В этой истории будут две части. В первой, речь пойдет об удивительных событиях почти двадцатилетней давности. Во второй — их трагическое продолжение в наши дни.

Итак, 3 августа 1990 года. Женя Сенотрусов, восьмилетний мальчик из города Норильска, попадает в реанимацию. Гостил у бабушки под Москвой, пошел с ребятами за грибами и в поле напоролся на оголенный кабель, беспечно оставленный электриками. 35 тысяч вольт. Живых мест на Жене почти не осталось — он будто расплавился.

Подмосковные врачи сделали, что смогли, и сказали готовиться к худшему. Но Женина мама Алена настояла на том, чтобы мальчика перевезли в Норильск, в клинику полярной медицины. Там тоже маму старались сильно не обнадеживать, но при этом делали все возможное и невозможное, чтобы спасти мальчишку. Полярный профессор Андрей Александрович Карпушин сразу сообщил маме, что даже при самом благополучном стечении обстоятельств вряд ли получится спасти Женину правую руку. Ей особенно досталось — осталась одна кость и омертвевшая кисть. Но мама Алена решила так запросто не сдаваться.

Много операций прошло, и много еще оставалось впереди. Алена бегала по врачам в поисках чуда, и вот, наконец, где-то ей сказали, что руку все же можно спасти. Только в СССР таких операций не делают. Нужно ехать во Францию, в клинику Армана Труссо, которая специализируется на детской хирургии. Тамошние врачи будто бы готовы свершить это чудо — спасти мальчику руку. Стоило это чудо столько, что простой советский гражданин, диспетчер Горстроя Алена Сенотрусова даже не знала, что такими суммами можно оперировать в повседневной практике.

Семья Сенотрусовых продала все, что можно. Что дальше? Пошли по друзьям и знакомым. Сильно помог Норильский горно-металлургический комбинат. Откуда-то про мальчика узнали газеты, стали писать. Приехало телевидение. Спасение руки норильского мальчика Жени Сенотрусова стало одним большим добрым делом для советских людей. Вся страна про него говорила, и не было тех, кому все равно.

И вот Сенотрусовы собрали деньги. Конечно, многие думают: а как же иначе могло быть по законам жанра. Но я вам скажу про двухмесячную девочку Настю Рогалевич, которой нужна была вполне обозримая сумма в 85 тыс. евро для операции и которую так и не смогли спасти. По той самой причине, что не смогли собрать 85 тыс. евро.

Французский хирург Мари-Клод Романа свершила чудо, о котором так мечтала Женина мама. Тридцать с лишним операций, какие-то немыслимые манипуляции с извлечением живых мышц из других частей тела, несколько лет реабилитации — и Женя смог овладеть рукой. Не в той мере, чтобы не быть инвалидом, но все же он смог по-мужски ее протягивать новым знакомым.
Здесь занавес закрывается и вновь поднимается через 17 лет, в июне 2006 года.

Сенотрусовы к тому времени уже живут в Александрове (Владимирская область). Мама Алена завела себе небольшой колбасный бизнес, вполне успешный. Женя Сенотрусов тоже устроился — работает, женился, родил сына. Хотя не ангел, конечно, и был даже судим в подростковом возрасте за угон, но впоследствии выровнялся и начал нормальную, можно сказать, обывательскую жизнь.

Алена Сенотрусова, уже переехав в Александров, напротив, начала активную общественную деятельность. В частности, она входит в городской совет предпринимателей при главе района. На заседаниях этого совета она не отмалчивается, а лепит правду-матку — прямо в глаза мэру и главе района, а также другим большим начальникам (в том числе и милицейским).
— Не надо делать вид, что ничего не происходит, — твердым голосом говорит она. — Мы все знаем, как у нас заведено: к каждому приходят, с каждого спрашивают в общую кассу. Раньше хотя бы четко было понятно, где бандиты, а где те, кто с бандитами борется. Теперь же все смешалось!

Можно предположить, что именно из-за этих выступлений Алены и начались у Сенотрусовых проблемы. Женю стала обхаживать милиция. Случалось, забирали в отделение. А в июле прошлого года произошло уж совсем из ряда вон выходящее событие, которое перечеркнуло несколько лет Алениной жизни, усилия французских врачей и всего советского народа.

Женя позвонил маме поздно вечером из милиции.
— Мама, приезжай, а то я не знаю, что они тут со мной сделают, — прокричал он в трубку.
Мама, конечно, помчалась — вся, как была, в белом брючном костюме по случаю какого-то светского мероприятия. Как Алене удалось пробиться через решетки к своему сыну, она уж и не помнит. Ей все запомнилось какими-то пятнами: человек, у которого шла изо рта пена и который лежал под лестницей, друг сына Юра, которого тоже забрали и который затравленно просил его не бросать. И самое страшное — сломанная Женькина рука, та самая. Она болталась опять как неживая, потихоньку начала отекать и синеть.

Женя рассказал:
— Забрали с другом в рамках расследования кражи телефона. Сначала просто расспрашивали, а потом зашел оперуполномоченный капитан Владимир Романов с помощником Наумовым, и стали ломать руку.

Алена Сенотрусова взвыла, осознав необратимость, непоправимость и всю нелепую чудовищность произошедшего. Она пошла на начальника УВД Сирицына стеной. Одна. Требовала принять заявление о пытках, вызвать «скорую» и вообще выпустить их из казематов. Милицию эти требования мало волновали, а впоследствии на Алену еще и завели дело — за хулиганство.

«Скорая» прибыла к утру. Не по поводу Жениной руки, а по поводу мужика, который отдавал концы под лестницей. Алена бросилась к врачу, хорошей тетке лет под пятьдесят, стала рассказывать ей про все: про руку, про Францию, про бесчисленные операции, про чудо, которое вовсе не было гарантировано. И врач все поняла. Она додавила милицию — Сенотрусовых выпустили. Как выяснилось, все претензии к Жене и его маме были необоснованными, что подтвердил даже суд.

Рискну предположить, что большинство наших сограждан на этом бы и успокоились: отделались от милиции — и то хорошо. Могло бы ведь быть и по-другому. Но Алена Сенотрусова решила идти до конца и призвать к ответу капитана Романова, который к тому времени был уже даже не капитан, а майор. Пошел на повышение, став начальником уголовного розыска.
Она вцепилась в Романова намертво. Написала заявление в прокуратуру и довела дело до суда. Уникальнейший случай: обычно бывает так, что если наших милиционеров в чем и подозревают, то потом обязательно выясняется, что нет состава преступления.

Майор Бойнов — ближайший соратник Романова. В городе говорят, что они большие друзья — вместе приехали в Александров из Вязников. Можно сказать, вместе росли в александровской милиции. И теперь, когда Романов за свои выкрутасы попал в СИЗО, Бойнов горячо его защищает:
— Мы найдем, как с этим дерьмом разобраться, — говорит начальник криминальной милиции Бойнов про потерпевших. И что-то заставляет верить, что ведь и правда, найдут.

— Нам доподлинно известно, что руку Сенотрусову он не ломал, — вторит своему подчиненному начальник УВД Сирицын. — Все было специально организовано. Руку сломали совсем другие люди. А по 116-й статье вообще уже дело прекращено. Все говорит о том, что наш сотрудник невиновен.

Впрочем, прокуратуре прекращение дела по 116-й статье говорит прямо об обратном.
— Закон предусматривает такой порядок: когда человек впервые совершил преступление небольшой или средней тяжести и наступило примирение сторон, то дело может быть прекращено, — говорит Александр Шайкин, прокурор района. — Однако прекращение дела не означает, что подсудимый был невиновен. Напротив: вина его тем самым подтверждается.
Суд над Романовым, поставивший под вопрос чистоту помыслов и деяний всей местной милиции, наделал в Александрове много шума. Его помощник Наумов чистосердечно признался, что ломал руку Сенотрусову. Его уволили, и это спасло милицию от «групповой» статьи.

У Алены Сенотрусовой начались серьезные проблемы с бизнесом. Рука Жени Сенотрусова кое-как срослась. Но, здороваясь со знакомыми, он ее не подает — думает, что для многих это может быть неприятным зрелищем.

PS Может у нас стоит пойти по пути Грузии? Там службу ГАИ расформировали ввиду невозможности реформировать насквозь прогнившую и коррумпированную систему. Набрали новых людей без опыта работы в органах внутренних дел с высшим юридическим образованием и платят достойную зарплату. Аналогично поступили с таможней.
Там в МВД садистов уже нет.
©