"Мама была права": разрушенная жизнь дочери художницы Элизабет Виже-Лебрен

Художница отложила кисть и сняла фартук. Элизабет была слишком опустошена, чтобы продолжить работу.

Ее дочь, ее любимое единственное дитя, ненавидит ее. Лучше бы она вообще никогда не приезжала в Россию…

 

 

 

"Мадам Виже-Лебрен с дочерью", автопортрет, 1786 г.

Любимая портретистка французской королевы Марии-Антуанетты, Элизабет Виже-Лебрен нашла в Санкт-Петербурге пристанище после Великой Французской революции.

Здесь она написала множество портретов аристократов, их жен и дочерей и сколотила хорошее состояние. Но все это не служило утешением. Ведь Жюли, любимая дочь художницы, собралась замуж.

 

 

 

Жюли Лебрен, худ. Элизабет Виже-Лебрен



                                                                                       

Прекрасная Дама, к которой не притрагивался муж

«Я не могу так, - объяснял новобрачный, — это недостойно вас. Вы – идеал, которым я могу только восхищаться». Молодая супруга, всего час назад считавшая себя самой счастливой женщиной на свете, оцепенела. Она знала – её любят! Все эти прекрасные стихи, это нежное поклонение… Но муж поцеловал её в лоб и отправился спать в другую комнату. Люба разрыдалась. Прекрасная Дама, к которой не притрагивается муж – разве это не пытка?

 

 

 

Люба и Александр Блок

Они знали друг друга ещё детьми, но всё изменилось в пору юности: им было шестнадцать и семнадцать лет. Люба Менделеева и Александр Блок играли в любительском театре. В подмосковном имении, летом 1895 года, давали «Гамлета». Люба стала Офелией, Александр – Гамлетом. Репетируя и волнуясь, они сблизились. Правда, у Блока в ту пору была другая Прекрасная Дама – Ксения Садовская, в два раза старше его. На Любу он смотрел с интересом, а вот Ксению боготворил.

Дачный «роман» подошёл к концу на исходе лета. Каждый зажил своей жизнью, и не вспомнил бы о другом. Люба писала в дневнике – с явной неприязнью – «Мне стыдно вспоминать мою влюблённость в этого фата с рыбьими глазами». Но несколькими годами позже судьба свела их снова, уже в Петербурге. «И все завертелось», - как написал бы Аркадий Аверченко.

«Перебудоражила меня эта встреча», - в сердцах говорила Люба. Блок принялся ухаживать: прогулки, встречи, маленькие дары любви. Блок писал стихи. Люба стала для него Таинственной Девой и Прекрасной Дамой. В доме знаменитого химика Менделеева (дочерью которого и была Люба), Александра принимали на редкость благосклонно. Семейства хорошо знали друг о друге. Да и какие препятствия можно чинить? Дело молодое… Когда Блок посватался, ему ответили согласием.





                                                                                     

Триумф Екатерины




Святое семейство


                                                         

В московской квартире раздался телефонный звонок. Хозяин снял трубку. Мелодичный женский голос, представившийся Ниной Андреевской, стал рассказывать Кандинскому о ходе подготовки его будущей выставки. Голос, совершено волшебный девичий голос, будораживший что-то очень далекое, почти забытое, мальчишеское, в глубинах души уже немолодого художника...

Завершился разговор неожиданной просьбой Кандинского о встрече с обладательницей чудесного голоса: "Я хочу непременно познакомиться с Вами лично".

Находясь под впечатлением телефонного разговора и вспоминая тембр незнакомки, Василий Кандинский схватился за кисть и написал в тот же вечер акварель под названием "Посвящение незнакомому голосу".

 

 

 

Василий Кандинский

В том, что собеседница очаровательна, он не сомневался ни секунды. На момент их встречи Кандинскому было почти 50, Нине Андреевской - всего 20. Услышав ее голос по телефону, он почему-то принял решение: покончить разом со всем прошлым.

Нина родилась в Москве, в семье генерала. Предыстория звонка была такова: в конце мая 1916 года подруга Нины позвала ее в гости. Один из гостей, только что прибывший из-за границы и находящийся в Москве проездом, попросил Нину передать сообщение Кандинскому, которое касалось одной из запланированных выставок его картин. В звонке не было ничего необычного: такая практика существовала из-за того, что письма с началом Первой мировой приходили нерегулярно и передавать новости предпочитали устно.

Нина была знакома с племянником Кандинского - Анатолием Шейманом. На следующий день девушка созвонилась с Шейманом и получила номер его дяди. Тогда она и позвонила Кандинскому. Но встретились они гораздо позже, в сентябре 1916 года, так как Нина уезжала с родителями на летние каникулы в Ессентуки.

"Влюблён по привычке"

Светский Петербург передавал из уст в уста: князь Иван Барятинский женился на графине Марии фон Келлер! Причина такого внимания к событию 1813 года заключалась не в том, что супруга была на 26 лет моложе князя, и не в том, что она исповедовала лютеранство. Столичное общество обсуждало другое: девушка была дочерью великолепной Амалии Витгенштейн. В которую двадцатью годами ранее был страстно влюблен... тот же князь Барятинский!





портрет Марии фон Келлер Барятинской кисти Р. Лефевра

За князя Ивана Ивановича не пошла - побежала бы! - любая девушка в России. Он владел тридцатью пятью тысячами душ крепостных, огромными поместьями и домами в столице. Он был внуком принца Голштинского, родственником императора Петра III, датского короля Кристиана IX и императрицы Марии Федоровны. Мать князя блистала при Дворе, однажды разбив сердце цесаревичу Павлу Петровичу. И полностью покорила известного дипломата графа Андрея Разумовского.

Княгиня занималась абсолютно всем – от благотворительных дел до изучения точных наук. Много путешествовала, собирала вокруг себя общество и устраивала театрализованные представления, и, как часто бывало в подобных домах, взяла на воспитание юную графиню Амалию Витгенштейн.




Княгиня Барятинская и ее семья