Мечты вскрывает скомканное небо.
В тебе мне растворяться не дано...
Я больше не скучаю - отболело.
Ахматову читаю... И Бордо
Тихонько растекается по венам...
Истерика у лета... На разрыв...
А я хочу на море - неизменно...
Стирается со временем курсив
На сердце "до беспамятства и дальше..."...
Вынашиваю бережно стихи -
/банальные - по сути.../ И всё чаще
Меня терзают прошлого грехи...
Ведь я дышать тобою разучилась...
/летает признак умершей любви/.
Прости меня за сорванную близость,
За то, что мы - сплошное ностальжи...
Твоя надежда не находит места...
Скажи, что ты ревнуешь не всерьёз!
Ведь наши встречи слишком неуместны...
Без признаков на будущее, звёзд...
Прости меня за нашу неизбежность...
За то, что научилась без тебя
Счастливой быть, привязывая нежность
/без адреса/ к почтовым голубям...
Не можем вместе - вечное цунами...
С тобою мы ни пара... ни друзья...
Проложено молчание меж нами -
Немой границей - "можно" и "нельзя" ...


© Узнаваемая

Вот такая вот dolce vita, мой сладкий мальчик -
Карамельное счастье растаяло, растеклось...
Ты не спрашивай, я не знаю, что будет дальше...
Уже раз загадала, поверила - не сбылось.

Вот такая вот южная сказка, amore mio...
Жили-были... а дальше огромный и чистый лист...
Ты не спрашивай, я не знаю, зачем нам было
Подниматься по лестнице, плавно ведущей вниз...

А в Салерно дожди... небо тоже живое - плачет...
После слез, говорят, обязательно будет легче...
Ты не спрашивай у меня "come mai?"... Mi dispiace,
Mi dispiace amore mio... Arrivederci...




******************
come mai /комэ май/ (итал.) - как же так
Mi dispiace/ми диспьяче/ (итал.) - мне жаль


© Алена Серебрякова

Сердце в ладонях...бьется... считай удары...
Нервы натянуты... хочешь сыграть?.. смелее.
Не удивляйся, бери, это мой подарок.
Не романтично?... ну, извини, как умею...

Рыжее солнце запуталось в серых тучах...
Дождь... барабанная дробь будет очень кстати.
Спрячь моё сердце под зонт, так будет лучше.
Вернее, тогда его просто надольше хватит.

Две батарейки на столике, там, в прихожей -
Бонус к подарку... сменишь... ничто не вечно...
Вроде бы всё... ах, да!.. ещё – будь осторожен.
Я исчезаю...
Целую...
Твоя бессердечная...


© Алена Серебрякова

Наболевшее жжет. Постоянно, без нормы.
Переполнена. Всё! - Через край! Перебор!
За границы! – Последствия снятой короны.
Ожидаем пожара. Дровишек – в костер,

Чтоб быстрее сыграть удивление: «как же…?!»
Наболевшее – орган. Не хуже других.
Безмятежно живет и питается сажей.
Дожидается ночи - ударить под дых.

Повышайте, не думая, прежние ставки!
Наболевшее жалит, скулит, как щенок.
Затирает до дырки чужие помарки.
А потом вырывается…
строчкой – в листок.


© Узнаваемая

... Просто уже не важно, сколько попыток было...
Я без тебя – все также... ты без меня – никак.
Ночи с другою пресны.../да и рассветы – мимо.../
Любишь меня и шепчешь: «... я ведь такой дурак...
Выдумал сам, что точка... думал, что ты забыла..........»

- ...Врядли смогла бы, милый... я берегу кольцо,
Фото совместной жизни... и извожу чернила –
Лишь бы не думать только... и не смотреть в лицо...

Чтобы не стать причиной для моего развода
Ты уберешь послушно руку с моей руки...
Чтобы не слыть мишенью – молча сотру разводы
Яркой своей помады... и... прекратим звонки...

Лучше не делать драмы. Сделать любовь потише –
Фоном для жизни новой. Выключить свет в окне...
Знаешь, ты можешь лучшим /...только не надо ближе.../
Стать для другой /не нужно... глупо скучать по мне.../.

... Просто уже не надо... Мы своё упустили...
Я без тебя - стараюсь. Ты без меня – никак...
Чтобы не быть многословной... я уроню «мы были»
В сердце твоих мелодий, душу сложив в кулак...






© Узнаваемая

Я пoмню вpeмeнa бeз злa и интepнeтa.
C дeвчoнкaми вecь дeнь гyляли вo двope,
Любимыe cтиxи пиcaли мы в aнкeтax,
Кaникyлы пpoдлить мeчтaли в ceнтябpe.

Mы ждaли пepвый cнeг и в нoвый гoд пoдapки.
И нe лoжилиcь cпaть, чтoб пocмoтpeть тaйкoм,
Кaк дeдyшкa мopoз из cтapoй дeтcкoй cкaзки
Укpaдкoй пpинeceт o чeм мeчтaли в дoм.

Xoдили нa кaтoк и eздили нa caнкax,
И c щeчкaми бaгpяными плeлиcь мы пo дoмaм.
A c гopки пo yтpy кaтaлиcь нa лeдянкe,
He cлyшaлиcь poдитeлeй, пиxaли cнeг в кapмaн.

A лeтoм вceй гypьбoй xoдили мы нa peчкy.
Игpaли в "кaзaкoв" в дepeвнe дo зapи,
И пpиxoдя дoмoй, из бaбyшкинoй пeчки
Pyмяныe c дымкoм мы eли пиpoжки.

Cмoтpeли yтpoм мyльтик, a вeчepoм кинo.
Mы пpo oбмaн нe знaли и вepили в дoбpo.
Пpoшли тe вpeмeнa и в дeтcтвo нeт билeтa...
Кaк xopoшo, чтo я pocлa бeз интepнeтa!





(с) Янa Кaзaчкoвa

Она давно не верит в оправданья.
"я без тебя..." - срывается в тиши...
Скучает и зализывает раны
Любовь к тому, что лепит коллажи
Из прошлых примечательных моментов...

Он без неё мешает синеву
Распахнутого неба, изолентой
Заклеив в нем все дырочки по шву...
Его зовут - на кухне стынет ужин.
/жена старалась.../
Жизнь как идеал...
Но только сверху... внешне лишь... снаружи...
Внутри, в душе - безумия причал,
Где правит боль...
Зашкалило нехило...
Излишки нелюбимых - налицо...
Хороший трек, бодрящая текила
Спасают лишь на время... Подлецом
Он быть не собирался - получилось...

Он пишет ей: "Давай поговорим...?
У нас с тобой - гармония и близость...
А хочешь, на неделю съездим в Рим?.."

Она читает. Молча. Без ответа.
Всё слишком очевидно - ни к чему...
Любой ответ больнее пистолета
Дырявит душу... Слезы - по стеклу...
Она болеет им не сутки - годы.
Но только у другого на плече...
Она с другим встречает пароходы
С весной в сопровождении лучей...

Их душат постоянно узы долга...
Им вместе не проснуться никогда...
Он - пустоту взрывает диким волком...
Она - на сердце пишет "не судьба".
Однажды став супругами не с теми,
Они всерьёз попали в западню...

И помня аромат её коленей,
Мечты он режет махом...
на корню...



© Узнаваемая

Где-то там, на краю земли, у истоков семи морей
Её Счастье считало дни до предсказанной встречи с ней.

Где-то там, среди сотен звёзд, её Счастье рукой ветров
Собирало росинки с роз для её предрассветных снов.

Согревало в ночи теплом, несмотря на несчётность миль,
Закрывало своим крылом, чтоб в глаза не летела пыль.

Выметало осколки бед, чтоб в душе не оставить ран
И ткало из надежды плед, чтоб укутывать по утрам...

И она, вопреки судьбе, глядя в небо, где звёзд не счесть,
Каждый раз говорила себе: "А ведь всё-таки Счастье есть"...




© Алена Серебрякова

Одиночество не делят пополам...
Безысходность тоже неделима...
Кровь по венам, слезы по щекам –
Вроде жив, но жизнь проходит мимо.

Весь твой мир – одни обрывки слов,
Втиснутые между многоточий...
Зря ты пополам делил любовь -
Вот теперь она и кровоточит.

Чувства в коме... в сердце старый хлам...
В мутной вазе - высохшее лето...
Нет, не делят обреченность пополам...

Но и ночь кончается... Рассветом.


© Алена Серебрякова

Чeм стаpше cтановишься, тeм бoльше пoтребности в тишинe, в yединении, в cвободе oт любыx сyетных обcтоятельств. Пoтому чтo ресурсы уже не бьют щедрой нефтью из богатой скважины и требуют бережного отношения.
И сохранить их можно, не опустошаясь нещадно там, где бываешь с трудом и с теми, к кому не лежит душа.
Мне часто хочется молчать. Просто молчать.
И я делаю это, открыв для себя наслаждение собственной негромкости, в которой давно нет азарта хоть что - то оспаривать, доказывать, или везде непременно вставлять непрошенные копейки своего мнения.
Я больше не думаю, что оно должно быть всем интересно. Больше не участвую, как когда - то, во всех обсуждениях. Ничего не комментирую, ни с кем не спорю, не отслеживаю чужих реакций на себя.
Эта роскошь уже давно со мной - позволить каждому думать обо мне всё, что ему хочется.
И оказывается, именно так в жизнь приходит лучшее общение, лучшие отношения, лучшие связи - когда отпадает истерика нравиться всем непременно.
Почему? Потому что, когда ты не играешь никаких ролей ради чьего - то одобрения, тебя находят свои, а не такие же носители масок.
Человек не нуждается в жизни на карнавале.
Он нуждается в своей жизни. А карнавал - это чужой праздник, на котором даже веселиться надо по чужим правилам: разодеться в перья и танцевать так, словно соблазняешь весь мир.
И, однажды, надо точно решить - нужен ли тебе весь мир, который придётся удовлетворять неустанно, вылезая из кожи вон, или достаточно своего - в котором только те, кого ты хочешь видеть в нём всегда, и где всё взаимно, а не односторонне...







(с) Лиля Град

И все же для крепкого союза двух людей нужна схожесть. Это не значит, что вкусы и даже интересы должны совпадать, тем более, что они в течение жизни меняются. Это значит, что у вас внутренние настройки одинаковые. Вы оба, к примеру, ищите истину, стремитесь обучаться, расти духовно. Вы оба падали и довольно низко, а потому уважаете в другом его способность подняться и возвыситься над своими недостатками и страхами, доказав на личном примере , что «невозможно» - слово, несуществующее в Вашем лексиконе. Вы оба должны быть «повернуты», причем очень крепко и глубоко, на чем-то таком, что придает смысл жизни, приносит вам радость и способно подарить счастье тому, кого выбрало сердце. Для полноценного союза с другим человеком мало просто любви, нужно одинаковое ее понимание и проявление. Потому что если один из вас в душе романтик, а другой эту романтику категорически отрицает или демонстрирует лишь для того, чтобы сделать приятное любимому, это все рано или поздно выльется в недовольство друг другом. Не смотрите на человека умом, смотрите сердцем. И, конечно же, говорите друг с другом. Говорите как можно больше и откровеннее обо всем на свете, не стесняясь впускать в свой внутренний мир, не желая показаться лучше или хуже, чем себя считаете сами. Проявляйте себя естественно, смело ты показывайте людям то, что любите и во что верите, и тогда есть все шансы встретить такого же «сумасшедшего» и странного для кого-то, зато для вас своего и родного до каждого атома .

«Вечные странники Любви»


© Алина Ермолаева

А кот не может без хозяйской ласки,
Он подставляет пузо - мол, чеши скорее,
Он щурит очень хитро свои глазки,
И пальцы нежные скользят по серой шее...

А кот не может без своих игрушек,
Он мячик катит лапками опять по полу...
И весь сияет - от хвоста до ушек,
И отдаётся он весёлому футболу...

А кот не может без еды в тарелке,
Он хочет рыбу свежую себе на ужин,
И он опять придумает проделки,
Чтобы кусочек вкусного был им заслужен...

А кот не может без тепла и света,
Он на балконе вновь выслеживает птичек...
И жадно дышит этим сладким летом,
И лижет краешек белёсых рукавичек...

А кот не может без уюта в доме,
Он на колени вечером опять приляжет...
И тело вытянет в ленивой он истоме...
И всю любовь свою к хозяину докажет...


© Полина Шибеева

Боль, — расплавленная лава. Сначала сжигает тебя, а потом каменеет, становясь непрошибаемым панцирем, защитой от новой боли. После того, как ты пройдешь все круги личного ада, никто не сможет сделать тебя счастливее или несчастнее. Власть над твоим сердцем будет только в твоих собственных руках. Однажды ты поймешь это. Однажды ты станешь настолько сильной, что скажешь спасибо за боль.

© Лия Русс

Недавно прикупил себе фитнес-браслет.
Зло.
Особенно для тех, для кого встать с дивана — уже фитнес.
Для кого-то вроде меня.

По подсчетам фитнес-браслета в среду я прошёл четыреста пятьдесят шагов. Я не сразу смог разглядеть прыщик столбика на диаграмме.
Из них пятьдесят шагов я набрал во время походов от компьютера в… ну, вы понимаете.
А оставшиеся четыреста — это я гонялся за Артёмом, который стащил из вазочки последнюю конфету (тут мы с ним конкуренты в пищевой цепочке). Мог быть и вовсе рекорд — пятьсот шагов, но я споткнулся о кота Семёна.

В пятницу фитнес-браслет показал ноль шагов.
Я человек суеверный и даже подумал, что в пятницу я умер.
А потом вспомнил, что забыл его надеть.

Шаги, шаги… вот бы эта глупая машинка умела измерять уровень счастья в крови.

Ещё там в данных было что-то про пульс.
Пульс у меня повышался три раза в день. Что по времени совпадает с завтраком, обедом и ужином, когда я открывал холодильник.
А, нет, было ещё одно ночное повышение. Ну, тут все понятно, уберите от экранов детей, — ночной перекус.

Жена разворчалась, мол, я такой неспортивный, и даже она вышагивает больше меня, когда говорит с подружкой по телефону.
Тогда я решил схитрить и повесил фитнес-браслет на кота Семёна. Двенадцать шагов за день!
По три на каждую лапу. Это абсолютно божественное создание, эталон.

Хорошо, что я догадался залезть в раздел аналитики.
В фитнес-браслете (в приложении в телефоне) есть и такой.
Там мне сообщили, что, по сравнению с прошлой неделей, у меня большой прогресс в ходьбе. Ясен пень. На прошлой неделе у меня этого фитнес-браслета ещё не было.

Повод для оптимизма есть всегда.
Главное — найти правильную аналитику.





© Олег Батлук

Наши уходят. И не обязательно из жизни.
Как-то просто и незаметно исчезают целые типажи.
Люди с чертами совести на лице.
Те, кто понимает значение слова «пошлость».
Кто встаёт, когда в комнату входит дама.
Кто скажет вторую строчку стиха, когда ты скажешь первую.
Кто в споре даёт говорить другому.
С кем можно заболтаться о книгах и пропустить свою остановку.
Кто никак не может перейти с тобой на «ты» и постоянно сбивается на «вы», а не наоборот.
Кто может познакомить тебя с теми, с кем ты всегда мечтал познакомиться.
Кто знал тех, с кем тебе познакомиться уже не суждено.
Кто не умеет говорить о деньгах.
Кого хочется обнять через слово.
Кто красив в старости нажитой внутренней красотой.
Наши уходят, остаются ихние.





© Олег Батлук

Для меня вопрос насущной необходимости мата для интеллигенции был окончательно закрыт много лет назад, после истории, рассказанной мне одним приятелем. В средней советской школе этот приятель слыл конченым «ботаником». Мало того, что он читал книги вне школьной программы, посещал музеи и носил очки. Он вдобавок учился в музыкальной школе по классу скрипки. «Со скрипкой во дворе» — это вызов, равносильный «без трусов в филармонии». Если бы приятель был весь покрыт струпьями, от него и то шарахались бы меньше. У него был лишь один друг — такой же «играй яша играй» из покровских ворот и пишичитай из параллельного класса, который занимался в той же музыкальной школе фортепиано.

Однажды мой приятель-скрипач возвращался домой со своим другом-пианистом после отчетного концерта в музыкальной школе. Их путь лежал через враждебные прерии кровожадных индейцев — дворы пятиэтажек. То тут то там, как семечки, была рассыпана шпана. По словам моего приятеля-скрипача, в тот вечер они сумели бы проскочить без потерь, если бы не жабо. На обоих были концертные костюмы с белоснежными жабо. «С жабо во дворе» — это вызов, аналогов которому в параллельном мире не найти, потому как что может быть страшнее «без трусов в филармонии»? Но это было страшнее в разы. Как заметил приятель-скрипач, шпана была возмущена настолько, что их сразу начали бить. Обошлись без прелюдий, без всех этих «а вы чьих будете», «кого знаете» и «дай прикурить».

Товарищей спасла музыка. Не то, чтобы они изловчились устроить импровизированный концерт для птушников и смягчить их сердца. Просто скрипачу пару раз удалось удачно попасть футляром со скрипкой, которым он отмахивался от нападавших, кому-то по голове, и свора отхлынула. А тут уже подоспело классическое «да что ж это делается» от бабушек на лавочке, в ближайшем доме оказался опорный пункт, на порог которого вышел участковый и стал грозно почёсывать пузо — одним словом, ребята сумели ускользнуть.

Отбежав на безопасное расстояние, они осмотрелись и поняли, что изрядно потрепаны. Пианист предложил скрипачу пойти к нему домой, чтобы умыться и привести себя в порядок. Скрипач согласился — у него были строгие родители, и, если бы он явился на порог в текущей редакции, они бы с удовольствием завершили начатое шпаной. «А у тебя кто дома?» — внезапно спохватился скрипач, — «нас не будут ругать?». «Не беспокойся, у меня только бабуля», — ответил пианист. «Бабуля» — это вечный синоним всепрощения и полюса добра в противоположность родительской империи зла, поэтому скрипач уверенно зашагал в будущее. Он уверенно шагал в будущее и, набираясь постфактум невероятного мужества, как любой интеллигент после драки, думал о преимуществе фортепиано перед скрипкой в сражении. Вот если бы у него было с собой фортепиано, а не чахлая скрипка, ух он бы тогда поотшибал хулиганам пальцы крышкой.

По дороге пианист рассказал скрипачу о своей бабушке. О том, что она по профессии переводчик, знает много языков, выписывает «роман-газету» и была знакома с Нейгаузом. Рассказывая мне эту историю, мой приятель отдельно почеркнул в данном месте, что именно такой странный винегрет о своей родственнице выдал ему в тот день его спутник. После этого описания у скрипача сформировался четкий образ бабули в виде пугливой болонки в больших очках.

Дверь им открыла крупная пожилая женщина с большими руками и крупными чертами лица. От болонки остались только очки. Как заметил мой приятель, бабушка напоминала ему Раневскую.

Бабуля немедленно провела их двоих из темного коридора в гостиную, где горела гигантская люстра под красным абажуром. Там она принялась их осматривать, причмокивая и цокая языком и ни капельки не церемонясь. По словам приятеля, у них было, на что посмотреть. Волосы колтунами, концертные костюмы клочьями, пуговицы рваными нитками. Особенно пострадали жабо — все черные и потрепанные. Как будто их обладатели по несколько раз каждый падали в оркестровую яму под ударные. У пианиста оно вообще торчало из кармана, отбитое в неравном бою с будущим фрезеровщиком. Бабуля суетилась вокруг них, подозрительно сверкая очками и не проронив ни слова, от чего скрипач забеспокоился. Его собственную бабушку к этому моменту пришлось бы уже три раза возвращать из обморока нашатырем. Внезапно бабуля произнесла низким мужским голосом, обращаясь к внуку-пианисту:

— Ну, милый мой, это пи*дец.

Пианист мгновенно залился густой краской и, виновато косясь на скрипача, зачем-то перешел на громкий шепот и спросил бабулю:

— Бабуля, ты, наверное, хотела сказать «кошмар»?
— Увы, милый мой, — ответила бабуля спокойно, — кошмар был вчера, когда ты принес из школы тройку по русскому. А сегодня это именно пи*дец.







© Олег Батлук

У каждого поколения — своя память. Нередко это память мифа, неточная, художественная, но именно она делает каждое поколение особенным. Именно она отличает тех, кто слушал «Зодиак» на 48 оборотах и тех, кто не понимает, что это значит.

Две трети своего счастья человек получает в детстве. Я вспоминаю свои восьмидесятые, как Казаков в прологе к «Покровским воротам» свои шестидесятые: времена разные, интонация одна. Так вспоминают первую влюбленность — интимно, вполголоса.

Столько воды утекло — ни одного водопровода не хватит. Стив Гутенберг, Махоуни из «Полицейской академии», уже больше похож на того Гутенберга, который в пятнадцатом веке напечатал «Библию». А про Микки Рурка и говорить нечего. Кто поверит, что этим Рурком, которым сейчас пугают детей, в мое время возбуждали женщин?

Но ведь было… Понятно, что детство романтизирует любую эпоху. Но ведь было…

Была у нас и своя «Игра престолов», которая называлась «Семнадцать мгновений весны», и свой фильм про Терминатора, который назывался «Приключения Электроника». У нас даже свой Джейсон Борн был — мультфильм «Шпионские страсти».

Был свой Лас Вегас, когда в метро кидаешь двадцать копеек в автомат, а он выдает тебе четыре пятака.

Были свои бары, в кулинариях, с конусообразными колбами. Я однажды выпил там три сока из черноплодной рябины цвета мазута и пошел кататься на карусели, той, где сиденья подвешены на цепях, и ты молишься о трезвости мастера, который их крепил. Естественно, после этого я самозабвенно тошнил в кустах, а случайные прохожие шептались у меня, тринадцатилетнего, за спиной:

— Такой маленький, а уже бухает.

Были старшеклассницы на линейках в белоснежных фартуках, все сплошь Моники Белуччи. Я до сих пор возбуждаюсь, когда вижу фартуки, а учитывая, что в современном городе я вижу их в основном на мужчинах в мясных отделах, получается неловко.

Была радиола, светящаяся в ночи, по которой я общался с инопланетянами.

Были уличные телефонные будки с солидными коричневыми трубками. Я заходил в эти будки, чтобы подержаться за трубку и добрать солидности.

Был сыр «Виола» с блондинкой на крышке, которой я признавался в любви.

Была мясорубка весом с грузовик, с ее помощью мы играли в русскую рулетку: если с первого раза не удастся прикрутить ее к столу, она сломает тебе ногу.

Была ряженка с фольгированной крышкой, которую я открывал на манер Весельчака У из «Гостьи из будущего», и половина бутылки оставалась на мне.

Ну, а кто не перематывал кассету на карандаше, тот меломаном не был.

Вспоминаешь эпоху, а вспоминаются мелочи. Из них, из этих великих мелочей, мы и состоим…







© Олег Батлук

Всё, что не с вами – не было вашим,
Всё, что ушло, не пытайтесь вернуть,
В трудности руку вам не подавшим,
Смело простите, но смените свой путь,

Всё ,что терзало, станет неважным,
Даже утратит всю ценность и суть,
Станет всё крайне понятным однажды,
То, что вам нынче несёт боль и грусть,

В бездну упав, оставайтесь отважным,
Встаньте с колен и не смейте свернуть,
Крылья даются храбрым, бесстрашным,
Тем, кто готов в неизвестность шагнуть.

Будьте смиренным, но неподвластным,
С теми, кто больно желал вас кольнуть,
Дайте уйти злым душой и несчастным,
Всех, кто пытался хоть раз обмануть

Всё, что не с вами – было не вашим,
Всё, что ушло, не пытайтесь вернуть,
Всех, вас однажды подло предавших,
Смело простите и смените свой путь!






(с) Жанна Бабаханова

В доме должны быть собака и кошка,
Счастье, уют и всего понемножку,
Что-то хорошее, что-то родное,
Тёплый очаг, атмосфера покоя.

Длинный ряд полок, шкафы и буфеты,
Где бы хранились от мира секреты,
Всякая всячина, блюдца, кастрюли,
Кухонный столик, а рядышком стулья,

Чашки для кофе и чашки для чая,
Баночки с надписью "сделано в мае",
Вязаный свитер любимого цвета,
Чтобы душа была в ливни согрета,

Вазы с цветами, в углу пианино,
Где-то по самому центру картина,
В доме должны быть иголки и нитки,
Книжные полки, аквариум с рыбкой,

Что-то приятное, что-то полезное,
Всё по фэн-шую, ведь так интереснее.
Здесь по утрам хорошо просыпаться,
Лучики солнца на веки ложатся,

Пахнет какао и хлебом с корицей,
Много приятностей дома случится.
Можно мечтать, не смущаясь помногу,
Можно сидеть на полу в позе йога.

Дом – это самое тёплое слово,
В мире нет места второго такого,
Где никогда одиноким не будешь,
Дома должны быть все те, кого любишь.
⠀





(с) Алеся Синеглазая

так срослись руками, ногами, костями, мясом и кожей,
что казалось – никто никогда этого чувства не уничтожит
целовались так, что становились единым целым, единым телом
неделями не вылезали из пропахшей любовью постели

держали друг друга за руку на улице, в кафе, в кинотеатре
прятались от дождя под огромным деревом, как котята
шептали такие нежности, что красными становились щёки
валялись в свежей июньской траве, жарились на солнцепёке

готовили завтраки, делали чай с душицей, ромашкой и мятой
любовались молочным рассветом, золотисто-медовым закатом
прижимались носами к макушкам, ощущали, как пахнут волосы
видели космос во влажных глазах, говорили только вполголоса

делали нечёткие фотки, признавались в любви на видео
если их разлучали дела, всё казалось пустым и обыденным
слали длинные тексты, полные горячих, как солнце, слов
созванивались ночами, пока весь город был во власти у снов

так срослись, что не замечали, как мимо летело время
назначали свидания, несмотря на холод, на снегопад и метели
смахивали с пальто снежинки, грели замёрзшие пальцы
и смеялись, как малые дети, и кружились, как будто в танце

так срослись, что их отдирали с костями, с мясом и кожей
и казалось, что это кошмар, что разлучить их уже невозможно
всё кровило, болело, ныло, горело, месяцами не заживало
ведь были единым целым, а потом их взяли и разорвали

так срослись, что кажется – их лишили почти половины тела
и теперь нет родного запаха, нет рук, что когда-то грели
теперь – только огромная рана, сочащаяся свежей кровью
и они заливают её слезами, но чаще, конечно же, алкоголем

так срослись, что теперь у обоих – дыра, размером с небо
и они заполняют её чем угодно, но чаще всего – вертепом
забываются в пьянках с друзьями, тонут в случайном блуде
одного только не понимая –
такого уже никогда не будет…


© Полина Шибеева

Язык природный забывают внуки,
и чем благополучней, тем верней.
Еще беспечна юность на разлуки
и боль из почвы вырванных корней.

А может быть, все к лучшему? Не знаю.
И неизвестен никому ответ.
И с телефонной трубкой привыкаю,
как странен иностранный их акцент.

А может быть, все к лучшему? Не будет
когда-нибудь таможен и границ.
И кто моих праправнуков осудит,
когда не судят перелетных птиц?

Но времена какие ни настанут,
пусть и потом, Бог весь, в каком краю,
на русском и по-русски поминают
пра-пра-прабабку русскую свою.




© Наталья Ахпашева

Люблю мечтать под шум дождя,
Смотреть на капли на стекле,
Люблю побыть внутри себя…
Чтоб чашка кофе на столе.

Я заберусь под теплый плед,
Свернусь калачиком и вот-
Я погашу на кухне свет
И спрячусь в сумрак от забот.

Мне мягко и тепло внутри,
Пушисто и совсем не сыро,
В субтропиках моей любви,
Вдали от тонущего мира.

Там за окошком рассвело,
И девять баллов по шкале ненастья,
А я внутри и мне тепло,
Я словно в раковине счастья!

Уютен мой смешной мирок,
Его хочу я разделить с тобою
И если ты совсем промок,
Стучись! И я всегда открою!





(с) Лариса Рубальская

мне жаль, что всё закончилось вот так:
гвоздики две на кладбище надежды.
и наши души в траурной одежде.
и почву размывает слёз вода.

мне жаль, что всё закончилось вчера.
из нас двоих мы оба виноваты.
в нас умер каждый слог и каждый атом.
мы состоим из драм и прочих ран.

мы состоим из чувства пустоты.
мы – две души, и мы друг друга душим.
давно на «ты», но я тебе не нужен
и, оказалось, ты мне тоже...

ты
осталась солью на моих щеках,
осталась болью. более не ранит
никто другой. мы — фото на экране
любви, от коей больше ни-чер-та.

финал. черта. читай меня меж строк.
стихи, что я писал тебе при встрече.
ты засыпала с ними каждый вечер,
и каждый вечер был я одинок.

всему итог:
меня убьёт праща.
тебя – печаль, вино, пустые речи.
не ждать пощад, не обнимать за плечи.

не завтра,
но однажды
станет легче.

мне жаль, что всё закончилось.
прощай.


(с) И.Врублевский

За кирпичным склепом – ежевика,
за молчаньем шторы – шорох фраз,
посмотри на небо и живи, как
в первый раз и как в последний раз.

Сам себе и воля и темница,
закрывай внутри себя ключи,
видишь, засыхает медуница
там, где птица больше не кричит,

и спешит тропа твоя из дома
в сизый плен тернового куста,
но строка, как в детстве, невесома,
а душа по-прежнему чиста,

нет в ней ни запрета, ни предела
чуда, есть полётная строка,
только бы душа не оскудела,
только бы не дрогнула рука,

и весны, и воздуха хватило
досказать, домыслить и допеть
миг тот, что раскачивал кадило
лунное и солнечную сеть,

и к нему на грудь слетала дрёма,
и в его ладонь ложились мхи,
а в моей сейчас клубок черёмух,
видишь, и огарочек ольхи.

Только не гляди вперёд с опаской,
я с тобой, а значит – не страшись,
упразднится смерть с Господней Пасхой,
и опять случится с нами жизнь.




(с) Ксения Август