Когда Каин убил брата своего Авеля, Бог настолько высоко почитал кровь человеческую, что пообещал воздать семикратно всякому, кто убьет Каина. Он не позволил бы предать человекоубийцу смерти даже путем должной законной процедуры; и Адам, сурово наказав своего сына за грех изгнанием, все же не осмелился вынести ему смертный приговор. Однако здесь Иегова устанавливает новый закон, требующий, чтобы убийца был предан смерти человеком, — закон беспрецедентный, ибо до сих пор Бог оставлял право вершить суд лишь за Собой. Увидев же, что мир становится хуже и хуже, Он, наконец, обрушил на развращенный мир наказание посредством потопа.  Однако здесь Бог наделяет частью Своих полномочий человека, даруя ему власть над жизнью и смертью, дабы он таким образом мог быть мстителем за пролитую кровь. Всякого, отнимающего жизнь человека без должного основания, Бог подвергает не только Собственному суду, но и мечу человеческому. Но даже если Бог использует человека как Свое орудие наказания, Мстителем по-прежнему остается Он Сам. Поэтому, если бы не божественная заповедь, предать смерти убийцу сегодня было бы столь же беззаконно, как и до потопа. Таков источник всех гражданских законов и законов государственных. Если Бог наделяет человека властью над жизнью и смертью, без сомнения, Он также наделяет его властью в вопросах менее важных — властью над имением, семьей, женой, детьми, слугами и полями.  Угодно Богу, чтобы все это было подвластно определенным людям, которые должны наказывать виновных. Нам должно хорошо помнить, что между властью Бога и властью людей есть разница: Бог имеет власть покарать нас смертью в тех случаях, когда мир не может нас даже в чем-либо обвинить, когда в глазах мира мы невиновны. Мы рождены в грехе; мы все виноваты перед Богом. Человек не вправе карать смертью, если вина не очевидна, а преступление не доказано. По этой причине были созданы суды и учрежден определенный метод судопроизводства с той целью, чтобы перед вынесением смертного приговора преступление было расследовано и доказано.  Внемлите же этим словам. Они доказывают, что гражданские власти есть Божье установление и имеют власть не только в вопросах жизни и смерти, но им подсудны и дела, на жизнь не влияющие. Судьям надлежит наказывать непослушание детей, воровство, прелюбодеяние, лжесвидетельство — все грехи, запрещенные второй скрижалью. Дающий людям власть над человеческой жизнью одновременно дает им право вершить правосудие в менее значимых делах. О важности этого текста и необходимости относиться к нему со всяческим вниманием говорит тот факт, что в нем повествуется о том, как Бог учредил светские власти, вручив им меч как знак власти, чтобы умерить похоти и не позволить гневу и прочим грехам выйти за все границы.  Если бы Бог не дал человеку такую власть, какой жизнью, спрашиваю вас, мы бы сейчас жили. Он предвидел, что порок будет процветать и впредь и назначил это внешнее лекарство, чтобы предотвратить бесконечное распространение похоти.  Тем самым Бог как бы ограждает жизнь и имение изгородью и стеной.

— Мартин Лютер. Лекции на Книгу Бытия 9:32-37

Шестнадцатый Артикул, в котором мы исповедали, что христиане имеют законное право занимать государственные должности, заседать в суде, решать вопросы в соответствии с имперскими законами и прочими законами, ныне имеющими силу, назначать справедливые наказания, участвовать в справедливых войнах, служить солдатами, заключать законные сделки, владеть собственностью, приносить клятву, когда того требует суд, заключать брак; наконец, что обоснованные светские постановления являются добрым творением Божьим и божественными постановлениями, которыми христианин может безопасно пользоваться, наши оппоненты принимают без оговорок. Весь этот вопрос, касающийся различий между царством Христа и царством политическим, — а именно, что царство Христово имеет духовную природу [в той мере, в какой Христос правит посредством Слова и проповеди], то есть берет начало в сердце и представляет собой знание Бога, страх Божий и веру, вечную праведность и вечную жизнь, — был разъяснен для пользы [для замечательно великого утешения многих совестей] в сочинениях наших писателей. Между тем, это царство позволяет нам внешне пользоваться обоснованными политическими постановлениями любой страны, в которой мы живем, точно так же как оно позволяет нам пользоваться лекарствами или искусством зодчества, или пищей, питьем, воздухом. Аналогичным образом, Евангелие не учреждает новых законов, касающихся светского государства, но повелевает нам слушаться существующих законов, будь они написаны язычниками или кем-то иным, и чтобы это послушание мы проявляли с любовью. Ибо Карлштадт был безумен, когда возложил на наши плечи праведный закон Моисеев. Об этих вопросах наши богословы писали более подробно, потому что монахи распространили по Церкви множество пагубных мнений. Они называли обобществление имущества принципом Евангелия; они говорили, что не иметь собственности, не защищаться по закону, [не иметь жены и детей], — это евангельские наставления. Эти мнения во многом отодвигают на задний план Евангелие и духовное царство, [благодаря чему люди перестали понимать, что означают слова «христианин» и «духовное царство Христово»; они перемешали светское царство с духовным, от чего произошли многие волнения, бунтарства и вредоносные учения], и представляют опасность для всеобщего благосостояния. Ибо Евангелие не уничтожает государство или семью, [куплю, продажу и прочие светские нормы], но, скорее, одобряет их и обязывает нас повиноваться им как божественному установлению не только из-за наказания, но и по совести.