Никита Кирсанов. "Декабрист Захар Чернышёв".




Как известно, многих декабристов как представителей правящего класса ожидала блестящая служебная карьера. Но особенно должна была благоволить судьба к Захару Григорьевичу Чернышёву, единственному наследнику обширного майората, выходцу из старинного рода.

Известен указ Петра I прадеду декабриста генерал-майору Григорию Петровичу Чернышёву (21.01.1672-30.07.1745) о проведении переписи населения в Московской губернии. В историю России вписали свои имена трое его сыновей, мраморные бюсты которых, выполненные выдающимся скульптором Федотом Шубиным, можно видеть в Государственной Третьяковской галерее. Большой интерес представляют книжные знаки библиотек братьев Чернышёвых, но прославились они главным образом на военном и дипломатическом поприще.

Генерал-фельдмаршал граф Захар Григорьевич Чернышёв (18.03.1722-29.08.1784), тройной тёзка и двоюродный дед декабриста, более десяти лет возглавлял Военную коллегию. В благодарность за содействие в делах "Типографической компании" русский просветитель Н.И. Новиков посвятил ему некоторые изданные ею книги. В экспозиции музея истории Ярославского академического театра имени Ф.Г. Волкова представлена серебряной чеканки чернильница, принадлежавшая генерал-фельдмаршалу.

Его старший брат Пётр Григорьевич (24.03.1712-17.08.1773) прославился на дипломатической ниве, представляя интересы государства в Берлине, Лондоне, Копенгагене и Париже. Одна из его дочерей - Н.П. Голицына - известна в какой-то степени как прообраз старой графини в пушкинской "Пиковой даме".

Дед декабриста генерал-фельдмаршал граф Иван Григорьевич (24.11.1726-26.02.1797) был президентом Государственной Адмиралтейской коллегии, членом Академии наук и Вольного экономического общества. Тонкий знаток наук и искусств он участвовал в переводе Велизария. Сохранились два адресованные ему письма М.В. Ломоносова. Иван Григорьевич являлся крупным землевладельцем, ему принадлежали дворец на Мойке в С.-Петербурге, так называемая "Чернышёва дача" и Аннинский медеплавильный завод.

Его единственный сын Григорий (2.02.1762-2.01.1831), хоть и участвовал в штурме Измаила, избрал другую жизненную стезю. Написанные им в молодости оригинальные и переведённые пьесы он в 1821 г. издал под названием "Theatre de l'ars'cnal de Gatchina". В 1799 г. Григорий Иванович заведовал иностранными труппами при Дирекции императорских театров.

Писал он также весёлые и остроумные стихи, преимущественно на французском языке. В "Альбоме стихов, прозаических отрывков, афоризмов и рисунков", принадлежавшем Екатерине Фёдоровне Кривцовой, ур. Вадковской, наряду с шедеврами Жуковского и Пушкина можно встретить стихотворения Г.И. Чернышёва.

В ответ на одно из его дружеских посланий П.А. Вяземский написал своё - "К графу Чернышёву в деревню", которое декабрист В.К. Кюхельбекер поместил в первой книжке альманаха "Мнемозина":

В стихах твоих, почтенный граф,
Вольтера ученик счастливый,
Как он, насмешник часто льстивый,
Как он, всегда пред Музой прав, -
Есть истина...

Григорий Иванович слыл большим знатоком книги, со вкусом пополняя свою библиотеку. Так, в списке лиц, подписавшихся на получение книги "Стихотворения Анны Буниной", вышедшей в Петербурге в 1821 г., встечается: "В Орле - действительный тайный советник граф Григорий Иванович Чернышёв, 2 [экз.]".

Добавим, что обе его сестры, бывшие фрейлины двора Е.И. Вадковская и А.И. Плещеева - это матери декабристов. Поэтому Захару Чернышёву доводились двоюродными братьями Фёдор и Александр Вадковские, Алексей и Александр Плещеевы.

От брака с фрейлиной, кавалерственной дамой ордена св. Екатерины малого креста, Елизаветой Петровной Квашниной-Самариной (29.03.1773-16.02.1828) Чернышёв, кроме первенца Захара, имел ещё шесть дочерей. Все они получили прекрасное воспитание. Большое влияние оказывала на них мать, о которой современники отзывались как о "женщине с сильным характером, граничившим со строгостью в деле семейного управления". Лишь благодаря энергии Елизаветы Петровны удалось избежать материальных затруднений, возникших было из-за граничащей с расточительностью доброты мужа.

Будучи единственным представителем рода, Григорий Иванович унаследовал не только состояние отца, но и майорат, учреждённый его дядей Захаром Григорьевичем, вместе с огромным состоянием, которое включало среди прочего подмосковный Ярополец, дворец у Синего моста и дачу на Петергофской дороге. Своей "летней резиденцией" Чернышёвы чаще всего избирали орловское имение Тагино Малоархангельского уезда, живописно расположенное на Оке, с несколькими тысячами десятин чернозёмной земли.

Родился Захар Григорьевич 14 декабря 1797 г. "Я сначала воспитывался дома у моих родителей, - отмечал он. - Ни в каких предметах особенно не старался усовершенствоваться - однако ж, по склонности моей, более занимался наукою иностранных языков..."

Из проживавших в доме воспитателей и преподавателей следует назвать человека твёрдых моральных правил масона Жуайе, добившегося позже свидания с заключённым в крепости своим питомцем, англичанку-гувернантку мисс Ивэнс, стастную поклонницу Байрона, и художника А. Маньяни, много лет прожившего здесь в качестве учителя рисования и оставившего после себя ряд портретов членов дружного семейства.

На семнадцатом году жизни Чернышёва определили в Московское училище колонновожатых, основанное широко образованным Николаем Николаевичем Муравьёвым, отцом будущих декабристов Александра, Михаила и Николая. В муравьёвском училище поощрялись самостоятельность мышления, чувство равенства, культ дружбы, широкий круг интересов воспитанников. Не случайно из их среды вышло 25 декабристов.

7 декабря 1815 г. Захар Чернышёв поступил колонновожатым в свиту императора по квартирмейстерской части (так именовался тогда Генеральный штаб). Через полтора года (14.05.1817) он стал эстандарт-юнкером Кавалергардского полка.

Вскоре состоялось первое, правда, кратковременное знакомство будущего декабриста с крепостью. За вызов на дуэль одного из однополчан его посадили под арест. По свидетельству современника, Чернышёв потребовал от него "выхода в отставку, потому что офицеры не хотят продолжать служить с ним".

Как раз в это время Чернышёву стало известно о тяжёлой болезни матери, находящейся в орловском имении, и ему, как единственному сыну, была предоставлена возможность под честное слово съездить домой. По возвращении от родных к оговоренному сроку он вновь был заключён под стражу. Однако на этот раз дело закончилось для Чернышёва благополучно и он вернулся в полк.

Последующая служба Чернышёва - до восстания на Сенатской площади - проходила в том же полку, где он последовательно, как тогда говорили, происходил чинами: корнет 931.01.1818), поручик (17.04.1819), штабс-ротмистр (22.10.1821) и с 12.12.1824 г. - ротмистр. Несмотря на то, что Кавалергардский полк был по составу самым аристократическим из полков столичной гвардии, именно в нём возникло ядро северного филиала Южного общества, образованное по инициативе П.И. Пестеля. Из сослуживцев наибольшее влияние на Чернышёва оказал Ф.Ф. Вадковский.

Весной 1825 г. корнет А.М. Муравьёв принял Чернышёва в тайное общество. Обычно, на основании лишь следственных материалов, принято говорить о том, что Чернышёв не играл заметной роли в тайной организации. В "Алфавите членам бывших злоумышленных обществ" о Чернышёве говориться: "Знал цель - введение конституции и слышал, что общество будет действовать силою оружия и что, в случае сопротивления со стороны императора, предполагается уничтожить его особу и царствующий дом..."

Конечно, в считанные месяцы, оставшиеся до восстания, Чернышёв не успел в полной мере проявить себя. Да и не было его 14 декабря на Сенатской площади, так как внезапная смерть Александра I заставила намеченное на 1826 год восстание начать, когда часть декабристов находилась в отпуске.

Будь Чернышёв в те дни в Петербурге, он сумел бы проявить свою решительность и смелость. Вот что говорит о нём декабрист М.И. Пущин, вспоминая своё пребывание после ареста на гауптвахте: "Привезли под вечер к нам же графа Захара Чернышёва. Чернышёв во всеуслышание начал критиковать действия заговорщиков 14-го числа и сказал, по мнению его, нужно было увериться в артиллерии и поставить её против Зимнего дворца, дать несколько залпов ядрами или картечью, чем попало, и тогда, он уверен, дело б приняло совершенно иной образ, и мы тут бы не сидели..."

Итак, осенью 1825 г. Захар Чернышёв проводил отпускное время в кругу родных. "Тагинский дом был крайне оригинален, - писал родственник Чернышёвых известный мемуарист М. Бутурлин. - К первоначальному одноэтажному и небольшому деревянному дому пристраивались постепенно, по мере надобности, анфилады комнат и коридоров с обоих боков без всякой симметрии и единства наружной архитектуры. Помнится мне, что каждая из этих построек имела свою отдельную крышу, и в одной из них помещалась домовая церковь (устроенная, вероятно, потому, что сельская церковь находилась на большом отдалении от господского дома)...

Но так как местность, где стоял господский дом, была покатою, то иные постройки были несколькими ступеньками выше одна другой: но все они были в одном этаже. Снаружи всё это имело вид какой-то фабрики, а внутри было лабиринтом для новоприезжего, но лабиринтом уютным для жильцов..." На всю округу славился тагинский оркестр из крепостных музыкантов, который, по мнению знатоков, "мог бы с честью занять место в любом столичном театре".

Именно в этот приезд Чернышёва в Тагино при участии Ф.Ф. Вадковского и В.С. Толстого состоялось обсуждение плана организации подпольной типографии для размножения декабристской литературы. Когда Вадковскому, одному из руководителей филиала Южного общества, понадобилось направить отчёт о своей деятельности Пестелю, он предполагал поручить это Чернышёву, но убедился в том, что тот из-за болезни матери не сможет выехать на продолжительный срок.

В декабре того же года в Тагино приехал один из руководителей Северного общества Никита Михайлович Муравьёв, брат Александра Муравьёва, муж сестры Чернышёва Александры Григорьевны (2.06.1800-22.11.1832). О вооружённом выступлении в Петербурге 14 числа, как раз в день рождения Захара Григорьевича, они услышали из уст орловского губернатора, заезжавшего к Чернышёвым.

Получив донесение Дибича о причастности тагинских декабристов к заговору, 17 декабря Николай I отдал приказ послать фельдъегерей для ареста Никиты Муравьёва и Захара Чернышёва.

Вот как описывает сцену ареста своих родственников Михаил Бутурлин: "Муж и жена Муравьёвы и граф Захар Григорьевич гостили там, как вдруг подкатил к дому жандармский офицер и высочайшим именем арестовал государственных преступников капитана Никиту Муравьёва и ротмистра Захара Чернышёва. Тут сделался первый паралитический удар с несчастной матерью, от которого она умерла, спустя два года с небольшим.

Н.М. Муравьёв пал на колени перед женой, прося прощения (а дотоле он скрывал от неё своё участие в тайном обществе), а она в ответ бросилась ему на шею, заявив, что всё и всех оставит в России и последует за ним, одна, в ссылку ли, на каторгу - ей всё равно".

27 декабря император дал распоряжение коменданту Петропавловской крепости посадить Чернышёва на гауптвахту "содержа хорошо". Не обошли "вниманием" и его людей - дворецкого Ивана Соловьёва, конюха, кучера и даже ученика повара, благодаря чему мы располагаем неизвестным петербургским адресом декабриста: "В наёмной квартире Литейной части, в доме купца Ларионова".

С 4 января 1826 г. Чернышёв содержался в арестантском покое №23 Екатерининской куртины, а с 16 мая там же в №25. Развернув бурную деятельность, старшая сестра Софья добилась разрешения видеться с ним два раза в неделю. Свидание с сыном и зятем имела Елизавета Петровна. Позже простился с Захаром перед его отправкой из крепости и Григорий Иванович.




В списке допрошенных Следственным комитетом лиц против фамилии Захара Чернышёва была определена степень его вины: "важный". Член комитета его однофамилец генерал-адъютант А.И. Чернышёв, без всяких оснований имевший виды на огромный чернышёвский майорат, упорно добивался вынесения единственному наследнику смертного приговора.

Навязываясь декабристу в родственники, генерал встретил появление его громким возгласом: "Как, кузен, и вы тоже виновны?" Остроумный Захар Григорьевич ответил: "Быть может, виновен, но отнюдь не кузен". Когда знаменитый генерал Ермолов узнал о бессовестных притязаниях А. Чернышёва, он сказал: "Что же тут удивительного? Одежда жертвы всегда и везде составляла собственность палача".

А Фёдор Вадковский в стихотворении "Наш следственный комитет в 1825 году" с особым сарказмом заметил, обращаясь к незадачливому претенденту на майорат:

Задержалась ваша плата,
Благодарней был бы я...

Знание цели тайного общества, средств к её достижению и замысла на цареубийство были главными обвинительными пунктами Захару Чернышёву, причисленному к седьмому разряду "государственных преступников". Он лишался чинов, дворянства, графского титула и высылался в Сибирь, где по отбытии года каторжных работ ему предстояла бессрочная ссылка.

После вынесения приговора Чернышёв содержался в крепости и только 9 апреля 1827 г. прибыл в Читинский острог. Сообщались его приметы: "Росту - 2 арш(ина) 7 6/8 вершк(а) (т.е. 176,69 см), лицо круглое, белое, глаза тёмнокарие, нос прямой, продолговатый, волоса тёмно-русые".

С живущей поблизости сестрой Александрой, в течение годичного пребывания на каторге, Захару Григорьевичу так ни разу и не удалось встретиться. Лишь накануне отправления его в якутскую ссылку в мае 1828 г. им удалось проститься, как оказалось, навсегда.

"Я имела счастье видеться с братом перед его отъездом, - писала Александра Григорьевна Муравьёва свекрови, - но трудно сказать, было ли это хорошо для меня или плохо, так как мысль, что я, быть может, никогда больше его не увижу, сделала для меня свидание очень мучительным..." М.Н. Волконская в своих мемуарах сказала коротко: "Прощание Александрины с братом было раздирающим".

В расположенном от столицы в восьми с половиной тысячах вёрст Якутске Чернышёва ожидала встреча со ссыльным декабристом и писателем А.А. Бестужевым. Поселились они в одном доме. В июне 1828 г. Бестужев уведомлял своих братьев: "Прибытие Чернышёва, который жил с вами полгода, познакомило меня с вашим бытом и не на радость... Захар приехал жёлт и худ, теперь понемногу поправляется... Я рад очень, что есть с кем разделить часы грусти и минуты приятные". Жандармам удалось перехватить адресованное Захару письмо А.Г. Муравьёвой от 10 июля того же года, где она сообщала: "Бестужевы здоровы, передай это их брату. Я полагаю, что вы вместе, поэтому и говорю тебе это..." Однако, вскоре Чернышёв съехал от Бестужева на другую квартиру: чем это было вызвано, про то нам не ведомо...

Есть сведения, что Захар Чернышёв писал стихи. Но до нас дошёл только его французский перевод стихотворения поэта-декабриста Н.А. Чижова "Журавли". К написанию стихов и переводам его сподвигло постоянное чтение книг и газет, которые посылали ему отец и сестра Софья. "Я надеюсь, - писал Григорий Иванович сыну в октябре 1828 г. из Тагино, - ты получил книги, посланные Софи три месяца тому назад. Остальные я закажу в Москве и Петербурге. Помимо того, что ты просишь, ты получишь целое собрание французских классиков: Вольтера, два тома, Расина, Корнейля, Буало, Мольера - по одному тому".

Благодаря ходатайству отца Захара Чернышёва перевели на Кавказ, в действующую армию. "Смерть но на поле чести, даже для отцовского сердца менее ужасною будет", - писал Григорий Иванович царю в начале января 1829 г. из Орла.

Почти два месяца добирался Захар Чернышёв из Якутска до Тифлиса. 9 апреля 1829 г. фельдъегерь Григорьев сдал его по квитанции, и для декабриста начался новый период в жизни. Паскевич сообщил генерал-адъютанту А. Чернышёву о зачислении его однофамильца рядовым в Нижегородский драгунский полк.

У Захара Григорьевича было рекомендательное письмо, врученное ему декабристом А.Н. Муравьёвым. Обращено оно к известному впоследствии военачальнику Н.Н. Муравьёву-Карскому: "Я уверен, что ты не возгордишься пред Чернышёвым, - писал Александр Николаевич брату, - и примешь его как человека тебе близкого... Ты знаешь, что сестра его за Никитою Муравьёвым; следовательно, он нам даже и родственник". Пройдёт время, и другая сестра Чернышёва, Наталья Григорьевна, станет женой Муравьёва-Карского.

Рядовой Чернышёв произвёл сильное впечатление на видавшего виды Муравьёва. В мае 1829 г. Николай Николаевич сообщал первой жене из лагеря близ озера Топорована: "Приятные минуты, которые я провожу здесь, так это с Чернышёвым, какой достойный и честный юноша, какой скромности, каких принципов, он из класса тех, которым я приношу моё полнейшее уважение. Мы часто говорим об Александре, которого он видел ежедневно в Сибири.

Насколько он исполнителен в своих обязанностях и безропотен; это - радость его видеть; это - настоящая заслуга, как он терпеливо переносит своё несчастье; насколько он выше всех сортов людей завистливых, наглых, не способных ни к чему, жадных ко всему, с бесконечными претензиями и невыносимым чванством. Сколько находишь у себя недостатков, когда сравниваешь себя с таким уважаемым существом, как Чернышёв..."

Вскоре произошла встреча Захара Григорьевича с А.С. Пушкиным. Как известно, Александр Сергеевич, следуя к театру военных действий в Закавказье, заезжал в Орёл, чтобы переговорить с влиятельным, несмотря на опалу, генералом А.П. Ермоловым. Возможно, поэт побывал и в орловском доме Чернышёвых.

Однажды Пушкин в кругу военных друзей захотел продемонстрировать своё знание английского языка, к самостоятельному изучению которого приступил сравнительно недавно. В качестве главного "оппонента" выступал Чернышёв. Поэт прочитал собравшимся "некоторые сцены" из Шекспира. Отметив недостатки произношения, Захар Григорьевич признал сделанный им перевод "совершенно правильным и понимание языка безукоризненным".

Переведённый 9 ноября 1829 г. в 41-й Егерский полк, Чернышёв старался ни в чём не отставать от солдат и вёл такой же образ жизни, как они. Отличаясь необыкновенной храбростью в боях и мелких стычках, Захар Григорьевич не раз был ранен. Под местечком Закаталы 15 октября 1830 г. пуля навылет пробила ему грудь.

Не получая долгое время никаких известий от сына, Григорий Иванович решил, что он убит. Но перед самой своей смертью он получил письмо от раненого Захара, с трудом нашедшего силы написать о себе.

Неослабное наблюдение за декабристами в армейских условиях скорее напоминало открытую слежку. Так, за приглашение Захара Чернышёва к обеду был посажен на гауптвахту командир Нижегородского полка Н.Н. Раевский (младший), сын героя Отечественной войны 1812 года.




6 января 1832 г. Чернышёва произвели в унтер-офицеры, а 13 марта 1833 г. в прапорщики с назначением в 7-й кавказский линейный батальон. 22 марта 1834 г. его произвели в подпоручики и летом того же года он получил возможность выехать к родным в двухмесячный отпуск. Обрадованные сёстры поделились радостью с Никитой Муравьёвым: "Это мало после такой долгой и горестной разлуки, но это в то же время много, потому что мы не надеялись его вообще увидеть некоторое время назад..." В этот приезд Захар Григорьевич женился на дочери сенатора Екатерине Алексеевне Тепловой (р. 2.03.1819), племяннице мужа сестры Софьи.

Лишь 17 января 1837 г. Чернышёву удалось получить отставку "по расстроенному здоровью, тем же чином, с обязательством жить безвыездно" в имении сестры С.Г. Чернышёвой-Кругликовой, Яропольце Волоколамского уезда Московской губернии.

17 января 1841 г. Чернышёву "высочайше" разрешили вступить в гражданскую службу на выбор - Туле, Орле или Рязани. При выборе местожительства Чернышёвым, несомненно, руководило чувство, поэтически названное Пушкиным "любовью к родному пепелищу", к "отеческим гробам". В Орле, на кладбище Успенского мужского монастыря при архирейском доме, находилась могила отца декабриста - Г.И. Чернышёва, поэта, автора и переводчика пьес, театрального деятеля.

21 декабря 1841 г. Захара Григорьевича приняли в число канцелярских чиновников Орловского дворянского депутатского собрания с переименованием (5.03.1842) в губернского секретаря. Конечно же, служба не удовлетворяла его, да и нигде он уже не мог найти применение своим силам. К тому же он по-прежнему находился под подозрением власть имущих, о чём красноречиво свидетельствует архивный документ:

"...Канцелярского чиновника Орловского дворянского депутатского собрания Захара Чернышёва, о награждении которого чином депутатское собрание хотя ходатайствовало в прошлом 1844 году, но губернское правление не решилось сделать о нём представления правительствующему сенату, а через начальника губернии испрашивало разрешения г. министра внутренних дел потому, что он Чернышёв был прикосновенен к происшествию 14 декабря 1825 года. Вследствие какового ходатайства государь император высочайше соизволил: чтобы означенный Чернышёв был представлен к производству в следующий чин".

21 июня 1846 г. он перевёлся на службу в канцелярию московского гражданского губернатора.

Отличаясь редкой скромностью и детской незлобивостью, Захар Григорьевич пользовался неизменной симпатией окружающих. Особенно популярен он был в передовых кругах московского общества. Встречался он с опальным генералом А.П. Ермоловым. В дневнике неустановленного лица сохранилась запись: "Граф Чернышёв - из декабристов, и как все они, старик с молодой душою и горящим сердцем..." Поэтесса Евдокия Ростопчина поднесла ему "в знак особенного уважения" своё стихотворение "К страдальцам-изгнанникам", обращённое к декабристам.

Пусть сокрушились вы о силу самовластья,
Пусть угнетают вас тирановы рабы, -
Но ваш терновый путь, ваш жребий лучше счастья
И стоит всех даров изменчивой судьбы!..

Бдительный полицейский надзор за Чернышёвым продолжался. Весной 1848 г. на его просьбу провести двухнедельный отпуск в Петербурге "высочайшего соизволения не последовало". Накануне Захару Григорьевичу отказали в просьбе провести отпуск за границей.

Только по амнистии от 26 августа 1856 г. ему возвратили права и титул. Получив разрешение для поправления здоровья жены выехать за границу, Захар Григорьевич обосновался в Риме, где и умер 23 мая 1862 г. Первоначально он был похоронен на римском кладбище Монте-Тестаччо, но в начале 1880-х гг. по настоянию сестры декабриста Натальи Григорьевны Муравьёвой (14.09.1806-25.02.1884), прах З.Г. Чернышёва был перевезён в Россию и захоронен на кладбище Новоспасского монастыря в Москве в семейном склепе Чернышёвых, рядом с матерью, братом Петром (13.02.1817-13.08.1817), сестрой Софьей Григорьевной Чернышёвой-Кругликовой (24.04.1799-24.07.1847) и младенцем-сыном Григорием Захаровичем (ск. 25.05.1838, жил 1 год).

Екатерина Алексеевна намного пережила мужа. "Московские ведомости" сообщали, что умерла она в Риме 22 ноября 1878 г. Согласно завещания бездетных Чернышёвых, всё их состояние, перешло к племяннику декабриста - графу Е.И. Чернышёву-Кругликову...