Жаворонок, религиозное паломничество и домашнее музицирование - что общего между ними?
На первый взгляд: ничего.

Но в искусстве многое скрыто от поверхностного взора, и самые интересные тайны открываются лишь при внимательном «вслушивании» в текст того или иного музыкального произведения.

Феликс Мендельсон(1809—-1847). Звезда раннего романтизма, композитор-вундеркинд, виртуоз и баловень судьбы. Благосостояние отца-банкира вкупе с интеллектуальным наследием деда-философа сделали своё дело: всё в детстве юного Феликса было направлено на воспитание гения. Он вырос в атмосфере, в которой искусство культивировалось особо. С ранних лет Мендельсон играл на рояле, скрипке, альте, пел, рисовал и… сочинял, сочинял, сочинял. Одна лишь стопка из тринадцати симфоний для струнного оркестра, накопившаяся к 14-ти годам, — не шутка! А любимым инструментом всегда оставалось фортепиано.

В двадцать, словно вспоминая времена безмятежного берлинского детства, Мендельсон — уже известный пианист, композитор, дирижёр и реставратор музыкальной старины — вдруг начинает писать безделицы: милые, трогательные, грустные, весёлые, медленные, быстрые фортепианные пьесы с тончайшей гаммой оттенков и нюансов. «Песни без слов» — так Мендельсон называл миниатюры, которые сочинял всю недолгую жизнь. Они были отдохновением от бурной концертной и административной жизни; они — возвращение в прошлое; они — воспоминания о любимой сестре Фанни и матушке, которая давала первые уроки.
В числе любимых — пьеса из Шестой тетради. Вслушайтесь: хрупкое вступление, трогательная мелодия… Что-то очень знакомое?

Джо Дассен - Бабье лето