С праздничным звоном вылетело стекло, и языки огня радостно выплеснулись наружу, вгрызаясь в навесные цветочные горшки. Мерзко запахло горящим пластиком, и Халед отшатнулся назад, прикрывая лицо краем куфии и неотрывно глядя, как съеживаются в пламени лиловые венчики каких-то неизвестных ему цветов.

Субботнее утро было невозможно жарким, и пожары наполняли стоячий воздух дымным зноем, но Халед все стоял у пылающего дома, чувствуя, как потрескивает едва не тлеющая борода, а во всем теле бурлит почти животное упоение. Как они кричали… Эта, кудрявая, с простреленными ногами. В дурацкой пижаме с пчелами. Ползла к детской, оставляя за собой блестящий красный след, а он неторопливо шел за ней. Те, в детской, были слишком малы, чтоб что-то понять, но они видели, как она ползет к ним по ковру с утробным воем, и тоже кричали. Двое – прижавшись друг к другу, забившись в угол у разрисованного единорогами белого шкафа, а третий еще не умел ходить, и надрывно плакал в кроватке.
Халед сплюнул наземь: горите теперь там, среди ваших ковров… белых шкафов… пижам… Это из-за них у Халеда ничего этого никогда не было. Все из-за них!… Отец так говорил!

Растущая у самого дома пальма с полыхающей верхушкой застонала и начала крениться к земле. Убийца отскочил назад, будто очнувшись: в голове бродил тяжелый сытый угар. Он развернулся, готовый идти в следующий дом, и вдруг встретился взглядом со стоящей позади него женщиной.

Старуха в зеленых шароварах и грязной белой блузке просто стояла посреди разгромленной улицы, только тени клубов дыма скользили по лицу, да колыхались от горячего ветра седые волосы. Она случайно уцелела - Халед сразу это понял. Огонь выкурил ее из укрытия, и она замерла, ошеломленная, растерянная, знающая, что бежать некуда. Усмехнувшись, убийца не спеша двинулся к старухе… Он так и не успел понять, в какой момент в смуглых морщинистых руках возник автомат. Сухая очередь ровным швом прострочила Халеду грудь. Последним, что он увидел, тяжело грянувшись оземь и с бульканьем вдыхая хлынувшую горлом кровь, была удаляющаяся спина в грязной белой блузке.
Литаль думала, что знает, что такое страх...

Знакомьтесь: "Ир-Хадаша". (бывшая Газа)
После нашей победы на побережье будет построен крупнейший международный туристический город на Ближнем Востоке. Это позволит решить жилищный кризис в стране. Там будет около 1300 кварталов, масса рабочих мест. Там будут парки, по аллеям которых станут бегать наши невыносимо громкие, но такие любимые дети. Там будут фонтаны, аттракционы, аквапарки, уличные кафе с самым лучшим кофе; рынки с самыми ароматными фруктами. Там будет крупнейший пляж с шикарным променадом. Там будет счастливая жизнь!

И там будет мемориал памяти тех израильтян, кто отдал свои жизни за возможность остальным жить без ночных сирен, без террористической угрозы со стороны тех, кто способен равнодушно убить даже родного брата, нарушившего какой-то религиозный канон, даже отдать на поругание родную сестру, ведущую себя "не так". Израильтяне будут спокойно выходить на улицы и без тревоги садиться в автобусы. Наша жизнь будет без страха.
Мы знаем - город будет!
Он будет таким!

Во время снегопада, не будучи обременённым регулярным трудом, умный человек имеет склонность пить хорошее вино, заедать его санкционным сыром, мясом, овощами, свежим хлебом и... ЧИТАТЬ!

"В любой момент на Земле есть сорок значений времени. Другой интересный факт: в Китае было пять часовых поясов, но теперь только один, и для некоторых китайцев солнце встает не раньше десяти утра. Еще один: задолго до того, как человек полетел в космос, раввины спорили, как в космосе соблюдать Шаббат – и не потому, что они предвидели полеты в космос, а потому, что буддисты умеют сосуществовать с нерешенными вопросами, а евреи скорее умрут. На земле солнце встает и садится один раз в течение суток. Космический корабль облетает Землю за девяносто минут, а значит, Шаббат наступает раз в девять часов. Одна теория предполагала, что еврей просто не должен находиться в таком месте, где возникают сомнения относительно порядка чтения молитв и соблюдения правил. Другая – что земные заповеди привязаны к Земле, и все, что происходит в космосе, остается в космосе. Одни доказывали, что еврейский астронавт должен следовать тому же ритуалу, какого придерживается на Земле. Другие – что время Шаббата следует устанавливать по приборам на корабле, при том что в Хьюстоне евреев не больше, чем в раздевалке «Рокетс». Два еврейских астронавта погибли в космосе. Ни один еврейский астронавт не соблюдал Шаббат.

Отец дал Сэму прочесть статью об Илане Рамоне – единственном израильтянине, летавшем в космос. Перед полетом Рамон пришел в Музей холокоста, чтобы взять что-нибудь с собой. Он выбрал рисунок Земли неизвестного еврейского мальчика, сгинувшего в войну.

– Представь, как этот милый ребенок рисует, – сказал Сэму отец, – а ему на плечо сел бы ангел и сказал: «Тебя убьют раньше, чем придет твой следующий день рождения, а через шестьдесят лет представитель еврейского государства возьмет с собой твой рисунок летящей в космосе Земли в этот самый космос…»
– Если бы существовали ангелы, – возразил Сэм, – его бы не убили.
– Если бы ангелы были добрыми ангелами.
– А мы верим в злых ангелов?..."
(Джонатан Сафран Фоер "Вот я")
К чему я привёл эту цитату?...