Настоящий Джонатан Эдвардс, мужчина, личность, был нежным мужем, эффективным и любящим отцом, человеком, совершенно непохожим на его образ сурового проповедника, читающего проповеди о грехе. Его счастливый брак с Сарой Пьерпонт был больше, чем просто любовной связью между двумя людьми: это была связь Эдвардса с жизнью — с практичностью, с тёплым камином, вкусной едой, привлекательной обстановкой, с преданностью своему делу, с повседневностью Воплощения. То, что Эдвардс назвал их “необычным союзом”, чудесным образом связало их друг с другом, а также с живым Богом.

Они познакомились в 1723 году в Нью-Хейвене, штат Коннектикут, когда Эдвардсу было двадцать лет, он был аспирантом и преподавателем в Йельском университете. Саре тогда было тринадцать лет, и она была дочерью Джеймса Пьерпонта, влиятельного священника Нью-Хейвенской церкви. Одним из её прадедов был Томас Хукер, а другой - первый мэр Нью-Йорка. У неё было безупречное социальное происхождение, а безупречные манеры Сары соответствовали её происхождению. Когда неуклюжий Эдвардс впервые встретил Сару, он напугал её. Необычайно высокий, в эпоху, когда мужчины, как правило, были невысокого роста; воздержанный в обществе весёлых выпивох, напряжённый и прилежный, Эдвардс был неуклюжим кавалером. Наблюдая за тем, как Сара блистает в социальных ситуациях, Эдвардс осознавал свои собственные недостатки и, возвращаясь домой, корил себя в своём дневнике такими записями, как “В последнее время совершал ошибки, не уделяя достаточно времени разговорам”. Когда он вернулся домой в Ист-Виндзор, штат Коннектикут, в конце учебного семестра, он должен был готовиться к получению степени магистра. Ему предстояло много учиться, но обычно сосредоточенный Эдвардс обнаружил, что его мысли блуждают. На первой странице греческой грамматики он написал это знаменитое отступление:

Говорят, в Нью-Хейвене живёт молодая леди.... У неё удивительно мягкий ум и необыкновенная чистота чувств; она в высшей степени справедлива и добросовестна во всем, что касается её поведения; и вы не смогли бы склонить её к чему-либо дурному или греховному, даже если бы подарили ей весь мир … Она отличается удивительной мягкостью, спокойствием и универсальной доброжелательностью ума....

Иногда она переходит с места на место, сладко напевая, и, кажется, всегда полна радости и довольства, и никто не знает, от чего.
Читать далее...

В этом мире, полном тьмы и заблуждений, очень важно, чтобы каждый мог отличать истинную религию от ложной. Возможно, никто не приложил к этому больше усилий и не потрудился более успешно, чем тот, чья жизнь представлена читателю (из предисловия).

Он строго и нерушимо относился к справедливости во всех своих отношениях с ближними и очень заботился о том, чтобы всё было честно в глазах всех людей; так что едва ли нашёлся человек, который, имея с ним дело, не сознавал бы его правоты. Казалось, он свято чтил истину в своих словах, как в обещаниях, так и в рассказах, которые соответствовали его решениям. Несомненно, это было одной из причин, по которой он не был таким многословным, как многие. Никто не боялся положиться на его правдивость....

Его беседа с друзьями всегда была приятной и полезной: в этом он был замечателен и почти исключителен. — Он не имел обыкновения проводить с ними время в скандалах, злословии и язвительности, в глупых шутках, пустой болтовне и рассказывании историй, но его уста были такими о праведном, который излучает мудрость, и уста его распространяют знание. Его язык был подобен перу опытного писателя, когда он беседовал о важных, возвышенных, божественных вещах, которыми было так полно его сердце, в такой естественной и свободной манере, которая была самой занимательной и поучительной: так что никто из его друзей не мог наслаждаться его обществом без наставлений и помощи.

Читать далее...

Смирение можно определить как привычку ума и сердца, соответствующую нашему недостоинству и убожеству перед Богом, — с предрасположенностью к поведению, соответствующему этому.

По-настоящему скромный человек чувствует малость его знаний,большая степень своего невежества и свою крайнюю духовную слабость. Он знает о своей естественной удаленности от Бога, о своей зависимости от Него, о недостаточности собственной силы и мудрости, о том, что именно силой Бога он поддерживается и обеспечивается, что ему нужна Божья мудрость, чтобы вести и направлять его, и что ему нужна Его сила, чтобы позволить ему жить святой жизнью.

Человек, находящийся под влиянием смиренного духа. . .
довольствуется таким положением, какое Богу угодно предоставить ему, не жаждет почестей и славы и не стремится чем-то казаться или возвышаться над ближними. Смирение также помогает предотвратить высокомерное и властное поведение. Напротив, оно располагает человека к снисходительному поведению к самым гнусным и низким людям и к обращению с нижестоящими с учтивостью и приветливостью — как у сознающего собственную нищету перед Богом. Если мы тогда будем считать себя последователями кроткого, смиренного и распятого Иисуса , мы будем смиренно ходить перед Богом и людьми во все дни нашей жизни на земле.

***Я перечитываю свои некоторые записи размышлений, и святость представляется мне нежным, приятным, спокойным, невозмутимым естественным состоянием, которое вносит в мою душу чистоту, радость, мир и восхищение. Другими словами: она превращает мою душу в ниву или сад Господень, дающий чудные плоды и восхитительные и безмятежные цветы, наслаждающиеся теплыми живительными лучами солнца. Джонатан Эдвардс***

Сара Пирпонт Эдвардс посещала Конгрегационалистскую церковь в Нортгемптоне, штат Массачусетс, пастором которой был её муж Джонатан Эдвардс. В пуританских/конгрегационалистских церквях женщинам полагалось хранить молчание, но происходило могучее излияние Святого Духа (Великое Пробуждение), и временами она едва могла сдерживаться.

"Я едва могла удержаться от того, чтобы не запрыгать от радости", - воскликнула она. Однажды она была так ошеломлена Божьим присутствием, что больше не могла стоять и опустилась на пол. Это произошло, когда она слушала, как приезжий священник сетовал на то, что Божьи дети такие холодные и безжизненные в своей вере. Она сказала:
Я испытала такое чувство глубокой неблагодарности, проявленной детьми Божьими, в такой холодности и безжизненности, что у меня сразу же отнялись силы, и я опустилась на месте. Те, кто был рядом, подняли меня и усадили в кресло; и от полноты моего сердца я очень серьёзно выразила им глубокое чувство, которое я испытывала по отношению ко мне о чудесной благодати Христа, о моей уверенности в том, что Он спас меня от ада, о моём счастье, идущем параллельно вечности, о долге отдавать всё Богу, а также миру и радости, вдохновленными полной зависимостью от Его милости и благодати.
В церкви в Нортгемптоне не было ни хора, ни богослужебной команды, ни оркестра. Джонатан Эдвардс заранее записывал свои проповеди и читал их монотонным голосом, даже не вставая с кафедры. Тем не менее, Нортгемптон был центром Великого Пробуждения в Новой Англии, которое преобразило Колониальную Америку.

Сара и многие другие были ошеломлены присутствием Бога, которое характерно для настоящего пробуждения. Эдвардс, на самом деле, сказал: "Город, казалось, был полон присутствия Бога".

Несмотря на отсутствие современного снаряжения, которое мы считаем необходимым для пробуждения, в них была суть того, что для этого действительно нужно. По словам Сары, это “отдача всего Богу” и “полная зависимость от Его милости и благодати”.

Это отрывок из книги "Наследие возрождения Америки".
https://outpouring.ru/news/2022-10-14-14944