Летчик дальней авиации

"Плывет торжественное знамя

Под барабанный мерный бой.

Мой сын, мой стебелек упрямый,

Смотри, Россия за тобой!"

Л. Дианова.

Согласитесь, далеко не каждому удается осуществить свою мечту. Многое зависит от обстоятельств и здоровья. Но главное, все-таки человек. Как он распорядится своим будущим, так и будет, если, конечно, не изменятся ориентиры. Многим помешала перестройка. А вот Льву Петрову ничего не смогло помешать.Перестройка его застала будучи взрослым, когда он крепко стоял на ногах. А до этого, как и многие пацаны, он мечтал стать летчиком. Вот примерно так он и ответил в детском саду, когда его спросили об этом. Обычно детсадовские иллюзии развеиваются в школе, но со Львом произошло другое. В 44-й школе, где учился, кто-то в насмешку, глядя на худенького паренька, сказал, что летчики - народ крутой, чтобы до них дорасти, надо немало потрудиться. Лева понял, что одного желания мало, нужно готовить себя к поступлению в училище, а для этого надо укреплять здоровье. В подобные учебные заведения парней отбирают самых крепких. И Лев стал ходить на спортивные секции. Зимой - лыжи, летом - бег. Сдал на первый разряд по лыжам. Интерес был только один - самолеты. Аэроклуба в Реже нет. Единственное место, где можно было как-то приложить свои силы и узнать побольше о самолетах, это станция юных техников. Туда и ходил. Родители Александр Деич и Екатерина Федоровна всячески поддерживали в сыне его мечту. И сколько же было радости, когда в 1982 году он успешно прошел медицинскую комиссию и поступил в Тамбовское высшее военное авиационное Краснознаменное училище летчиков имени М. Расковой!

В училище было и трудно, и легко. Трудно, потому что много теории, много незнакомых дисциплин. Аэродинамика, конструкция самолета, устройство двигателя и много других предметов по теории. Объем знаний большой. Все ждали, когда же начнутся полеты. С полгода курсанты занимались в тренажерных кабинетах. Тренажер - это кабина чехословацкого самолета ИЛ - 29. Все приборы в ней рабочие. Курсанты отрабатывали взлет и посадку в самых неблагоприятных условиях ночной видимости. Ориентироваться приходилось только по приборам. Стоящий сзади инструктор записывал ошибки, а потом проводил разбор полетов. Практические работы каждый должен был усвоить только на положительную оценку, потому что в воздухе поблажек не даст никто. Кстати сказать, разборы полетов - это повседневная учеба в авиации. Она необходима. В воздухе случаются самые непредвиденные ситуации. Допустим, при посадке заклинило шасси. Конечно, есть инструкция, согласно которой экипажу нужно действовать. Но техника, на которой летают летчики, до того сложна, что неисправность может возникнуть с самой неожиданной стороны. Был такой случай. Это уже задолго после окончания училища. Экипаж ТУ - 95 после отработки учебных стрельб возвращался на свой аэродром. Полет проходил нормально. Вдруг приборы показали отказ всех систем самолета. Причина - обесточивание. Оставалась надежда на работу аккумуляторов. Их энергии должно было хватить на пятнадцать минут. За это время можно было успеть приземлиться на ближайшем аэродроме. Аккумуляторов же хватило на меньшее, и обесточивание произошло неожиданно. Все рули самолета приобрели неуправляемое состояние, и он вошел в штопор. У каждого члена экипажа есть на случай спасения парашют. Но из-за возникших перегрузок никто не смог им воспользоваться. Потом этот случай разбирали во всех авиационных частях. Высказывались разные мнения. А именно, что мог сделать экипаж в возникшей ситуации, мог ли выжить. Все сошлись в одном. Шансов не было. После нахождения самописца комиссия установила, что виновником трагедии стал небольшой приборчик, который должен распределять электроэнергию на приборы по управлению системами самолета. Он отказал.

В летном училище взаимоотношения между курсантами были самые хорошие. О никакой дедовщине никто не имел понятия, да и занятия проходили так, что старшекурсники никак не могли встретиться с молодыми. Отдыхали тоже в разных помещениях. А если и происходили встречи, то они организовывались начальством с целью обмена опытом между курсантами. Понятно, что общение на встречах велось только в дружеском ключе. До третьего курса будущие летчики набирались опыта, летая с инструктором на учебном самолете. Потом их обучали на ТУ - 134УБЛ, а к концу учебы доверили новейший по тем временам ТУ - 22. То был самолет, который по своим характеристикам мог соперничать с американскими В - 1, В - 2. И когда говорят (кажется это слова американского президента Д. Буша), что Россия после долгих лет забвения выпустила в полеты свои самолеты стратегической авиации якобы "из нафталина", то есть устаревшие, то это далеко не так. ТУ - 160 - это более усовершенствованные модификации ТУ - 22. Не зря их появление обеспокоило военные ведомства тех государств альянса, возле границ которых делают дежурные рейсы "белые лебеди".

Поначалу Лев Александрович служил летчиком дальней авиации, выполнял задания командования. В 1988 году участвовал в выводе наших войск из Афганистана. Потом полк переформировали, и он стал выполнять задания стратегического назначения. Летал в Атлантику, на Северный полюс. Это уже были самолеты ТУ - 95. Они были способны нести ядерное оружие, но по условиям международного договора ОСВ-2 кронштейны, на которых могли крепиться ракеты, убрали.

Работа военных летчиков даже в условиях мирного времени сопряжена с опасностью. Однажды при выполнении ответственного задания Лев Петров был ранен. После излечения в госпитале по состоянию здоровья летать он уже не мог, хотя всю предполетную подготовку он проходил в полном объеме, налетал 870 часов. Кстати, к тому времени он имел солидный навык парашютиста, около ста прыжков. Летчик ведь должен не только всегда выглядеть соответствующим образом. Он должен уметь выжить в любых географических условиях. Однажды родители забеспокоились. Долгое время от сына не было известий. Оказывается, его сбросили на парашюте в безлюдный район гористой местности, где нужно было прожить около двух недель, имея при себе только спички, небольшой запас воды и пистолет.

Оглядываясь назад, вспоминая прошлые годы, Лев Александрович ни о чем не жалеет. Конечно, от той детской мечты почти ничего не осталось. Осталось ощущение целеустремленности, а в остальном, мечта-она и есть мечта, что-то неуловимое, может, по-детски наивное, но все-таки даже и теперь красивое: мечта сбылась. Сейчас гвардии майор авиации Л. Петров на пенсии, но по-прежнему, как и в юности, любит своих папу и маму. Если сказать, что он относится к ним уважительно, то этого будет мало. Екатерина Федоровна 40 лет проработала учителем биологии в школе, а Александр Деич - всю жизнь строителем. И хотя сын живет в Подольске Московской области, но часто приезжает погостить. Они довольны сыном. Как и в далеком детстве, он для них - свет в окошке, радость и опора.

Владимир Сергеев.

А песня ходит на войну. Сл. С. Острового, муз. С. Сергеева.

И в дождь, и в зной

Оркестр наш духовой

Дарил на счастье музыку,

Играл с душой.

Тяга к искусству имеется в каждом. Просто в одном человеке ее меньше, в другом побольше, и поэтому он стремится не просто приобщиться к миру прекрасного, но и поучаствовать самому, у него возникает естественная потребность попробовать свои силы создать что либо подобное.

Духовая музыка досталась нам в наследство от дедов-прадедов. Они любили ее за громкое звучание и ту атмосферу праздника, которую она создавала. Представители старшего поколения режевлян помнят старинный городской парк, где по вечерам тусовалась молодежь и играл духовой оркестр. Это были далекие 50-60-е годы прошлого столетия. Музыкантов было нельзя сказать, что много, но и недостатка в них не ощущалось. Ведь по всей стране в каждом мало-мальском Доме культуры работал энтузиаст-одиночка, который пестовал из мальцов-сорванцов будущих музыкантов. Он знакомил их с азами нотной грамоты, показывал, как нужно обращаться с тем или иным инструментом. Вот таким энтузиастом был Анатолий Швецов. Сведений о нем народная память сохранила немного. Известно, что кроме духового кружка в ДК механического завода, куда ходили заниматься только мальчики, он вел занятия и на швейной фабрике, где занимались девушки. Там существовал женский духовой оркестр.

Юрий Александрович Вахрушев с 1948 года по 1952-ой учился в Куйбышевском индустриально-педагогическом техникуме. В это же время он занимался в кружке духовых музыкантов. Руководителем был опытный грамотный специалист. Ребята учились играть вальсы "Березка", "Амурские волны", "Дунайские волны", "Ожидание", "Грусть", танго, краковяк, польку-бабочку, падэграс, падэспань. Играли и фокстроты, но, как говорится, втихушку, так как властью они были запрещены. Вот с этой программой они и выходили в люди, играли в центральном парке имени Горького три раза в неделю. Звучали в их репертуаре и такие сложные вещи, как полонез Огинского, увертюра "Французская революция",вступление в оперу Бизе "Арлезианка". Приехав в Реж и поступив на механический завод в отдел главного механика начальником по ремонту и эксплуатации оборудования в 1963 году, он в ноябрьские праздники уже играл в духовом оркестре завода. Руководителем оркестра был Сергей Николаевич Никитин. Его брат Евгений Николаевич работал баянистом в детских садах, а третий брат Борис Николаевич работал тут же в ДК художником-оформителем. Это были талантливые представители семьи Никитиных. А на смену ей приходила уже другая семья. Кауновы. В это время они были молоды, только начинали делать первые шаги в большом мире музыки. Наставниками у них были более опытные и старшие, такие же музыканты-духовики, как В. Михайлов из УПП ВОС или Эрик Суйко. У последнего действительно было чему поучиться. Он 20 лет отслужил в армии, играя в оркестре Ленинградского военного округа. Эрик Суйко вел партию баритона. По своей сути партия баритона во всех музыкальных произведениях для духового оркестра одна из ведущих. Баритон ведет свою мелодию, Его мотив может жить вполне самостоятельно, потому что он самодостаточен и по своему красив. Но, как и в жизни между людьми, настоящая гармония наступает при взаимодействии. Баритоновская партия вьется вокруг основной мелодии, выдаваемой трубами, вьет замысловатое кружево, как бы подыгрывая основной линии. Вот тут-то при слиянии двух мелодий и возникает эффект восприятия, и ты становишься невольным свидетелем иллюзии фантастической красоты.

В своих творческих биографиях Кауновы перепробовали многое. Они участвовали в вокально-инструментальных ансамблях. Под руководством Бориса Петелина играли в клубе никельзавода. Николай и Виктор вели партию на трубах, Геннадий выдавал дробь на малом барабане (кстати, как барабанщик, он-просто виртуоз, настоящий ас своего дела), Владимир играл на саксофоне. И конечно, ни одно серьезное городское мероприятие не обходилось без их участия: будь то демонстрации или торжественные собрания.

Коллективы духовых музыкантов существовали повсеместно: в учебных заведениях и при клубах, на предприятиях, и в армейских подразделениях. Армейскую выучку прошли: Константин Хрусталев и Юрий Выборов, Виктор Каунов и Михаил Карташов, Георгий Ефремов и Григорий Котов, Григорий Андросенко и Николай Очкин, Петр Василенко и Владимир Разумный. Все-таки воинская дисциплина и молодость как нельзя лучше способствовали становлению музыканта.

В наше время уже не скажешь о большой распространенности духовой музыки. Тяга к занятиям в духовом оркестре поуменьшилась. У молодежи нашлись другие ориентиры. Но все-таки духовая музыка живет. На шестом участке в ДК "Горизонт" руководит духовым оркестром два года Сергей Коршунов. Он закончил Н-Тагильское музыкальное училище по классу тромбона. Так что как музыкант он грамотный. Этот же предмет, а именно, духовые оркестры, он ведет в детской школе искусств.

В. Сергеев.

На снимках: 1965 год. У обелиска возле кинотеатра "Аврора". Играют во время проводов в армию: В. Долгоруков, Б. Ломаков, Ю. Вахрушев, Ю. Наймушин, И. Дрягилев, Э. Суйко; октябрьская демонстрация 1973 года, за знаменосцами идет сводный оркестр города; оркестр никелевого завода играет на праздновании годовщины Великой Октябрьской революции. (Ю. Карташов, В. Каунов-трубы, Г. Каунов-малый барабан, В. Каунов-саксофон); 1991-ый год. Центр культуры и искусств. М. Карташов, Н. Очкин, К. Хрусталев, В. Каунов, Н. Каунов, В. Семенов, П. Василенко-трубы, В. Каунов-саксофон, Ю. Выборов-баритон, В. Скопцов-тенор, А. Баранов-тенор, С. Осипов-тенор, М. Спиридонов-бас, А. Клюкин- малый барабан, Г. Каунов-малый барабан, В. Маранян- большой барабан, С. Мосунов-бас, Ю. Вахрушев-альт.

Клички - прозвища одной фамилии

Откуда есть-пошла наша фамилия?

Меня этот вопрос интересовал с детства. Но раньше своей родословной как-то не придавали значения. Жизнь бежала стремительно. Всем было некогда задумываться о такой, казалось бы ерунде. Сейчас, другое дело. Люди едут в областной центр, ищут в архивах, спрашивают знакомых, пишут в другие города неизвестным людям с одной только целью, известить их о том, что они, оказывается, родственники в каком-то поколении. Это значит, они ищут свои корни, им необходимо знать, кто и кем были их предки.

У нас в Реже Сергеевых проживает довольно много. Но родственниками они друг друга не считают, за редким исключением своей родни. Однофамильцы. Вот, к примеру, Валентина Ильинична Сергеева и Владимир Павлович Сергеев. Они не родственники, хотя друг друга знали с детства, учились в одном классе. Даже на работу после школы пошли вместе устраиваться, только заниматься стали разным делом. Она официанткой в столовой работала, а он в жестянщики пошел. Обоим было по 14 лет, таких на серьезное производство не брали, только в какую-нибудь "шарагу" (так в народе называли тогда различного рода артели). Артель "Искра" занималась автоперевозками, в "Бытпроме" можно было заказать сапоги или отремонтировать обувь. Там же портные шили на заказ одежду, в "Металлоширпотребе" (это территория, где до недавнего времени располагался шестой цех механического завода). В механо-сборочном участке изготовляли бочки, кровати, цистерны, ведра, хлебные формы, элеваторные ковши для сельского хозяйства, в литейке лили из чугуна колосники, печные дверки, вьюшки. За стадионом "Зенит" около речки располагалась артель "Первомайка". Тут работали сапожники, была там своя шерстобитка, пимокатка и жестянка. Потом на базе "Первомайки" и "Искры" образовался РАХ (режевское автохозяйство), возглавил его бывший фронтовик Павел Александрович Климин.

То время было хорошо еще и тем, что улицы были тихие, асфальта не было в помине, на дорогах лежала пыль, как будто просеянная сквозь сито. Ею ребятня набивала хлопушки, которые взрывались как бомбы при падении. По главным улицам вдоль деревянных домов лежали деревянные тротуары. О морали я не говорю, но многие девушки носили косы, а парни занимались спортом. В 1958-м году Валентина и Владимир поженились. Оба были молоды, им шел 19-й год. У нее была длинная русая коса, а он имел спортивный разряд. Но главное, они любили друг друга.

Служил Владимир в погранвойсках. Учился военному делу настоящим образом, и, хотя за все время службы был рядовым, но командовал отделением. Вышестоящие начальники доверяли ему, потому что он того стоил. Через три года и четыре месяца, вернувшись, он уже не пошел устраиваться в "шараги": хватит, побыл в том качестве. И хотя в армию он уходил, работая на никельзаводе фрезеровщиком-строгальщиком, все равно после демобилизации чувствовал себя более уверенно. Теперь у него не только паспорт в кармане, но и военный билет настоящего защитника Родины. Таких брали на любое производство. Даже на наш никелевый. Но на нем нужно было пройти испытание. Все вновь поступающие из молодых вливались в бригаду по очистке пыли. Между собой рабочие называли эту бригаду школой коммунизма. И было за что. Пылегазоочистки тогда не было. Трубы плавильных печей находились чуть повыше крыши цеха, изрыгали газ, пламя и мириады искр. Искры, остывая, покрывали толстым слоем крышу цеха и близлежащие постройки. Два МАЗа ежедневно увозили собранную молодыми рабочими пыль за кладбище, в отдельное место. Потом по прошествии времени эту пыль снова отправляли на переплавку, добавляя ее к руде. После прохождения "школы коммунизма" ребят оценивали по деловым качествам, учитывая их желание, и направляли, кого - на горно, кого- на загрузку, кого- на сигнал. (Примечание автора.): на горне работали горновые, наблюдали за печью, следили, как работают фурмы, они отвечали за выпуск металла. На сигнале работали разливщики металла, разливали металл из горшков в изложницы. На загрузке- загрузчики. Они загружали печи привезенным на электровозах коксом, рудой и известняком. Наш герой стал работать машинистом мостового крана, участвовал при разливке металла. Кроме него, в цехе трудилось еще восемь человек Сергеевых: старший загрузчик Николай Никитич, участник войны старший загрузчик Николай Семенович, горновой Леонид Александрович, горновой Павел Сергеев, горновой Павел Михайлович, сварщик Владимир Михайлович, участник войны горновой Михаил Викторович, экскаваторщик Сергей Михайлович (правда, он хоть и находился всегда возле плавильного, но числился в транспортном).

И вот тут надо сказать, что из названных только трое состояли в родстве, остальные однофамильцы. Но сей факт не сказывался на результатах труда, путаницы не наблюдалось. Вот пример. Посылают Капу (в то время эта женщина техничкой работала) найти одного из Сергеевых. И она легко его находит. Объясняется все просто. Оказывается, у каждого из них кроме фамилии есть кличка. Кличка- это название рода или, проще говоря, всей родни, которая тут проживает. Обидного в том ничего не было, каждый откликался на нее, потому что понимал, однофамильцев много, могут и попутать. А некоторые, такие, как березы (кличка) даже хвалились: мы, березы, крепкие, нас бьют, мы гнемся, а не ломаемся. Происхождением своим клички уходят в седую древность. Сейчас едва ли кто упомнит, отчего такая кличка дана их роду-племени. Но вот Владимир Павлович Сергеев помнит, почему их роду дали прозвище кожан. Об этом ему рассказал отец Павел Петрович, а тому его отец Петр Ксенофонтович. Дело было так. Дед работал на железоделательном заводе и после работы зашел к друзьям. Те играли в карты. Он к ним присоединился, и ночь прошла незаметно. К утру обнаружил, что проиграл все, вплоть до одежды. Игроки, такие же как и он, работяги, дали ему замасленные рабочие брюки и такого же вида фуфайку. Оглядев себя после одевания, он заметил:" Тимофеевна меня ведь не узнает. Ушел в простом, а приду в кожане". В сумерках замасленная спецовка действительно смахивала на одежду из кожи. С тех пор так и пошло, как прилипло: кожан, кожан. У остальных Сергеевых клички называть не будем из этических соображений. То дела, как говорится минувшие, и кому-нибудь из ныне живущих родственников некоторые клички могут показаться обидными. Хотя люди пожилого возраста и до сих пор нет-нет да и вспомнят старинку, назовут по кличке. Кто-то в ответ улыбнется, а кто-то воспримет как должное (ведь деды так назвали, какие обиды могут быть).

Клички, это так, к слову. А вот работали Сергеевы, хоть с той, хоть с другой стороны, все хорошо, во все времена. Взять тех, кого помянули (пусть земля им пухом будет, души их давно в ином мире). Про них ничего плохого не скажут люди, работали хорошо. Или, к примеру, отец Владимира Павловича Павел Петрович прошел финскую войну, там сильно простудился. Врачи поначалу хотели удалить одно легкое, так как оно уже не работало, но нашли другое решение (возможно, оно спасло ему жизнь). В легкое ему закачали какое-то масло. Это масло, вероятно, действовало как пластификатор, не давало органу распространять инфекцию. И так, с одним работающим легким он прожил еще много лет. На никельзаводе работал начальником известкового карьера. За хорошую работу и в связи с 50-летним юбилеем партийного стажа (у сына хранится знак "50 лет в партии") ему дали персональную пенсию. В то время он получал около 200 рублей. Сам В. П. Сергеев выработал в плавильном горячий стаж, без отрыва от производства окончил горно-металлургический техникум, работал в отделе оборудования, потом заместителем начальника электротермического цеха, а за четыре года до пенсии директор завода А. Ферштатер назначил его куратором по строительству жилья. За это время под его началом никельзавод построил четыре жилых дома на Гавани. Владимир Павлович награжден медалью "Ветеран труда". Его жена Валентина Ильинична всю жизнь проработала в общепите, закончила техникум по специальности техник-технолог. На пенсию ушла, будучи заведующей производством столовой швейной фабрики. К этому времени она была награждена тремя медалями: "За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина", "За трудовую доблесть", "Ветеран труда".

В. Сергеев.

На снимках: фото времен революции, родня В. Сергеева(в правом углу верхнего ряда стоит дед П. К. Сергеев с сыном П. Сергеевым; фото после окончания гражданской войны, рабочие и руководители одного из цехов железо-делательного завода (крайний справа в нижнем ряду Кузьма Казанцев, потом он был председателем поселкового Совета Крутихи, один из первых в Реже награжден орденом Боевого Красного знамени, крайний слева в этом же ряду Яков Устинов, ему потом на работе выжгло металлом глаза); памятник первому красному командиру К. Ворошилову в парке, недалеко от проходной никельзавода. Сейчас тут находится Вечный огонь. Рядом стоит В. Сергеева; присягу принимает В. Сергеев.

Примечание. В словаре С. Ожегова читаем: кличка во втором значении это конспиративное или шутливое, насмешливое прозвище. А вот прозвище- название, даваемое человеку по какой-нибудь характерной его черте, свойству.

От Орджоникидзе до Ростова (продолжение)

Их дивизию перебросили в предместья г. Орджоникидзе. Через него на Грозный проходила военно-грузинская дорога. Расстояние между ними 129 километров. Восемьдесят пять процентов всей нефти страна получала из Грозного, остальную нефть давал Баку. Если сдать Грозный, поражение в войне неизбежно, тем более, что на Баку нацелилась Турция. Турки терпеливо ждали благоприятного момента, и, если немцы возьмут Грозный, то 27 турецких дивизий набросятся на Баку. К нападению они были готовы в любую минуту.

В Дарьяльское ущелье дивизия прибыла за месяц до предполагаемых боев. Перекрыли дорогу и стали строить долговременные укрепления, доты, дзоты, огневые точки, проводить ходы сообщения, запасные позиции и так далее. Строительным материалом служил черный плитняк, которого тут было в изобилии. Вот из него все и строили. Работали до изнеможения. Утром встаешь, а пальцы не разгибаются. Идешь к носилкам, вдеваешь руки в ручки носилок и, пока не отнесешь пять носилок, пальцы не разжать. Как только пальцы начинают работать нормально, поступала команда идти на завтрак. До появления немцев успели построить укрепрайон, с глубоко эшелонированной обороной, запасли много снарядов, а также укомплектовали людьми все расчеты. Вскоре подошли немцы, и началась операция " Эдельвейс". Немцы хорошо понимали значение Грозного, шли на штурм, не считаясь с потерями, а русские стояли насмерть.

В одном бою, который с перерывами продолжался двое суток, расчет Степана из своей пушки расстрелял два ЗИСа снарядов, от температуры обгорел ствол, щит и казенная часть, но пушка работала безупречно (как тут не похвалишь отечественное оружие). Тогда из всего расчета остались в живых Степан и молодой солдат Кузьма Ховайба. После одной особенно сильной атаки к Степану в окоп впрыгнул Ховайба. Тот спрашивает: "Ты что, Кузьма, тесно ведь!"

А он: "Ты знаешь, Степан, я больше не могу находиться в своем окопе. Еще одна атака - и я встану и побегу, куда глаза глядят. Меня как пружиной кто-то из окопа выталкивает. Я боюсь, и больше не могу терпеть". Степан с сочувствием относился к Кузьме. Все-таки разница в возрасте сказывалась, тот был младше его на 14 лет. Но на войне раскисать нельзя, поэтому Степан нарисовал солдату, то, что могло случиться в реальности: "Ты не пробежишь и 50 метров, смотри, какой плотный огонь. Да они и пристрелялись к нашим позициям. Ранят тебя тяжело и будешь лежать и ждать, когда добьют. А позиция у нас хорошая, мы находимся на высоте, фашисты внизу, им хуже отвоевывать нашу высоту. Если вдруг пушки откажут, у нас много гранат. Мы будем их бросать под гору, да и автоматных дисков немерено. А там, глядишь, и помощь придет." Кузьма же свое: "Нет-нет, я с тобой!" Ну что тут делать? Не выгонять же парня на верную гибель. Расширили они Степанов окоп, углубили, и стали воевать вдвоем.

Внизу, в долине, находился сахарный завод. Территория его была покрыта бетоном и обнесена кирпичным забором. До войны там складировали бурты свеклы, а потом перерабатывали ее на сахар. Разведка доложила, что на этой территории идет быстрое накопление живой силы противника. Стало ясно, готовятся к решительному штурму. Наше командование сумело подтянуть несколько дивизионов " Катюш". В полшестого утра они ударили по территории сахарного завода. Били исключительно термитными снарядами .Над заводом встало сплошное море огня высотой в два-три метра. После такой мощной артподготовки наши пошли в наступление. Проходя по заводской территории, Степан не встретил ни одного раненого. В лужах крови плавали руки, ноги, головы. От высокой температуры были оплавлены кирпичные стены. В этом бою взяли в плен главврача вражеской дивизии. Он показал: " В нашей дивизии 5000 убитых, потеряли много офицеров. Самые большие потери мы несем от вашей артиллерии "Катюши". После того боя наше наступление стало стабильным, наступил перелом в ходе всей кавказской кампании.

В то время на подкрепление прибыли кубанские казаки. Степан о них отзывается, как о настоящих воинах. Парню всего 18 лет, а он хоть в разведку, хоть на пост, готов хоть к черту на рога. У них обычай, отец обязан подготовить сына к службе в армии. В пять лет ребенок самостоятельно пускал лошадь в галоп. В воспитании боевых качеств принимал участие не только отец, но и дед, прадед. К 18 годам молодой казак в совершенстве знал военное дело, владел винтовкой и шашкой. За всю войну Степан не встречал лучше воина, чем кубанский казак. Москвичи и ленинградцы тоже неплохи, а вот с рязанщины - никуда не годились. Прямо в очи говаривали:" Я боюсь". Ну а о "халатниках" из Средней Азии, так тех за воинов не считал. Тем можно было только доверить сапоги чистить. Вот пример, как воевали казаки. Один из них преследовал немцев, убегавших через сады. Встречающиеся на пути плетни мешали стрелять. Так казак вскочил на ноги в седле, пустил коня в галоп, а сам стреляет из автомата. Среди них были и богатенькие. Один из таких ушел к немцам, а через месяц попал в плен. Его одностаничник узнал в колонне пленных и кричит ему: "Семка, как ты там у немцев воевал?" А тот: "А также как и ты у русских!" Казак выматерился, растолкал пленных локтями и зарубил предателя саперной лопаткой. Замполит читал ему мораль два дня, а потом начались бои, и этому казаку не было ничего. Вскоре всех казаков отозвали и послали учиться на курсы командиров. И правильно сделали.

Немцы не хотели отдавать Кавказ, делали все, чтобы закрепиться, взять реванш любой ценой. В конце одного боя сошлись два танка - русский и немецкий, снаряды у них кончились. Так они стволами танковых орудий били друг друга по башне, по корпусу. Хлестали куда ни попадя, грызлись гусеницами. Да так и разъехались ни с чем.

Их дивизия спустилась к Черному морю и пошла по берегу на Новороссийск. На том участке воевал легендарный летчик А. И. Покрышкин. Немцы, видимо, тоже знали, что это ас, поэтому открывали ураганный огонь, когда он пролетал линию фронта. Покрышкин придумал новую тактику. Он летал в паре. И вот, когда немцы начинали бить из своих зениток, отставший его напарник пикировал на них и уничтожал, стреляя из пушек. При пролете над расположением наших войск, он всегда приветствовал покачиванием крыльев, мол, держись пехота, я с вами. Однажды, когда Покрышкин пролетал над их головами, артиллеристы стали показывать руками в ту сторону, где недалеко в море удирали немцы на лодке. Летчик развернул машину, спикировал, сделал залп по лодке. Та встала столбом, а все находившиеся в ней, пошли на дно морское.

В боях гибло много людей, а на смену приходили совсем юные необстрелянные, да вдобавок истощенные от постоянного недоедания на гражданке. А тут частые форсированные марши, передислокации, с полной выкладкой. Только успеешь окопаться, новый приказ: переход на новое место. А это значит, опять надо начинать все сначала. И так изо в день. Солдаты не успевали выспаться, а офицеры, так те, кажется, совсем не спали. Летом отдых в воде, зимой в снегу. И ведь как-то не болели. А вот молодые не выдерживали. Им говоришь: " Окапывайся, сопляк, дома-то тебя ждут живым!" А он: " Убьют, так, итак убьют!". Степан старался ободрить их своим примером, часто говаривал: "Смотрите, как воюют уральцы!" Вставал за панораму (это прицел у пушки) и посылал один снаряд за другим в сторону врага.

Там на Кавказе довели наши немцев до полной растерянности. Такого еще не бывало с начала войны. Выбили однажды немцев из одного села, встали на постой, а хозяйка рассказывает: " До вас у меня немцы стояли, 11 человек. Пришли они возбужденные, напуганные, поверх шинелей да и на головах чего только не надето. Вши по ним так и ходят, а пахнет от них нестерпимо. Галдят все возбужденно. Конечно, я ничего не поняла. Но одно слово они произносили так понятно, что ясно было без перевода. " Катюша" и " Катюша". Тут прибежал еще немец, сказал им что-то. Они моментально собрались, один из них не успел обуться. Убежал босиком, держа в руках сапоги.

Во время штурма Ростова Степана контузило. В одном из яростных боев взрывом снаряда его отбросило от орудия метров на двенадцать. Он упал на землю и пролежал без сознания шесть часов. После боя командиру батареи доложили, что убитых трое: Сухарников, Будник и Котов. Тот распорядился, чтобы копали могилу на троих, пока светло. Ее стали копать рядом с тем местом, где лежал Степан. Один солдат заметил, что Котов вроде головой пошевелил, а второй говорит: "Да как он может быть живым, тут кругом снаряды рвались!" Тут к Степану вернулось сознание, он сделал попытку встать на ноги, и понял, что не сможет. Он не мог пошевелить ни рукой , ни ногой, в глазах потемнело от адской боли, будто 20 штыков вонзилось в тело. Боль не отпускала ни на секунду, он стал биться об землю, моля солдат пристрелить его: "Ребята, не мучайте меня, не пожалейте патрона, мне все равно не жить!". Он что-то еще им говорил, но сознание уходило и возвращалось вновь. Очнулся он опять от сильной боли, кричать уже не было сил. Видит, что его грузят вместе с другими ранеными в машину. Лежит на спине, а рядом солдат, у которого через рот вырвало пищевод, он мотает головой, и этой кровавой кишкой бьет его по лицу. В госпитале врачи выдали диагноз: перелом позвоночника, перелом четырех ребер, полный паралич.

Заграничный поход

Лечили Степана долго, свою часть он догнал уже в Польше. Комбат Кузнецов оглядел его: " Неужели таких выписывают? Тебе ведь и снаряд не поднять. Иди в распоряжение повара, прикажу, чтоб кормили тебя без нормы. Отдыхай, набирайся сил." Чистил картошку Степан две недели, а потом начались бои, и его опять позвали к орудию. Комбат сказал: "Отдыхать будем после войны!"

Поляки относились к русским плохо, вредили, как могли. Польское правительство Миколайчика настойчиво внедряло в головы полякам, что русские стремятся захватить Польшу и опять включить ее в состав России, сделать все как при царе. Поляки верили этому, сопротивлялись, как могли. Они организовали партизанское сопротивление, убивали отдельных солдат и командиров, нападали на небольшие подразделения, а население их поддерживало.

Однажды полк встал на отдых. Командиры решили порадовать солдат домашним хлебом и командировали двух солдат с бричкой и мукой в ближайшую деревню с наказом испечь хлеб, рассчитаться злотыми, к вечеру прибыть на место. Но солдаты не явились и к утру. Поляки твердили, что ничего не видели, ничего не знают. Поиски результатов не дали. На следующий день подошел полк НКВД. Его командир пообещал помочь. - Знакомы,- говорит,-

мне эти польские штучки, но ничего, я их крючки быстро разгибаю". Он послал офицера с двумя сержантами в ту деревню. Потом они и рассказали такую историю. Вот центр деревни, вот коновязь, вот большой дом, куда солдаты, по всем признакам, должны были зайти. В этом доме жили старик со старухой. Капитан подошел к старухе и спросил про солдат. Та проговорила затверженные слова. Капитан отработанным ударом, не размахиваясь, ударил ее по лицу. Она упала на пол, обливаясь кровью. Старик, видя такое, повалился перед офицером под ноги со словами: " Все кажу, все кажу!". С сильным польским акцентом он рассказал, что из леса пришли повстанцы и убили солдат, а сбрую и бричку растащили жители деревни. Офицер через старосту быстро собрал на площади жителей деревни и пригрозил им расправой в том случае, если они и дальше будут упорствовать в раскрытии преступления. Через три часа были возвращены и бричка, и сбруя, а также трупы солдат, которых они неподалеку и закопали.

В Германии Степан воевал немного. Их полк вывели к берегу Балтийского моря, и он стал резервным. Потом началась демобилизация, и он попросил билет до Кубани. Но на Кавказ билеты не продавали. Военные вскоре рассказали, что Сталин хотел наказать Турцию за угрозу во время войны. Но отменил свое решение из-за того, что уж слишком велики были потери в войне. Ну а поскольку там ожидалось введение военного положения, то прописку не давали.

Мирные дни

Степан вернулся в Ощепково. Так сбылось предсказание старика-вещуна. Женился, и стал работать агрономом. Здоровье, расстраченное на войне, постоянно давало о себе знать. В больницу, куда обращался, помощи не оказывали. А один раз произошел совсем дикий случай. В 1953 году парализовало правую руку. Он испугался, что паралич может рапространиться и на все тело, так же, как и в Ростове - на - Дону. Врач в Реже осмотрела его и говорит: " А у нас такие ведь работают, а вы, похоже, симулируете." У Степана потемнело в глазах. Он прошел всю войну, как говорится, от звонка до звонка, ни разу не уклонился от трудностей, был каждый день на волосок от смерти. А тут какая-то врачиха смеет молоть явную ложь. Чуть не прибил он ее тогда в запале, выдернув из-под себя табуретку. Да во время остановился. Табуретка с грохотом ударилась о пол и сложилась ромбом. Врачиха с визгом выскочила из кабинета. Степану помогло тогда лечение народными средствами. Он прикладывал сапропель. В Арамашке работала грязелечебница, там и брал озерную грязь. Каждый день, после того, как Лидия Ивановна (жена его) истопит печь в доме, он убирал из нее все угли и залазил в еще не остывшее нутро. Лежал там часами, прогревался.

Умер Степан Андреевич 7 мая 1985 года. А 9-го мая в Арамашку приезжал военком, чтобы наградить его и других фронтовиков орденом Отечественной войны. Узнав, что он умер, сказал, что при таком случае награда ему не положена, и увез ее обратно в Реж. До сих пор дети защитника Родины недоумевают: выходит, их отец так и не заслужил даже обыкновенного ордена.Мне кажется, что тут кроется досадная несправедливость. А надо отметить, что С. Котов за всю войну был награжден двумя медалями: " За победу над Германией" и " За оборону Кавказа".

На снимках: С. Котов с женой Лидией Ивановной; С. Котову 50 лет.

ВОЙНА БЕЗ ПРИКРАС

О войне написано немало. Повести, романы, рассказы. Но в них герои нездешние. А вот рассказ из уст человека, жившего в Арамашке. Записал его Владимир Сергеев со слов сына фронтовика Николая.

Степан Андреевич Котов после окончания Свердловского сельскохозяйственного техникума в марте 1941 года был направлен в Ощепково Режевского района на работу в качестве агронома. 27 июня он получил повестку о призыве. В тот день в Ощепково многих отправляли на фронт. Провожали мужчин с брагой, гармошками и со слезами на глазах. Степана никто не провожал. Он ведь проработал всего три месяца. Родственников не было, друзей тоже не успел нажить. Тут подошел к нему старичок и сказал: " Ну что, Степа, некому провожать тебя на фронт, ты ведь у нас недавно. А ты не расстраивайся, эти почти все будут убиты, а ты вернешься к нам в деревню живой. Я тут тоже, можно сказать, пришлый. Примак. В Ощепковой оказался потому, как пришел жить в дом своей невесты. В 1914 году меня на войну тоже никто не провожал, а остался жив. Мой тебе наказ - на фронте не бери ничего чужого. Люди будут брать и тебе в руки давать, а ты перешагивай через это, запинайся, но не бери." Старик-вещун помолчал и, больше ничего не промолвив, ушел домой.

Сформировали часть в Свердловске и, согласно курсу молодого бойца, стали обучать военному делу. Курсанты готовились стать артиллеристами, одновременно с учебой несли службу, охраняли Уралмаш. Его территория была обтянута колючей проволокой, по углам расставлены вышки с часовыми. Осенью 1941 года часть направили под Москву. Но в бой не пускали, вскоре перебросили к Туле. Танковые дивизии Гудериана ломились в Тулу, чтобы взять ее. Но Сталин отдал приказ: " Отстоять Тулу любой ценой! " Тульские военные заводы к тому времени успели вывезти в Ижевск, но патронный завод ежемесячно выдавал миллион патронов, бесперебойно работали ремонтные мастерские. Оружейники восстанавливали любую военную технику, которая возвращалась на фронт. Бои под Тулой шли жестокие, но с потерями не считались. Боялись одного: окружения. Это слово летало в воздухе, давило на психику. Замполит батальона даже запретил говорить его вслух.

В 1941 году награжденных почти не было. Каждый стремился выжить. Как говорится, не до наград было. Трое суток батальон оборонялся, атака шла за атакой. Немцы не давали никакой передышки, даже не было возможности поесть. И тут замполит объявил, что к ним едет концерт. Правда, потом сказали, что артистов приехало только двое, так как по дороге труппа попала под бомбежку, многие погибли. К собравшимся бойцам вышла женщина. Она пыталась что-то спеть, но не смогла. Разрыдалась и ушла в блиндаж. Бойцы молчали. Они понимали, что ей пришлось пережить. Всего несколько часов назад она потеряла своих друзей, смерть их стояла у нее перед глазами . И тут вышел мужчина лет пятидесяти и запел: " Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!" Пел он так, аж мурашки по коже.

Могучий голос. Бойцы его просили спеть еще. И он спел еще три раза. Вот так и прошел концерт из одного номера.

Воинское мастерство приходило не сразу. Настоящий бой очень не похож на учебные стрельбы. Во-первых, грохот такой, что от него некуда деться. Пушка подпрыгивает после каждого выстрела, выбрасывая гильзы и пороховые газы. При этом надо суметь укрыться от пулеметов. В воздухе господствуют вражеские самолеты. "Мессершмитты" постоянно на передовой: то бомбы сбрасывают, то из пулеметов поливают. Вокруг убитые и раненые. Естественно, наши необстрелянные солдаты больше толкались у орудия, чем стреляли, от силы два-три выстрела в минуту успевали сделать. Соображение в это время не работало, все были похожи больше на роботов, чем на солдат. Хотя, надо сказать, что и офицеры были не лучше. Однажды пришел замполит старший лейтенант, посмотрел в стереотрубу и приказал: " Обстреляйте вон те кусты!" Ну что, сказано, сделано. Немцы, конечно, засекли орудие и тут же отпустили по нему пятнадцать снарядов. У пушки оторвало левый сошник, погнуло щит. Степана ранило в голову. Прибежал комбат капитан Кузнецов и закричал: " Кто стрелял, по чьему приказу?" Командир орудия доложил, что стреляли по приказу старшего лейтенанта. Кузнецов выдернул из кобуры трофейный " Вальтер", поставил его на боевой взвод и, тыкая им в физиономию замполита, начал выговаривать: " Как ты посмел дать немцам возможность засечь нашу батарею, и как ты смеешь отдавать приказ без моего ведома. Ведь ты не можешь не знать, что со стороны противника идет постоянная пеленгация. А что было бы, если немцы обстреляли нас не из одного орудия, а из пятнадцати, а если бы вызвали самолеты. Какие бы потери понес батальон? Чтоб через пятнадцать минут у меня была твоя объяснительная!" После такого разноса старший лейтенант пошел к следующему орудию. Солдаты запомнили его фигуру. Он шел, ступая как зарахиченный, ступнями врозь, коленки вместе. Следующему орудию он отдал такой же приказ. После чего его и убило разорвавшейся миной.

Надо сказать, что если на фронте стоит тишина, и никто не стреляет, то это не значит, что обе стороны отдыхают. Наблюдатели работают круглосуточно. И все, что они видят и слышат, заносят в блокнот. Стараются обнаружить передвижение подразделений, замаскированные орудия, засекают снайперов, фиксируют накопление сил, а также, где по ночам проходят танки, автомашины. Потом артиллерия все эти подозрительные места обстреливает. А когда пехота пойдет в наступление, артиллеристы на себе тащат пушку и с коротких остановок бьют по амбразурам, по орудиям, по пулеметным гнездам, по танкам, по скоплениям врага. Был такой случай. В апрельскую ночь, как раз перед днем рождения Гитлера, наш солдат уполз на нейтральную зону. Там стояли стены полуразрушенного монастыря. На белой стене куском гудрона он нарисовал голую женщину в самой безобразной позе. Когда рассвело, немцы рисунок разглядели, и обиделись. " Что, мол, за безобразие. Тут у фюрера день рождения, а русские преподнесли гнусный подарок." Ударили по портрету сразу из двух крупнокалиберных пулеметов. Не помогло. Ну много ли может отколупнуть пуля. Начали бить из орудий. А наши все ихние огневые точки засекали, не торопились, все заносили в блокнот. И тут же, не дав им опомниться, буквально накрыли, разнесли все их батареи в пух и прах. Так что обиду пришлось проглотить. Больше немцы по рисунку не стреляли.

В начале войны пленные немцы вели себя нагло. Их конвоируют, а они идут, подняв гордо голову, даже кулаки из колонны показывают, дескать, эта ситуация временная, мы вам еще покажем. А после взятия населенных пунктов жители рассказывали, как вели себя немцы на оккупированной территории. Все безобразия вытворяла молодежь, солдаты постарше не издевались. Конечно, грабили и те, и другие. Каждому солдату полагался отпуск домой после истечения 11 месяцев войны. И все, что он награбил, можно было увезти домой.

Много вреда наносили вражеские снайперы. Они держали в напряжении всех день и ночь. Однажды Степан надел каску на ствол автомата и чуть приподнял над окопом. Пуля прилетела моментально, ладно, не разрывная, а то бы могло ранить. Со снайперами тоже научились бороться. Только обнаружат, где сидит снайпер, тут же отпускают по нему мин полсотни, и все, недели две - тишина. Однажды понадобилось достать " языка". Но немцы такой возможности не давали, были очень бдительны. Погибло несколько разведгрупп, а результата никакого. Вопрос обсуждали и солдаты, и офицеры. И тут один солдат из Киргизии попросил веревку. Принесли ему веревку, а он ее расплел, а потом свил так туго, что стала она упругой как тросик. Сделал аркан и стал тренироваться. Метров с пятнадцати он без промаха набрасывал аркан на пенек. Тут же возник план. По нейтральной полосе протекала река. От первой траншеи немцев она была на расстоянии примерно 30 метров, а от наших - 400. На фронте было затишье, и немцы, как настоящие чистюли, ходили на реку умываться, конечно, под сильным прикрытием. Командир полка для подавления огневых средств противника во время захвата выделил артдивизион, две минометные батареи, а также для надежности проведения операции, запланировал выкатить два орудия на прямую наводку, два станковых пулемета. Их поставили по флангам. И группа пошла. К реке прибыли в шесть утра. Долго выжидали. Наконец, немцы пришли. В удачный момент киргиз, как бесенок, выскочил из ивняка, широко размахнулся и набросил аркан на поднявшего голову немца. Конец веревки наш солдат бросил в руки здоровущему солдату, подбежали еще пятеро, и немца за какие-то секунды передернули через реку. Их заметили. Из-за вала выползли два бронетранспортера и начали разворачивать стволы. Но их тут же уничтожили наши орудия, которые предусмотрительно выкатили в последний момент на прямую наводку. Наши солдаты, как и было уговорено заранее, побежали не сразу к своим, а повернули налево. И только пробежав метров триста, развернулись. Поступи наши по другому, их бы сразу уничтожили. Немцы открыли ураганный огонь по полосе возможного отхода. У них был свой резон. Главное, не дать " языку" уйти живым. Но все обошлось без потерь. Каково же было изумление солдат, когда в блиндаже немец заговорил на чисто русском: "Покажите мне человека, который взял меня!" Ему показали. Жидкая фигура киргиза вызвала у немца сначала презрение и недоумение, а потом досаду. Он плюнул себе под ноги и отвернулся к стене. Степан же смотрел на немца и был поражен не меньше его самого. Он не мог понять, почему тот чисто говорит по русски. Вообще во время войны многие пленные говорили хорошо по русски. История же с солдатом-нацменом имела продолжение. А вышло так. Примерно через год он угодил немцам в лапы теперь уж сам в качестве " языка ". Допрашивали его трое суток, но он по русски ни бельмеса, а переводчика к нему подобрать не смогли. Бились-бились, видят, что без толку, так и отстали от него. Представьте картину. По нейтралке идет солдат, на груди у него висит доска. На ней на чистом русском языке написано: он нам не язык, но и вам он не вояка.

Об алкоголе. Почему-то все думают, что на фронте сто граммов давали для храбрости. А дело, скорее, в другом. Когда человек выпьет сто граммов водки, то на протяжении 16-18 часов намного снижается чувствительность к боли. И даже серьезная рана не вызывает у него паники. А бывало, что незначительная ранка, просто один вид крови вызывал шок и остановку сердца. О смерти на фронте думали постоянно, боялись ее. Встречались люди, которые даже предвидели свою смерть. Они говорили Степану: "Вот ты, Степан, выживешь, а я буду убит". Так говаривал и его земляк из-под Невьянска Бызов. Воевал он хорошо, но после ранения, вернувшись на батарею, его как подменили. Ему стало казаться, что все осколки, все мины, все пули летят только в него, что жить осталось две минуты. Как только начинается бой, а он твердит: "Ну вот и все, это мой последний бой". Однажды Бызов завещал Степану. " Я, Степан, живу под Невьянском, на берегу реки. Жена красавица. Ей 27 лет. Дом большой, постройки все новые. Держим мы разную скотину, одних куриц 50 штук. В реке я ставлю сети, ловлю рыбу. Ей кормим куриц, так что они всегда сыты, и несут много яиц. Яйца нам до того приелись, что свежими мы их не едим, а только когда чуть подтухнут. Детей у нас нет. Когда я погибну, женись на моей жене. Я ей об этом сам напишу." Степан успокаивал друга как мог, но через месяц тот погиб. Смерть его была легкая и мгновенная. Задумался Степан. Как может выжить человек в таком аду. Ведь его погубить сможет совсем малюсенький осколок. А они тоннами летят на передовую. Неужели и ему не суждено вернуться, встретит ли он когда-нибудь мирный рассвет, и запоет ли на его дворе петух.

Как воевали люди, потерявшие родных. Допустим, солдат узнавал, что на оккупированной территории немцы расстреляли его жену, детей, родителей. Этот солдат становился самым опасным для немцев. Такие, как он, первыми шли в бой и последними выходили из него, искали любой случай, чтобы убить немца. Таким не доверяли конвоировать пленных, потому что знали, прикончат пленного за ближайшим бугром. С мстителями пытались работать замполиты. Но встречали такой отпор, что у них опускались руки. Вот примерный ответ мстителя. " Я с июня 1941 года на передовой, шесть раз ранен и контужен, у меня живого места нет на теле. Вся семья расстреляна, а ты меня хочешь напугать трибуналом. Я сам кого хочешь напугаю. Я, если патроны кончатся. зубами буду им глотки рвать." Сам смотрит по дикому, руку с кобуры не спускает. Один раз, было уже в Германии. Идет Степан по полю в бой, видит яму. В ней старуха и девочка лет восьми. Прошел мимо. Его товарищ (из подобных мстителей) шел сзади. Бросил ведь в яму гранату.

Однажды их орудие поставили в секрет. Местность позволяла ударить немцам во фланг. Но в первые минуты боя обстановка круто изменилась не в нашу пользу. Артиллеристы оказались отрезанными от своих. Одиночный расчет всегда является приманкой для врага. В этой ситуации можно взять пленных, и награду заслужить. Обычно это бывает так. Выскакивает танк противника с неожиданного направления, к примеру сбоку или сзади. Расчет не успевает развернуть пушку для прямой наводки. Танк налетает, давит орудие гусеницами. С брони соскакивает десант. Тех, кто пытается оказать сопротивление, уничтожают, а одного-двух берут в плен. Все это происходит почти мгновенно, даже "мама" не успеешь сказать. Расчет Степана знал об этом, поэтому каждый старался не поддаваться воле случая. Комбат обошел все батареи и приказал не подпускать немцев к ним. Потом солдаты рассказывали, что четыре раза отгоняли танки противника. А в это время заряжающего ранило в живот, кишки у него вывалились, а он просит: "Ребята, отвезите меня в госпиталь, я ведь опять к вам вернусь и воевать буду." Умер он через три часа, после чего их выручил наш танк. А послал его сам комбат Кузнецов. Тот был настоящий вояка, хоть и на гражданке работал простым учителем математики. Артиллерийское дело знал, как никто другой. Из пушки стрелял метко, на пристрелку при этом у него уходило один или два снаряда. Их он мог ложить прямо в амбразуры врага. Потом его представят к званию Героя Советского Союза, но документы затеряются. И звание он так и не получит. Вместе с пушкой забрали солдаты и тело заряжающего Юрченко. Этой практики придерживались всегда, потому что знали: любили фрицы поиздеваться над убитыми. На куски изрубят тело, и на видное место положат.

Однажды в небольшом городке немцы сняли резину с "Захара" (наш Зис-5) и стали гонять по булыжной площади. Им смешно, на губных гармошках играют, хохочут, а жителям показывают пальцем на машину:" Русс машинен!" А потом, для сравнения показали свой грузовик. Приехал на нем немец, остановился у колодца, зачерпнул ведро воды, достал таблетку, показал ее народу. Опустив таблетку в ведро с водой, размешал, залил воду в бензобак и поехал. Потом выяснилось, что это был карбид изотопа урана - 238. Такое топливо стоило в сто раз дороже обычного бензина. А делалось это шоу исключительно в целях пропаганды.

В начале 1942 года Степана контузило. Рядом с окопом рванула мина, воздушной волной повредило перепонку правого уха, а левым он с детства плохо слышал. Жеребенок лягнул. По этой причине срочную не служил.