Рассказик. Может, конечно, и излишне назидательно, но читается легко.

I

«Гадская жизнь!» — в сердцах воскликнул Денис Иванович Буб­нов, обнаружив, что его обычное место возле дома уже заняла ка­кая-то наглая красная «Сузуки». Кое-как припарковавшись в самом дальнем конце двора, он побрел к подъезду, раздраженно ворча под нос: «Это я-то суетливый? Деятель­ный — возможно! Но суетливый?.. Сам он суетливый! Пузатый бо­ров!»

Лифт, разумеется, не работал.

«У меня мелочный ум? Дурные манеры?! — продолжал ворчать Денис Иванович, поднимаясь по лестнице на девятый этаж. — Да у меня высшее образование! Плюс курсы категорийного менеджмен­та... — Бубнов высморкался на сту­пеньки. — Старпер! Пьяница крас­ноносый! Думает, я не знаю, что он каждый вечер прикладывается. У него даже из сейфа спиртным не­сет. Алкаш хренов!»

Раздражение Дениса Иванови­ча объяснялось тем, что сегодня он стал невольным свидетелем од­ного пренеприятного для него те­лефонного разговора. Уже в конце рабочего дня, проходя мимо при­открытой двери директора управ­ления Козырева, он услышал, как тот говорит генеральному: «Да, Пал Палыч, полагаю, Валетов вполне справится с обязанностями началь­ника отдела продаж... Что? Бубнов? Не-ет, Пал Палыч, Бубнов абсолют­но не годится. Уверяю вас! Почему? Ну... суетливый человечек с мелоч­ным умом и дурными манерами, и вообще... ни богу свечка, ни черту кочерга. Короче, не лучший канди­дат... Вот именно. Ха-ха, согласен. Значит, Валетов, решено». А ведь Денис Иванович так рассчитывал на это назначение! И главное — заслу­жил его! Многолетним трудом на благо фирмы. И вдруг — здрасьте! Какой-то Валетов. Притом в столь обидной форме. Ох, лучше бы ему вовсе не слышать этого разговора. Да еще вечером в пятницу!

II

Жены дома не было — уехала на выходные к родителям на дачу, — и Бубнов, не разуваясь, протопал на кухню, открыл холодильник и до­стал бутылку водки. Обычно он себе не позволял. То есть практичес­ки. А бокал вина или бутылку пива на праздник почитал за изрядную пьянку. Между прочим, Денис Ива­нович и не курил. Короче говоря, имел все основания считать себя хорошим работником и примерным семьянином. Тем, кого называют солью земли. «Ни богу свечка, ни черту кочерга», — тут же вспомни­лось Бубнову, и он решительно от­купорил бутылку.

Уже после третьей рюмки он изрядно захмелел и перебрался в гостиную, на диван. Телевизор ему включать не хотелось: «Все одно и то же», — до книжек он был не охот­ник, поэтому помутневшим взором Бубнов принялся оглядывать пред­меты домашнего интерьера.

Взгляд его зацепился за алебас­тровую фигурку какого-то божка, китайского или японского, черт их разберет. Фигурку эту ему презен­товал старинный приятель Борька Перунов. Он вечно разъезжал по разным экзотическим странам и при встречах одаривал Бубнова всякими сувенирными безделица­ми. Правда, Денис Иванович эту дребедень сразу выбрасывал или передаривал, чтобы квартиру не за­хламлять. Но алебастрового божка отчего-то сохранил. С чего бы это? История, что ли, какая с ним была связана? Ах да! Борька заявил тог­да, что лицом божок очень походит на него, Бубнова: дескать, оттого он его и приобрел. Сам Денис Ивано­вич никакого своего сходства с сей круглой раскосой физиономией не усмотрел, но жена с Борькой Перуновым неожиданно согласилась и водрузила статуэтку на верхнюю полку серванта.

Бубнов поднялся с дивана, до­стал фигурку и вгляделся в мелкие, насупленные черты идола. Черт знает, может, и впрямь некоторая схожесть имеется? Перунов в тот раз им с женой целую шутливую лекцию прочитал. Вы, говорит, эту статуэтку берегите и никому в руки не давайте. Потому что-де в древние времена во многих стра­нах бытовало поверье: если такой фигурке, сделанной по подобию конкретного человека, причинить вред, так и сам, так сказать, ориги­нал непременно пострадает. При­чем аналогичным образом: если руку повредить — рука заболит, а голову — тоже соответственно. И даже научное название у этого явления существует... Как это? Де­нис Иванович нахмурился, силясь припомнить. Смешное еще такое, симпатичная магия, что ли? Нет, не симпатичная, а симпатическая. Точно, симпатическая магия! И еще Перунов что-то рассказывал, стра­шилки всякие. Про то, как в Сред­ние века колдуны да ведьмы лепи­ли из воска подобия своих врагов, добавляли в них волосы или ногти жертв, а потом, трижды задом на­перед прочитав «Отче наш», прон­зали эти фигурки булавками.

Ill

«Тьфу ты, — скривился Денис Иванович, — всякая дрянь в голову лезет. А все из-за этого толстопу­зого борова Козырева».

Он прошел на кухню, налил себе еще рюмку и залпом выпил. Но злость и обида не отпускали.

Вдруг некая причудливая мысль посетила его захмелевшую голову. Бубнов с минуту обдумывал ее, а потом вернулся в гостиную и при­нялся шарить по шкафам. Наконец среди жениных вещей он нашел то, что искал: пучок тонких церковных свечек желтого воска и карманный «Молитвослов». «И пускай глу­пость, — с пьяной усмешкой думал Денис Иванович. — Пускай! Так хоть душу отведу». Он повыдергивал из свечей фитили, размял податли­вый воск в пальцах и быстро слепил нечто отдаленно напоминающее человеческую фигурку. Затем до­стал из ящика буфета пластиковую коробочку с иголками и высыпал их прямо на кухонный стол... Но тут же хлопнул себя по лбу и, метнувшись в прихожую, вытащил из портфе­ля пачку бумаг; отыскал среди них служебную записку с размашистой резолюцией Козырева, аккуратно оторвал клочок с начальственной подписью. «Не ногти, конечно, — бормотал он, запихивая бумажный обрывок внутрь восковой фигур­ки, — и не волосы, но хоть что-то... Сойдет!» Закончив с этим, Денис Иванович уложил фигурку на раз­делочную доску, взял в руки иголку и нахмурился. Нужно что-то еще. Что-то он, кажется, упустил. Ну, конечно! Бубнов открыл «Молит­вослов» на нужной странице и, из­готовив первую иглу, стал водить пальцем по строкам «Отче наш» справа налево, снизу вверх.

—   Оговакул то сан ивабзи он... — запинаясь, прочитал он и с силой воткнул в восковое подобие обидчика первую иглу.

— ...еинешукси ов сан идевв ен и, — вторая игла вонзилась в живот кукле.

Зловеще разносились по пус­той квартире слова тарабарского заклинания. Казалось, все кругом замерло, затихло, словно прислу­шиваясь. Лишь канализационная труба где-то под раковиной вторила пьяному бубнежу Бубнова утробным урчанием. Прочитав ис­коверканную молитву в третий раз, Денис Иванович взглянул на дело рук своих и хихикнул: фигурка была утыкана иголками, точно еж. «Вот, будешь знать, кому свечка, а кому кочерга...» — погрозил он ей паль­цем и, пошатываясь, отправился спать.

IV

Утром в субботу Денис Ивано­вич проснулся поздно и с головной болью. С чувством некоторого сты­да: «Что за ребячество!» — смахнул вчерашнее безобразие в мусорку и сделал себе яичницу. Но поесть толком не смог — голова разбо­лелась пуще прежнего, прямо до тошноты. Он принял пару таблеток обезболивающего и заставил себя заняться разными хозяйственными делами. А о давешних манипуляци­ях с иглами и воском приказал себе не вспоминать. И действительно не вспоминал. До самого воскресе­нья. Ибо в воскресенье перед обе­дом ему позвонил не кто иной, как иуда Валетов.

— Чего тебе? — холодно спро­сил Денис Иванович.

—  Уже слышал новость, ста­рик? — жизнерадостно, как ни в чем не бывало, поинтересовался тот.

«Позлорадствовать решил. Вот же свинья!» — возмущенно поду­мал Бубнов, а вслух произнес:

—  Да. Рад за тебя. Поздрав­ляю.

— Поздравляешь?! — ахнул Ва­летов. — Ну ты циник!

—  Я? Я циник?! — задохнулся Денис Иванович. — Ты вообще о чем?

— А ты о чем? А-а, понимаю... Значит, еще не слышал, — и вы­держав эффектную паузу, Вале­тов выпалил: — Козырев скон­чался!

—  ...К-как скончался? — после почти минутного замешательства выдавил Бубнов. — Когда с-скон-чался? От чего?

— Вчера. Точнее, в ночь с пят­ницы на субботу. А от чего — допод­линно пока не известно. Что-то вроде внутреннего кровотечения. То ли геморроидальное, то ли же­лудочное. Но внезапное и обшир­ное. О как, старик! Что об этом ду­маешь?

Бубнов молчал.

— Впрочем, ты же знаешь, — доверительным тоном продолжал Валетов, — поддать-то он всегда любил. Так ведь? Любил, говорю, Козырев поддать?

Но Бубнов молчал.

— Извини, старик, — несколько смущенно произнес Валетов, — не думал, что тебя это так... зацепит. Ладно. Завтра переговорим, отды­хай.

V

Денис Иванович положил труб­ку, утер со лба пот и оторопело ус­тавился в пространство. В висках у него нещадно стучало, а глаза точно распирало изнутри, того и гляди лопнут. «Это давление, —до­гадался он, — скачок. Надо взять себя в руки, принять лекарство, и все будет хорошо. Ничего не слу­чилось, все нормально!» Бубнов сделал несколько шагов, его шат­нуло, и он крепко приложился пле­чом о сервант. Что-то с грохотом упало на пол. Он опустил взгляд: на паркете лежала алебастровая китайская фигурка. Голова божка от удара разлетелась на множест­во осколков. Точно вспышка сверх­новой озарила мозг Бубнова, зато в глазах, напротив, разом потем­нело...

Когда супруга Дениса Ивано­вича вернулась с дачи, он был еще жив, но шевелиться не мог. И гово­рить тоже был не в состоянии: толь­ко мычал временами. Врачи «скорой» констатировали инсульт. А через два дня он умер...

Александр Юдин, «Ступени».