытия голландцев в русской Арктике
...
Часть 14 - Великая княгиня и королева Нидерландов Анна Павловна.Часть 1.
Часть 15 - Великая княгиня и королева Нидерландов Анна Павловна.Часть 2
Часть 16 - "Приключения голландцев в России". Барон Луи Геккерн.
Часть 17 - Домик Петра I в голландском Заандаме
Часть 18 - РУССКАЯ КОРОЛЕВА НИДЕРЛАНДОВ КНЯГИНЯ АННА ПАВЛОВНА, К КОТОРОЙ СВАТАЛСЯ САМ НАПОЛЕОН
Серия сообщений "Приключения голландцев в России":
Часть 1 - Виллем Баренц и географические открытия голландцев в русской Арктике
Часть 2 - Корнелис де Брейн (де Бруин, нидерл. Cornelis de Bruijn 1652, Гаага — 1727, Утрехт) — голландский художник, путешественник и писатель
...
Часть 5 - Водосвятие в Москве в конце XVII века
Часть 6 - "Приключения голландцев в России". Николаас Витсен - друг Петра I
Часть 7 - "Приключения голландцев в России". Барон Луи Геккерн.
Рубрики: | ЖЗЛ/Пушкин и вокруг |
Комментировать | « Пред. запись — К дневнику — След. запись » | Страницы: [1] [Новые] |