Я тебя бы на руки взял,
я тебя бы взял и унёс,
тихо смеясь на твои «нельзя»,
вдыхая запах твоих волос.

И, не насытившись трепетом тел,
стуком в груди нарушая тишь,
всё просыпался бы и глядел,
плача от радости, как ты спишь.

Я бы к тебе, как к ручью, приник,
как в реку, в тебя бы гляделся я.
Я бы за двести лет не привык
к бездонной мысли, что ты моя.

Если бы не было разных «бы»,
о которые мы расшибаем лбы.






(с) Герман Плисецкий

Прости, я не воюю за мужчин.
хотя порой, возможно, это важно…
Бросаться в бой вслед за мечтой бумажной…
до первой крови биться. до морщин.

«Я не отдам» кричать… Не отдавать.
Терпеть, вонзать клинки и унижаться…
Сражаться так, как не могла сражаться
во все века бесчисленная рать влюбленных дев.
МНЕ НУЖЕН ТЫ ОДИН…
и нужен так, как никому не нужен…
Я — воин — в своем сердце и снаружи!..
…но только не воюю… за мужчин.

© Анна Тукина

Дай обниму тебя. И снова. Без сложных фраз и лишних слов.
Я проповедую не слово. Я проповедую тепло.
Я знаю, где тебя носило. И как в пути ветрами жгло.
И проповедую не силу. Я проповедую тепло.
Ответ добру добром. Пусть больно, но злу — холодный неответ.
Я проповедую не соло. Я проповедую квартет
Добра, Тепла, Объятий, Слова. И пустоту без дела, слов…
Я обниму тебя. И снова. Я проповедую. Любовь…

© Анна Тукина

и когда Бог решит тебя сделать счастливой,
он отведёт все, что тебе не предназначалось,
он научит тебя отпускать без надрыва,
и даст тебе смелость начать сначала.

и будут дни, когда ты будешь сворачивать горы,
и дни, когда не можешь подняться с постели,
ты потеряешь людей, потому что Бог слышал их разговоры,
и знает, кем они являлись на самом деле.

ты найдёшь в себе ответы на все вопросы,
без советов толпы и чужих предписаний,
Бог закроет двери, где тебе не рады, прямо перед носом.
а нужные двери откроются сами.

ты пройдёшь все преграды и сложности,
в зеркале себе начнёшь улыбаться чаще.
он вычеркнет из жизни все лишнее и ложное.
освобождая место настоящему.

помни: у тебя все получится,
отпуская прошлое, продолжай идти,
Бог не даст то, что ты хочешь, а подготовит лучшее,
и оно (по секрету) уже к тебе в пути.


© Анна Захарова

Ты такой же, как и я - на все смотришь сердцем, а потому видишь красоту даже там, где другие замечают лишь уродство. Я знаю, как нелегок твой путь, но разве мы когда-то искали легких путей? Мы искали истину, Бога и любовь, и мне кажется, мы нашли. Нам бы успокоиться, притормозить, остаться там, где просто очень хорошо - друг в друге, но душа наша огненная, пламенная снова рвется в дорогу. Я иду с радостью и мне больше не страшно, ведь моя рука в твоей руке, наши ноги идут в одну и ту же сторону, я слышу пульс твоего сердца, который совпадает с ритмом моего. Если я упаду, ты возьмешь меня на руки и понесешь, если устанешь ты, я вдохну в тебя жизнь и сделаю все, чтобы ты снова обрел силы. Вся моя нежность для тебя, вся мудрость для нас и для тех, кому мы очень нужны. Я бы, пожалуй, справилась и сама, но с тобой я могу гораздо больше, ведь все, что я делаю, исходит из самого центра любви - моего сердца.

«Вечные странники Любви»


© Алина Ермолаева

настоящее одиночество узнаешь по его шагам
где в тебе недавно были хохот, вино и гам
остается только шорох, и уж его вот
не пожелаешь ни завистникам, ни врагам
как оно тебя хватает за мятый ворот
словно сонный охранник в баре по четвергам

мы не так представляли это — не холодный пепел, зарево и слюда
не далёкое море, уносящее без следа
наши шутки и песни со скоростью параплана
у моего одиночества мой взгляд, мой наряд и голос — и это уже беда
мы сидим на кухне, оно смеётся — «иди сюда,
у тебя всё равно ни черта на сегодня планов».

я бывалый ниндзя: я умею бежать от него по свету и темноте
не вскрывать шифровки и не прятаться не за тех
не палить свои пароли, менять обличья

оно хмыкает вечером, пока я вожусь в ключах
говорит — «как прошла работа?...не отвечай».
говорит — «отдыхай, я вот-вот заварило чай,
и постель уже холодная, как обычно.»




© Джек-С-Фонарём

Однажды проходя мимо слонов в зоопарке, я вдруг остановился, удивленный тем, что такие огромные создания, как слоны, держались в зоопарке привязанные тоненькой веревкой к их передней ноге. Ни цепей, ни клетки. Было очевидно, что слоны могут легко освободиться от веревки, которой они привязаны, но по какой-то причине, они этого не делают.

Я подошел к дрессировщику и спросил его, почему такие величественные и прекрасные животные просто стоят и не делают попытки освободиться. Он ответил: "Когда они были молодыми и намного меньше по размерам, чем сейчас, мы привязывали их той же самой веревкой, и теперь когда они взрослые, достаточно этой же веревки удерживать их. Вырастая, они верят, что эта веревка сможет удержать их и они не пытаются убежать."

Это было поразительно. Эти животные могли в любую минуту избавится от своих "оков", но из-за того, что они верили, что не смогут, они стояли там вечно, не пытаясь освободиться.

Как эти слоны, сколько из нас верит в то, что мы не сможем сделать чего-либо, только из-за того, что не получилось однажды?




(с)

Не мстите, пожалуйста, бывшим когда-то любимым,
Обиду, как птицу, пустите лететь в небеса,
Ведь долгие годы себя ощущали счастливым,
Умейте смотреть даже боли колючей в глаза.

Да-да, нелегко, разрывается сердце на части,
И голос дрожит, и не спится совсем по ночам,
Как трудно поверить, в какое-то мнимое "счастье",
Лишь фраза звенит: " Я тебя никогда не предам"...

Но в горе своем Вы не будьте слепым эгоистом,
Ведь право на выбор у каждого есть по судьбе,
Кто был, как дыханье, возможно останется близким...
И прожитых лет теплота не угаснет в душе...

Вы их не вините... Любимых, поверьте, не судят...
Никто никого ведь не в силах теперь удержать,
Такое бывает, прощаются близкие люди...
И надо учиться людей от себя отпускать...




© Ксения Газиева

Звёздный ветер лицо щекочет —
слишком мягко и непривычно.
Мы застряли в тепле полночном,
говорим о вещах обычных,
мол, однажды отыщем город,
где полюбят
таких
безумцев.
Капли света бегут за ворот —
сотни белых искрящих унций.
Ты смеёшься, а мир повержен
этим солнечным мягким смехом.
Сколько будет ещё издержек,
что не станут для нас помехой?
Звёзды нежно целуют небо,
оставляя следы на коже.
Отступают неслышно беды,
намекая, что путь возможен
в сонный город, где нас полюбят,
где трава обжигает ноги
и рассветы целуют в губы,
освещая собой дороги.
Ты смеёшься, но ищешь карты,
чтобы ручкой свести маршруты.
Мы охвачены не азартом,
а счастливой ночной минутой.
Город смотрит на нас и плачет,
облачённый в небесный худи.
Мы нашлись
с тобой,
это значит,
волшебство непременно будет.






© мирленская

«Она была суровой, совсем не ласковой с виду. Не гламурной. Не приторно любезной. У неё не было на это времени. Да и желания не было. И происхождение подкачало. Простой она была.
Всю жизнь, сколько помню, она работала. Много. Очень много. Занималась всем сразу. И прежде всего — нами, оболтусами.
Кормила, как могла. Не трюфелями, не лангустами, не пармезаном с моцареллой. Кормила простым сыром, простой колбасой, завёрнутой в грубую серую обёрточную бумагу.
Учила. Совала под нос книги, запихивала в кружки и спортивные секции, водила в кино на детские утренники по 10 копеек за билет.
В кукольные театры, в ТЮЗ. Позже — в драму, оперу и балет.
Учила думать. Учила делать выводы. Сомневаться и добиваться. И мы старались, как умели. И капризничали. И воротили носы.
И взрослели, умнели, мудрели, получали степени, ордена и звания. И ничего не понимали. Хотя думали, что понимаем всё.
А она снова и снова отправляла нас в институты и университеты. В НИИ. На заводы и на стадионы. В колхозы. В стройотряды. На далёкие стройки. В космос. Она всё время куда-то нацеливала нас. Даже против нашей воли. Брала за руку и вела. Тихонько подталкивала сзади. Потом махала рукой и уходила дальше, наблюдая за нами со стороны. Издалека.
Она не была благодушно-показной и нарочито щедрой. Она была экономной. Бережливой. Не баловала бесконечным разнообразием заморских благ. Предпочитала своё, домашнее. Но иногда вдруг нечаянно дарила американские фильмы, французские духи, немецкие ботинки или финские куртки. Нечасто и немного. Зато все они были отменного качества — и кинокартины, и одежда, и косметика, и детские игрушки. Как и положено быть подаркам, сделанным близкими людьми
Мы дрались за ними в очереди. Шумно и совсем по-детски восхищались. А она вздыхала. Молча. Она не могла дать больше. И потому молчала. И снова работала. Строила. Возводила. Запускала. Изобретала. И кормила. И учила.
Нам не хватало. И мы роптали. Избалованные дети, ещё не знающие горя. Мы ворчали, мы жаловались. Мы были недовольны. Нам было мало.
И однажды мы возмутились. Громко. Всерьёз.
Она не удивилась. Она всё понимала. И потому ничего не сказала. Тяжело вздохнула и ушла. Совсем. Навсегда.
Она не обиделась. За свою долгую трудную жизнь она ко всему привыкла.
Она не была идеальной и сама это понимала. Она была живой и потому ошибалась. Иногда серьёзно. Но чаще трагически. В нашу пользу. Она просто слишком любила нас. Хотя и старалась особенно это не показывать. Она слишком хорошо думала о нас. Лучше, чем мы были на самом деле. И берегла нас, как могла. От всего дурного. Мы думали, что мы выросли давно. Мы были уверены что вполне проживём без её заботы и без её присмотра.
Мы были уверены в этом. Мы ошибались. А она — нет.
Она оказалась права и на этот раз. Как и почти всегда. Но, выслушав наши упрёки, спорить не стала.
И ушла. Не выстрелив. Не пролив крови. Не хлопнув дверью. Не оскорбив нас на прощанье. Ушла, оставив нас жить так, как мы хотели тогда.
Вот так и живём с тех пор.
Зато теперь мы знаем всё. И что такое изобилие. И что такое горе. Вдоволь.
Счастливы мы?
Не знаю.
Но точно знаю, какие слова многие из нас так и не сказали ей тогда.
Мы заплатили сполна за своё подростковое нахальство. Теперь мы поняли всё, чего никак не могли осознать незрелым умом в те годы нашего безмятежного избалованного детства.
Спасибо тебе!
Не поминай нас плохо.
И прости. За всё! Советская Родина»...




(с) М. Жванецкий

Итак, дорогая моя, когда ты станешь старой…
. Никогда никого не поучай. Даже если точно знаешь, что окажешься права. Вспомни, как это раздражало тебя в свое время. И следовала ли ты сама советам старших…
. Не старайся помочь, если тебя об этом не просят. Никому не навязывайся. Не пытайся оградить близких от всех напастей мира. Просто люби их.
. Не жалуйся! На здоровье, на соседей, на правительство, на пенсионный фонд! Не превращайся в склочную старуху на лавочке у подъезда.
. Не жди благодарности от детей. Помни: нет неблагодарных детей – есть глупые родители, ждущие от детей благодарности.
. Не произноси фраз типа: «Я в твоем возрасте…», «Я отдала тебе лучшие годы…», «Я старше, поэтому я лучше знаю…» Это невыносимо!
. Если у тебя будут внуки, не настаивай, чтобы они называли тебя по имени, а не бабушкой. Это глупо.
. Не трать последние деньги на омолаживающие процедуры. Это бессмысленно. Лучше потрать их на путешествие.
. Не смотри на себя в зеркало и не делай макияж в затемненном помещении. Не льсти себе. И старайся по возможности выглядеть элегантно. Именно элегантно, а не моложаво. Поверь мне – так будет лучше.
. Береги своего мужчину, даже если он стал морщинистым, беспомощным, ворчливым старикашкой. Не забывай, что когда-то он был молодым, сильным и веселым. И наверняка он один из немногих, кто помнит тебя юной, тонкой, красивой. И возможно, он единственный, кому ты сейчас по-настоящему нужна…
. Не старайся любой ценой угнаться за временем: разбираться в новых технологиях, маниакально следить за новостями, постоянно изучать что-то новое, чтобы не «отстать от жизни». Это смешно. Делай то, что тебе нравится. Сколько можно?!
. Ни в чем себя не вини. Как бы ни сложилась твоя жизнь или жизнь твоих детей – ты сделала все, что могла.
. В ЛЮБОЙ СИТУАЦИИ СОХРАНЯЙ ДОСТОИНСТВО! До самого конца!
Постарайся, моя дорогая, это очень важно. И помни, если ты до сих пор жива, значит это кому-нибудь нужно.




©

К чёрту земные беды. Просто давай сбежим. Ноги облепят кеды — в новую рухнем жизнь. Будем смешить дороги сказками о любви, щедро лечить ожоги ядом волшебных вин.
Город менять не поздно, смело хватай рюкзак. Небо украсят звёзды, выкрадем кадиллак. Кистью покрасим щёки в спелой черешни цвет. В горло вопьются строки — свой создадим дуэт. В косы густые смело солнца добавим нить. Ты под моим прицелом. Буду тебя любить, томно баюкать жажду, нежно смотреть в глаза — так расцветут однажды редкие чудеса.
Шёлковой рухнет лентой море из бирюзы. Будем с тобой моменты складывать под язык, трещиной
темно-красной падать на угол рта, песни тянуть на гласный.
Выбросим паспорта.
Кто запретит такое? В мире запретов нет. Нас ведь отныне двое, каждый — больной поэт, льются слова, как реки, свой пролагая путь. Будем, целуя веки, линию счастья гнуть, верить в мечты нелепо, день прижимать к груди.
К чёрту земные беды.
Я выезжаю.
Жди.

© мирленская

На берегу зацветает дрок, совы кричат, как банши, буря с гряды холодит к утру мартовскую листву. Нордстон стоит уже сотни лет - стены и пики-башни: школа для тех, кто открыл талант к чарам и волшебству. Каждый ребёнок, как чудный сон, ждёт по утрам конверта - почерка грани, витки чернил, красные, будто кровь. Пахнет смолой деревянный мост, ставни скрипят от ветра - поезд доставит тебя туда, где ты родишься вновь.

Эмили, может быть, далеко до королевы класса: лупы-очки, хрипотца, серьга - хитрый железный винт. Эмме шестнадцать - тугой рюкзак: книги, мобильник, краски, носом ловить дуновенья снов, искры чужой любви. Эмме шестнадцать и ей уже поздно ходить сквозь стены - только лежит на столе письмо, хочешь - сходи проверь! Поезд несётся в волшебный мир, рельсы пронзают тени - выйти к воротам и провести пальцами по траве.

Свечи роняют горячий воск на отвороты мантий, гул голосов, мозаичный пол светится в темноте. Что за порода ты, что за сорт - хватит огня узнать ли? Шляпа расскажет, в какой тебя приняли факультет. Вот Сараат - голубой дракон, храбрость, стальная воля, чья-то усмешка в ночную мглу, вздёрнутый вдаль мушкет. Или Ла'мири - и чуткий нюх, маленький серый кролик, быстрые мысли, и всякий страх смело поймать в прыжке. Если весь мир - миллион дорог, лазов и перекрестков, примет к себе молчаливый Гар - бронзовый хитрый лис. Мудрость, борьба, совершенство слов? Это в помине просто - ждёт тебя Норвин, бродяга-волк, белый, как чистый лист. Много других - выбирай смелей: дом, окруженье, дружбу, крепкое знамя, волшебный герб, тайный входной билет.

Только бывает порою, ты знаешь, что точно нужно. Эмма встаёт, оглянувшись в зал, и отвечает - «нет».

Пусть в Эмме вредности не занять - хватит на сотню пенсий, пусть и не вышло с разрезом глаз, смехом, спиной прямой - только звучит в ней другой мотив, бьётся другая песня - дружбу, дороги и волшебство ей выбирать самой. В зал проливается тишина, крутится старый компас, пара лучей, осветив витраж, смотрят из-за дверей. Может, однажды не про неё кто-то напишет повесть, только судьба её - не в руках шляп и Домов-зверей.

Эмма идёт по краям дворов - как бы не слушать память? Замок остался тревожным сном - где приключилось, с кем?

...Только к закату на площадях крутят в ладонях пламя, кто-то танцует на берегу - джинсы в морском песке.

Время мечты заплетает в хвост, пальцы вплетает в струны. Пахнет июлем твоё плечо, травы твоих волос. Наше весёлое волшебство бродит за нами руной, и прибегает на первый зов, словно лохматый пёс. Чары не спрятать в глухой подвал, в башнях пустых не скрыться, не раздробить на обрывки глав, рамки и падежи. Дай мне ладонь, приложи к груди - слышишь, как будто птица? Ты улыбаешься, и она тихо во мне дрожит. Кто рассказал тебе эту жуть - магглы и серый Лондон? Чудо всегда охраняет вход, в ливень, в пожар, в беду. Нежно возьми за запястье страх, и назовешься Лордом, тем-кого-страшно-и-называть всем, кто остался тут. Сердце моё разгоняет ночь и поднимает флаги, в ящике почты полно газет, и ни письма нет, но если я слышу, как ты поёшь - это сильнее магий, это как будто бы целый мир встал за моей спиной.

Кто-то рисует в ночи жар-птиц и освещает небо, кто-то способен найти слова - те, что всего нужней. Чудо находит себе приют средь темноты и снега, в тех, кто старается быть сильней, ярче, светлей, нежней. Бережно свой отыщи талант, сделай своим богатством, не потеряйся, не утони в бурной реке людей. Я узнаю тебя по глазам - значит, ты тоже в братстве: ведьма дорог, городской колдун, солнечный чародей.

Там, за воротами - крики сов, мётлы, зельеваренье, швы заклинаний, драконий крик, выступы на крыле. Вот в коридоре живой портрет - слышишь отсюда пенье? Волнами плещет на грязный пол старенький гобелен. Рыцари собраны по краям, ленты и эполеты, ты не успел бы на свой урок, коль не проход в стене. Каждый наряжен в любимый цвет, собран по факультетам...

только посмотришь со стороны - разницы, в общем, нет.




© Джек-С-Фонарём

Кем ты будешь, если в море полнейший штиль?
Убоишься зноя, жажды и тишины?
... Если было плохо, каждый из нас шутил,
Словно беды все глупы и предрешены.

Доставали в трюмах ром или новоросс,
Тасовали лица, подвиги и состав
Каждый вроде сам, но каждый куда-то рос
Чтобы небо греть дыханием, дорастав.

Кем ты будешь, если в море бушует шторм?
Сдашься морю, или будет тверда рука?
... Нас будило утром солнце из синих штор,
Задремавших вместе, грудой и кое-как.

Твёрдо знали: погибать уж, так всей ордой
Не страшились крика, гонора и пера
Даже если твой корабль — всего лишь дом
Это дом для тех, кто всё-таки, да пират

Кем ты станешь, если будет пора приплыть?
Если каждого раскинет по городам?
... Мыли кости, руки, помыслы и полы
Словно это не закончится никогда

Я не знаю, сколько лето вмещает лет
Как берётся счастье во временной кредит
Старый парус бьется бабочкой на стекле
И уже не так уж страшно, что впереди

Не терять ни рук, не песен, шагая врозь
Волны памяти ловить пересохшим ртом
Лена, Игорь, Юля, Лёша (в миру Барбос),
Лис, Дарина, Влад, Рикардо, Надян, Антон.




© Джек-С-Фонарём

...не влюбляйся в пустые вещи и не слушай чужую тьму,
помни - часто ты сам тюремщик, что бросает себя в тюрьму,
даже если не мысли - сажа, даже если не стон, а крик
никогда не считай неважным то, что греет тебя внутри.

знаешь, это сложней гораздо, путь нехожен, забыт, колюч
каждый в сердце лелеет сказку, эта сказка - твой главный ключ
и неважно, что там с сюжетом, кто в ней дышит и кто живёт.
просто помни, что только это может двигать тебя вперёд.

будь спокойным, как пух и лучик, никогда не борись с людьми
ты - часть мира: коль станешь лучше, значит этим меняешь мир
мир велик и неодинаков, он маяк, но и он - свеча.
если ты ожидаешь знака

вот он, знак: начинай, сейчас.

© Джек-с-Фонарём

Я сегодня - дождь.
Пойду бродить по крышам,
Буйствовать, панели полоскать,
В трубах тарахтеть и никого не слышать,
Никому ни в чем не уступать.
Я сегодня буду самым смелым,
Самым робким - буду сам собой!
Разноцветным -
синим,
рыжим,
белым,-
Радугу открывшим над рекой!
И никто держать меня не будет,
Разве что, штанишки засучив,
Детвора курносая запрудит
ржавых крыш упругие ручьи.
Я сегодня - дождь,
И я ее поймаю!
Зацелую золотую прядь,
Захочу - до самого трамвая
Буду платье плотно прижимать.
Буду биться, падать на ресницы,
Молниями сам себя терзать!
Буду литься на чужие лица,
Буду злиться на свои глаза.
Я сегодня - дождь...
Уйду походкой валкой,
Перестану, стану высыхать...


А наутро свежие фиалки
Кто-то ей положит на кровать.





© Виктор Гончаров

Так и живём – от цветения тополей
до жемчужной прохлады позднего сентября.
Что там куда вращается, Галилей?
Время идёт, ни слова не говоря.

Так, иногда толкнёт, как в толпе, плечом.
С шага собьёшься, очнёшься – летит листва.
И затоскуешь привычно – о ком? о чём?
И, как обычно, не подберёшь слова.

Нежное, зябкое, горькое и саднит –
так, что становится сладко себя жалеть.
Что я такое? Господи-Айболит,
душу пришей на место... Полудней медь

перетекает в дальний прозрачный звон,
нянчит – и только на пальцы дыши, дыши.
Облачки пара небу летят вдогон...

Вот и рубцуется краешек у души.


© Полина Орынянская

Тяжёлая осенняя вода
скользит по листьям медленно, как масло.
Ещё немножко снятся поезда –
урывками, безадресно, безгласно.

Ну что ж, привычный азимут. Всю жизнь
от севера отсчитываем градус.
Всё лучше, чем бессмысленно кружить
ветрам на радость.

И каждый раз на финишной прямой,
средь лиственной усушки и утруски,
смиряешься с сумой, тюрьмой, зимой,
поскольку зарекаться – не по-русски.

Осеннего причастия черёд.
Исчислен, взвешен долгими ночами...
И вот уже готов к любой печали.
Авось! Глядишь, и мимо пронесёт.


© Полина Орынянская

Было дождём намыто
золота — не унесть!
Сеялась через сито
солнца благая весть.

Я не считала годы.
Ты не считал дела...
Как нас, седобородый,
сразу на два узла

спутало-завязало,
вынуло с корнем из?
Прага и Братислава,
Рига и Симеиз

как нас поили пьяно,
как расстилали в ночь
тканое из тумана
грешное полотно...

Сколько уже намыто
осеней тех дождём...
Сколько?! Да ну, иди ты...
И до сих пор идём

за руки, словно дети, —
и не отнять руки.
Есть же на белом свете
старые дураки...


© Полина Орынянская

Кружат птицы над степью –
бесприютные тени.
Рыжий ветер пасёт
белогривые ковыли.
Мы любили других,
но останемся с теми,
кто посеял ветра
в этой жаркой пыли.

Кто бы раньше сказал,
кто бы раньше послушал,
как тихи облака
над земной маетой
и шумит не камыш –
это шепчутся души
у знакомой реки,
за далёкой чертой.

Оглянись только раз.
Занавески из ситца.
Было всё навсегда,
кроме боли и слёз.
А теперь ты и сам
безымянная птица.
Это ветер тебя
с пепелища унёс.

Сладкий дым, старый дом,
света жёлтые пятна
и колодезный скрип
не храни, не забудь.
Клонит ветер траву –
непутёвый, попятный.
Сохрани и спаси
как-нибудь, как-нибудь.

Только ветра порывы,
только пыль и дорога.
Но у Бога все живы,
живы у Бога.





© Полина Орынянская

"Oднажды штоpм зaкoнчитcя, и ты нe вспoмнишь, кaк eгo пeрeжил. Tы дaжe нe будeшь увeрeн в тoм, зaкoнчился ли oн на сaмoм дeлe. Hо одна вeщь бeсспорна: когда ты выйдeшь из шторма, ты никогда снова нe станeшь тeм чeловeком, который вошёл в нeго. Потому что в этом и был вeсь eго смысл."

© Xaруки Мураками

"У каждого человека должна быть отдушинка. Вот плохо тебе, а ты вспомнил о ней - и сразу стало полегче. Это может быть дорогая сердцу вещица, обожаемый кот, любимое занятие, или, конечно же, близкий человек.
Без отдушинки никак нельзя.
Тяжело без нее."

© Светлана Башлаева

Она летит в Лиссабон в октябре - разбираться с тайнами, от которых впору бежать за границы сущего. Я умею только следить за ней, обретать ее, вымаливать ей свободных, священных, суженых. Я умею быть знаком, отзвуком, отражением, желтой стрелкой, намеком, путником, тенью дерева. Замыкать наши цепи, чувствовать напряжение, начинать свою ночь, когда засыпает день ее. Что узнает она по дороге к великой истине, что хранит ее компостела с семью печатями? Если есть добродетель, Боже, то это - искренность. И умение в каждом отблеске замечать Тебя.

Сохрани ее там от злодея и зверя всякого, от цыгана черного, от слова нечестного.
Пока проходит она камино, свой Путь Иакова.
Пока боль извечная не исчезнет в ней.


© Кот Басё Светлана Лаврентьева

Юродивая старушка сказала одной девушке: к тебе сегодня трижды любовь подойдёт. Узнаешь ее - будешь счастливой! А не узнаешь - может, и к лучшему. От любви душа болит.

Вот такие бредовые речи услышала девушка от маленькой старушки в детской шапке с помпоном. Эта старушка обладала даром, так говорили. Сидела на лавочке в парке и даром раздавала советы и предсказания. Очень туманные. Но все сбывалось, - так говорили суеверные люди, которые не знали, что туманные слова каждый под себя подстраивает. Это девушке объяснил один умный психолог. Который все мог объяснить и разоблачить. Но помочь не мог, к сожалению…

Девушка переживала, что ее никто не любит. Никто не хочет жениться. Встретятся пару раз и исчезают. А к сорока ее годам уже и встречаться не хотят. Вот она и подошла к старушке. Тем более, даром. Ничего не теряешь, так ведь?

Девушка пошла домой. Уже был вечер. И мало времени оставалось для трёх встреч. Интересно, а сообщение или звонок считаются? Или должен встретиться в офф-лайн человек? На кого он будет похож? Какая у него машина? Кем работает? Вернее, все эти вопросы во множественном числе. И как выбрать наилучшего?

Она шла, несла в пакете сосиски и булочки. Зашла в магазин. И у магазина сидела худая кошка. Ободранная такая. Подошла и хотела потереться об ногу, унюхала сосиски. Дрянь такая. Девушка пошла быстро прочь, пакет повыше подняла.

Идёт и видит - какой-то малыш упал с самокатика. Лежит и ревет. Противным таким голосом, а матери не видно. Бывают же такие мамаши. Нарожают, а следить за детьми не желают. Ради пособий рожают, это же ясно. А нормальные девушки не могут жизнь свою устроить!

Девушка обошла самокат и дальше пошла. Уже дом видно. Ну и где три встречи с любовью? Наврала сумасшедшая старуха. Видно, хотела деньги выманить, да не вышло!

Девушка увидела на скамейке у подъезда какого-то мужика. Сидит, весь бледный, глаза закатил и дышит шумно. Ну понятно. Зависимый мужик. Куртка грязная, валялся где-то. И кто-то с таким живет. Бывают такие женщины, спасительницы из треугольника Карпмана. Или такие же. Грязь и мерзость.

Девушка пришла домой, сварила сосиски и поела с булочками, ругая на все корки юродивую старуху. Больше ничего интересного не было. Разве что показывали одного симпатичного миллиардера по телевизору. Вот он ничего так.

Ну, ещё девушка посмотрела в зеркало. Тоже хорошее изображение. Правильно психолог говорил: надо любить себя! Уже получается неплохо. Но хотелось бы ещё кого-то, чтобы тоже любил меня…

Мужчину от подъезда увезла «Скорая». Соседка вызвала. А потом замуж за этого мужчину вышла. Оказался он известным писателем. У него диабет, внезапно стало плохо на улице. Сейчас живут хорошо, счастливо.

Мальчика в парке папа поднял и утешил. Они вдвоём жили, мама мальчика умерла. А отец с сынишкой приехал родных проведать из своего поместья на юге Франции.

А кошка была бедная и безродная. Ее накормила юродивая старушка. Старушке добрые люди давали съестное: бутерброды, даже горячие котлетки и сырники. Ее все жалели. И благодарили за добрые безумные слова, которые сбывались. А старушка жалела кошку. И людей, которые узнали любовь…






© Анна Кирьянова

Берегите тех, кто вас любит: они приходят внезапно, а уходят неслышно...


(с)

Февраль приходит, ветрено ласкаясь,
нежнее жён, в любви своей тяжёлых.

И тишина - вселенская, мирская - почти что осязаема на желтых
от сигаретных поцелуев пальцах. И рот горчит, где вместе с тёплым дымом
на трещинах осталась, чтоб впитаться, слюна и соль единственной любимой.

Февраль молчит и выжидает ровню. Как мотылёк, трепещущий меж ставен,
его любовь на пальцах у любовниц, соединенных нежно животами.

В его глазах - всегда почти эпоха. Его язык всегда ведёт с нажимом.

В час февраля, захлебываясь вдохом,
в моей груди все счастливо и живо.



© Лина Сальникова