Вообще же, я вправе рассказывать не о греках, а о критянах. В дальнейшем это будет верней. Ибо это народ, с одной стороны, островной, герметичный, с другой - более, думаю, мультикультурный. Есть такая черепаха, называемая критянами карета-карета (критяне любят повторяющиеся слова), которая выбрала для обитания именно этот остров - больше в мире ее нигде нет. Со времен пребывания здесь Грошека к дорожным знакам прибавился еще один: запрещающий проезжать ревущим квадрациклам в тихих кварталах, таких как Олд Виладж.
Это дорога из деревушки Stalis в Malia.

Итак, аэропорт города Heraklion носит имя Nicoas Kazanzakis.


Никос Казанзакис. Греческий философ, поэт и писатель. Родился на Крите, написал большинство своих книг живя во Франции, в городе Антиб. В большом почете у киноманов. По его книгам, им же переработанным в сценарии, сняли два фильма: «Грек Зорба» и «Последнее искушение Христа» (Мартин Скорсезе). Замечен также в написании философских притч и путевых очерков (России посвящен целый том очеркового цикла).

В книге "Грек Зорба" Никос Казанзакис описывает встречу главного героя со стариком, который сажает дерево. "Что ты делаешь"? - спрашивает Зорба. Старик отвечает: "Ты сам прекрасно видишь, что я делаю. Сажаю дерево". "Но зачем сажать дерево, - спрашивает Зорба, - если ты не увидишь, как оно будет плодоносить?" И старик говорит: "Я, сын мой, живу так, будто никогда не умру". Такой ответ вызывает едва заметную улыбку на лице Зорбы, и он перед тем, как уйти, с иронией в голосе восклицает: "Странно, я живу так, будто собираюсь умереть завтра!"

Адонис - сын Зумбульи, управляющей отеля Armonia. Невысокий коренастый грек, жонглирующий рюмками с красным вином над головами гостей, с гостями же танцующий сертаки, бьющий тарелку (в специально отведенном месте) в момент наивысшего ликования присутствующих в зале. Одна из моих спутниц (а их, признаться, было восемь: поскольку отель был трехзвездный, в нем проживало много русских москвичек), девушка с кустодиевскими формами, однажды танцевала так, что из-за стола вышла на полусогнутых пьяная голландка, направилась на кухню, вынесла тарелку и разбила ее так, что осколок попал мне в лоб.

Греки, когда слышат славянскую речь, немного настораживаются: не поляк ли? Когда узнают, что русский, у них вспыхивают глаза, они начинают жать руки и трепать по плечу: Путин, газ, труба. Мы - ортодокс, вы - ортодокс. Говорят, они плутоватый народ, но какой русский не плутоват?

Калимера - доброе утро.
В середине дня у греков разрыв сеанса.
Калиспера - добрый вечер.
Калинихта - доброй ночи.
Кала-кала - ОК.

Я знал там одного восточноевропейца и бродяжку - соответственно Ромео и Оди. Оди - это Одиссей.

В колонках играет - Все кругом говорят - появился турист
Екклесиаст был по сути первым экзистенциалистом. В каноническом издании Библии его почему-то поместили между притчами Соломона и песнями Соломона. Видимо, чтобы сгладить контраст между аскетическими назиданиями великого мудреца и его же эротическим баловством.

Все суета, сказал Екклесиаст. Что человек? Люди что? скоро будут валяться на улицах и площадях, как птичий помет.

О том, как Крит вытеснил в моем сердце Киммерию, о том, как по-гречески звучит слово "скидка", о том, как рыба соле напоминает русскую камбалу, о встрече со знакомой хозяйкой ювелирного Ириной и знакомстве с Афанасиосом, Адонисом, Марией и Зумбульей, о том, как лежал под лимоном, гранатом и абрикосом в саду отеля Armonia и трем прекрасным девам читал Соломона и дошел до Екклесиаста, о том, почему на Крите три раза венчают и два раза разводят и почему единственный в мире аэропорт, названный в честь писателя, находится в городе Heraklion, о болезни, называемой критинизмом и проч. и проч. я напишу чуть позднее. Дел дофигища.

Забавное название почты у коллеги - Жени: zhena собака и т.д.

Утром слетел сон, вышел на кухню - 5.30. Выкурил в туалете две сигаретки.

В Парке новорожденных сидел на лавке и услышал - мама говорит взрослой дочери: что ты ебешься с одним, а живешь с другим, нельзя же так.

в логистике же важно что - не перепутать приход с уходом. От слов ДЕБЕТ и КРЕДИТ веет вечностью