Весна выдалась в этом году морозная. Наверное природа решила компенсировать аномально тёплую зиму.
Взяв разрешение на отстрел двух глухарей, мы с товарищем четвёртого апреля забросились на речку Гилюй в старую покосившуюся избу. Она сложена из тонких брёвен, пространство между которыми изобилует щелями. Поэтому когда температура опускалось ночью до минус 30, нам приходилось беспрерывно топить буржуйку, подкидывая в её ненасытную утробу всё новые и новые порции дров.
На зимовье мы провели пять дней. Ровно половину из запланированного. Уехали домой в результате "обстоятельств непреодолимой силы", как в таких случаях говорят юристы. Подробнее об этом поведаю позже.
Вот так выглядит избушка:


В тайге избушка не просто крыша над головой. Избушка - это способ выжить в дикой северной природе. Маленькое неказистое строение среди тайги мне ближе, понятнее и роднее любого презентабельного отеля на берегу тёплого океана. Отель балует, нежит своих постояльцев, но они вполне могут обойтись без него, даже не почувствовав это. Зимовьё в тайге защищает от мороза, даёт тепло, крышу над головой, возможность сварить еду, растопить лёд. Без избушки придётся очень трудно. Поэтому всегда буду с любовью относится к любому строению в тайге.
В первый день мы не охотились. Занимались только хозяйственными делами. Носили ледяную крошку с Гилюя, пилили и кололи дрова. Если на первом фото зимовьё ещё имеет необжитый вид, то на этом избушка выглядит уже более уютно, возле стены выросла небольшая поленница:


Андрюха предлагал топить на воду снег. Но я категорически не приемлю топлёный снег. Он не вкусный, грязный, к тому же в нем нет каких-то микроэлементов, присущих воде. В результате чего жидкостью, добытой из снега, я не могу утолить жажду.
Рубить в двухметровом льду прорубь у нас не было возможности и желания. Поэтому решили колоть топором ледяную крошку, очистив лёд от снега, и большими целлофановыми пакетами (за неимением вёдер) носить с реки к зимовью. Так мы и делали все пять дней.
А на следующий день началась "весенняя охота на токующего глухаря". Глухарь правда токовать и не собирался. Да и вообще неизвестно куда делся. Наши ежедневные многочасовые поиски по белому безмолвию не приносили никаких результатов.
Зима в этом году была не только аномально тёплая, но и невероятно снежная. В некоторых местах глубина снега была мне по пояс. Особенно в надувах по берегам реки. Несколько раз на склоне я скатился с лыж назад (лыжи у меня голицы) и грохнулся в снег. Провалившись по пояс нужно ещё суметь залезть обратно на лыжи. Даже самый тонкий слой снега был всё равно выше колена. Так что без лыж в тайге делать нечего.


Тишину и безмолвие тайги скрашивали только гаички, прилетавшие к нам на избушку поклевать выложенную для них корку хлеба. Сначала пожаловала в гости одна птица:


А тут их уже две. Остальные более стеснительные расселись по окрестным деревьям и ждут пока я уберу фотоаппарат:


В один из дней мы сходили на приток Гилюя проведать старую Андрюхину избу. Она была сделана из щитов лет двадцать назад и уже прогнила. Щиты завозили зимой на Камазе по льду. Сходили мы не просто так, не для праздного любопытства. Ещё за несколько месяцев до охоты мы решили поставить в этом месте новую избу. Только на этот раз мы будем рубить из брёвен. Стройку наметили на июнь-июль этого года.
А эту избушку, которую вы сейчас видите, разберём, сохранившиеся доски пустим в дело, сгнившие щиты, поеденные грибком сожжём:


В одном месте в сосняке мы нашли всё же глухариные наброды. Мне показалось, что тут зарождается глухариный ток. И я решил рано утром, до восхода солнца съездить и посмотреть глухарей.
Встал в пять утра, растолкал Андрюху, но он идти на охоту отказался. "Серёга иди один, я посплю, потом лучше на тальники схожу рыбу половлю": сказал товарищ и завалился на другой бок.
Я одел маскировку и по темну отправился смотреть глухарей (на фото я уже пришёл обратно):


Придя на место, я не увидел не только глухарей, но и свежих следов. Сосновый лесок был тихим и безжизненным. Я постоял немного и отправился назад. К тому времени встало солнце и я бежал по накатанной лыжне, наслаждаясь тайгой и рассветом. И я почему-то нисколько не жалел, что возвращаюсь без глухаря:


Фотография не очень хорошо передала нежные пастельные тона тайги на рассвете, смотрю на фото и понимаю, что в реальности всё было намного красивее:


Вернувшись в зимовьё, я растолкал Андрюху. Мы поели остатки вчерашнего супа, попили чай и пошли на очередные поиски глухарей. Решили обследовать окрестности озера, где по слухам токуют глухари. Вышли поздно - около полудня. День был самым тёплым из всех. Мы били новую лыжню. Я шёл первым. Снег был влажным и тяжёлым, налипал на лыжи так, что они с трудом сдвигались с места. Если в предыдущие дни мы в основном передвигались за счёт того, что нас держал наст. То сейчас проваливались глубоко, а провалившись было сложно вытащить лыжу снова наверх. Мучительно трудно мы прошли таким образом два километра.
И вот я в очередной раз провалившись лыжей в снег почти до земли с силой выдёргиваю её обратно, но лыжа успевает укатиться под наст, который не растаял из-за тени кустов. Я резко поднимаю ногу, лыжа упирается в наст и я слышу неприятный, противный хруст. Оторвалась половина площадки под ногу и крепление лыж.
Незамысловато матерюсь, обречённо понимая что охота для меня закончилась:


По пробитой уже лыжне, вслед за Андрюхой, я спокойно добежал на сломанной лыже обратно до зимовья. Более того, скажу что с такой поломкой я мог бы вполне спокойно охотиться по накатанной лыжне - ремешок крепления держится за счёт моего веса. Но наша охота подразумевала перемещение по новым тропам. И с такой поломкой я уже не смог бы выдёргивать лыжу наверх из-под снега.
В общем, охота подошла к концу.
Мы собрали вещи. Нацепили лыжи и скатились к Гилюю. На реке был очень прочный наст, бежать было легко даже с полными рюкзаками. Мы были всё ближе и ближе к дому. Но мне так хотелось вернутся назад. Я думал о том, что приехав в город, я заклею лыжу эпоксидкой и вернусь назад.
Время до конца охоты ещё есть. Немного, несколько дней, но есть.