Румянцевы — русский дворянский и графский род, родоначальником которого, по справке Разрядного Архива, признается Нижегородский боярин Василий Румянец, оказавший большие услуги Московскому великому князю Василию Дмитриевичу при завоевании им в 1391 году Нижнего Новгорода. Дети этого Василия Румянца, предавшего в руки князя Василия Димитриевича своего князя Бориса и его удел, стали называться Румянцевыми и образовали семейство, разделившееся со временем на несколько отраслей или ветвей, встречающихся среди дворянских родов в различных губерниях: Костромской, Московской, Нижегородской, Новгородской, Смоленской и Ярославской, причем степени их родственных отношений совсем не установлены. О большинстве лиц этого обширного дворянского рода дошли до нас только одни имена, не всегда с прозвищами, без указания годов рождения и смерти этих лиц и без означения, хотя бы в самых кратких словах, их службы или иной какой-либо деятельности. Правнук упомянутого Василия Румянцева — Иван Румянцев, живший в половине XVI ст., имел внука Василия Никитича, который был стольником, был жалован вотчинами в 1620 и 1670 гг. и состоял дьяком при посольстве Потемкина в Голландию, Францию и Италию в 1669 году. 

Герб рода графов Румянцевых
Графская линия рода пресеклась в 1838 г., дворянские же его отрасли внесены в VI часть родословной книги Вологодской, Калужской и Московской губерний 

2.  В Дворцовых Разрядах нередко упоминается  дворянин  Иван Иванович Румянцев (который мог быть сыном старшего брата указанного Василия). Он находился в 1645 году, сентября 6-го, в походе Государя к Троице для станов в окольничье место. В подобного рода походах (т. е. шествиях) Царя и Царицы на богомолье к Троице, а также в село Коломенское, Покровское, Хорошево означенный Ив. Ив. Румянцев находился и в 1650—51 и 52 гг. В 1654 г. он участвовал в походе на Польского и Литовского короля Яна Казимира "чтобы с другими головы ставить сторожи". Подобную же обязанность он исполнял в 1655 году. Позднее, в 1672 г., он был стряпчим в Астрахани при воеводе кн. Якове Никитиче Одоевском, а в 1674 г. ему, стряпчему, приказано, вместе с воеводою, быть из Астрахани в Москву. Этот дворянин Ив. Ив. Румянцев, служивший Царю Алексею Михайловичу с 1663 г., а затем Царям Иоанну и Петру и могший быть и Костромским помещиком, по словам князя А. Б. Лобанова. Ростовского, за труды, понесенные в Крымском походе 1689 г., был пожалован стольником как для его собственных, так и для многих служб отца его

1. Ивана Никитича, который находился в военной службе Царя Алексея Михайловича и был убит в войну с Польшею под Вильною. Этот упомянутый Иван Иванович мог иметь дочь Анну, вступившую в брак с Иваном Александровичем Еремеевым, на дочери которого Наталье в 1734 женился Семен Иванович Мордвинов (отец известного Николая Семеновича Мордвинова), а также сына Федора, поступившего в Преображенский полк одновременно с Никитою Ивановичем Румянцевым и затем умершего в 1729 году в чине капитан-лейтенанта, и еще сына Ивана, состоявшего на службе в Канцелярии Строений Он был майором Выборгского гарнизона и из капитанов указом 1722 года определен в Канцелярию от Строений  В действительности (?) он имел, как утверждают, двух сыновей: 

2.1. Александра — будущего графа, родившегося в 1677 году, и другого —

2.2. Никиту Ивановича (3 апреля 1688 ) — сенатора, генерала  

Имя матери, а также какие-либо сведения о ранней молодости этого Никиты Ивановича Румянцева до нас не дошли; можно не без вероятия принять, что он, по обычаю того времени, подобно большинству своих сверстников, проводил свою юность в деревне, в кругу семьи, обучаясь грамоте и Закону Божьему у местного дьячка и вращаясь в сфере сельской жизни того времени. С достижением совершеннолетия он был определен на службу в л. гв. Преображенский полк солдатом в 1707 году, — в то самое время, когда полк, входивший в состав армии, действовавшей против Шведского короля Карла XII, в Великую Северную войну, был расположен на квартирах между Петроковом до Мозыря и занимался учениями и постройкою моста на упомянутой реке. В марте месяце 1707 г. полк двинулся на соединение с войсками, стоявшими близ Киева, и на этом пути осаждал крепость Быховскую, где заперся приверженец Карла XII — Синицкий, и чрез месяц овладел ею и стал около Кейдан на зимние квартиры. Карл XII, намереваясь, по-видимому, проникнуть в Москву, двинулся к г. Гродну и занял его 26-го января 1708 г., имея намерение понемногу приблизиться к Малороссии, где имел союзника в лице гетмана Мазепы. Занятие шведами Гродна побудило нашу армию постепенно отступать к Смоленску, прикрывая путь к Москве. По прибытии в 1708 г. из Петербург к армии самого Петра І, не совсем еще оправившегося после болезни, были вскоре заняты нами места переправ и затем кн. Голицын в очень удачном для нас деле прис. Добром, на берегу р. Черной Ниппы, 28-го августа разбил Шведский отряд Росса и отошел к Мстиславлю. Узнав в то время о приближении из Риги к Пропойску ген. Левенгаупта с большими обозами, Петр I, с Преображенским полком, нанес ему полное поражение при дер. Лесной 27-го сентября 1708 года. Карл ХII направился в Малороссию чрез Глухов, Лебедянь и Сумы, делая поход при суровой зиме и сжигая на пути деревни. Следя за его движениями, кн. Голицын узнал, что довольно сильно занято шведами, под командою Альбедиля, местечко Рашевка и прикрыта тремя рядами рогаток. Он приказал выбить шведов, что и последовало после упорного штурма 15-го февраля 1709 г., в котором Преображенский полк понес не малую потерю. Петр I был сперва недоволен этим, но потом признал действия Голицына правильными. Из Рашевки Преображенский полк и с ним Н. И. Румянцев двинулся к Полтаве, которую осаждал уже Карл XII. Вскоре последовал известный Полтавский бой 27-го июня 1709 г., после которого Карл XII бежал в пределы Турции с весьма небольшим числом своих приверженцев, а Преображенский полк был сперва направлен к осаде Риги, но за поздним временем направлен в Москву, куда прибыл 13-го декабря и участвовал в происходивших в честь Полтавской победы празднествах, продолжавшихся до самого нового года. Румянцев был в это время произведен в прапорщики.

В следующем, 1710 году Преображенский полк из Москвы направлен был к осаде Выборга, причем на пути прапорщику Н. И. Румянцеву поручено было продать собранный в Новгороде провиант и деньги доставить в Петербург, что он исполнил и затем на судах из Петербург отплыл с полком к Выборгу, который после бомбардирования сдался, до штурма, 8-го июля; Преображенский полк вступил в Выборг 14-го июля 1710 года. Затем имелось намерение войска, бывшие под Выборгом, направить в Лифляндию, но свирепствовавшее там моровое поветрие (чума) воспрепятствовало этому, и Н. И. Румянцев с полком остановился в Луге и в конце октября прибыл в Петербург, для торжества по случаю бракосочетания племянницы Петра 1-го — Анны Иоанновны с Герцогом Курляндским 31-го октября 1710 года. Тем временем Турция, подстрекаемая Карлом XII, решилась на войну с нами; посол наш в Царьграде П. А. Толстой 22-го декабря сообщил о разрыве Порты с нами, после чего состоялся 25-го февраля 1711 г. манифест о войне с Турцией, а затем сборным местом всех войск, назначенных для войны с Турциею, был назначен г. Брацлав, куда к 1-му июня 1711 года прибыл сам Царь и Преображенский полк. Армия скоро переправилась чрез р. Днестр и, двигаясь далее к Яссам, терпела немало от недостатка провианта и воды и от сильного зноя. Перейдя Прут, подошли к р. Жиже и скоро получили от нашего ген. Януса известие, что турки переходят Прут и уже заняли Фальчу. Армия наша остановилась, и Янусу приказано было отходить и к ней присоединиться. Между тем, на деле турки не думали переправляться, но, увидев отступление Януса, тот же час переправили свои лучшие войска и, заняв г. Фальчи, стали его преследовать. Петр І с некоторыми полками, в том числе Преображенским, двинулся на его подкрепление. Произошло очень горячее дело, в котором H. И. Румянцев был ранен, а затем наши войска стали постепенно отходить, причем турки наседали непрерывно на арьергард и останавливали его движение на каждом шагу. Отбиваясь от турок, пройдя местечко Гуж, близ реки Прута, наша армия стала лагерем в виде треугольника, который турки стали скоро окружать. Затруднительное положение армии и большая потеря в людях принудила, как известно, Петра І начать переговоры о мире. Визирь очень медлил ответом, Петр даже стал готовиться к выступлению и выстроил свою армию у лагеря; визирь, увидев это, поспешил согласиться на перемирие для переговоров о мире, который и был заключен 12-го июля 1711 года. После этого в тот же вечер армия наша покинула лагерь и 1-го августа была у Днестра, а затем Преображенский полк с Румянцевым, произведенным в то время в подпоручики, был направлен к Эльбингу на усиление русских войск, действовавших в Польской Пруссии. Главнокомандующим там в то время был Царевич Алексей, живший в Торне. Недостаток в продовольствии и неудовольствие Польши на размещение в ее землях наших войск на зимние квартиры побудили Петра І двинуться в Померанию, где Меншиков не мог овладеть Штеттином по неимению артиллерии. Дав необходимые указания к занятию этого важного для союзников опорного пункта, Петр двинулся далее к Стральзунду, чтобы осадить его, но поражение, нанесенное датско-саксонским войскам при Гадебуше Шведским генералом Стенбоком, побудило его приостановить предпринятое движение и направиться чрез Гистрау, Гамбург и Ренсбург к Фридрихштадту, занятому шведами, и осадить его. Наши войска, с Преображенцами во главе, постепенно заняли передовые укрепления этого города и тем побудили Штейнбока отойти к Тюнингсену с отрядом в 4000 ч. Заняв 1-го февраля 1713 года Фридрихштадт, наши войска немедленно двинулись к Тюнингсену и обложили его; Преображенцы исполняли при этом должность саперов. Недостаток продовольствия, развивавшиеся болезни, а также наши бомбардировки и осадные работы заставили Стенбока сдаться на капитуляцию 3-го мая 1713 г. Этим и завершились наши действия в Голштинии, и после того, как и Штетин сдался 21-го сентября, наши войска возвратились в отечество.

В наступившей затем войне в Финляндии, ознаменованной взятием Нишлота 27-го июня 1714 г. и сражением при Гангеуде, в котором был взят в плен контр-адмирал Эреншильд с частию флота, Румянцев по-видимому также принимал участие вместе с Преображенским полком [В формулярном списке о службе Н. И. Румянцева после перечисления походов, в которых он участвовал, имеется такая оговорка: "да сверх писанного, в бытность мою с 1708 года в гвардии, во время продолжавшейся войны, был во многих знатных акциях и партиях как в Малороссии и прочих местах. Также где оная гвардия в те годы ни была, как морем, так и сухим путем был без отлучно". Надо заключить из этого, что он был и в войне со Швециею в Финляндии в других местах]. В следующем году происходили снова приготовление к войне со Швециею, причем предполагалось, соединив наш флот с датским, прикрывать перевозку десанта из Мекленбурга в Зеландию и затем, совместно с датскими войсками, сделать десант в Шонию (южную провинцию Швеции). В исполнение этого плана, в 1716 г. Преображенский полк, расположенный от Митавы до Мемеля, занимался постройкою судов (скамповей) и со вскрытием вод ото льда 20-го марта направился на судах к Данцигу и Ростоку, где был 8-го мая, и получил приказание плыть к Копенгагену. В столицу Дании он прибыл 8-го июля и расположился лагерем. Недоброжелательство Ганноверского правительства расстроило высадку в Швецию, и наши войска, простояв до 2-го октября у Копенгагена, возвратились в Мекленбург, где пробыли до января 1717 г. и направились обратно в свое отечество.

В Персидском походе, предпринятом в 1722 году с целью овладеть берегом Каспийского моря, H. И. Румянцев находился в составе Преображенского батальона, который под начальством его брата (А. И. Румянцева) принимал участие в этом походе. Он дошел до Нижнего Новгорода, а затем на судах 15-го июня 1722 года приплыл в Астрахань и 30-го числа двинулся берегом Каспийского моря к Таркам. Шамхал Тарковский добровольно подчинился Петру І 12-го августа. Затем, после незначительного действия с горскими народами под начальством различных владетелей, в том числе Дауд-бека, наш отряд, при сильной жаре, дошел до Дербента, наиб которого вышел навстречу, пал на колени и сдал город, занятый нами 23-го августа. Недостаток провианта побудил Петра отказаться от дальнейшего движения в Баку. Оставив гарнизон в занятых местах и сделав распоряжение к походу в следующем году, Петр I с Преображенцами и Семеновцами направился водою до Царицына, а оттуда сухим путем в Москву, куда прибыл 18-го декабря 1722 г. Отпраздновав новый год в Москве и затем торжественное коронование своей супруги Екатерины, Царь возвратился с гвардейцами в Петербург в 1723 г. В наступившее мирное время Румянцев, уже в чине капитан-поручика, получил приказание заняться расчисткою порогов на Волхове, соединяющем озеро Ильмень с Ладожским. Ему поручено было выбрать плиту в реке, что стоит ребром, занесена песком или каменьями и очищать до фундамента каменного, что под водою, гладкий, который не ломать. Из представленных им отчетов видно, что в 1725 и 1726 г. вычищено было, по правую сторону от берега, по реке в длину 530 сажен в разных местах, в ширину реки на 20 сажен и в глубину выломано на 1½ фута; выбраны каменья одинокие и плиты наносные, как указ повелевает. "А сколько сажен порогов, — того обстоятельно написать невозможно, ибо под водою не видно". Он имел иногда до 30000 рабочих в месяц. На в 1727 году, июня 12-го, решено было для чистки порогов Румянцева не посылать и предписать ему сдать остаточные деньги в Камер-коллегию, а инструменты и припасы — Ладожскому коменданту.

Продолжая службу в Преображенском полку, H. И. Румянцев указом Императрицы Анны Иоанновна от 6-го августа 1731 г. был пожалован в полковники с определением в Рижский гарнизон и пребывал в городе Риге до 1737 года, будучи командирован в 1735 году, по ордеру Рижского вице-губернатора, генерал-лейтенанта Гофмана, с полком для прикрытия Лифляндских границ и содержания кордонов на Польской границе, во время войны с Польшею. Затем, при начале войны с Турциею в 1737 году H. И. Румянцев был определен к главной армии в Днепровскую экспедицию, в Санкт-Петербургский пехотный полк, и находился по старшинству в должности бригадирской. Он совершил в этом звании поход (Днепровский) 1737 г. к Очакову, находясь в составе дивизии, командуемой его братом, и по занятии этой крепости 2-го июня возвратился вскоре в Киевскую губернию. Затем в 1738 г. он участвовал в походе графа Миниха для занятия Белгородской и Буджакских орд, по ту сторону Днепра, а также Молдавии и Валахии. Поход этот был неудачен, но Миних не упал духом и стал готовиться к новому походу с целью занять Хотин и по обстоятельствам действовать против Очакова и Кинбурна. В чине уже бригадира Н. И. Румянцев совершил и этот поход, также под начальством своего брата. Выступив в конце апреля 1739 г., армия двинулась к Хотину (на Днестре) и 6-го июля была у реки Бованец, где узнала о сильном укреплении Хотина и о приближении к нему еще Турецкой армии в 20000 человек. Решено было, обойдя Недоборгские горы, явиться к Хотину с противоположной стороны, что и было исполнено удачно, и 17-го августа последовала известная битва при Ставучанах, последствием которой было полное поражение Турецкой армии, а затем и сдача Хотина 19-го августа. Во время этого сражения турки произвели сильное нападение на Бутырский и С.-Петербургский пехотные полки, которыми командовал Н. И. Румянцев, произведенный вскоре 14-го февраля 1740 года, в генерал-майоры.

В том же году 2-го марта он был назначен и сенатором, и вскоре принял участие в рассмотрении дела известного кабинет-министра Артемия Волынского и подписал смертный его приговор 23-го июня 1740 года. В следующем, 1741 году он получил особое почетное поручение, именно — он был отправлен для приема на границах и препровождения в столицу особого Турецкого посла, так как, по условиям Белградского мира 1739 г., между прочим, договаривавшиеся державы (Австрия, Россия и Турция) должны были обменяться торжественными посольствами. На этом основании Россия в 1740 году отправила, в качестве своего посла, в Константинополь генерал-аншефа Александра Ив. Румянцева, которого торжественно встретил на Турецкой границе особый, назначенный к тому Турецкий уполномоченный; Турция же в свою очередь послала в Петербург своего посла Эминя-Магмета пашу, которого принять на границе и препроводить по назначению поручено было, указом 10-го июля 1740 г., сенатору Ник. Ив. Румянцеву. Это поручение было по различным причинам не из легких: предстояло не только условиться о месте и времени размена послов, но соблюдать равность в трактаменте послов с обеих сторон, причем Н. И. Румянцев должен был стараться выдавать послу так называемый таин, т. е. поденное пропитание послу и всей его свите, и притом в натуре, а не деньгами; "если же посол принимать их не будет, то объявить со всею учтивостью, что дается по требованию". Румянцеву была дана при этом особая инструкция из Кабинета Министров 16-го июля 1740 г., которою ему приказывалось ехать с всевозможным поспешением на самую границу для приема Турецкого посла, условиться заранее о прибытии к месту размена послов, дабы не было спору о времени размена, а также о всех лицах, долженствующих быть при размене, и о церемониале самого размена. Он должен взять с собою в Киеве конвой из драгун и казаков, хороших, в добрых мундирах, в таком числе, какое будет иметь и Турецкий посол, взять также деньги, необходимые на покупку съестных припасов и питья. Ему же поручалось распорядиться заготовкою от Петербурга до г. Севска хороших дворов для остановки посла со свитою, а также заготовкою на этих станах всякого провианта, фуража, дров, свечей и прочих жизненных потребностей.

При этом предусматривалось, что Турецкий посол мог потребовать некоторые предметы (сахар, кофе, корицу, шафран, имбирь, пшено) в таком количестве, что невозможно было бы достать в пути, и на этот случай Румянцеву разрешалось закупить их в Москве или Петербурге по знатной части и везти собою, а чай зеленый и черный, в количестве по два пуда каждого, принять в Москве из Сибирского Приказа. В принятии посла, содержании его, оказании ему чести и дистинкции Н. И. Румянцеву предписывалось поступать сообразно получаемым о всем этом сведениям от брата его, А. И. Румянцева, и по тому же примеру. А если не получит надлежащего о том уведомления, то поступать с совета Киевского губернатора, применяясь к прежде бывшим примерам. Ему дозволялось предоставить Турецкому послу медлить в Киеве, сколько он пожелает, а при назначении им дня отъезда — доставить потребные ему и его свите подводы, а также купить послу коляски и телеги, если это потребуется, и дать конвой такой же, какой дан Русскому послу. На пути из Киева до Москвы и Петербург он не должен был понуждать посла в езде, ниже где против воли его останавливать или удерживать; все это предоставлялось на волю посла, которому Румянцев должен был делать все с величайшею учтивостью и смотреть за тем, чтобы от людей свиты посла наглостей и беспорядков не происходило и подданным Ее Величества обид показано не было; если же таковые будут, то об унимании того и достойном наказании тех продерзостных свиты посла людей дружеским и учтивым образом представлять послу. Н. И. Румянцеву на расходы по посольству дано было 20000 руб. и ему лично 1500 руб. на экипаж и прочие потребности; ежели сверх того будут издержки, то предоставлялось ему получить деньги в Москве. Отправившись из Петербург в конце июля, Румянцев из Калуги 1-го августа доносил о плохом состоянии мостов по перспективной дороге из Петербург в Москву и от Москвы по Киевскому тракту и о необходимости их починить, ибо по некоторым из них с послом будет невозможно проехать. Затем, прибыв в Киев, он 13-го августа сообщал, что застал там брата А. И. Румянцева и узнал от него, что Турецкий посол поехал уже из Адрианополя на Бендеры к Очакову, намерен переправиться чрез Днепр и, следуя Крымскою стороною, прибудет к Конским водам, где начинается новая граница между обеими державами. Этим маршрутом Турецкого посла изменялось первоначальное предположение учинить размен послов в Василькове, — по той собственно причине, что в упомянутом месте не сошлись границы Турецкие и Российские. Вместе с тем нашему послу предстояло ехать в Константинополь крайне неудобным путем — пустыми степями, вместо того, чтобы иметь путь удобный чрез Польские владения. Н. И. Румянцев, поэтому, получив в Киеве 1500 конных гренадер и драгун с литаврщиками, трубачами и музыкантами, 2000 казаков и б пушек полковых, двинулся в августе месяце в Переволочную и Усть-Самару, а затем далее и, условившись заранее с подъезжавшим Турецким послом, учинил 17-го октября, при речке Великий Канар, впадающей в Буг, размен послов, по церемониалу, подробно им описанному, после которого брат его, А. И. Румянцев, направился далее по пути в Константинополь а H. И. Румянцев с послом Турецким Эминь-Мегмет пашою двинулся обратно к Переволочной и прибыл 3-го ноября к ретраншементу у Днепра, невдалеке от Мишурнорожской крепости.

Затем он направился в Глухов, причем на пути получил известие о кончине Императрицы Анны Иоанновны, о чем объявил также послу. Найдя необходимым довести об этом до сведения султана, Турецкий посол требовал от Румянцева для этого особые подводы, которые и были ему даны. Подвигаясь не быстро, около 25—30 верст в сутки, Румянцев с послом прибыл 30-го ноября в Севск и здесь узнал об учреждении регентства и только 1-го января 1741 г. прибыл в Москву, а 4-го числа имел торжественный с послом въезд с церемониею. Посольство Турецкое разместилось близ Донского монастыря, у Калужских ворот, заняв до 50 домов, но сам посол был помещен в доме баронов Строгоновых. Он ожидал теперь из Константинополя новых кредитивных грамот на имя новой Правительницы, чтобы ехать в Петербург, и продолжал вести неприятные пререкания и объяснения с Н. И. Румянцевым относительно отпуска ему таина; эти объяснения вызвали очень натянутые отношения между ним и послом, которые еще более обострились задержанием в карантине, по случаю чумы, курьера, ехавшего из Константинополя к послу с бумагами. Посол выразил, наконец, что ничего не будет брать от Румянцева — ни денег, ни провизии и все будет покупать на свои деньги и писал об этом в Петербург, требуя, чтобы всемерно переменили Румянцева. Это требование в Петербурге уважили. Кабинет еще ранее удивлялся, что Румянцев ничего не пишет о поведении и склонности посла, об изъяснениях его о делах и состояниях здешних, о том, какие он получает указы из Порты, о чем он пишет от себя, о чем говорил с встретившимся в Мценске сераскиром и Колчан-пашою, ехавшими из Петербург, и т. д. "Нам о всем этом надо знать", писал Кабинет, — и для того, наиприлежнейшее и всяким образом проведав, нам доносить имеете".

Получив жалобу Посла, Кабинет прислал Н. И. Румянцеву указ от 24-го января 1741 года, что если с послом вступать в изъяснения о неотпуске ему припасов и денежной дачи, то из того напрасные дальности произойтить могут, и для убежания сего признано за лучшее при нем, после, и всю комиссию вместо Румянцева поручить генерал-майору и вице-губернатору Москвы графу Брюсу", которому и надлежит передать данную Румянцеву инструкцию, также деньги и всю переписку по этому посольству. Но дабы посол Турецкий не признал и не мнил, что Румянцев отлучается от него якобы по его жалобам, то в указе к генералу и обер-гофмейстеру графу Салтыкову предписано, чтобы он поручил Румянцеву в Москве на время какую-либо знатную комиссию, которая бы к большей чести, а не к унижению Румянцева и не в сатисфакцию послу была и ежели оного знатного там в Москве места нет, то велено Салтыкову определить Румянцева в Контору Сенатскую, где он имеет при нем, генерале, до нашего впредь указа у дел присутствовать". При этом Румянцеву указывалось, что ему "потребно быть с Брюсом у Турецкого посла и о своей смене и определении к другим делам (не упоминая отнюдь того, что по его требованию от него отлучается), с надлежащим почтением объявить и от него с пристойною учтивостью отпуск взять". Румянцев не замедлил 2-го февраля 1741 г. донести о точном исполнении всего предписанного ему указом 21-го января, приложив подробный экстракт из его журнала для лучшего и обстоятельнейшего усмотрения всего происходившего у него в бытность его при Турецком после.

В Москве Н. И. Румянцев оставался недолго: 9-го июля 1742 г. он был назначен в Пернов для командования драгунскими и пехотными полками, а в следующих 1743—1751 годах он находился разновременно при полевой команде в Смоленске, Лифляндии, Эстляндии и в С.-Петербурге, а также и при ревизии команд в этих местах. В 1752 г., апреля 23-го, он был уволен от службы за старостью и болезнями и, проживая в Москве, скончался 6-го сентября того же 1752 года. Он погребен в Златоустовском монастыре, при соборе св. Иоанна Златоуста, прожив, как усматривается из надгробной надписи, 64 года, 5 месяцев и 3 дня.

Никита Иванович был женат на княжне Марии Васильевне Мещерской (бывшей в первом браке за Милославским) и имел от нее только одну дочь Анну, которая родилась 11-го февраля 1730 года. Она позднее вступила в брак, 8-го октября 1749 г., с Александром Александровичем Нарышкиным (22 июля 1726 — 21 мая 1795, Санкт-Петербург) (из богатого рода Нарышкиных: действительный тайный советник, обер-шенк, сенатор, кавалер ордена Андрея Первозванного), причем Великая Княгиня Екатерина Алексеевна (будущая Императрица), хотя и не совсем здоровая, должна была, по приказанию Имп. Елисаветы, убрать к венцу невесту, племянницу состоявшей при ней гофмейстерины гр. Марьи Андреевны Румянцевой. Самое бракосочетание совершалось в Москве, в Анненгофской дворцовой церкви, в присутствии Петра Феодоровича и его супруги Екатерины Алексеевны, которыми новобрачные были препровождены, при сильном морозе, в дом статс-дамы Нарышкиной, чрез всю Москву на краю Немецкой слободы, куда прибыла также Императрица Елисавета Петровна со всем двором. Молодой А. А. Нарышкин назначен был вскоре гофмейстером Их Высочеств, и это доставило еще большую возможность Великой Княгине близко узнать Анну Никитишну, коротко сойтись с нею и сделаться ее другом по уму и отличным ее качествам.

Жан де Самсуа. Портрет А.Н. Нарышкиной - "Воздух". Анна Никтична Нарышкина (1730-1820), урожденная Румянцева, дочь Н.И. Румянцева от брака с М.В. Мещерской. Фрейлина. С 1749 жена А.А. Нарышкина (1726-1795) (1756)
 

Екатерина II писала, что «брак Нарышкиных имел не более последствий, чем её, но если её положение изменилось через девять лет после свадьбы, то Нарышкина и поныне находится в том же положении, хотя уже 24 года, как замужем». В 1765 году при дворе по рукам ходило сатирическое сочинение о «неколебимом детстве» госпожи Нарышкиной. "Сходство положений моего и Нарышкиной много способствовало установлению дружеской между нами связи, которая долго нас соединяла". Она очень любила Нарышкину, и когда последняя была больна, то Екатерина, не смея без позволения выходить, переодевалась в мужское платье и, в сопровождении Льва Ал. Нарышкина ходила навещать больную после ужина с Великим Князем. У Нарышкиной она встретилась с Понятовским, при содействии Анны Никитичны  устраивались свидания великой княгини с Понятовским. К посредничеству Нарышкиной императрица прибегала во время разрыва с Мамоновым, место которого при покровительстве Анны Никитичны занял П. А. Зубов. Нарышкина была очень добрая и сострадательная особа; она в числе немногих выразила позднее желание принимать у себя приносимых детей и оказывать в своем доме пособия беспомощным младенцам. В торжественный день миропомазания и бракосочетания Великой Княгини Натальи Алексеевны (супруги Павла Петровича) 15-го сентября 1773 года Нарышкина была пожалована в статс-дамы, а 20-го марта 1787 г. награждена орденом Св. Екатерины, присланном ей Императрицею из Киева. Император Павел I пожаловал ее, 12-го ноября 1796 г., гофмейстериною Императорского Двора. Нарышкина была хозяйкой села Тарутина, где в 1812 году произошло сражение между русскими и французскими войсками

Она скончалась 2-го февраля 1820 года, почти 90 лет, пережив своего супруга на 25 лет, и погребена в Александро-Невской Лавре в Петербурге. Детей она не имела и оставила свое достояние своим племянникам — графам Николаю и Сергею Румянцевым, из которых первый был очень к ней привязан.

Ссылки:

http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/10827...%D1%8F%D0%BD%D1%86%D0%B5%D0%B2

Серия сообщений "Румянцевы":
Часть 1 - Румянцевы. История рода. Никита Иванович. Румянцевы-Нарышкины
Часть 2 - Румянцевы. Александр Иванович и Мария Андреевна
Часть 3 - Граф Андрей Артамонович Матвеев
...
Часть 8 - Румянцевы-Гагарины-Вяземские
Часть 9 - Петр, сын Петра: Румянцев
Часть 10 - Дворец Румянцевых-Паскевичей в Гомеле