Холодный зимний воздух, попадая в легкие, приятно обжигал их прохладой и свежестью, даря ощущение сладкого вкуса свободы. Все же намного приятнее, чем отвратительный аромат и вкус дешевого табака; во всяком случае от зимней прохлады вряд ли можно подхватить что-нибудь более или менее серьезное, да и привыкания как такового он не вызывает. Хотя уже все равно никто не может сказать - "Бросай курить!", или "Ах ты опять напился?". Теперь это никому не нужно. Я свободен.
Уйти от всех и обрести желанную свободу было не так просто, как может показаться сначала. Многие пытались мне звонить, приходить, искать меня... Зачем? К чему все это? Ведь я сказал, что собираюсь обрести то, чего ни у кого нет, но за что человечек всегда боролся... и мне никто не сможет помешать мне. Я это чувствую, мое призвание - свобода, делать то что мне нравится и никого, никого не слушать. Они слишком глупы, что бы понять насколько важно человеку быть свободным, хотя бы от того, что всегда сковывало людей - власть, дружба, семья, любовь.
В первую очередь, нужно было избавиться от личной несвободы. Я не хотел обижать тех, кто был по каким-то причинам близок ко мне, но к сожалению, они оказались еще глупее чем я предполагал, и отказались меня понимать. Тогда, я просто ушел, сказав всем, что не вернусь. Ведь что, по сути, друзья и семья? Всего лишь люди, которые считают что я им что-то должен пожизненно, и иногда пытаются оказать мне какую-то жалкую помощь. Но, как всегда, никакого толку в их помощи нет... Только оковы, сдерживающие мои движения...Зачем оно мне надо?
Она... она, к сожалению, так и не смогла меня понять. Истерика, слезы - как все это низко и неприятно, и совершенно никакой попытки понять, что мне требуется для счастья... Ох, то, что называют любовью - величайший обман двоих человек, что бы удовлетворять физические потребности и ввестись в рабство друг к другу... Взаимное рабство, не правда ли? Да, конечно, во многом есть плюсы... Но это не свобода. Я ушел, оставив ее в стенаниях в одиночестве. Как они не могут понять, какая это великая честь - быть одаренным свободой... Самым сладким из блюд, уготовленных человечеству, которое немногие отваживаются попробовать.
Последнее, что осталось надо мной - это власть государства. К сожалению, эти оковы нельзя просто так сбросить. Придется бежать. Работу я бросил в первую очередь, ибо эта несвобода давила на меня, размазывала, словно масло на хлеб. Работать ради денег - это рабство, самое настоящее рабство во власти жалкой кучки зеленых купюр, которые все равно когда нибудь кончатся... Но и без них в этой стране не проживешь! Я нашел выход.
Бежать. Без оглядки, к свободе, на юг - в маленькую беспокойную страну, где никто никогда не мог взять власть в свои руки. Опасно? Ну да, в стране постоянно идут маленькие локальные войны. Но найти убежище не так сложно в их джунглях, так же как и найти провиант. И все... абсолютная независимость ни от кого и ни от чего. Мечта. Идеал. СВОБОДА.
Холодный воздух порывами ветра входил в легкие, продувая насквозь тоненькую куртку самого свободного человека в мире. Он мчался к перрону, опаздывая на свой поезд, билет на который купил на последние деньги. Старый, проржавевший состав остановился напротив станции, зашипев и выпустив облако полупрозрачного серого дыма. Человек сел в вагон, у окошка, и, нахохлившись, стал ждать отправления. Уже почти засыпая, он видел как медленно проплывают мимо серые деревья этой темной зимы, и уже представлял себе полную свободы жизнь в маленькой, кипящей как чан с водой, южной стране.
***
Он проснулся от резкого толчка. Поезд неожиданно резко сбавил скорость, засвистел, и еще через две секунды остановился. За окном уже представлялась несколько иная картина - снега уже почти что совсем не было, за окном лил шумный дождь, разбиваясь об крыши вокзала пограничного городка и настилая туман на сумрачные улицы. Человек накинул свой продранный плащ и вышел из вагона, направившись в сторону границы. Он уже давно все подготовил и придумал.
В Россере, серой стране, законы были довольно суровы, и все, кто пытался пересечь границу незаконным путем, были автоматически приговорены к расстрелу на месте преступления, едва они прикоснутся к забору между странами. Однако, в границе была брешь - довольно узкое поле, с двух сторон окруженное лесом. Этой брешью пользовались контрабандисты и все прочие люди, кто не мог себе позволить проходить по нормальным проездным дорогам. Это место было относительно недалеко от вокзала.
Дождь бил громадными каплями с большей частотой и усердием, втаптывая в грязь человека. Но он упорно шел к своей свободе, почти по колено в грязи пробираясь по странным чащобам кажущегося бесконечным леса. Внезапно он поднял глаза и увидел ту самую поляну, о которой все и говорили. Обрадовавшись, он побежал к ней с удвоенной силой. Маленький кусочек открытого пространства и проволочный забор с колючей проволокой, а за ним - желанная свобода. Человек достал свои припасы - резиновые перчатки и пассатижи. Натянув перчатки на руки и взяв инструмент в зубы, он двинулся к забору, взялся за него руками, и, вздохнув, начал забираться по нему наверх.
Преодолев два метра высоты скользкого железа пограничного забора, он увидел, что колючая проволока наверху в этом месте была заботливо перерезана. Усмехнувшись, он приподнялся чуть выше, и внезапно увидел со стороны южной страны пробивающийся сквозь ливень свет фар и рев автомобиля.
"Черт, здесь же не должно быть патрулей!" - ругнулся он почти в слух, спрыгивая в грязь. Свет быстро приближался с той стороны границы, словно не замечая пограничный забор. "Бежать. Переждать. И попытаться снова" - Мысли в голове были короткими и четкими, словно приказы. Он кинулся в сторону леса, но остановился, увидев три запыхавшихся фигуры возле деревьев.
- Я свой! - крикнул он, проклиная свою неосторожность и поднимая руки вверх.
- Мы знаем. - ответила одна из фигур, подходя поближе.
Это была она.
Человек узнал в трех фигурах своих бывших брата, друга и девушку.
- Что вы здесь делаете?! - крикнул он раздраженно.
- Мы пришли спасти тебя. - брат протянул руку, нервно пытаясь улыбнуться.
- Мне не нужна ваша помощь.
- Одумайся...
- Ни за что. Я должен обрести свою свободу.
- Но чего ты добьешься? Ты же будешь одинок.
- Не более, чем ранее.
- Ложь. И тебе нужна такая свобода?
- ...Уходите. Я не хочу вас всех видеть.
Рев машины максимально приблизился. Кроме него, теперь было слышно еще и звуки стрельбы из какого-то крупнокалиберного орудия. Машина даже не думала сворачивать.
- Ложись!!! - крикнул друг человека, бросаясь в лес.
Двое рассыпались по поляне, и лишь беглец остался стоять посередине.
"Сейчас или никогда. Увернуться и бежать".
Пулеметная очередь просвистела прямо у него под ногами. В тот же миг в забор врезался открытый джип с несколькими людьми внутри. Забор отлетел на несколько метров, смявшись словно пластилин. Машина остановилась, врезавшись в дерево с краю маленькой поляны. Из нее выскочили люди, торопливо перезаряжая оружие. Второй джип не заставил себя долго ждать. Он был оборудован высококалиберным пулеметом, и, с диким стрекотом ворвавшись на поляну, начал обстреливать своего противника.
Контрабандисты поливали друг друга огнем, не щадя жизней и патронов. Одна из пуль, видимо, попала в бак преследовавшего джипа, и он громогласно взорвался, озарив огнем дождливое небо. Стрельба стихла. Под треск огня трое оставшиеся в живых преступников за одну минуту вынесли из джипа странное сборное транспортное средство, напоминающее мотоцикл, привязали к нему ящик, уселись, и уехали в неизвестном направлении в лес, вихляя между деревьями.
Вдалеке послышался вой сирен.
Трое близких подошли к месту боя. В самой середине, в порванной кровавой одежде, с изрешеченной грудью, лежал Он.
С безумной улыбкой, он мертвым взглядом смотрел в бесконечное небо, не устававшее дарить дождь. Двое мужчин с безграничной горечью смотрели на мертвое тело своего бывшего друга и брата. Девушка, не в силах сдержать себя, упала в грязь и зарыдала на его окровавленной груди.
Сирены приближались, оглашая свои криком всю окрестность. Двое мужчин посмотрели друг другу в глаза, и молча разошлись, ибо знали, что всех, кого сейчас найдут поблизости границы - расстреляют не моргнув глазом без всяких разбирательств. Девушке же это было уже не важно, и пока не приблизились сирены, по лесу лился плач обреченной любви на груди у глупого, улыбающегося, мертвого, но самого свободного человека на свете.