Как известно, звезды никогда не отклоняются от своего пути. И поэтому вовремя уходят, чтобы навсегда остаться. Королева романса безупречно выдержала звездную траекторию...
Всю жизнь младшая дочь из многодетной еврейской семьи переписывала сказку о Золушке на свой манер. В 18 лет, оставив маленький домик на Никольской улице Ростова, Белла Ливикова начала свое стремительное восхождение к Изабелле Юрьевой. Обожаемая жена, сердцеедка и рафинированная красавица, купающаяся в любви, как в родной стихии, она умела быть бесстрашной. В 20–30-е, в разгар борьбы с «цыганщиной», продолжала как ни в чем не бывало распевать романсы. В «сороковые-роковые», как на эстраду, ездила на фронт и давала концерты в самом пекле военного ада. И даже легкомыслие ее граничило с героизмом: эта, по словам товарища Сталина, «харошая пэвица» дерзнула отказаться от идеологически правильной песни, в которой упоминался Он.
Откуда что берется
Миф об Изабелле Юрьевой начинается с самого рождения Беллочки Ливиковой. По семейному преданию, в этот день в ростовской музыкальной мастерской лопнула струна внутри фортепианного корпуса.
Тревожный дрожащий звук долго держался в воздухе. Как у всех российских граждан, появившихся на свет до революции, у Юрьевой двойная дата рождения — по старому и новому стилям, 25 августа и 7 сентября. Но у Изабеллы Даниловны путаница вышла и с годами. Большую часть жизни она уверяла, что родилась в 1902-м. И только ближе к своему столетию призналась, что давным-давно убавила себе три годочка и на самом деле отсчет земного времени ей надо вести с 1899-го.
Итак, струна лопнула, предвещая необыкновенную музыкальную судьбу последнему ребенку Даниила Григорьевича и Софьи Исааковны Ливиковых. Отец был мастером по театральным шляпам, а мать — постижером того же ростовского театра. Проще говоря, специалистом по изготовлению накладных бород, усов и париков. При этом в доме все пели — и четыре девочки, и отец.
Потом биографы Юрьевой скажут, что особенный низкий тембр ее голоса с неподражаемыми гортанными интонациями чуть ли не перешел ей по наследству от строгого родителя. А красоту и мягкость линий она взяла от матери. Однако проверить, что откуда берется, вряд ли под силу даже самым дотошным исследователям.
12-летняя Беллочка днем заливалась, как соловей, в своем дворике на Никольской, оглашая ангельскими трелями участок улицы между Крепостным и Нахичеванским. А по вечерам тайком бегала со своей подружкой — сестрой соседа-скрипача Цимбалиста — к кафешантану «Палермо». Благо это злачное место располагалось на той же улице, в двух шагах от дома.
Ее признали королевой русского романса сразу же – никто не пел пронзительней и ярче. «Очи черные» любили все – даже Сталин. А потом романсы признали мещанством, и ее перестали пускать на сцену. Но все-таки в 70-х Изабелла Юрьева вернулась к своим зрителям – и вновь по-королевски.
За свою долгую жизнь она удостаивалась множества народных званий. Ее называли «белой цыганкой» – за пронзительное и душевное исполнение цыганских романсов, мадам «вечный аншлаг» – за постоянную нехватку билетов на ее выступления, «королевой патефона» – за то, что романсы «Очи черные», «Саша» и «Только раз бывают в жизни встречи...» в ее исполнении звучали из каждого рупора. «Харошей пэвицей» определил ее и Сталин, нередко слушавший ее пластинки и даже приглашавший в Кремль, но настоятельно рекомендовавший при этом исполнять «советские песни». Она же предпочитала не выступать десятилетиями, нежели «осоветчивать» свой классический репертуар.
Ее признали королевой русского романса сразу же – никто не пел пронзительней и ярче. «Очи черные» любили все – даже Сталин. А потом романсы признали мещанством, и ее перестали пускать на сцену. Но все-таки в 70-х Изабелла Юрьева вернулась к своим зрителям – и вновь по-королевски.
За свою долгую жизнь она удостаивалась множества народных званий. Ее называли «белой цыганкой» – за пронзительное и душевное исполнение цыганских романсов, мадам «вечный аншлаг» – за постоянную нехватку билетов на ее выступления, «королевой патефона» – за то, что романсы «Очи черные», «Саша» и «Только раз бывают в жизни встречи...» в ее исполнении звучали из каждого рупора. «Харошей пэвицей» определил ее и Сталин, нередко слушавший ее пластинки и даже приглашавший в Кремль, но настоятельно рекомендовавший при этом исполнять «советские песни». Она же предпочитала не выступать десятилетиями, нежели «осоветчивать» свой классический репертуар.
Пленительное танго «Ты помнишь наши встречи» было записано Юрьевой в сопровождении аккордеонного ансамбля под управлением И.Г. Ильсарова весной 1938 года в Ленинграде для пластинки местного завода граммофонных пластинок. Имена авторов произведения на этикетке отсутствовали…
В биографической книге Нины Тимофеевой о певице Изабелле Юрьевой «Белая цыганка» (М., 2000) немалое место занимают рассказы о «фирменных» шлягерах героини, авторы которых до сих пор не установлены.
Биограф прямо пишет о множестве «песен с прочерками в графе “авторство” или представленных только теми, кто обрабатывал». «Тайну создания многих песен и романсов, — считает Н. Тимофеева, — вероятно, уже не удастся прояснить никогда».
Никогда не говори «никогда», напомнил бы я в этой связи испытанный афоризм и одновременно хотел бы заверить читателей, что у нас еще будет время поговорить об авторах большинства так называемых бесхозных песен Белой цыганки.
Но начать разговор, наверно, стоит с самого раннего (по времени появления в ее репертуаре) и едва ли не лучшего шлягера певицы — пленительного танго «Ты помнишь наши встречи». Чтобы оживить в памяти поклонников уникальный голос и неповторимую исполнительскую манеру Юрьевой, приведу его начальные строки:
Когда на землю спустится сон
И выйдет бледная луна,
Я выхожу одна на балкон,
Глубокой нежности полна…
Танго было записано Юрьевой в сопровождении аккордеонного ансамбля под управлением И.Г. Ильсарова весной 1938 года в Ленинграде для пластинки местного завода граммофонных пластинок. Имена авторов произведения на этикетке отсутствовали.
В сборнике «Очи черные. Старинный русский романс» (М., 2001) автор-составитель, известный столичный филофонист Валерий Сафошкин, во время подготовки издания активно общавшийся с Юрьевой (ею было написано предисловие к книге), в разделе, посвященном артистке, публикует полный текст названной песни. В качестве автора музыки он указывает (не исключено, что со слов певицы) популярного в 1930-е годы ленинградского композитора, пианиста, впоследствии руководителя небольшого джаз-ансамбля Илью Жака. Читать далее
Романс «Нищая» в исполнении Изабеллы Юрьевой был первым музыкальным произведением, во время слушания которого (вместе с моим незабвенным отцом) в ранние школьные годы по радио на нашей кухне, я плакал.
И с тех пор до сегодняшних дней я с трепетом, восторгом, наслаждением и упоением слушаю голос этой замечательной певицы и женщины.
При этом петь она начала еще до рождения моего отца, Благословенна его память, но она пела о том, что трогает и волнует, и будет волновать всех всегда - о любви и разлуке, о печали и радости, о верности и расставании.
На Донском кладбище в Москве на ее беломраморном памятнике-стеле надпись: "Королева русского романса".
OLGA_MON
Dmitry_Shvarts
