Если моя Америка-2013 ощущалась как невероятная сказка, то корабляцкая жизнь – словно бы сон, в который сложно будет поверить, как мне сейчас кажется, уже на этапе обратного перелета – причем сон не то, чтобы негативный или позитивный, но просто безмерно упоротый. В голове словно вспышки моменты, истории, воспоминания, с которыми не хочется расставаться.

Третий день на борту – первое Нассау – и внезапно из небытия появляется три часа свободного времени. Переодеваемся за 5 минут и, как шальные, забыв сделать чек-аут, сломя голову, абсолютно счастливые,  несемся в наш первый аутсайд

Первое пати на борту  - под девизом «Первый месяц закончился, а мы еще живы» - которое едва ли не оказывается последним, ибо кто ж тогда знал, что мой дорогой друже Радмир категорически не умеет пить. В 6 утра просыпаюсь от резкого стука дверь – и дальше следует один из самых неприятных дней на борту с разговорами о зеро толеранс (которое на поверку оказывается пшиком), заверениями, что теперь он по-любому уедет домой и долгим серьезным разговором с нашим потрясающим метроди.

Первое настоящее (корабельные посиделки то в одном баре, то в другом я категорически отказывалась принимать в расчет) свидание в Нассау – на улице проливной ливень, мы стоим на гангвее, он нерешительно спрашивает, пойдем ли мы куда-либо или переждем ливень. Я возмущенно отвечаю, что, разумеется, пойдем и мы, громко смеясь,  бежим по лужам в шумный «Шаркиз», выпиваем по коктейлю под названием Man overboard (если ты крю-мембер, задолбанный постоянными учениями по безопасности, то ты просто не можешь не заказать его), а потом отправляемся гулять, держась за ручки и болтая обо всем на свете – и так не хочется верить, что совсем скоро и снова придется вернуться борт в проклятый дайнинг.

Вечер на ставшем уже родном бэк-деке – открытой палубе с баром для персонала – непривычно тихий, без оглушительной музыки от ямайских диджеев – внезапно начинаем петь русские песни, вчетвером, абсолютно не парясь о происходящем вокруг. Кажется, что уже нет ничего, что могло бы сделать этот вечер лучше, но тут Антон начинает петь Belle, и ощущение сюрреализма всего происходящего захлестывает с головой.

Совместные выходы в аутсайд с русской мафией, как постепенно стали величать нашу тусовку пойзано – будь то посиделки за бесплатными печеньками в святом месте по имени минестри или суши  в Тики-баре в  Кейп Канаверал, пара коктейлей перед работой в «Дали» в Нассау, какой-то забористый seafood в «Тропикане» или вылазки на истинно баунтийские пляжи Кококея.

Ужины индиано-стайл (куча тарелок по центру стола, все делятся едой) с едой с гостевой кухни (вся русская мафия трудится на официантском поприще), которые стали ежедневной традицией – с разговорами о работе и эпичных историях об очередных эпичных гостях.

Выходим с Радмиром и Денисом в очередной аутсайд и честно бегаем по острову в попытках найти тихое место, где можно выпить хороший кофе – опытным путем выясняем, что в «Бакарди баре» в принципе не сервируют ничего, кроме алкоголя – и в итоге оседаем в милом итальянском ресторанчике.

Отмечаем Машин день рождения в очередном центре для крю, Европейском уголке. Меня заставляют попробовать какую-то хорватскую еду, а Машка заказывает пельмени и квас. Такого меню, пожалуй, на вечеринках еще не случалось.

Пробираемся бесплатно в самое пафосное место Багам – отель «Атлантис» - и радостно бегаем как дети, восхищаясь красотой аквариума (ты словно бы идешь по морскому дну, окруженный огромными рыбами) и потрясающими пейзажами.

Пара часов свободного времени, свидание на Кококее, убегаем в парк-джунгли,  самый тихий и пустой уголок острова (если вы не работали на корабле, вы никогда не поймете, как высоко может цениться отсутствие людей хоть где-нибудь) и, надо же, в самом начале этого парка встречаю одного из своих гостей, который решает прогуляться с нами. Да что вы знаете об эпик фейлах.

Предпоследний день, наше прощальное пати, на которое я иду, нахально прогуливая работу на ночном буфете. Последний раз смотрю на удаляющиеся огни «Атлантиса» и белый маяк, огонек которого каждый раз рождал у меня ассоциации с «Великим Гетсби». Договариваемся с диджеем о том, что поставим музыку с нашей флешки и отплясываем под Зверей, «Ренту» и «Гли». К 4 утра власть у диджейского пульта перехватывают приятели-пойзано и жаркой багамской ночью, по пути от Нассау до Кококея, мы слушаем Земфиру и Лепса.

За последние 2 дня работы в Винджаммере (ресторан по типу шведского стола) последовательно успеваю разругаться в пух и прах с одним из супервайзеров прямо посередине секции, переполненной гостями, прорыдать полчаса, параллельно с гостями общаясь, забить на все и оказаться выгнанной со словами: «Ладно, просто возьми еду, которую ты тут себе набрала и просто уходи прямо сейчас». Ржем с Машкой как ненормальные и сбегаем – мы увольняемся и мы don’tcare.

Последний вечер работы в дайнинге, в очередной раз, вернувшись с галлеи, обнаруживаю, что половина гостей перебежала на портсайд и прилипла к окну. Останавливаюсь посмотреть, а там такое маленькое, но вполне себе настоящее торнадо с черной воронкой, уходящей в небеса.

В слезах и соплях после очередных прощаний со всеми возвращаюсь в каюту в последнюю ночь – и мы с Элдоном просто засыпаем, сидя в обнимку на диване. Все утро ржем на эту тему, как ненормальные и решаем, что, только полные неудачники могли провести свою последнюю ночь вот таким вот образом, а значит, это не может быть последней нашей ночью.

И вот я сейчас сижу где-то между Джорджией и Южной Каролиной, пишу этот пост и понимаю, что никому, из тех, кто не был там со мной, не смогу объяснить, почему я уехала раньше – равно как не смогу объяснить, почему я уже скучаю по кораблю (по людям, само собой, но именно по кораблю), который, как мне казалось, я люто ненавидела и иначе как jail of the seas не называла.