Это лето звенело звёздами и по шишкам шло босиком.
Из него выходили взрослыми неосознанно и легко.
Мне пять лет, у меня есть пасека, жёлтый улей и голубой.
Я, конечно, давно немасенький, но один туда ни ногой.
Помню, папа несёт по просеке на огромных своих плечах.
Я про всё задавал вопросики, он доходчиво отвечал.
Это лето неповторимое: слепни, блёсны, улов плотвы,
а с годами — непоправимое чувство грусти и теплоты.
Дни кружили, как крылья бабочки, и трещали поля цикад.
Я собрал насекомых в баночки и поставил в длиннющий ряд.
Мама мяла клубнику с сахаром, заливая всё молоком.
Деревенских пугают страхами, только я с ними незнаком.
Поговаривали, на кладбище на Купалу горят огни,
я, конечно, не верю в россказни, но без взрослых туда ни-ни.
Всё черешнево, дом в порядке, и у бабушки много сил:
генералит шеренгой с грядками, может всё, что ни попроси.
Жаль, что дед не увидит этого, вот однажды доем лапшу
и открою его планету я, и в деталях нас опишу:
— Дед, смотри, какой я ракитовый, лазуритовый и большой!
На дверях деревянный щит прибит, не волнуйся: всё хо-ро-шо!
Я по плечи стою июльевый — повелитель лесных дорог,
мы решили с соседкой Юлией разузнать, где курячий бог
прячет солнечные колёсики, чтобы временем управлять.
Мама гладит мои волосики и несёт меня на кровать.
Это лето звенело звёздами, миллионом небесных стрел.
Из него выходили взрослыми в мир, который не повзрослел...
Анна Сеничева
Любовь_фрезе
Варфоломей_С
