Бог повелел, чтобы скрижали Десятисловия, начертанные Его собственной рукой, были помещены в ковчег завета, который находился в святом святых скинии. И Моисей повелел, чтобы его собственные писания, составленные по вдохновению Божьему, положили одесную ковчега (Втор. 31:25-26). Заботу об этом хранилище и его сбережение он вверил священникам, сынам Левия, носившим ковчег завета Господнего, и всем старейшинам Израилевым. Он также распорядился, чтобы царь всегда имел при себе список Закона, соотвествующий тому, который был перед лицом священников и левитов, чтобы ему не уклониться от этого Закона ни направо, ни налево (Втор. 17:18-20). Он также повелел, чобы людм написали эти слова на столбах ворот, на дверях, на косяках и на воротах своих домов (Втор. 6:9; 11:20).

Относительно посещения, поминания, увещевания и утешения заключенных,
утративших право на жизнь

Великий позор, что при папской власти во многих местах подобным жалким грешникам не предлагалось утешение ни в виде отпущения грехов, ни в виде участия в Вечере Господней. Тем самым этих несчастных обрекали на отчаяние и тяжелые мысли, словно, раз уж они своими проступками заслужили временную смерть, они также отвергнуты Богом и отрезаны от всякого общения христианской Церкви. Однако ни один грех не может быть столь тяжек и серьезен, чтобы он не мог быть прощен кающемуся, и никакое покаяние не приходит слишком медленно или слишком поздно, если только оно приходит в этой жизни, пусть даже в самый последний момент, как засвидетельствовал Сам Сын Божий с помощью славного и прекрасного примера в лице убийцы, висевшего рядом с Ним на кресте [Лк. 23:43]. 

Ниже приведен отрывок из доктринальной части (corpus doctrinae) Брауншвейгско-Вольфенбютельского церковного устава 1569 года. В этом церковном уставе рассматривались всевозможные вопросы, стоявшие перед территориальной церковью. Когда скончался прежний герцог [Гених V Младший], давний противник Лютера и Реформации, трон перешел к его ученому калеке-сыну Юлию. Молодой человек немедленно позвал Хемница и Андрэ, чтобы те реформировали церковь в его герцогстве.

О ВЕЧЕРЕ ГОСПОДНЕЙ

Для воспоминания о единой искупительной жертве, которую Он однажды принес на кресте, Христос установил [Матфея 26:26-28; Марка 14:22-24; Луки 22:19-20; 1 Коринфянам 11:23-26] Свою Святую Вечерю, в которой Его память и Его смерть должны провозглашаться до тех пор, пока Он не придет вновь, чтобы судить живых и мертвых. Он установил эту Вечерю в ту ночь, в которую предан был, как Свое завещание, в котором оставил ученикам Свои благословения и небесные сокровища, которые приобрел через принесение в жертву Своего тела и пролитие Своей крови; иными словами, Он желает передать, вручить, удостоверить и запечатать эти благословения и сокровища всем верующим. Для этой цели в Своей Вечере вместе с внешним хлебом Он дает нам в пищу Свое тело, преданное за нас. И вместе с внешним вином Он дает нам в питье саму Свою кровь, пролитую на кресте для прощения грехов. И поскольку мы, таким образом, имеем в Вечере Господней великие, славные, изобильные небесные богатства и благословения, эта Вечеря в христианских церквях должна соблюдаться и совершаться с высочайшим почтением, а следовательно, не должна ничем отличаться от повеления и заповеди, которую Сын Божий дал нам в Своем завещании. Ибо даже человеческое завещание никто не меняет после того, как оно заверено (Галатам 3[:15]), и человека, отнимающего что-либо от завещания или добавляющего что-либо к нему, считают святотатцем. Завещание Сына Божьего, в котором Он даровал нам благословения нашего спасения, тем более следует соблюдать в страхе Божьем. И потому отныне в этих церквях Вечеря Господня будет преподаваться и совершаться так, как повелел и заповедал Господь в своем завещании, — а именно, под обоими видами, так чтобы вместе с хлебом раздавалось и принималось тело Христа, а с вином — кровь Христа. И ни в коем случае нельзя допускать, чтобы Вечеря раздавалась или принималась только под одним видом. Ибо это противоречит ясной заповеди завещания Христова. Чтобы Церковь знала, что ей дается и раздается, Слова Установления должны произноситься громким, хорошо слышимым, ясным голосом на всем понятном языке по очереди — сначала над хлебом, а потом над вином. И людям следует разъяснять из Слова Божьего, каким ужасным разграблением Церкви и святотатством является то, что папа обокрал мирян и запретил им пить от чаши Господней, которую Господь Христос в своем завещании не только позволил предлагать и принимать, но и заповедал всем, призывающим Его имя, 1 Коринфянам 1[:2]; 11[:25-26]. И так это было везде в первых древних христианских церквях во времена апостолов и после них. И людям следует объяснять, чего добивался дьявол этим хищением чаши, — украсть у людей прекрасное утешение, даруемое ясными словами из второй части Вечери: «Это есть кровь Моя нового завета, за многих изливаемая для отпущения грехов» (Матфея 26[:28]). Ибо ради этого они даже вычеркнули из первой части миссала слова quod pro vobis datur («которая за вас предается»).  Это сделано для того, чтобы еще вернее подвести людей к их жертвоприношению мессы. Однако употребление обоих видов должно сохраняться не потому, что папа разрешает и позволяет это, но потому, что Сын Божий в Своем завещании именно так определил и заповедал это, и потому, что запрет на второй вид — это омерзительный грех против завещания Христова.

Также несомненно и то, что никому не следует полагаться на собственную мудрость при истолковании Писания, даже в ясных фрагментах, ибо во 2 Петр. 1:20 недвусмысленно сказано: «Никакого пророчества в Писании нельзя разрешить самому собою». И тот, кто искажает Святое Писание, чтобы оно было понято в соответствии с заранее составленными убеждениями, делает это к собственной своей погибели (2 Петр. 3:16). Лучшим читателем Писания, согласно Иларию [Пиктавийскому] является не тот, кто привносит в Писание уже высказанное представление, а тот, кто извлекает его из Писания. Мы также благодарно и благоговейно обращаемся к трудам отцов, которые в своих комментариях с пользой прояснили многие фрагменты Писания. И мы признаем, что в значительной степени утверждены свидетельствами древней Церкви в истинном и здравом понимании Писания. Мы также не одобряем самостоятельного изобретения значений, противоречащих всем древним истолкованиям и не подтверждаемых в Церкви никакими ясными свидетельствами.

— Мартин Хемниц. Исследование Тридентского собора. Раздел VIII: Об истолковании Писания, § 2.

Если бы мы были Ангелами или обитали среди Ангелов, то не было бы необходимости ни в обеспокоенности, ни в озабоченности тем, что чистота богооткровенного учения может быть искажена или утрачена. Но на своем пути мы сталкиваемся с тремя великими препятствиями: 1) мы живем в этом мире, в котором суждение о вопросах веры диаметрально противоположно суждению Святого Духа; 2) наш разум восстает против познания Божия, ибо «душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием»; 3) диавол есть лжец, отец лжи и дух заблуждения.

В результате богооткровенное учение не остается чистым и неизменным всегда и повсюду в этом мире, но часто искажается и портится либо подлогами, представляющими собою совершенную ложь, либо подмешиванием закваски, которую Павел назвал kapeleuein («мошенничать»), подобно тому, как хозяева гостиниц портят вино, добавляя в него воду, ибо именно в таком смысле греческие переводчики употребили это слово в Ис. 1:22.

— Мартин Хемниц. Исследование Тридентского собора. Раздел I, § 7

Безусловно, авторитет соборов весьма полезен для Церкви, как верно сказал об этом Августин, то есть если они судят согласно правилу и норме Святого Писания. И если они обосновывают свои решения ясными и безусловными свидетельствами Писания, Церковь должна с величайшим почтением повиноваться им, как воле Божией. Тогда вступают в силу слова Христа (Лк. 10:16): «Слушающий вас Меня слушает, и отвергающийся вас Меня отвергается». Но когда звучит только слово «собор», оно не должно разом превращать нас в камни, бревна и деревья, подобно голове Горгоны, чтобы мы бездумно принимали все постановления без исследования, рассмотрения и тщательного рассуждения. Ибо Писание говорит нам, что существуют также собрания грешников, Пс. 21:17; лживых людей, Пс. 25:4; и нечестивцев, Пс. 1:1, которые в Иер. 15:17, на основании псалма, названы собраниями смеющихся, — они названы так из-за их ложных толкований. Таковы были собрания безбожных священников, выступившие против Михея, Иеремии, против Христа и Апостолов. В Ин. 4:1 нам дано строгое повеление Божие: «Не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире».

 1 Фес. 5:21: «Все испытывайте, хорошего держитесь».

Мф. 7:15: «Берегитесь лжепророков» и т. п.

Потому правильно и согласно повелению Божию необходимо, чтобы мы исследовали постановления [Тридентского] собора в соответствии с нормами Святого Писания, как сказал Иероним: «В канонических книгах изложено учение Святого Духа. Если соборы произносят что-либо противоречащее Ему, я признаю их нечестивыми». Ибо мы имеем дело с важным вопросом, касающимся спасения душ.

 […]

Это право исследования, дарованное и заповеданное Церкви гласом Божиим, не может ни отнять, ни осудить никакая тварь.

— Мартин Хемниц. Исследование Тридентского собора. Предисловие, §§ 10-11

Христос установил это Таинство не таким образом, что даже если никто не употребляет его, или если его превращают в нечто отличное от того, что Он Сам заповедал, оно, тем не менее, остается Его Телом и Кровью, но в самих словах установления предписал форму исполнения заповеди, как ее следует соблюдать и исполнять, — и не на время, а до скончания века (1-е Коринфянам 11:26). Конечно, Таинство делает Таинством не употребление, а Слово, повеление и установление Христа, и между сутью Таинства и его употреблением есть разница. Однако Христос выстроил и расположил слова установления в форме завета, согласно Своему желанию, чтобы Таинство было действом, когда хлеб и вино берутся, благословляются (или освящаются, как они говорят), потом преподаются, принимаются, съедаются и выпиваются. И Христос говорит: «Это Мое Тело; это Моя кровь», — о том, что благословляется, преподается, принимается, съедается и выпивается. Следовательно, когда хлеб поистине благословляется, но не раздается и не принимается, но помещается в дарохранительницу, показывается народу и носится по церкви, абсолютно ясно, что слова установления не в полной мере приложены к элементам, потому что отсутствует следующая их часть: «Дал им [хлеб] и сказал: приимите, ядите». А когда слова установления неполны, не может быть и полноценного Таинства. Аналогичным образом, не может быть истинного Крещения, если Слово надлежащим образом произнесено над водой, но крещаемый отсутствует.

— Martin Chemnitz. Ministry, Word, and Sacraments, p. 121