Остаток урока Бекки и Том только переглядывались - Том попытался было передать ещё одну записку, чтобы подбодрить Бекки, но Дженкинс заметил уже когда мальчишка оторвал листок, и сказал, проходя мимо него:
- Иногда бывает, что день сегодняшний может стать похожим на день вчерашний, если мы не извлекаем уроков из прошлого.
Столь недвусмысленный намёк достиг ушей Тома - он не получил до конца занятия ни одного замечания, впрочем, с первым звуком звонка исчез из класса и не появился в нём после обеда.
Класс быстро опустел, и только Бекки в страхе продолжала сидеть за своей партой. Мистер Дженкинс затворил дверь и запер её изнутри, после чего выдвинул из-за стола свой стул и уселся на него.
- Мисс Тэтчер, подойдите ко мне.
Бекки встала и робко приблизилась к учителю. Тот уставился на девочку и продолжал:
- Сегодня на уроке вы не один раз нарушили правила школьного поведения, когда отвлекались, переписываясь с... кем-то. Так, мисс Тэтчер?
- Да, сэр, - тихо отвечала Бекки, потупившись.
- Кроме этого, я уже не один раз замечал, что, разговаривая со старшими, вы держитесь столь непринуждённо, что иногда это переходит в дерзость. Но вам всегда сходило это с рук - ведь вы действительно очень милая юная леди.
- С...спасибо, сэр, - запинаясь, произнесла Бекки, которую всё же слегка согрело то, что Дженкинс назвал её "очень милой юной леди".
- Однако это не даёт вам права заниматься на уроках перепиской, мисс Тэтчер. Если вы и дальше продолжите отвлекаться, то ваши прекрасные отметки станут стремительно ухудшаться, а то, что вы отвлекаетесь уже глубоко, видно из следующего: вы не отреагировали на моё замечание, в то время как даже ваш...эмм... корреспондент внимательно меня слушал.
При этих словах Бекки вспыхнула - Тома Сойера, отъявленного хулигана и пакостника, поставили ей в пример! Никогда в жизни не могла бы она об этом подумать, а уж сам Том - тем более.
- Поэтому, стремясь уберечь вас от ошибок и вновь направить ваше внимание на занятия, я вас накажу.
Каждое слово мистера Дженкинса делало страх девочки ещё сильнее. Она стояла, опустив голову, а по телу прокатывались волны, иногда даже заглушавшие голос мужчины.
- Бекки Тэтчер, вы слушаете, что я говорю?!
- ...да, сэр! - очнулась девочка.
- Тогда почему вы ещё стоите на месте?! Я велел подойти ко мне и перегнуться через мои колени!
- П...п...простите, сэр... я не расслышала... - от волнения девочка даже стала заикаться.
- Ну что ж, я прочищу вам ушки, мисс Тэтчер, надеюсь, что и голову тоже. Итак: подойдите и ложитесь ко мне на колени.
На ватных ногах Бекки подошла ближе, и неумело опустилась животом на коленки мистера Дженкинса. Он тут же умело перехватил и подвинул её, удерживая левой рукой, а правой провёл по ногам девочки, выпрямляя их.
- Не дёргайте ногами, пока я буду вас шлёпать, и не пытайтесь увернуться. Понятно? - Дженкинс закинул юбочку на спину, и, ни секунды не колеблясь, потянул за верхний край трусиков Бекки, спуская их вниз. Девочка от страха даже забыла о том, что ей должно быть стыдно - только мурашки проползли по обнажившейся коже. Учитель приложил ладонь к телу, подержал немножко, давая Бекки привыкнуть к этому ощущению, и шлёпнул, пока несильно. И ещё. И ещё. Потом размахнулся и влепил посильнее, вот тут-то Бекки и взвизгнула. После тяжёлой руки Дженкинса попа краснела, и очень скоро Бекки показалось, что она просто горит... Девочка взвизгивала, но рука сверху удерживала её от дёрганья, а шлепки мерно опускались. С каждым ударом становилось всё больнее, а уйти от ужасной руки было невозможно, и Бекки всхлипывала, всхлипывала и вскрикивала, просила прощения - эти попытки встречались учительским "Да, мисс Тэтчер, как только вы получите свой урок". Поначалу она барахталась и дёргала пару раз ногами - но - "Я вам говорил - не дёргать ногами?" - возмущённо сказал мистер Дженкинс, и выдал ей четыре таких шлепка, что остаток наказания Бекки старательно держалась.
- Мисс Тэтчер, вы усвоили урок?
Ладонь легла на разгорячённые ягодицы.
- Дааааааа, мистер Дженкинс!!!! - провсхлипывала Бекки. В тот момент ей хотелось только встать с коленок учителя и навсегда отделаться от его руки.
- И в чём же он заключается?
- Я не буду больше переписываться на уроке! Я не буду больше отвлекаться!! - Бекки была почти в отчаянии.
- А ещё? - произнёс учитель, и отвесил ещё два шлепка. Девочка вздрагивала.
- Я буду слушать ваши замечания!!! (Рука мистера Дженкинса всё ещё крепко прижимала спину девочки).
- Что ж, хорошо. Надеюсь, замечаний больше не будет. Но теперь вы знаете, что бывает за нарушение школьной дисциплины, и, поверьте, это было не самое строгое наказание. Вставайте.
Дженкинс натянул трусы обратно на покрасневшую попу Бекки, и опустил юбку.
Бекки, всхлипывая, сползла с колен, оправила одежду, и, не в силах поднять глаз на мистера Дженкинса, прижала ладошки к своему заду. "Как же больно это!!! А ведь розгами, наверное, ещё хуже! Бедный Том!" - подумала девочка.
Учитель насмешливо глянул на неё. Стоило бы, конечно, поставить в угол девчонку, чтоб не смела тереть попу, но время уже подходило к концу перемены, поэтому Дженкинс отпустил Бекки. Боязливо она вышла из класса, и во дворе спряталась за большое дерево, опасаясь, что кто-нибудь увидит её, и непременно догадается - Бекки наказали... Впрочем, все и так это знают, после того, как мистер Дженкинс произнёс на уроке "Останетесь на большой перемене!", и класс просто замер - Ребекка Тэтчер впервые попала в руки правосудия в лице учителя.
Постепенно дети стали возвращаться с обеда, и Бекки, немного приведя себя в порядок, зашла в классную комнату; на скамью она присела с осторожностью. Эмили, заметив это и заплаканные глаза, участливо спросила: "Что, всё-таки всыпал?" - "Угу..." - ответила Бекки, не поднимая взгляда. "Да..." - протянула Эмили, и поёрзала - вчера ей хорошенько досталось щёткой от матери, за то, что они с братом стянули варенье из кладовки, разбив при этом банку. Синяки на её попе были куда сильней, чем следы на ягодицах Бекки.
Школьный день продолжался.

Да простит меня Марк Твен...

- Ребекка Тэтчер, останетесь на большой перемене.
- Да, сэр, - уныло ответила Бекки, сердце которой заныло от неприятного предчувствия. Мистер Дженкинс стал их учителем всего неделю назад, но ученики уже выучили - "Остаться на большой перемене" означало получить взбучку ладонью, ремнём, линейкой или деревянной щёткой. "Хорошо, что не "после уроков", - подумала Бекки, ведь слова "останетесь после уроков" сулили розги, или даже трость, вкупе с долгим стоянием в углу и разбором поведения. Вместо обеда меню, предлагаемое мистером Дженкинсом, отведали почти все ученики, но Бекки, и ещё несколько девочек, и самых-самых послушных мальчиков, пока были лишены этого "удовольствия". А вот вечерняя программа была знакома только двоим, одним из которых, конечно же, был Том Сойер. Дженкинс закатил ему вчера хорошую порку берёзовой розгой.
Это отчасти было причиной необычайно тихого поведения Тома нынешним утром, - по крайней мере, он только три раза плюнул жёваной бумагой из трубочки в затылок Оливера Нолеса, и всего пару раз взглянул на Бекки в соседнем ряду.
Мисс Тэтчер, конечно же, задело такое неуважение к её персоне. "Том, передай мне карандаш!" - произнесла она достаточно громко, чтобы мистер Дженкинс услышал, и, пока Том протягивал огрызок карандаша, сунула записку. На клочке бумаги неровными буквами было выведено:
Ты сегодня даже не смотришь на меня, Том! Что случилось?
Том застрочил ответ и с карандашом передал обратно. "Спасибо, Том", - непринужденно сказала Бекки.
- Бекки Тэтчер!
- Я сказала Тому "спасибо" за карандаш, сэр, - с самым невинным видом произнесла девочка. Мистер Дженкинс кивнул, но нахмурился.
"Ничего не случилось. Просто, у меня сегодня плохое настроение. Не хочу портить его ещё и тебе. Мне уже осточертел этот урок, пожалуй, в обед я сбегу"
"Плохое настроение? Нет уж, Том, чем хитрить, так и скажи - тебе не хочется, чтоб тебя снова высекли! Ведь, говорят, тебе хорошо вчера досталось от Лысого? А если ты сбежишь сегодня после обеда, так завтра уж точно получишь добавки",-съехидничала в ответе Бекки. На этот раз она передала Тому линейку, и учитель снова приметил этот обмен.
"Эту юную леди, пожалуй, пришла пора поучить правилам. Похоже, раньше ей серьёзно не доставалось - ведёт она себя на грани дозволенного, хотя всегда прячется под маской скромницы. Но, надо признать, в грамматике и прочих предметах она недурна", - размышлял мистер Дженкинс, выдвинув ящик своего стола. В столе лежал толстый кожаный ремень, тяжёлая щётка поблёскивала отполированным об зады ленивых и непослушных деревом, а на дне таилась до поры до времени пружинистая трость, словно свернувшаяся перед броском змея.
Том же, прочитав записку Бекки, вспыхнул и разозлился. Где этой девчонке понять, что он сейчас чувствует, её ведь даже ни разу не шлёпали! Он вновь застрочил ответ, передал Бекки, она задумалась и написала несколько фраз, Том написал ответ Бекки, Бекки вновь ответила Тому; на очередной передаче её руку с только что полученной запиской и перехватил Дженкинс.
Рука учителя забрала записку, и две юные души замерли в страхе. Мало того, что они переписывались на уроке - Том писал там о намерении сбежать после обеда, а Бекки назвала мистера Дженкинса Лысым! Хотя на самом деле лысина у него только начинала появляться - учитель был довольно молодым. Тем не менее, он занял место мистера Доббинса, голова которого блестела, как бильярдный шар, и продолжил его традиции не только в строгом воспитании, но и в том, что касалось шевелюры.
Старый учитель непременно развернул бы бумажку, и тогда... даже страшно подумать, что бы тогда было. Но мистер Дженкинс только положил записку в ящик стола, задвинул его, и произнёс:
- Ребекка Тэтчер, останетесь на большой перемене.
Класс оцепенел.