Одной из самых острых проблем Российской армии сегодня является отсутствие полноценных политработников, комиссаров. Война со всей беспощадностью поставила точку в спорах нужны полируки или нет? Нужны! Причем, нужны так же как боеприпасы и хлеб! Что мы делаем на Украине? За что сражаемся? Кто наш враг? Если для бойцов донбасских корпусов ответы на эти вопросы очевидны уже восемь лет - они сражаются с нацистами, убивающими их родных и близких, разрушающие их города и посёлки, то для мобилизованных российских мужиков, которые оказались на фронте в информационном вакууме, где нет телевизоров, интернета, нет связи с родными, ответы на эти вопросы совсем не очевидны и нужны те, кто, находясь рядом с солдатами, сможет ответить на эти вопросы прямо и ясно. Кто поддержит в трудную минуту, кто просто поговорит по душам. У командира нет на это времени, он руководит боем. И это не капелланы, не психологи, это комиссары! В советское время комиссарами, политруками назначали самых лучших, самых достойных, тех кто своим примером увлекал людей за собой. Именно о них в своё время писал оберштурмбаннфюрер СС Пауль Шмидт. В своём труде «Восточный фронт» он охарактеризовал роль комиссаров так: «Хотя в начале войны роль комиссара, возможно, и была неопределенной, со времени Курской битвы он все больше и больше воспринимался бойцами и командирами как опора в борьбе с недальновидными начальниками, бестолковыми бюрократами и духом трусливого пораженчества... В действительности комиссары были политически активные и надежные солдаты, чей общий уровень образования был выше, чем у большинства советских офицеров… Он должен быть в состоянии самостоятельно решать чисто боевые задачи… политрук роты стать командиром роты, комиссар дивизии – командиром дивизии. Чтобы соответствовать такому уровню требовании, корпус политработников, естественно, должен состоять из жестких людей, преданных власти, и в первой половине войны эти люди, как правило, составляли главную движущую силу советского сопротивления и твердо следили за тем, чтобы войска сражались до последней капли крови. Они могли быть безжалостными, но в большинстве случаев они не жалели и себя".
И сегодня именно такие люди нужны нам, чтобы преодолеть те проблемы, с которыми мы столкнулись в ходе СВО. Нужно полноценное восстановление политического института политруков, комиссаров, замкнутых не на вертикаль военного руководства, а подчиняющегося независимому органу военного управления - Государственному комитету обороны, или Военному отделу Администрации Президента. К сожалению, пока нет ни того, ни другого, и институт политработников влачит жалкое существование пятого колеса в телеге боевого управления Армии
Начнем с того, что папа гениального экономиста Егора Гайдара мальчик Тимур, как утверждают некоторые исследователи, не был сыном Аркадия Голикова-Гайдара, и вообще не был ему никаким кровным родственником. Когда Аркадий Голиков (известный всем под писательским псевдонимом Гайдар) должен был зачать своего сына от пермской комсомолки Лии Соломянской, он находился в длительной командировке в Средней Азии. Кто же стал папой Тимура неизвестно. Семейная история Гайдаров об этом сильно темнит. Тем не менее, Аркадий Голиков стал мальчику отцом (или отчимом). Правда, ненадолго. Лия бросила выпивоху Аркадия и сбежала от него к секретарю Шепетовского укома РКП(б) Израилю Разину, которого позже расстреляли в 1938 году по обвинению в участии в контрреволюционной организации. Третий её муж был тренером по фигурному катанию, спортивным журналистом - Самсон Глязер, который, собственно и вырастил Тимура.
Чудесное превращение Тимура Соломянского - Глязер произошло, когда пришла пора получать паспорт. Юноша сообразил, что во взрослой жизни можно будет хорошо устроиться при звучной фамилии. И тогда он решил взять себе литературный псевдоним своего отца (отчима).
Аркадий Гайдар (Голиков) ничего не мог ему возразить, так как 23 октября 1941 года погиб на фронте. Сам Тимур мимо фронта проскочил, хотя по возрасту должен был бы быть призван в 1944 году. Вместо фронта он оказался в военно-морском училище, после которого недолго поотирался на флоте, после чего перешёл в партийную журналистику и сделал карьеру в военном отделе газеты «Правда», став практический единственным в истории военной журналистики журналистом – контр-адмиралом, не выходя в море, и командуя всего двумя гражданскими журналистами. Правда военачальники хорошо понимали «цену» этому «адмиральству» и военное ведомство платило ему половину денежного содержания - лишь за звание…
Потом у этого лже-гайдара 1956 году родился сынишка Егор, который, разумеется, тоже был записан Гайдаром, так как в Советском Союзе эта фамилия была известной, и приносила большие дивиденды. И её обладатель, как внук писателя-героя, и член КПСС с 1980 года, сделал прекрасную партийную карьеру в главном коммунистической издании ЦК КПСС «Коммунист», откуда, почуяв ветры перемен, переметнулся к Ельцину, где возглавил правительство, получившее прозвище "похоронное", за проведение реформ, от последствий которых в землю легло людей не меньше чем в годы Великой Отечественной от рук фашистов.
В 1982 году у Егора Тимуровича родилась дочка Маша, которая приходится внучкой Тимуру, но не приходится НИКЕМ нашему любимому советскому писателю Аркадию Гайдару!
Пикантный момент, Маша Гайдар до 22 лет жила под фамилией Смирнова, так как её маму, Ирину Смирнову Егор Тимурович "Гайдар" бросил, когда маленькой Маше было 3 года. Т.е в 1985 году. Но в 2004 году Машенька, получая паспорт, с предприимчивостью своей прабабушки Лии сообразила, что жить в новой России Машей Смирновой «не айс» и переписывается из Маши Смирновой в Машу Гайдар, что было о-го-го!!!
Её карьера очень скоро пошла в гору! Уже в 27 лет она замгубернатора Кировской области, а к 2015 году добралась до одесской области, где оказалась в помощницах у губернатора Мишико Саакашвили как по политической линии, так и по скрашиванию досуга горячего грузина. А из под него вспорхнула аж в помощницы президента Порошенко, откуда вместе с оным в 2019 году была отправлена в отставку и осела в Одессе, где и проживала до начала СВО, после чего следы псевдовнучки Гайдара теряются. Так что отмена этого позорного форума российской либерасни это чисто гигиеническая процедура...
Сегодня со всей отчётливостью я понимаю, что нет, не могли! Все решения были заложены ещё в 2014 году, после переворота в Киеве и начала гражданской войны на Донбассе. Непримиримые противоречия между Россией и США не оставили никакого другого выхода. Американцам было необходимо любой ценой остановить и отбросить Россию, не дать ей стать полноценным политическим конкурентом на мировом Олимпе. Для нас критически важным было вернуть себе статус сверхдержавы и сохранить контроль над бывшим постсоветским пространством как зоной своих жизненных интересов, без которой эффективное экономическое развитие невозможно. Собственно, подготовка к нынешней войне началась тогда, и все следующие восемь лет она велась всё ускоряющимися темпами обеими сторонами.
Что происходит сегодня?
Сегодня Украина изо всех сил пытается удержать войну в рамках концепции «окопной войны» по образцу Первой мировой войны – тупиковое противостояние фронтов, в котором каждое продвижение вперёд оплачивается противником ценой огромных потерь в живой силе и технике. До середины августа это удавалось делать только с помощью непрерывного вброса всё новых и новых пополнений (фактически мобилизация «нон-стоп», по образу советской лета – осени 1941 года) и опоры на создававшиеся много лет пограничные оборонительные укрепрайоны, а также непрерывной военно-технической поддержки НАТО и США. Но в середине августа главная полоса обороны под Донецком была взломана, и сейчас ВС РФ медленно развивают наступление на Славянск – Краматорск, после взятия которых полная потеря Донбасса станет свершившимся фактом.
Постепенно нивелируется и численное превосходство ВСУ над российской группировкой, составлявшее в марте 3 к 1, в июле 2 к 1. Сегодня это превосходство упало до 1,5 к 1. При этом на стороне России – то, что теперь у нас на фронт отправляются части, укомплектованные исключительно добровольцами, прошедшими полный цикл боевого обучения и слаживания, в то время как большая часть украинских пополнений – это практически необученная «тероборона», которая уже под огнём, неся огромные потери, приобретает боевой опыт.
Второй проблемой ВСУ является острый дефицит вооружений. Особенно тяжёлых и высокотехнологичных. Украинский ВПК практически уничтожен. Производство ракет, танков, артиллерийских систем и ещё длинного списка вооружений прекращено. Поставки же западного оружия сейчас даже наполовину не покрывают потери, и Киев непрерывно просит новое и новое оружие.
Запад его даёт, но в чрезвычайно малых количествах, просто потому, что взять его просто негде. Европейские арсеналы опустошены и обеспечивают лишь собственные армии. США также вынуждены выделять Украине вооружение из состава своих резервов, созданных на случай большой войны. А её перспектива уже не выглядит чем-то невозможным.
В этих условиях Украине критически важно удержать нынешнюю линию фронта на месте ещё не менее шести месяцев, надеясь, что за эти месяцы ВПК США и европейских стран начнёт производить достаточно вооружений для нужд ВСУ. Одновременно с этим развернутые на территории Англии, Польши, Чехии, Румынии, Швеции центры подготовки украинских войск смогут начать покрывать потери на фронте обученными войсками и даже создадут возможность накопить резервы для контрнаступления.
Фактически это всё та же концепция «окопного тупика», разве что с небольшими вкраплениями неких контрударов. В основном для пропагандистского эффекта. Серьёзного ресурса для нанесения военного поражения России у Украины просто нет.
Для нас же критически важно максимально использовать наше военно-техническое превосходство на поле боя и нанести ВСУ полное поражение на донецком направлении, освободить Донбасс и перейти к операциям по освобождению Николаева – Одессы, Харькова и Днепропетровска. Для этого нужно максимально увеличить наши ударные группировки и не давать противнику возможности закрепляться на новых рубежах и продолжать наступать, не давая украинскому командованию реализовать планы «окопного тупика».
Выбранная нашим командованием концепция создания нового войскового объединения – конгломерата республиканских корпусов, ЧВК, добровольческих формирований и регулярных войск максимально отвечает условиям нынешней войны. И военные успехи последних недель этому свидетельство.
Поэтому оценивать военную кампанию по итогам шести месяцев я считаю просто недальновидным. Эта война, как и любая другая, лишь снова подтвердила старую истину, что в реальности всё всегда идет не так, как это было нарисовано на картах. У нас не получилось за три месяца сокрушить Украину, но и Киев никак не думал, что полностью потеряет выход к Азовскому морю, потеряет Херсон, Мариуполь, огромные территории под Харьковом, Запорожьем, Николаевом и будет, умываясь кровью, отползать с «Восточного вала» под Донецком.
Сегодня, спустя шесть месяцев, уже очевидно, что одержать военную победу над Россией Киев не сможет ни при каких обстоятельствах, а вот мы должны и обязаны победить.
Сейчас у нас для этого есть все возможности – накопленный боевой опыт, техническое превосходство, вышедший на максимальные обороты ВПК, политическая воля и мощный военный кулак. И поэтому свой анализ шести месяцев войны я закончу словами Героя России лейтенанта Магомеда Нурбагандова: «Работайте, братья!»
В Сети развернулась дискуссия о действиях отечественных Воздушно-космических сил (ВКС) по подавлению украинской противовоздушной обороны и о том, почему до сих пор украинская ПВО сохраняет часть своих боевых возможностей.
Прежде чем переходить к изложению моей позиции, позволю себе изложить несколько базовых моментов.
Сейчас будет кусок научного текста из сборника "Тактика РТВ ВВС. Основы боевого применения сил и средств воздушно-космического нападения", разработанного преподавательским составом Военно-инженерного института Сибирского федерального университета. Очень важно его прочесть для лучшего понимания вопроса. Тема обсуждения почти целиком укладывается в понятие основных форм применения сил воздушно-космического нападения в наступательных действиях. Таковыми являются:
– воздушная кампания; – воздушная наступательная операция (ВНО); – систематические боевые действия; – воздушная космическая операция (ВКО).
При этом воздушные кампании и операции являются основными формами оперативно-стратегического применения крупных группировок СВКН, а систематические боевые действия – основная форма их оперативно-тактического применения. Воздушная кампания представляет собой совокупность первой и последующих воздушных наступательных операций, объединенных общим замыслом и направленных на достижение важнейших военно-стратегических целей на ТВД.
Продолжительность воздушной кампании на ТВД, включающей воздушные наступательные операции и систематические боевые действия сил воздушного нападения, может составить до 30 суток. Впервые воздушная кампания как форма боевого применения ВВС была определена в ходе войны коалиционных сил против Ирака. Воздушная наступательная операция (ВНО) – основная форма применения средств воздушного нападения (СВН) в войне с применением только обычного оружия.
Под воздушной наступательной операцией понимается совокупность взаимосвязанных и согласованных по цели, месту и времени боевых действий, проводимых на ТВД силами оперативно-тактического назначения с применением только обычного оружия и ограниченным количеством стратегической авиации по единому замыслу и плану. ВНО проводится с целью завоевания превосходства в воздухе путем уничтожения авиации противника на земле и в воздухе, подавления его системы ПВО и дезорганизации работы систем управления, связи и обеспечения.
Продолжительность операции – от трех до пяти суток. После проведения первой воздушной наступательной операции объединенные ВВС НАТО, как правило, переходят к систематическим боевым действиям, решая частные задачи. Одна из них – оказание постоянного огневого воздействия на противника в целях дезорганизации управления и деморализации личного состава. Проведение второй и последующих воздушных операций определяется степенью достижения целей первой ВНО и согласовывалась с действиями сухопутных и морских группировок войск.
Основным способом применения авиации и крылатых ракет при нанесении поражения противнику и завоевании превосходства в воздухе является осуществление массированных авиационно-ракетных ударов (МАРУ) по аэродромам, центрам и пунктам радиолокационного обнаружения, наведения и управления, средствам связи. Желающим изучить вопрос подробнее советую почитать тут.
Всё по правилам
А теперь о действиях наших ВКС. В течение первых трех суток мы наносили массированные удары по основным и запасным аэродромам, по радиолокационным постам, по пунктам управления ВВС–ПВО ВСУ, узлам связи – и это полностью укладывается в изложенную выше стратегию ВНО.
В первом ударе наши ВКС уничтожили сеть РЛС, нарушив единое радиолокационное поле Украины, создав тем самым информационный вакуум о ситуации в небе. Эти удары децентрализовали систему ПВО Украины, лишили ее возможности действовать как единая боевая система и адекватно реагировать на угрозы. Одновременно с этим наносились удары по аэродромам. Выводились из строя ВПП, рулежки, склады вооружения и ГСМ. Уничтожалась авиация на стоянках. Также наносились удары по стратегическим запасам ГСМ, складам авиационного вооружения. Можно выделить как минимум четыре волны таких ударов. Одновременно наносились массированные удары по разведанным позициям ЗРК.
Как можно оценить эффективность этого этапа? Наши ВКС смогли дезорганизовать украинские ВВС–ПВО, уничтожить большую часть РЛС и командных пунктов ПВО, вывести из строя большую часть аэродромов и подавить до 50% украинских ЗРК. ВВС–ПВО Украины не смогли противостоять нашим действиям как единое целое, осуществлять организованную ПВО своих военных и промышленных объектов и уже с третьих суток они перешли к одиночным вылетам уцелевшей боевой авиации и засадным действиям своих ЗРВ.
До сих пор действия украинских ВВС носят эпизодический характер, не оказывая никакого существенного влияния на ход боевых действий.
До середины марта мы двигались к завоеванию полного господства в воздухе. Есть три момента, связанных с этим термином – точнее, три состояния. Первое – "превосходство в воздухе", при котором добившаяся его сторона владеет инициативой, подавляет активность противника и, что называется, диктует свои условия. Противник только "огрызается" и защищается, сохраняя определенные возможности отвечать на удары и, в свою очередь, тоже наносить эпизодические удары, с большим риском для привлекаемых к этому сил.
Второе – это господство в воздухе в определенном районе, когда в определенном районе, где проводится та или иная операция, создается сначала превосходство, а затем и господство в воздухе после уничтожения действующей здесь вражеской авиации, выведения из строя аэродромов и подавления наземной ПВО. ПВО противника может сохранять отдельные системы, чаще всего ПЗРК, возможно сохранение и ЗРК, но лишенные средств контроля воздушной обстановки, при угрозе немедленного уничтожения при включении в активный режим они уже не могут оказывать сколь-нибудь эффективного противодействия работе авиации. Такого господства в воздухе мы достигли над Мариуполем к концу апреля.
И есть понятие полного господства в воздухе, когда система ПВО противника полностью дезорганизована и уничтожена на всех его уровнях – от ВВС до объектовой и войсковой ПВО. Отдельные системы типа ПЗРК могут сохраняться, но это уже не является каким-либо влияющим на ход боевых действий фактором.
Пример господства в воздухе – это две иракских войны, в ходе которых отсталая ПВО Ирака была полностью подавлена и прекратила свое организованное существование. В Афганистане и Ливии господство в воздухе было просто фактором – в силу полного отсутствия у противника средств ПВО. Но уже в ходе войны в Югославии (1999 год) объединенные ВВС смогли достигнуть лишь превосходства в воздухе, но господства в воздухе так и не получили – до последнего дня войны югославская ПВО сохраняла силы и боевые возможности, огрызалась, что вынудило американцев и их союзников работать с высот от 6000 метров и выше.
Украинско-американская ПВО
Какая ситуация в небе СВО сегодня? Напомню: после первых трех суток операции по активному уничтожению инфраструктуры ПВО мы уничтожили большую часть радиолокационных станций, вывели из строя большую часть военных аэродромов, уничтожили на земле и в воздухе как минимум половину украинской авиации и нанесли поражение основным командным пунктам ПВО и основным центрам боевого управления, пунктам наведения и прочим объектам. Соответственно, началась и постоянно велась охота на зенитно-ракетные комплексы. В первые несколько дней была уничтожена большая часть ЗРК, по крайней мере, точно больше половины.
Поначалу ВСУ еще пытались прикрывать свои военные, тыловые, промышленные и политические объекты и ежедневно теряли зенитно-ракетные системы, теряли самолеты, потому что предсказуемое появление в районах расположения прикрываемых объектов украинских самолетов, работа их ЗРК в условиях нашего полного контроля воздушной обстановки делали их достаточно достижимыми мишенями. Но уже через два месяца ВСУ сменили тактику и перешли на качественно иной уровень противостояния. Связано это было с тем, что в военную операцию включилась натовская коалиция во главе с США.
Вместо уничтоженных радиолокационных станций, узлов связи и командных пунктов ВСУ их роль на себя взяли американские средства контроля воздушного пространства
– самолеты ДРЛО АВАКС, круглосуточно несущие боевое дежурство в воздухе вдоль границы с Украиной, тяжелые разведывательные беспилотники, разведывательные спутники, средства радиоперехвата, с помощью которых американцами вскрывалась наша система ПВО, действия нашей авиации, и эти данные после обработки в реальном времени передавались на командные пункты ВСУ.
Фактически Украина получила от американцев устойчивую и мощную информационную систему ПВО. Достаточно было нашему самолету оторвать переднюю стойку, как американские АВАКС, американские беспилотники, американские спутники уже передавали информацию на командные центры США о взлете российских самолетов, откуда они сразу по автоматизированным системам тут же появлялись у украинцев. Сегодня это единство натовских информационных возможностей и украинских командных центров – основа боевой работы украинской ПВО.
Надо сказать, что Украина тщательно готовилась к войне. Эту подготовку облегчало то, что украинская ПВО была вооружена теми же комплексами оружия и средствами обнаружения, что и российская, имела те же алгоритмы боевой работы, ту же тактику. Ту же военную школу ведения противовоздушной борьбы. Поэтому украинское командование знало и сильные, и слабые стороны российских ВКС. Их дополняли военные советники США, много лет готовившиеся к противостоянию с нашими ВКС.
В рамках приготовлений к войне ВСУ скрытно перебросили часть своей авиации на территорию других стран – в Болгарию, Румынию и Польшу. В общей сложности туда было переброшено до 100 самолетов и вертолетов, гарантированно выведя их из-под ударов.
Кроме того, Украина провела ревизию имеющегося у нее на хранении обширного парка (больше 1000 штук) выработавших свой ресурс и неисправных самолетов. Наиболее ремонтопригодные самолеты были в течение ноября – февраля скрытно перевезены на авиаремонтные предприятия Польши, Болгарии, где местные летные специалисты занялись их ремонтом и восстановлением с помощью имеющихся там ремкомплектов советской авиатехники, оставшихся со времен Варшавского договора. В общей сложности так было восстановлено до 30 самолетов МиГ-29 и Су-25 и столько же вертолетов.
Новая тактика Украины
Зенитно-ракетные комплексы Украины после больших потерь первых недель перешли в режим засадных действий. Сразу поясню: засадные действия и партизанские действия – это совершенно разные понятия. Партизанские действия отличаются от засадных тем, что при партизанских действиях ЗРК, находящиеся в засадах или просто замаскированные на позициях, не имеет упреждающей информации о появлении противника. И противник обнаруживается либо визуальным способом, когда о нем сообщают наблюдатели ВНОС, которые просто наблюдают за небом с помощью оптики, либо получают информацию от средств радиоперехвата и даже агентуры о том, что, скажем, из пункта А в пункт В летит какой-то самолет, и в этом случае расчеты ЗРК пытаются включиться и поймать эту цель в момент подлета, после чего немедленно сворачиваются и меняют дислокацию. Это партизанщина.
В 1999 году в Югославии, на последнем этапе, когда большая часть радиолокационных станций была выведена из строя, информацию о пролетах натовской авиации получали от постов воздушного наблюдения и агентуры, в роли которой выступала и российская военная разведка, развернутая там.
На Украине ситуация качественно иная. Здесь ЗРК работают в режиме засад. Как я уже сказал, на Украину работает вся американская военная машина, и прежде всего – очень мощная система контроля воздушного пространства. То есть американские средства воздушного наблюдения отслеживают перемещения наших самолетов и БПЛА, и как только эти самолеты оказываются над районами, где находятся в боевой готовности те или иные украинские зенитно-ракетные системы, они просто выдают на них целеуказание: азимут, высоту, скорость, дальность до цели и почти всегда – тип цели. А затем дают команду на включение в тот момент, когда цель, то есть наш самолет, появляется непосредственно в зоне достижения средства ПВО. За минимальное время происходит включение РЛС-поиска, обнаружение цели и выполняется пуск ракет, после чего расчет тут же сворачивается и покидает район, откуда производился запуск. Обнаружить такие ЗРК до момента включения практически невозможно. При этом позиции таких "засад" тщательно маскируются и защищаются подразделениями прикрытия. Всё это резко снизило возможности по обнаружению украинских ЗРК.
Украинских ЗРК, особенно серьезных (типа "Буков" или тех же самых С-300), на дальности, где до них может дотянуться наша артиллерия, просто нет. Украинское командование не дураки, чтобы их подставлять под наши артудары. Поскольку они имеют полную информацию о наших перемещениях в воздухе, то им совершенно необязательно всем быть развернутыми в Донбассе, как кто-то написал. Наоборот, они рассредоточены по территории Украины и находятся в местах, где они могут перехватывать наши ударные самолеты над своими стратегическими объектами. Точнее, на подходах к ним: в районе мостов, переправ, промышленных объектов ВПК и других стратегически важных объектов, которые, как они уверены, рано или поздно Россия попытается поразить. Непосредственно над полем боя, где работают наши штурмовики и наши вертолеты, используются войсковые средства ПВО и переносные зенитно-ракетные комплексы.
Главная причина затянувшейся борьбы с украинской ПВО в том, что здесь мы воюем не против бригад и батальонов ВСУ, а против ВКС самой мощной военной державы – США,
которая всеми имеющимися в ее распоряжении ресурсами поддерживает украинскую ВВС–ПВО, понимая насколько важна их роль.
Борьба с ПВО – комплексная задача
Так как же нам бороться с украинской ПВО? Кто-то написал, что это главная задача "спецназа" ГРУ и ВДВ – выявление и уничтожение таких целей. Упоминалось даже снайперское оружие как эффективное средство борьбы с этими размерными и слабозащищенными целями.
Такие задачи перед спецназами действительно ставятся и винтовки действительно способны поражать такие цели, выводя из строя аппаратуру и даже вызывая детонацию ракет. Но нужно понимать, что в условиях украинского ТВД (редкие, узкие лесополосы, степи, плотность украинской обороны, часто нелояльное население) такие глубинные (а украинские ЗРК точно не располагаются в зоне достижения нашей артиллерии) объекты могут легко стать дорогой в один конец для любой самой подготовленной группы. Поэтому успешная борьба с ЗРК для спецназа – это из раздела случайного везения. Конечно, для борьбы с ПВО противника есть еще "Ураганы" и "Искандеры", но и для их применения необходимо точное целеуказание.
Борьба с украинской, а точнее с интегрированной украинско-американской ПВО – это комплексная задача, которая может решаться только целым комплексом инструментов:
авиационной разведкой с самолетов РЭБ и БПЛА, спутниковой разведкой, агентурной разведкой (в том числе и с мест от жителей), помноженным на очень кропотливую аналитическую работу. Например, по анализу статистики пусков украинских ракет, когда мы примерно знаем, что, допустим, в районе Изюма действуют два "Бук-М1" или С-300, а дальше пытаемся их отследить и уничтожить. И, конечно, высочайшим профессионализмом наших летчиков, ракетчиков, спецназовцев и артиллеристов.
Боевой алгоритм от обнаружения украинского ЗРК до нанесения удара по нему должен занимать считанные минуты, а не превращаться в многоступенчатую систему передачи информации по всем этажам боевого управления. Здесь необходима работа АСУ, интегрированной со средствами разведки и поражения высокоточными боеприпасами. Только опережая и упреждая противника, мы сможем наносить ему поражение. Гоняться и просто реагировать на его выпады – значит, отдавать ему инициативу.
И последнее. Конечно, об этом уже писалось и говорилось, я лишь повторю. Мы имеем относительно компактные ВКС, и наши боевые самолеты, которые можно использовать в качестве фронтовой авиации, растянуты по фронту 1500 км. Они, к сожалению, просто физически не могут стать сегодня тем определяющим элементом подавления противника, каким бы нам хотелось. Сейчас эту роль безоговорочно выполняет наша артиллерия и ракетные войска.
Борьба с ПВО ведется постоянно, но надо понимать, что мы имеем дело с врагом, который осведомлен о нашей тактике, потому что он воюет тем же самым оружием, учился по тем же учебникам, понимает наши уязвимости и наши преимущества. Но самое главное – он опирается на огромную информационную и техническую поддержку наших противников в лице США, Британии и прочих.
Мы боремся с украинской ПВО, ведем охоту на ЗРК, самолеты, БПЛА. Это сложная задача и, рассуждая о ней, нельзя упрощать и профанировать вызовы, с которыми мы сталкиваемся. СВО – это суровый экзамен, и мы должны находить точные ответы на все вопросы. Только так мы сможем победить противника. И это отнюдь не клоун в Киеве.
lj_pravdoiskatel77
