Из книги "Блистательное величие. Воспоминания йогина дзогчен Тулку Ургьена Ринпоче".
Однажды в Цурпу Кармапа отправился в храм охранителей, отдельное строение, в котором находилась статуя Махакалы, охранителя учения Будды. Этот храм был довольно тёмным, потому что в нём не было окон. По традиции, нужно положить записку с именем просителя в маленький ящичек, чтобы погадать, будет ли связь с ним полезной, вредной или нейтральной.
Когда Кармапа куда-то идёт, он редко делает это в одиночку, поэтому его помощники тотчас собрались его провожать. Нас было пятеро или шестеро, в том числе секретарь Кармапы и его управляющий.
Кармапа положил листок с вопросом перед священной маской, изготовленной великим мастером много веков назад. Эта огромная маска Махакалы висела на стене, и о сторонам от неё находились изображения Дусолмы и другого охранителя. После этого Кармапа вернулся домой.
Придя туда на следующее утро, все мы увидели, что из глаз маски, особенно из левого, стало сочиться нечто похожее на кровь. Этой красноватой жидкостью уже до краёв наполнились три чаши.
Нечто похожее случилось много веков назад, когда произошла битва между Тибетом и Китаем. Тогда кровь стекала не с маски, а с лезвия дригуга (ритуальный топор).
Убедившись, что на ночь храм был заперт, мы были уверены: сюда никто не входил. Стало понятно, что капающая жидкость – зловещий знак.
Кармапа только промолвил: «Как жалко!» - и замолчал.
Весь следующий день Кармапа никак не упомянул о гадании. Заговорил он только на следующий вечер.
«Думаю, нам нужно пойти и взглянуть ещё раз. Мне нужно знать, сколько крови вытекло из левого глаза».
На этот раз оказалось, что красная жидкость течёт из обоих глаз одинаково».
«Как жалко! – повторил Кармапа. – Прежде кровь стекала с этой маски, когда наши войска сражались с врагами на востоке. Тогда Тибет выиграл битву на востоке, и в знак победы кровь капала с дригуга.
Похоже, теперь Махакала плачет кровавыми слезами. Наверное, учение Будды исчезнет в Тибете. Какая трагедия!»
В этот момент красная жидкость пролилась прямо на пол – все мы это видели. Речь идёт не о нескольких каплях».
Примерно в то время Дуджом Ринпоче сказал мне, что видел нечто похожее в области Конгпо к югу от Лхасы, когда «кровь» семь дней текла из статуи херуки работы учителя Целе Нацог Рангдрола. Он сказал, что крови было так много, что её поток почти достигал входной двери.
Существовало правило, согласно которому при появлении таких знаков, благоприятных или нет, следовало отправить руководству страны в Лхасе письмо с их описанием. Вскоре пришёл ответ от министра, который писал: «Нет нужды беспокоиться. В трёх больших монастырях – Сэра, Дрэпунге и Гандене – шесть миллионов раз прочитают мантру особой формы гневного Манджушри. Благодаря этому угроза обязательно будет устранена».
Это был единственный ответ, хотя дурное знамение предвещало уничтожение буддизма в Тибете.
Невероятно, что такая страна, как Тибет, которая обладала огромным преимуществом, поскольку служила домом множеству великих учителей, тем не менее потеряла всё.
* * *
Кармапа собирался отправиться в паломничество в Индию, и наши пути разошлись. Это дало мне возможность посетить знаменитое святое место Драг Ерпа близ Лхасы, где я остановился в уютной маленькой пещере, соединяющейся с Лунной пещерой. Однако я должен признать, что это не было время настоящего уединения, потому что я взял с собой двоих своих детей с их матерью, одну пожилую монахиню, которая была родственницей моей матери, и двух слуг.
Однажды ночью я увидел сон. Мне привиделось, что я проснулся в пещере и где-то рядом была дакини невероятной красоты, пленительная и убранная изысканными украшениями. Во сне я осознавал, что это сновидение, и что на самом деле я нахожусь в Лунной пещере. Мысль о том, что эта красавица, должно быть, дакини мудрости, породила во мне сильное чувство преданности. Сначала она стояла неподвижно, а потом начала грациозный танец с быстрыми движениями.
Наконец я спросил её:
- Кармапа, наша Исполняющая Желания Драгоценность, отправился в паломничество в Индию. Я слышал, что он может получить приглашение и от короля Бутана. Верно ли это?
- Его пригласили, но не слишком настоятельно, а потому Кармапа не будет посещать Бутан, - ответила она. – Вместо этого король пошлёт ему подарки.
- Что будет с Тибетом? – спросил я. – Захватят его китайцы или нет? По новой телефонной линии мы слышали с востока, что там уже убивают людей.
- Китайцы придут.
- Когда?
- Через тридцать шесть месяцев от сего дня учения Будды в Тибете будут затоптаны и страна погрузится во тьму.
- Уйдёт ли Далай-лама в изгнание? Некоторые говорят, что он останется.
- Он покинет страну. В этом нет сомнения. Он уйдёт в Индию.
Я закончил разговор, задав простой вопрос о местонахождении Далай-ламы в ближайшем будущем, чтобы убедиться в точности других её утверждений.
Она была такой красивой, что я не хотел просыпаться, боясь, как бы она не исчезла, едва я открою глаза. Однако, побуждаемый надеждой и страхом, я наконец их открыл, ожидая, что окажусь в обычной обстановке, и с удивлением увидел, что всё ещё вижу дакини на небольшом расстоянии. Я был поистине зачарован ею, так она была прекрасна. Но, пока я на неё смотрел, она постепенно исчезла.
Поскольку я не умел держать свой длинный язык за зубами, то, вернувшись в Лхасу, мне нужно было рассказать кому-нибудь о своём сне. Поэтому я рассказал Дуджому Ринпоче, что у меня был необычный сон. Потом я спросил: поехал ли Кармапа в Бутан?
«Король прислал приглашение с подарками, - ответил он, - но наша Исполняющая Желания Драгоценность не поехал туда».
Тогда я стал пересказывать свой сон и слова, которые произнесла дакини. К тому времени я уже выяснил, где сейчас находится Далай-лама.
«О боже! – воскликнул Дуджом Ринпоче. – Я верю, что вы получили пророчество о будущем Тибета». Затем он ещё несколько раз пробормотал: «О боже!» - и добавил: «Нужно приготовиться к худшему».
Вскоре после этого я по своей болтливости рассказал о своём сне и Кармапе, и Дзонгсару Кхьенце, который ответил: «Это, несомненно, плохие новости».
Я не мастер видеть вещие сны, но тот сон сохранился в моей памяти со всей отчётливостью. Он был слишком ярок, чтобы я смог его забыть – его содержание не давало мне покоя ни днём, ни ночью.
* * *
Когда я вернулся в Кхам в последний раз, мне стало ясно, насколько ухудшилась там политическая обстановка. Уже тогда я понял, чтО вскоре обрушится на Тибет. С какой бы стороны я ни рассматривал ситуацию, было очевидно, что Тибет утратит свою независимость. Я был уверен в этом – но, казалось, никто из окружающих не разделял моего мнения.
Если я заговаривал об этом в Кхаме, люди издавали пренебрежительный звук и отказывались даже выслушать. Если я упоминал о том же самом в Центральном Тибете, то, казалось, никто не собирался лишиться сна, беспокоясь о близком конце Дхармы.
Я же потерял покой. «Что будет с Тибетом? – тревожился я. – Когда коммунисты нахлынут с востока, можно ли остановить этот поток пучком травы и несколькими прутиками? Весь Тибет будет затоплен. Кхамцы надеются на помощь правительства Центрального Тибета, но кто станет им последней опорой? В тибетском правительстве не к кому обратиться. Уверен, это добром не кончится».
Вот какие мысли мучили меня.
Разве не очевидно, что всё близится к развязке? Китайская армия насчитывает сотни тысяч солдат, но сомневаюсь, что во всём Тибете наберётся больше десяти тысяч воинов. Как можно такими силами остановить захватчиков?
Жители Центрального Тибета более рассудительны, чем кхамцы, но что это им даст? Из-за этой рассудительности они мелили с заключением какого-либо твёрдого союза, потому что надеялись на собственные силы. Теперь казалось совершенно очевидным, что в момент опасности ни одна страна не придёт на помощь Тибету. Тем временем правительственные чиновники и знать занимались тем, что обирали простой народ, используя собранные средства не на что-то полезное, а только на удовлетворение собственных интересов. Разве могло это закончиться добром?
Большинство людей в Кхаме нельзя было бы назвать политически грамотными. Они просто повторяли избитые фразы вроде: «Снежные горы Тибета – словно прекрасный живописный свиток с Лхасой в центре. Разве могут коммунисты это разрушить?»
Хотя такие глупые представления были довольно распространены среди людей, как я мог их обвинять? Они не знали ничего другого. Хотя это всё равно, что думать: «Я не умру, потому что такого со мной ещё не было».
Я не знаю, откуда у кхамцев взялось представление о том, что правительство в Лхасе может защитить их от Красной армии и что сильная Индия поддерживает Тибет и готова ему помочь. В довершение всего они ещё верили, что весь остальной мир, включая Соединённые Штаты, только и ждёт, чтобы прийти Тибету на помощь, - стоит только позвать.
Я это не выдумываю. Многие кхамцы действительно в это верили. Вот что значит принимать желаемое за действительное.
Добрый доктор Махакала, которого обожает мой брат. На коне - женская форма МахакалИ.
