В широком смысле слова, образование — процесс или продукт «…формирования ума, характера или физических способностей личности…

«Ода моей профессии»

Наполнить жизнь ученика добром и красотой,
Раскрыть и углубить его сознание,
Он в жизнь приходит не пустой –
С потенциалом скрытых знаний.
Из прошлых жизней он несёт с собой
Способности, возможности, таланты,
И мы должны с любовью, добротой
Помочь раскрыть, отшлифовать брильянты.

Я - педагог. А это м ного значит. И от меня многое зависит. Но сейчас - время временщиков. Они не хотят вкладывать в образование, ибо отдача от него будет нескоро. А у них во власти срок короткий. Им не понять поэзию моего труда, а потому и не хотят они оплачивать в должной мере мой труд. Зарплата профессора сейчас на уровне кондуктора троллейбуса. Потеряно в обществе уважение к образованным людям. Власть должна создавать рабочие места, а педагоги должны научить человека в полной мере раскрыть свои таланты и свое творчество. Человек должен любить трудиться. А любить свое дело можно только тогда, когда видишь результаты своего труда. Поэтому поговорим немного об образовании.

 

19 июня 1999 года в городе Болонья представители 29 государств Европы подписали декларацию с заглавием «ЗОНА ЕВРОПЕЙСКОГО ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ». Документ маловразумительный, как и все вышедшее из недр нарождающегося бюрократического монстра – общеевропейской администрации. Но при всей декларативности данного документа, «процесс пошел» и, в идеальном случае, к 2010 году образуется так называемое «общеевропейское образовательное пространство» или «Европа знаний».

Если отбросить словесную шелуху, то при подготовке декларации преследовались две вполне прагматические цели.

1. На пространстве от Нордкапа до Сицилии и от Бреста до Бреста рождается новая сверхдержава – Объединенная Европа. Уже есть общая граница, валюта и парламент. Быстро нивелируются различия в экономическом развитии и уровне политической культуры. Возникает реальный общеевропейский рынок труда. И неизбежное следствие этих интеграционных процессов – общеевропейская унификация высшего образования. Очень важно, что при всем различии культуры, языка, исторических традиций, жители Западной Европы всегда осознавали единство западноевропейской христианской культуры и истории, и как следствие этого, существующие сегодня в странах Европы различия систем образования не существенны и не принципиальны. В западноевропейском университете (Геттинген, Прага, Лувен и др.) уже в XVI веке считалось нормальным, когда студиозус сам определял, какие науки и у какого профессора он будет изучать - картина немыслимая для большинства российских ВУЗов и в ХXI веке!
2. Вторая не менее важная цель этой декларации заключается в том, что, во второй половине XX века, сфера услуг по обучению иностранных студентов стала высокорентабельным бизнесом. По различным оценкам, мировой лидер в этой сфере бизнеса – США получает от иностранных студентов более 11 млрд. долларов год. Европа, бывшая на протяжении нескольких веков общемировым центром образования, в конце XX века значительно отстала от США по объемам предоставляемых образовательных услуг, и создание единого европейского образовательного пространства призвано повысить привлекательность западноевропейской системы высшего образования для иностранных студентов.

При этом в очередной раз возникает извечный российский вопрос: «А как же мы?». Дискуссия по вопросу вхождения России в «Европу знаний» ведется уже достаточно давно. В большинстве публикаций и выступлений высказывается безоговорочная поддержка вхождению России в «Европу знаний». Так господин Логунов из РГГУ на страницах «Русского журнала» с восторгом описывает, как шоколадно будет жить российским студентам и преподавателям, когда российское высшее образование «оденется в болонью» и уже через 6 лет российский студент сам будет определять чему и у кого учиться. И как пишет г-н Логунов: «Может быть, ваш выбор будет не продуктивным, и вы совершите ошибку. Но никакой трагедии в этом нет, потому что в следующем году вы возьмете тот курс, который вам будет нужен!». Господин Шишлов с трибуны Государственной Думы торопит – «скорее в Европу знаний, а то опоздаем, не учтут наш опыт и наши интересы!». Очень похожее на то, что происходит в Европе сейчас, происходило после объединения германских королевств и княжеств в империю после 1870 года. Сначала общая граница и правительство, потом общая валюта, общая экономика и рынок труда и затем общегерманская реформа образования. Обратите внимание, и в том и в другом случае - сначала общее экономическое и политическое пространство при едином рынке рабочей силы, а уже затем единая система образования. Перефразируя вопрос М. Жванецкого, обращаемся к господину Шишлову: «Если мы так торопимся интегрироваться в Единую Европу, может быть не с «консерватории» надо начинать?».

Звучат в публикациях и критические высказывания. В основном обсуждается несоответствие нашей одноступенчатой системы «5 лет – специалист», и вводящейся в Европе, двухступенчатой системы «3 года - бакалавр + 3 года - магистр», звучат призывы сохранить «великое наследие и традиции».

Но в большинстве публикаций упускается из вида, что «болонская декларация» - это не только и столько унификация сроков обучения и дипломов, но, в первую очередь, внедрение в общеевропейскую систему образования двух новых базовых понятий: модульный подход к образованию и кредиты. А это, применительно к России, коренная ломка всей системы образования. Модульная система означает отказ от предметного преподавания и введение расширенных образовательных программ, в которых дисциплинарные границы расширены и рассматриваются совсем иначе, чем в традиционных формах. Кредиты это вспомогательный инструмент, система критериев поэтапного продвижения к усвоению образовательной программы в целом. Применительно к инженерному образованию, это может выглядеть, например, так: «Образовательный модуль «Проектирование крыла ЛА» включающий в себя необходимые для этого элементы материаловедения, сопромата, аэродинамики, гидравлики и др. При этом студент часть этого единого для всех профильных ВУЗов модуля изучил и получил необходимое количество кредитов в Казанском авиационном институте, часть в МАИ, а часть где-нибудь в Геттингене или Париже. Перед глазами сразу встает ночной кошмар начальников всяческих «отделов»: из какого-нибудь Манчестерского университета приезжает в Москву студент прослушать курс проектирования ракетных двигателей в Бауманке и боеголовок в МИФИ.

Фантастика? Да, но «Аннушка уже пролила масло», министр образования РФ г-н Филипов поставил свою подпись под Болонской декларацией. Не углубляясь в рассуждения о том, когда и с какими потерями российское образование реально, а не в отчетах чиновников от образования, интегрируется в «Европу знаний», попробуем вначале ответить на вопрос: «А нужно ли вообще российскому образованию участвовать в «болонском процессе» в полном объеме?». Для этого рассмотрим все известные нам аргументы за вступление России в единую образовательную Европу:

-Аргумент первый, политический: «Вступление России в «Европу знаний» это еще один шаг в направлении интеграции Россия – ЕС». Интеграция предполагает встречное движение участников интеграции, а для предполагаемого развития событий больше подходит определение «поглощение» российского образования западноевропейским. Да и сама необходимость какой-либо политической интеграции не очевидна сегодня для обеих сторон и больше напоминает сказочный сюжет о том, как большой медведь захотел «подселиться» в маленький и аккуратный европейский теремок.

-Аргумент второй, иммиграционный: «Наши выпускники смогут работать в Европе на равных правах с европейцами». Уважаемые коллеги, не извольте беспокоиться! Если завтра АвтоВАЗ подпишет соответствующую декларацию и вступит в Европейскую Ассоциацию Автопроизводителей, то это еще не означает, что послезавтра «Жигули» заполонят улицы Европы. С другой стороны, Индия пока не торопится входить в «Европу знаний», что, однако, не мешает легиону индийских программистов работать в Европе. Безусловно, провести конвертацию российских дипломов в «евро» жизненно необходимо, но для этого представляется достаточным подписать двухстороннее соглашение Россия – ЕС, провести взаимную аккредитацию высших учебных заведений и выдавать выпускникам дипломы и приложения к ним на двух языках (как в водительских правах) с пересчетом объемов курсов и оценок на европейские кредиты.

-Аргумент третий, миграционный: «Наши студенты в процессе обучения смогут свободно мигрировать как внутри страны, так и по всей Европе». Для свободной миграции студентов и преподавателей даже внутри России сегодня нет никаких экономических предпосылок и, к сожалению, в ближайшее время не предвидится. Кроме того, существующий уровень лингвистической подготовки подавляющего большинства наших студентов и преподавателей таков, что говорить об их свободной миграции в Европе в обозримом будущем не приходится.

-Аргумент четвертый, экономический: «Интегрируясь в «Европу знаний» мы делаем более привлекательным платное обучение в России иностранных студентов». Не совсем понятно пока, за счет чего унифицированное образование в Копенгагене на датском или в Праге на чешском станет более привлекательным для иностранных студентов, чем обучение в США на ставшем де-факто общемировом английском языке? И уж совсем непонятно, за счет чего повысится привлекательность образования в России, если мы предложим на рынке образовательных услуг то же что и Европа, но «пожиже», за счет отсутствия национальных традиций такой системы образования и более слабой материальной базы. Более того, появляется шанс сделать прорыв на рынке образовательных услуг, усовершенствовав нашу национальную систему образования, как более близкую и понятную для стран третьего мира на фоне неизбежных, пусть даже временных, осложнений при переходе Европы на унифицированную систему.

Других, сколько-нибудь серьезных аргументов «за» пока никто не предложил, и кратко отношение России к «болонскому процессу» можно сформулировать так: «не можем, не понятно зачем, но очень хочется!». В середине 60-х годов у нас в стране как чума распространилась мода на плащи из синтетической ткани, названные в народе почему-то «болонья». Иметь и носить такие плащи, было очень модно и престижно. Но очень скоро выяснилось, что такой плащ не греет, не пропускает воздух, быстро рвется, да и цвета не балуют разнообразием - черный, серый да темно-синий. И мода на «болонью» также быстро прошла.

Одна их главных причин некоторых социально-экономических проблем России – это не «грабительская» приватизация, а невосприимчивость экономики к инновациям. Процесс постепенного оттеснения России в международной технологической конкуренции, во многих отраслях техники и технологий, а также в образовании уже стартовал. Наивно думать, что присоединение России к Болонскому процессу или вступление в ВТО как-то приблизят нас к преодолению технологической «долины смерти» между инженерным образованием, наукой и рынком [6]. Инженеров XXI века только на старом багаже вырастить нельзя.

Если российские инженерные вузы захотят воспользоваться своим потенциалом в какой-либо области техники на благо отечественных предприятий, а также подготовить специалистов инновационного плана, им необходимо внедрить у себя новую модель специалиста, способы оценки уровня его подготовки, а также взять на себя ответственность за риски от сотрудничества с промышленностью и бизнесом. В этом случае в сотрудничестве будут заинтересованы и вузы, и промышленность, и бизнес. От такого сотрудничества общество получило бы выгоду, так как результаты исследований преобразовались бы в инновации с рыночной готовностью. Иными словами, инновационный вуз – это, прежде всего, экспортер человеческого капитала, не технологий, а проектов создания технологий, спроса на них и идеологии производства. К тому же, успешное развитие ландшафта российского инженерного образования потребует немного расходов, т.к. благодаря экономическому успеху инноваций оно по большей части имело бы самостоятельное финансирование.

Наша страна продолжает оставаться преимущественно поставщиком углеводородного и интеллектуального сырья, а не экспортером инновационных инженерных технологий. Цикл, определяющий инновационный характер национальной экономики: создание новых знаний, образование и профессиональная подготовка, производство продукции и услуг, востребованных обществом, инновационная инфраструктура и финансовое обеспечение, - не работает. С задачей построения инновационной гражданской экономики не справилось ни правительство СССР, ни России.

Темпы трансформации знаний и идей в конкурентоспособные технологии определяются внутренним спросом на инновации со стороны отечественного бизнеса, предложением со стороны отечественных производителей знаний, а также налаженностью связей между отечественными производителями и потребителями знаний. Данные российского Центра исследований и статистики науки свидетельствуют, что спрос на идеи и знания со стороны российских предприятий, несмотря на его положительную динамику (правда, в основном, на западные технологии) пока ограничен. Динамика спроса слабо отражается на предложении, основным источником финансирования исследовательской деятельности по-прежнему остается государство, пытаясь компенсировать недостаток спроса со стороны бизнеса собственными финансовыми вложениями. Возможно, не все отечественные исследования и разработки соответствуют современным требованиям. Но как тогда объяснить тот факт, что многие российские изобретатели и исследователи с успехом осваивают зарубежные рынки, патентуя идеи на Западе (по некоторым оценкам около 60% научных открытий и изобретений патентуются и используются за рубежом)? Правда, затем отечественные разработки, доведенные до уровня бизнеса за рубежом, возвращаются к нам уже в виде готовой продукции с приросшей добавленной стоимостью. Таким образом, из-за отсутствия устойчивой связи в инновационной цепи между наукой и бизнесом, страна несет материальные потери.

А новый закон об образовании, на мой взгляд, не способствует развитию человеческого потенциала России. Это следствие либерализации нашего общества. Либеральное общество перестает быть обшеством в полном смысле этого слова. Каждый - сам за себя. Один бог за всех.