«Застольные речи» выдающегося реформатора Мартина Лютера оцениваются в западноевропейской исторической и теологической литературе неоднозначно. В советской историографии они почти не упоминались. Впрочем, и постсоветская историография не уделяет им того внимания, которое они заслуживают. Цель нашей статьи заключается в том, чтобы проследить историю создания и публикаций «Застольных речей», дать общую характеристику их содержания и оценить их значение как исторического источника.

«Застольные речи» не были бы произнесены и опубликованы, если бы Лютер 13 июня 1525 г. не обручился с бывшей монахиней цистерианского ордена Екатериной фон Бора. Этот брак стал возможен потому, что реформационное движение 1521-1524 гг. в Виттенберге положило начало массовому бегству монахов и монахинь из монастырей во многих землях Германии.

Виттенбергский августинский монастырь, монахом которого был Лютер, постепенно приходил в запустение. В 1525 г. его покинули последние насельники: приор Эберхард Брисгер и управляющий монастырским имуществом Бруно Бауэр. Курфюрст Саксонский Иоганн Постоянный подарил здание монастыря Лютеру. Оно и стало жилищем семьи Лютеров. Через несколько лет бывший монастырь напоминал муравейник или пчелиный улей. В нем жили около 40 человек. В число его обитателей прежде всего входили супруги Лютеры, их дети, многочисленные родственники, учителя детей и слуги. В нем находили временный приют беглые монахи и монахини и преследуемые властями священники, а также теологи, которые стремились послушать лекции в Виттенбергском университете. В гостях у знаменитого реформатора часто бывали его коллеги, заезжие ученые, княжеские чиновники, бюргеры.

Кроме того, в соответствии с университетскими обычаями того времени, в домах профессоров, в том числе и в доме Лютера, за умеренную плату проживали и столовались студенты. Всем хозяйством в семье Лютера ведала его супруга Екатерина, которая оказалась способной домоправительницей.

Обитатели дома и гости собирались за обеденным столом в предвечернее время. Автор жизнеописания Лютера в 17 проповедях Иоганн Маттезий в 12-й проповеди своего труда¹ живо изобразил обстановку, в которой проходили эти обеды. Иногда бывало так, что за обеденным столом Лютер, погруженный в глубокие раздумья либо отягощенный многими заботами, не произносил ни слова. В такие дни обед проходил в полном молчании, как в монастырской трапезной. Но чаще реформатор, усевшись за стол, обращался к присутствующим с вопросом: «Что слышно нового?» Это первое приглашение к разговору почти всегда оставалось безответным. Тогда Лютер подбадривал собравшихся за столом: «Так что же нового у нас, прелаты?» После этих слов разговор начинали старшие из присутствующих, а затем к нему подключались и все остальные. Иногда тему разговора предлагал сам хозяин дома.

Монологи Лютера временами были довольно продолжительными. Разумеется, в такие моменты собравшиеся за столом с неослабевающим вниманием следили за ходом мыслей своего кумира. Таким образом, застольные речи Лютера — это не публичные, заранее подготовленные выступления на какую-то определенную тему и даже не те спичи, которые произносились участниками вегетарианских застолий в репинских «Пенатах», а высказывания по самым разным темам, которые спонтанно возникали в ходе разговоров. Примечательно, что в собрании Антона Лаутербаха эти материалы озаглавлены следующим образом: «Беседы, размышления, наблюдения, утешения, суждения, изречения, ответы, шутки господина доктора Мартина Лютера, а [также его] благочестивые воспоминания, которые были услышаны за столом во время трапез и во время поездок и точно воспроизведены».²

В отличие от бесед Гете с Эккерманом застольные речи Лютера произносились отнюдь не для того, чтобы их записывали и публиковали. Но в любом своем выступлении Лютер придерживался правила, которое он сформулировал в своих ранних лекциях о Псалмах: «Троякого ожидают от оратора: его речь должна учить, радовать и приводить в движение сердце».³ И поэтому вполне естественно некоторые из собеседников Лютера, стремясь сохранить в памяти те или иные его высказывания, стали записывать их.

Начало ведения записей

Помощник Лютера Вейт Дитрих, который в 1527-1534 гг. жил в его доме, утверждал, что он начал вести записи застольных бесед в 1529 г. Известный исследователь Гельмар Юнгханс предполагает, что с этого же или даже более раннего времени застольные беседы записывал священник из Цвиккау Конрад Кордатус.⁴ Но точно установленным фактом считается то, что Конрад Кордатус стал регулярно, а не от случая к случаю вести записи застольных бесед в доме Лютера, начиная с 1531 г. Вскоре его примеру стали следовать и некоторые другие участники трапез. Такие записи велись до 1546 г., т. е. на протяжении последних 15 лет жизни Лютера.

Наиболее известными из тех собеседников реформатора, которые записывали содержание застольных разговоров, кроме Вейта Дитриха и Конрада Кордатуса, были Иоганн Шлагинхауфен, Николай Медлер, Антон Лаутербах, Иероним Веллер, Иоганн Маттезий, Каспар Хайденрайх, Иероним Безольд, Георг Рéрер, Иоганн Аурифабер.

Разумеется, тех, кто делал записи, в первую очередь интересовали высказывания самого Лютера. Остальные участники бесед представали в этих заметках как статисты, которые от случая к случаю задавали вопросы и вставляли свои реплики.

Лютер обладал редчайшим качеством — полным отсутствием авторского честолюбия. При этом он исходил из того, что все в земном мире тленно. «Останется единственно слово Божие, — утверждал он в лекции о книге Исайи. — А все, сущее сверх и кроме слова Божьего, прейдет подобно тому, как увядает цветок в поле».⁵ Безо всякой ложной скромности Лютер считал себя лишь возвестителем, проповедником слова Божьего. «Единственно Библия, — писал он. — является истинным господином и мастером, превосходящим все сочинения и учения на земле».⁶

Поэтому представляется несколько странным, что реформатор снисходительно отнесся к записыванию застольных бесед. Возможно, при этом он руководствовался теми соображениями, которые были изложены им в сочинении «К советникам всех городов земли немецкой. О том, что им надлежит учреждать и поддерживать христианские школы». «О, как много поучительных историй и изречений, которые относятся к прошлому и настоящему немецких земель и о которых мы почти ничего не знаем, следовало бы обнародовать! — восклицал в нем Лютер. — Но это затрудняется тем, что не находится никого, кто описал бы это… Потому-то о нас, немцах, ничего не знают в других странах, вследствие чего во всем мире нас называют немецкими тварями, которые ни на что неспособны, кроме войны, обжорства и пьянства».⁷

Но Екатерина фон Бора придерживалась другого мнения относительно записывания высказываний своего знаменитого супруга. Однажды она возмутилась: «Господин доктор, не учите их безвозмездно. Они сразу же все записывают!» Лютер «успокоил» ее. «Я, — сказал он. — 30 лет учил и проповедовал бесплатно. Почему же сейчас я, старый и дряхлый, должен начинать торговать этим?».⁸

Первым редактором «Застольных речей» был Антон Лаутербах, который упорядочил по отдельным темам не только свои записи, а и записи своих предшественников. При этом он многократно перерабатывал тексты. Следующим редактором рассматриваемых источников стал Иоганн Аурифабер (Гольдшмидт), который в 1545-1546 гг. был ближайшим помощником Лютера и почти неотлучно находился при нем. Иоганн Аурифабер собрал все доступные ему записи лютеровских застольных бесед, сгруппировал высказывания реформатора по 80 темам и перевел латиноязычные тексты на немецкий язык. Так же, как и его предшественник, он при редактировании, стремясь сделать воспроизводимые материалы более доступными для массового читателя, вносил в них собственные добавления. За это его не раз вполне справедливо критиковали исследователи.⁹

Но не следует забывать о том, что Иоганн Аурифабер был страстным собирателем и издателем рукописного наследия Лютера. Начало этому было положено в 1546 г., когда Иоганн Аурифабер опубликовал последние четыре проповеди Лютера. Затем, вместе с Георгом Рéрером (до его смерти в 1557 г.) и Иоганном Штольцем, он осуществлял Йенское издание сочинений реформатора в 12 томах (1555-1558 гг.). Но оно осталось незавершенным. Неутомимому Иоганну Аурифаберу удалось в качестве дополнения к нему опубликовать в 1564-1565 гг. в Эйслебене два тома немецкоязычных сочинений и проповедей Лютера 1516-1538 гг., а в 1565 г. — второй том его латиноязычных писем (до 1528 г.).

Публикации «Застольных речей»

В 1566 г. он опубликовал сборник под названием «Застольные речи и беседы доктора М. Лютера» / Tischreden und Colloquia Dr. М. Lutheri/. Этой публикации были предпосланы слова Христа, которые были адресованы Его ученикам после насыщения 5000 человек пятью хлебами и двумя рыбками: «Соберите оставшиеся куски, чтобы ничего не пропало» (Ин.6:12).¹⁰ Эта публикация Иоганна Аурифабера пользовалась большой популярностью и выдержала более 20 изданий.¹¹ На протяжении почти трех с половиной столетий читатели имели возможность знакомиться с «Застольными речами» Лютера лишь в редакции Иоганна Аурифабера.

Новая редакция «Застольных речей», предпринятая директором лейпцигского архива Эрнстом Крокером, была осуществлена лишь в 1912- 1921 гг. для критического Веймарского собрания сочинений Лютера (издается с 1883 г., не закончено до настоящего времени). В шести внушительных томах (ин-фолио) этого издания было опубликовано 7075 «Застольных речей». При их классификации Эрнст Крокер вполне обоснованно отказался от тематического принципа, который лежал в основе издания Иоганна Аурифабера, и упорядочил материалы в соответствии с персоналиями и хронологией, т. е. с тем, кто и в какие годы записывал «Застольные речи», и с тем, кто собирал и редактировал их.

Так, например, под номерами 1-656 значатся «Застольные речи», записанные Вейтом Дитрихом, под номерами 657-684 — Николаем Медлером и т. д. Всего в «Веймариане» числится 28 таких источников. Последними, под номерами 6508-7075 в этом издании помещены «Застольные речи» из собрания Иоганна Аурифабера.

Эрнст Крокер выделял три главных «семьи» записей «Застольных речей». Первая, старейшая из них, включает в себя записи, которые велись в 1529-1533 гг. Ко второй, «средней семье», Эрнст Крокер относил записи 1534-1539 гг. И, наконец, к третьей, «младшей семье», издатель отнес записи, которые велись в 1540-1546 гг.

В литературе не раз высказывалось мнение о необходимости осторожного, осмотрительного подхода к «Застольным речам» как к историческому источнику. И действительно, мы не должны забывать о том, что некоторые записи и собрания «Застольных речей», которые легли в основу их публикаций, не сохранились.

Точность передачи сказанного

Нужно также учитывать то, что застольные беседы велись на двух языках: немецком и латинском. Но в записи иногда немецкая речь передавалась на латыни, а латинская — на немецком. Далее, поскольку стенографии как упорядоченной системы скорописи во времена Лютера еще не было, записи застольных бесед не могли быть дословными. Кроме того, на воссоздании содержания обсуждавшихся за столом тем неизбежно сказывались особенности восприятия тех, кто их записывал. Кто-то отвлекался во время беседы, кому-то не совсем был понятен смысл тех или иных высказываний, иногда то, что одному казалось важным, другим не учитывалось. Конечно же, добиться абсолютной полноты и точности воспроизведения застольных речей не удавалось никому.

Наконец, при редактировании заметок в текст часто вносились произвольные изменения и дополнения. Сам Лютер записи застольных бесед не читал и не редактировал. Но вместе с тем следует отметить, что записи застольных бесед вели не поверхностно рассуждающие обо всем на свете салонные шаркуны, а всесторонне образованные люди, которые либо были, либо после того, как они покинули дом Лютера, стали пасторами, суперинтендентами, университетскими преподавателями.

Некоторые из них, особенно Георг Рéрер, Вейт Дитрих и Каспар Круцигер, готовили сочинения, проповеди, лекции «позднего» Лютера к печати. Уже упоминавшийся нами Конрад Кордатус утверждал, что застольные речи Лютера следует оценивать выше, чем пророчества оракула Аполлона.¹² Конечно, в этом утверждении есть доля преувеличения. Но вместе с тем нам представляется несомненным то, что «Застольные речи» — поистине неисчерпаемый источник и для биографов Лютера, и для историков Реформации, и для исследователей повседневной жизни и менталитета немецкого общества XVI в. Многие внешние события жизни Лютера, его духовный мир, напряженную идейно-политическую борьбу сторонников и противников Реформации, наконец, весь строй жизни людей той эпохи невозможно представить во всей полноте без запечатленных в «Застольных речах» этюдов, фрагментов и штрихов.

Воспоминания и свидетельства Лютера

Интерес биографов выдающегося реформатора вызывают прежде всего его воспоминания о родителях, детских и школьных годах, учебе в университете, вступлении в монастырь и жизни в нем, кратковременном пребывании в Риме, начале преподавательской деятельности в Виттенбергском университете. Безусловно, при оценке этих воспоминаний следует учитывать то, что «старый» Лютер был не совсем в ладах с хронологией и не всегда точно датировал то или иное событие.

Нужно также считаться с такой особенностью людей пожилого возраста: одни из них всячески идеализируют свое прошлое, другие же, напротив, всячески подчеркивают трудности и испытания, которые выпали на их долю в молодости. Если оценивать под этим углом зрения воспоминания Лютера, то следует отметить, что он относился ко второму разряду мемуаристов преклонных лет.

Но сколь бы ни были важны воспоминания Лютера о внешних вехах его ранней биографии, исследователей гораздо больше интересует его духовное развитие, которое увенчалось учением об оправдании верой. Содержащиеся в «Застольных речах» свидетельства Лютера о восприятии им в молодые годы сочинений Августина, Аристотеля, Петра Ломбардского, Пьера д’Альи, Габриэля Биля, Вильяма Оккама, мистиков позволяют в определенной степени удовлетворить этот интерес.

В «Застольных речах» также содержатся материалы, свидетельствующие о мучительной борьбе Лютера за духовное совершенство ради обретения Небесного спасения. «Застольные речи» позволяют понять, что так называемые «искушения» («Anfechtungen») Лютеpa были не только «укусами совести» и «теснением духа», а и сосредоточенным, скрупулезным исследованием мыслей, дел и чувств, посредством чего достигалось понимание и знание.

Мы не должны забывать о том, что основные источники, которые позволяют судить о духовном развитии Лютера до І5І7 г., т. е. до его выступления с «95 тезисами», были открыты только в последней трети XIX — начале XX вв. (в 1874 г. — лютеровские лекции о Псалмах, относящиеся к 1513-1515 гг.; в 1899 г. — лекции 1515-1516 гг. о Послании к римлянам; в 1918 г. — конспект лекций 1516-1517 гг. о Послании к галатам; в 1929 г. — конспект лекций 1517-1518 гг. о Послании к евреям).

До этого времени суждения исследователей о духовных исканиях «юного» Лютера базировались главным образом на «Застольных речах». Да и в наши дни в спорах о т. наз. лютеровском «озарении в башне» («Turmerlebnis»), «реформаторском прорыве» («reformatorischen Durchbruch»), «реформаторском повороте» («reformatorischen Wende») исследователи постоянно ссылаются на «Застольные речи».

Заключение

Таким образом, при освещении биографии Лютера до 1517 г. «Застольные речи» являются одними из немногих, а в некоторых случаях — единственными источниками, которыми располагают исследователи. В то же время для характеристики истории Реформации и реформаторской деятельности Лютера в распоряжении исследователей имеется поистине необозримый массив повествовательных и документальных источников.

Поэтому в таких случаях «Застольные речи» могут привлекаться как вспомогательные источники. Но при этом нужно постоянно держать в поле зрения то, что ожесточенная идейная борьба, разгоревшаяся в ходе Реформации, обусловила крайнюю тенденциозность оценок и характеристик своих противников и в католическом лагере, и в стане приверженцев Реформации, что не могло не отразиться на соответствующих материалах «Застольных речей».

Эта тенденциозность прослеживается и в оценке Лютером римских пап, папской курии, римско-католических епископов и теологов и в характеристике им тех реформаторов, которые разошлись с ним в понимании задач, целей и методов осуществления Реформации — Карлштадта, Мюнцера, Цвингли, Эколомпада, Агриколы.

Откровенной враждебностью проникнуты отзывы Лютера о Крестьянской войне и анабаптистах («крестителях»). Но у нас нет оснований для утверждения о сознательном искажении учения Лютера теми, кто редактировал и готовил «Застольные речи» к изданию. Наоборот! Если Филипп Меланхтон и его единомышленники (филипписты) после неудачной для протестантов Шмалькальденской войны 1546-1547 гг. допускали возможность компромисса с Римско-католической церковью, то гнезиолютеране, к которым относились Иоганн Аурифабер и Георг Рéрер, боролись против малейших отступлений от идей Лютера.

Одной из главных задач авторов средневековых жизнеописаний было моральное наставление читателей с помощью примеров (зачастую выдуманных) добродетельной жизни изображаемых правителей, полководцев, религиозных деятелей. В «Застольных речах» нет даже намека на такую установку. Лютер представлен в них не в помпезном облачении непогрешимого «пророка Божьего», а в своем повседневном одеянии — как человек, которому свойственны заблуждения, искушения и падения. И это, помимо всего прочего, позволяет судить о мировосприятии, страхах, надеждах, радостях и печалях людей переходной эпохи, в душах которых боролось то, что возникало, и то, что неминуемо должно было исчезнуть.

Наконец, следует отметить несомненные литературные достоинства «Застольных речей». Они — та часть лютеровского наследия, которая вплоть до наших дней продолжает «учить, радовать и приводить в движение сердце».

Примечания

1. Mathesius Johann. D. Martin Luthers Leben іn siebzehn Predigten/ Hrsg. von Lic. Dr. Georg Buchwald. — Leipzig, (o. J.).
2. Цит. по: Dienst Karl. Martin Luther als Tischredner // Luther, 1999. — H. 3. — S. 146.
3. WA— Bd. 4. — S. 284.
4. Junghans Helmar. Luther in Wittenberg // Leben und Werk Martin Luthers von 1526 bis 1546. — Bd. 1. — Göttingen, 1983. — S. 18.
5. WA— Bd. 25. —S. 254.
6. WA— Bd. 7. —S. 317.
7. Лютер Мартин. К советникам всех городов земли немецкой. О том, что им надлежит учреждать и поддерживать христианские школы // Мартин Лютер. Время молчания прошло. Избранные произведения 1520-1526 гг. / Пер. с немецкого, историко-биографический очерк и комментарии Ю. А. Голубкина. — Харьков, 1992. — С. 177.
8. WA TR. — Nr. 2068.
9. Cм.: Fausel. Heinrich. Vorwort // Heinrich Fausel. D. Martin Luther. Leben und Werk: 1483 bis 1521. — Gütersloh, 1983. — S. 6.
10. См.: Aland Kurt. Einführung // Luther Deutsch. — Bd. 9: Die Tischreden. —Göttingen, 1983. — S. 753.
11. Junghans Helmar. Aurifaber, Johannes // TRE. — Bd. IV. — Berlin-New York, 1979. — S. 753.
12. WA TR. — Nr. 2068.

Ю. А. Голубкин

Источник: dspace.univer.kharkov.ua

Ранее в тот день, когда Аугсбургское исповедание было представлено императору, маркграф Георг Бранденбургский и другие исповедники отказались принять участие в мессе Corpus Christi и процессии. Георг объяснил свое решение так: "В своем отказе мы опираемся на ясное Слово Божье, уклониться от которого мы не можем, ибо души наши связаны им. Мы отказываемся не из нежелания повиноваться Его Императорскому Величеству, но из страха согрешить, противясь Божьему Слову. Во всех делах человеческих мы готовы служить Его Величеству своим имением, жизнью и кровью и доказать тем самым, что мы верны вассальной клятве. Но в делах божественных у нас есть другой, высший Господин и Король, Которому мы обязаны повиноваться ради спасения своих бедных душ. Его Величество властвует над нашими телами, но не над нашими душами. Да, прежде чем я отрекусь от своего Бога и Его Евангелия, я преклоню колени перед Вашим Императорским Величеством и позволю отсечь себе голову!"

Лютер был священником из монашеского ордена, ученым богословом, хорошо наставленным в философии и богословии via moderna, школы Оккама и его учеников. Хотя во многих отношениях Лютер не был согласен с этой школой мысли, в особенности с верой Оккама в свободную волю человека, он многому научился у своего «дорогого учителя» — например, противопоставлению разума и откровения. Замечательный христианин, возмужавший благодаря глубоким внутренним борениям, в начале Реформации он вдохновлялся иномирностью строгой монашеской жизни и живым опытом августиновской sola gratia. Он научился отчаиваться в человеке и уповать на Бога — но не на Бога философов, а на Бога Библии. Проповедуя и уча о Нем, Лютер стал, как доктор богословия и профессор экзегетики, родоначальником новой богословской школы, отличительной чертой которой был антиаристотелевский библицизм. Бог, Которого он нашел в Библии, — это Бог сокрытый (Deus absconditus) вне Христа и открытый людям (Deus revelatus) только во Христе, но открытый таким образом, что даже божественность Христа сокрыта за Его человеческим естеством. Таким образом, Лютер, сделавшись богословом sola gratia и sola fide, в то же время был великим богословом креста и — наряду с Иринеем, Афанасием и Ансельмом — одним из величайших богословов Воплощения. В 1513 году в своем чудесном толковании на слова «И мрак сделал покровом Своим» (Пс. 17:12) Лютер рассказал о Боге, Который скрывается в тайне и загадке веры. Сокрытый и непостижимый, Бог обитает в неприступном свете. Даже в тайне Воплощения, где мы можем Его познать, Он остается сокрытым в Своем человеческом естестве. Он сокрыт в Церкви, присутствуя в Таинстве Евхаристии, где Он «сокрыт более всего».

В 2017 г. от Р.Х. отмечается 500-летие начала Реформации Церкви. Дата, конечно же, символическая и привязана к 95-ти тезисам Мартина Лютера о покаянии и индульгенции, которые он вывесил на двери замковой церкви в Виттенберге. Но свой общественный резонанс они получили позже с их опубликованием. Тезисы Лютера не являются программным документом реформации, как это себе представляют некоторые, и которую Лютер тогда не планировал. Реформация - это не модернизация и не преобразование Церкви в соответствии с требованиями духа времени. Она - возврат в покаянии и послушании к истокам Соборной и Апостольской Церкви во слове Божьем Священного Писания как Божия предания Церкви Христовой. Все людские предания имеют своё место и право в Церкви только лишь как не противоречащие Божьему откровению во слове и как не стремящиеся его дополнить или вытеснить. Любая человеческая традиция может быть только лишь производным толкованием Писания, которое как власть имеющее испытывает её на истинность и соответствие истине Божьей. Ежедневное возвращение к Богу во Христе и есть, собственно, единственно возможный христианский прогресс и духовный рост.

Мартин Лютер укрывался в крепости Вартбург, когда зимой 1521/22 гг. в Виттенбеге начались разбой и иконоборчество. Стрáстные проповеди таких, как Андреас Карлштадт и Габриель Цвиллинг посеяли смуту и привели к бунту. Насильно были упразднены частные мессы, Таинство отправлялось с изменённой литургией и в двух видах; пропагандировалось прекращение поста и запрет исповеди; иконы и фигуры святых из монастыря св. Августина были сожжены. Все эти действия привели только к тому, что оттолкнули даже самых благосклонно настроенных к Реформации представителей Римской Церкви и создали угрозу военного вмешательства для разрешения конфликта. Лютер был занят переводом Нового Завета на родной язык и хотел только к Пасхе возвратиться Виттенберг, но ввиду происходивших событий был вынужден прибыть туда уже 6-го марта. В свoем письменном обращении к курфюрстру Фридриху Мудрому, давшему ему укрытие в своей крепости, Лютер назвал причины своего преждевременного прибытия в город: настойчивый призыв его паствы, долг личного участия и поддержки в час диавольского соблазна и сохранение Германии от грозящих ей возмущений и бунта.

Подумать только, как много верного и посвященного труда было вложено в церковь в эти годы, как много лучших способностей человеческих было потрачено, и как много здоровья и жизней было принесено в жертву. Подумать только, как много слез было пролито, и как много молитв было вознесено в эти годы по причине смелых надежд, пойдя за которыми, «молодая» церковь решила избавиться от методов «старой» церковной бюрократии и от цепей руководства новой государственной церкви [Staatskirchentums]. Стоит поразмыслить об этом, и единственный вывод, который можно сделать, заключается в том, что в эти десять лет повторилась вся четырехсотлетняя трагедия немецкой евангелической церкви [deutschen evangelischen Kirchentums]. Немецкий протестантизм, как говорят, выжил за пределами Германии — душа без тела. И дело не в том, что лютеранству недостает организаторских способностей! Напротив, церковные уставы XVI столетия и труд всей жизни великого организатора [Йоханнеса] Бугенгагена [1485-1558] являются достаточным свидетельством обратного — как и труды [Вильгельма] Лоэ [1808-1872] в XIX столетии.

Наши очи видели спасение Господне. И потому мы можем упокоиться с миром. Перед лицом приближающейся смерти — а она, без сомнения, приближается к каждому из нас — это сообщает нам непоколебимую уверенность. Когда в 251 г. н. э. на Средиземноморье обрушилась моровая язва, карфагенский епископ Киприан, рискуя собственной жизнью, не бежал, подобно прочим, в безопасное место, но заботился о больных и умирающих жителях города. Во время каждой последующей эпидемии перед христианскими проповедниками вставал точно такой же выбор — вправе ли они спастись бегством, предоставив страждущих их собственной участи. Так случилось и в 1527 году, когда на Виттенберг обрушилась эпидемия бубонной чумы. Городской университет переехал в сельскую местность, куда, как считалось, чума не могла добраться, а Лютер остался в городе. Он превратил свой дом в больницу, и несколько его прихожан умерли в буквальном смысле у него на руках. Он не стал спасаться бегством, но остался, чтобы исполнить свой долг — утешать страждущих и умирающих вестью о Христовом спасении.

Проблемный вопрос приснодевства Марии связан с идеей "непорочной Девы". Древняя Церковь, полемизируя с Гельвидием (которого даже Цвингли по этой самой причине считает еретиком) постановила, что Мария была Девой до, во время и после рождения Иисуса, хотя это решение так и не было догматически оформлено. Мысль о приснодевстве Марии (semper virgo) время от времени высказывалась в римско-католических богословских сочинениях, но она представляла собой устойчивый теологумен, который Лютер и Цвинги просто приняли как нечто само собой разумеющееся. Она закралась и в лютеранские вероисповедные книги, где учение о semper virgo родилось из-под пера латинского переводчика Шмалькальденских Артикулов, который перевел фразу "от чистой, святой Девы" словами "ex Maria pura, sancta, semper virgine" (ША I:IV). Идея semper virgo также присутствует в Детальном изложении Формулы Согласия (ФС-ДИ VIII:24)*, однако не подлежит сомнению, что эта богословская традиция не может быть догмой лютеранской церкви, поскольку она не основана на Писании. Голлац рассудил верно, когда написал: "На основании Писания невозможно представить непротиворечивые свидетельства того, может ли Мария именоваться semper virgo".

— Hermann Sasse. "Liturgy and Confession,
A Brotherly Warning Against the High Church Danger",
Lutherische Blaetter, 24.12.1959.

* Примечание: К слову сказать, в ФС-ДИ VIII:24 фраза semper virgo не используется: "...quod de virgine, inviolata ipsius virginitate, natus est. Unde et vere Theotokos, Dei genitrix, est et tamen virgo mansit". Похоже, речь идет не о приснодевстве Марии, а о непорочном зачатии Христа. Так или иначе, Зассе прав, когда утверждает, что приснодевство Марии не является догмой для лютеранской церкви; оно остается лишь распространенной точкой зрения.

(кликните по картинке, чтобы увидеть ее в большом разрешении)

...Поскольку даже здесь, в Аугсбурге, в самом начале заседания Рейхстага, Вы, Ваше Императорское Величество, предложили курфюрстам, князьям и иным сословиям империи, помимо прочего, выразить и представить на рассмотрение свои мнения и суждения по-немецки и по-латыни, и поскольку в прошедшую среду, после надлежащего тщательного обсуждения, Вашему Императорскому Величеству был дан ответ о том, что мы со своей стороны представим Артикулы нашего вероисповедания в следующую среду, повинуясь воле Вашего Императорского Величества, мы предлагаем на рассмотрение Вероисповедание наших проповедников, которое является и нашим вероисповеданием, показывая, какое учение из Священных Писаний и Чистого Слова Божьего излагалось до сих пор на наших землях, в наших княжествах, графствах и городах, и чему учили в наших церквях.

Аугсбургское Исповедание - это ответ Церкви могуществу мира, данный на заре современной истории. По форме оно представляет собой светский документ, написанный мирянами при помощи священнослужителей и предложенный князьями вниманию величайшего двора мира. По сути же оно является носителем и хранителем веры и совести поневоле протестантской Церкви - плодов непосредственного соприкосновения с Божьим Словом - относительно Истинной Веры и Подлинной Церковной Жизни христианства.

[…]

Этот ответ, хотя поводом к его появлению послужило конкретное событие, стал одним из ключевых моментов истории и неизменным изложением принципа. Он принадлежит к тому типу документов, которые именуются уставами, и которые, получив официальное одобрение в качестве описания деятельности того или иного движения, становятся однозначным определением и неизменной основой его принципов. Сама идея юридической силы этих документов предполагает, что они не должны меняться - разве что через большие промежутки времени, и если появится повод, по меньшей мере, столь же серьезный и весомый, как тот, что послужил причиной их создания. Хотя такой документ и становится неизменным основополагающим инструментом, это не всегда осознают его непосредственные составители. Так было и с самими Писаниями, и со многими другими историческими документами. До тех пор, пока еще остаются живые свидетели записанных в них принципов, письменное свидетельство может казаться делом второстепенным, и его ценность не всегда получает должное признание. Однако после того, как исчезает живой голос, и на свет появляются новые поколения, письменный документ становится единственным авторитетным и неизменным основанием для дальнейшего толкования.

— Theodore E. Schmauk. The Confessional Principle and The Confessions of the Lutheran Church (1911), p. lxxix

Однако Лютеранская Реформация достигла своей цели не только в разрушении и низвержении всех идолов, воздвигнутых в Церкви, но также в извлечении на свет ее сокровищ и возвращении самых священных частей ее наследия. Лютер следовал не только принципу "правда и ничего кроме правды", но также принципу "только правда". И потому, благодаря его усилиям, не только отдельные части истины, но вся истина Священного Писания была открыта Церкви, воплощена на практике и сделана общим достоянием христиан. Лютеранская Реформация не просто извлекала все свои учения из золотых копей письменного Слова Божьего, но не было ни одного учения Слова Божьего, которое она не сделала бы светильником Церкви - словно небесный свет во всей его чистоте. Это касается как учения о Боге, так и учения о человеке; как учения об основании спасения, так и учений о средствах спасения и плане спасения; как учения о вере, так и учений о любви и надежде. Воля Божья относительно спасения человека была во всей ясности и чистоте извлечена на дневной свет из Писания, начиная с учения об оправдании - о том, что человек оправдывается пред Богом и может спастись только благодатью через веру во Христа без каких-либо заслуг и дел с его стороны. Так было заложено основание, на котором все здание христианства высится, словно святой и драгоценный храм. В его святилище находится новозаветный ковчег святых Таинств и Отпущения грехов.

— Из проповеди д-ра Вальтера на День Реформации 1858 года

Учение и практика: лютеранский ответ Риму

Клемет Пройз

Лютеране не удовольствовались упразднением ошибочных римских обрядов. По мере того, как лютеране открывали для себя Евангелие, они также осознавали необходимость благотворных обрядов, которые воплотили бы в себе и проповедовали это вновь открытое Евангелие. Каковы же были эти уникальные обряды лютеран? Я приведу три примера.

В рассуждениях о «Книге Согласия» мы почти всегда упускаем из виду один момент: «лютеранские» исповедания — на самом деле не (только) «лютеранские»! Это особенно важно подчеркнуть в нашей релятивистской, субъективистской культуре, в которой у каждого, похоже, есть своя собственная истина — так почему бы и лютеранам не обзавестись собственными, лютеранскими вероисповедными книгами (раз уж у реформатов есть их собственное исповедание веры, у католиков — их собственный Тридентский Собор, а у внеконфессиональных групп — их собственная библия)? Но такой подход закрывает глаза на вселенские претензии «лютеранских» исповеданий. Целью «лютеранских» исповеданий вовсе не является сформулировать некие частные истины (правильнее сказать, «истины»); их цель — заново утвердить кафолические, вселенские, христианские истины Писания. Иными словами, с одной стороны, Книгу Согласия имеет смысл называть «лютеранскими исповеданиями», чтобы отличить ее, скажем, от англиканского исповедания или реформатских исповеданий. Но такое название раскроет лишь одну ее сторону. Даже при том, что она исторически родилась в спорах между лютеранами после смерти Лютера в 1546 году, Книга Согласия 1580 года первоначально не называлась «Лютеранской Книгой Согласия» (ведь тогда католики торжествовали бы: «Ага! Вот видите! Вы, лютеране, опираетесь лишь на частное мнение Лютера, а мы — на «вселенские соборы»!). Она называется «Христианской Книгой Согласия» (как можно видеть на роскошном титульном листе немецкой Книги Согласия, изображение которого украшает эту заметку: немецкое слово «Christliche» [«Христианская»] является самым большим, самым богато украшенным словом на странице — и это вовсе не случайно!). Она излагала правильное христианское, кафолическое, вселенское учение Церкви именно потому, что основывалась на Писаниях пророков и апостолов. Отталкиваясь от трех «вселенских символов веры», Книга Согласия предлагает эталон того, что следует считать христианским в христианской Церкви. Так, по крайней мере, утверждают церкви, носящие имя Лютера. Нетрудно догадаться, что это утверждение вызывает горячие споры. Но поскольку мы живем во времена воинствующей Церкви, какая истина или какое толкование Писания не оспаривается? Более того, если есть какое-то оправдание существованию самостоятельной лютеранской церкви, оно содержится только в кафолическом, вселенском характере ее богословия, однажды записанного в Христианской Книге Согласия 1580 года. Итак, вот, что мы в действительности говорим: пусть это покажется кому-то узкой и пристрастной точкой зрения, но именно это исповедание до сего для определяет смысл слова «христианский», потому что оно верно и правильно разъясняет Писание, Божье Слово. Многие, без сомнения, назовут такую точку зрения «сектантской» (в противоположность «экуменическому» делению на деноминации, где каждая «деноминация» — это лишь еще одно, немного другое, но столь же истинное течение, наподобие сторублевых купюр в вашем бумажнике). Однако в Церкви Распятого истину следует искать не в обобщениях и абстракциях, с которыми многие согласятся «по своему разумению и силам». Ее следует искать в неприятных деталях, в согласии относительно того, что на самом деле значит Слово Божье.

— Д-р Хольгер Зоннтаг,
пастор лютеранской церкви св. Троицы
в г. Карвер, штат Миннесота

Факты о 95 тезисах («Диспуте о действенности индульгенций»)

(1) 31 октября 1517 года Мартин Лютер разослал свои 95 тезисов местным епископам, чтобы они выступили против индульгенций. По словам Филиппа Меланхтона, Лютер в тот же день вывесил Тезисы на двери Виттенбергской церкви, хотя его слова — единственный источник сведений об этом. Вывешивать публичные обращения на двери церкви было обычной практикой.

(2) В церкви в тот момент находились якобы святые реликвии (мощи святых и т. п.), выложенные от одной стены до другой в семь рядов. Доступ к ним публики предполагалось открыть на следующий день. Герцог Фридрих Мудрый испытывал особое влечение к реликвиям. В его церкви хранилось 19 тысяч реликвий, которые в общей сложности давали отпущение грехов больше чем на 1 900 000 дней. В числе этих предметов, по слухам, находились ветка неопалимой купины, сажа из огненной печи Даниила, молоко Марии и щепка от яслей Иисуса.

(3) Цель 95 тезисов состояла в том, чтобы пригласить местных богословов к диспуту по вопросу об индульгенциях. Это была академическая инициатива. Подзаголовок Тезисов звучал так: «Из любви и ревности к истине и желания вывести ее на свет, следующие тезисы будут публично обсуждены в Виттенберге под председательством преподобного отца Мартина Лютера, магистра искусств и священного богословия, ординарного преподавателя данных предметов в этом городе. Он просит, чтобы те, кто не может присутствовать, чтобы дискутировать с нами устно, сделали это письменно. Во имянашего Господа Иисуса Христа. Аминь». Диспут состоялся в Виттенберге двумя неделями позже. Лютер вовсе не задумывал Тезисы как программу реформирования Церкви или выпад в адрес папы. Он просто высказал сомнение в правомерности индульгенций — он делал это еще со времен своих первых лекций по Псалтири (1513-1514).

(4) Лютер был не единственным, кто усомнился в правомерности торговли индульгенциями. По всей Европе многие высказывали сожаления по этому поводу. Именно этим отчасти объясняется то, почему Тезисы так стремительно распространились и получили столь горячую поддержку. Лютер был первым, кто столь тщательно продумал библейскую критику в адрес индульгенций.

(5) Индульгенции были частью католического учения о епитимье. Ко времени Лютера считалось, что епитимья состоит из трех частей: (a) исповедь и сожаление о грехе, (b) отпущение греха, даруемое священником, и (c) сатисфакция, т. е. некое доброе дело во искупление земного наказания за грех. Посещение реликвий, паломничества к святым местам, молитва розария и покупка индульгенций — все это были примеры сатисфакции, третьей части епитимьи.

Индульгенция представляла собой сертификат, который после приобретения и после исповеди удостоверял, что его владелец избавлен от земного наказания (не вечного наказания в аду, а наказания в этой жизни и в чистилище за уже прощенные грехи). Как правило, не говорили, что индульгенции прощают грехи или избавляют от вечного наказания.

(6) Причиной, побудившей Лютера написать 95 тезисов, стала специальная юбилейная индульгенция, изданная папой Львом X. Эта индульгенция предназначалась для строительства собора св. Петра в Риме. (На самом деле, 50% выручки шло на строительство собора, а 50% получал Альбрехт, недавно за деньги купивший должность архиепископа Майнцского — ему нужны были деньги, чтобы вернуть долги). Эта индульгенция была неограниченной, то есть купившему ее прощались все грехи и как временное, так и вечное наказание.

(7) Эта юбилейная индульгенция якобы давала владельцу четыре основных благословения: a) полное прощение всех грехов; b) возможность получения исповедного письма, которое давало человеку право дважды получить отпущение всех грехов; c) покупатели индульгенции и их умершие родственники становились участниками всех дел благочестия и заслуг Церкви; d) полное избавление от наказания для тех, кто уже находится в чистилище, если человек покупал индульгенцию для того, кто уже оказался там.

(8) Хотя Фридрих Мудрый, подданным которого был Лютер, запретил продажу юбилейной индульгенции на территории своей Саксонии, их продавали на другом берегу реки. Иоганн Тетцель, доминиканский монах, был главным торговцем и проповедником. Его нанял архиепископ Альбрехт.

(9) Когда торговцы индульгенциями приходили в город, они обосновывались в городской церкви. Пока они находились там, все обычные проповеди отменялись и запрещались. Сохранились подлинные тексты их проповедей. Одна из них звучала так:

Вы должны знать: всякий, кто исповедался, кто раскаивается и кладет пожертвования в ящик по совету своего исповедника, получит прощение всех своих грехов и даже после исповеди и после юбилейного года получит индульгенцию на каждый день, когда он приходит к кресту и к алтарям, как если бы он приходил к семи алтарям церкви св. Петра, где даруется совершенная индульгенция. Так что же вы стоите и ничего не делаете? Бегите, все вы, чтобы получить спасение своей души… разве вы не слышите голоса ваших умерших родителей и прочих людей, кричащих и говорящих: «Помилуйте меня, помилуйте меня… ибо рука Божия коснулась меня (Иов 19:21)? Мы страдаем от тяжких наказаний и боли [в чистилище], откуда вы можете нас избавить небольшим пожертвованием, если только захотите». Приклоните ваши уши, ибо отец взывает к сыну, а мать — к дочери (Oberman: 1992, 188).

(10) Сколько стоила эта индульгенция? Это зависело от социального положения человека. Для королей и королев — 25 гульденов; для высшего дворянства и духовенства — 10 гульденов; для низшего дворянства и духовенства — 6 гульденов; для купцов и горожан — 3 гульдена; для ремесленников — 1 гульден; для прочих — 5 гульденов. Нищие должны были поститься и молиться.

(11) Основная тема 95 тезисов — покаяние и добрые дела. Однако Лютер делает несколько поразительных заявлений о папе, которые впоследствии стали причиной его конфликта с Римом. Многие видели в этом документе критику папства, хотя это и не было намерением Лютера.

(12) Впоследствии Лютер писал, что в течение двух недель Тезисы были переведены на немецкий язык и разошлись по всей Германии. До этого о Лютере знали только в Виттенберге. Тезисы создали ему международную известность.

(13) Иоганн Тетцель скончался в 1519 году опозоренным и сломленным человеком.

Источники: Martin Brecht, Martin Luther: His Road to Reformation, 1483-1521, Minneapolis: Fortress Press, 1985; Heiko A. Oberman, Luther, Man Between God and the Devil, New York: Image, 1992.