Какая музыка была!
Какая музыка играла...
А. Межиров

«1941-й год», симфоническая сюита, ор. 90

Созданная Сергеем Прокофьевым в самом начале войны, эта сюита не содержит «казенной» героики, ее оптимизм имеет глубоко внутреннюю природу, черпает силу не в сражениях, а в чудесной красоты лирике.




I. В бою 0.00
II. Ночью 4.35
III. За братство народов 8.38
Санкт-Петербургский государственный академический
симфонический оркестр, дирижер Александр Титов

В первой части, «В бою», можно услышать и напористый ритм схватки, и канонаду ударных, и временное тревожное затишье, и походный марш.

Образы второй части, «Ночью», колеблются между зыбким ощущением тишины, «воспоминанием» о пасторали и мерцающей фантастикой ночи.

Третья часть, «За братство народов»– восторженный гимн будущей победе, в который органично вплетаются торжественное вальсовое движение и марш из первой части.

Несмотря на всю свою «батальность», помпезность и звуковую мощь, сюита достаточно нейтральна в эмоциональном отношении. Эта ее особенность проводит определенную грань между заявленным содержанием и собственно музыкой. В такой ситуации наибольшую привлекательность произведению придает не что иное, как неукротимый прокофьевский стиль.


Читать далее...

Какая музыка была!
Какая музыка играла...
А. Межиров

«1941-й год», симфоническая сюита, ор. 90

Созданная Сергеем Прокофьевым в самом начале войны, эта сюита не содержит «казенной» героики, ее оптимизм имеет глубоко внутреннюю природу, черпает силу не в сражениях, а в чудесной красоты лирике.




I. В бою 0.00
II. Ночью 4.35
III. За братство народов 8.38
Санкт-Петербургский государственный академический
симфонический оркестр, дирижер Александр Титов

В первой части, «В бою», можно услышать и напористый ритм схватки, и канонаду ударных, и временное тревожное затишье, и походный марш.

Образы второй части, «Ночью», колеблются между зыбким ощущением тишины, «воспоминанием» о пасторали и мерцающей фантастикой ночи.

Третья часть, «За братство народов»– восторженный гимн будущей победе, в который органично вплетаются торжественное вальсовое движение и марш из первой части.

Несмотря на всю свою «батальность», помпезность и звуковую мощь, сюита достаточно нейтральна в эмоциональном отношении. Эта ее особенность проводит определенную грань между заявленным содержанием и собственно музыкой. В такой ситуации наибольшую привлекательность произведению придает не что иное, как неукротимый прокофьевский стиль.


Читать далее...

Какая музыка была!
Какая музыка играла...
А. Межиров

С первых же дней Великой Отечественной войны Прокофьев чувствует себя призванным и мобилизованным — вместе со всем многомиллионным народом — на борьбу против нацистского вторжения.
Тяжелые испытания, выпавшие на долю советского народа, усилили в композиторе сыновнюю любовь к России, заставили его еще сознательнее выявить национальную природу своего искусства.

«1941-й год», симфоническая сюита, ор. 90

Созданная Сергеем Прокофьевым в самом начале войны, эта сюита не содержит «казенной» героики, ее оптимизм имеет глубоко внутреннюю природу, черпает силу не в сражениях, а в чудесной красоты лирике.




I. В бою 0.00
II. Ночью 4.35
III. За братство народов 8.38
Санкт-Петербургский государственный академический
симфонический оркестр, дирижер Александр Титов

В первой части, «В бою», можно услышать и напористый ритм схватки, и канонаду ударных, и временное тревожное затишье, и походный марш.

Образы второй части, «Ночью», колеблются между зыбким ощущением тишины, «воспоминанием» о пасторали и мерцающей фантастикой ночи.

Третья часть, «За братство народов»– восторженный гимн будущей победе, в который органично вплетаются торжественное вальсовое движение и марш из первой части.

Несмотря на всю свою «батальность», помпезность и звуковую мощь, сюита достаточно нейтральна в эмоциональном отношении. Эта ее особенность проводит определенную грань между заявленным содержанием и собственно музыкой. В такой ситуации наибольшую привлекательность произведению придает не что иное, как неукротимый прокофьевский стиль.



В 1945 году Прокофьев создал монументальную звуковую фреску, стремясь украсить праздник Победы поэтическим славлением - "Оду на окончание войны" для симфонического оркестра. Ода построена в виде симфонической поэмы из трёх разделов - торжественного вступления, развёрнутой средней части приподнято-энергичного склада и ослепительного по звучности заключения.

«Ода на окончание войны» op.105




Санкт-Петербургский государственный академический
симфонический оркестр, дирижер Александр Титов

Особый характер звучности Оды, её сурово-торжественный колорит связанный с необычным составом оркестра: с усиленными группами духовых и ударных, четырьмя роялями, восьмью арфами, удвоенным количеством контрабасов, но без скрипок, альтов и виолончелей.



http://intoclassics.net/news/2015-02-28-18779
https://www.liveinternet.ru/community/4989775/post398280680/
https://muzlifemagazine.ru/muzyka-konca-voyny/
https://opentextnn.ru/music/personalii/prokofev-s-...zn-sergeja-prokofeva-42-72-kb/

худ.Аристарх Лентулов
Небосвод (декоративная Москва)(1915)
Государственная Третьяковская галерея

1936 год. Прокофьев только что вернулся на родину после двадцати лет странствий. До сих пор он приезжал в Советскую Россию с гастролями как пианист, в Ленинграде шла его «Любовь к трем апельсинам»
Однако теперь Прокофьев перестал быть заграничным гостем и желал скорее стать для советского слушателя своим.

В «Русской увертюре» все было рассчитано на быстрый успех. Для работы Прокофьев попросил заказчика — директора Всесоюзного радио Бориса Гусмана — прислать ему сборник народных песен и включил в увертюру две подлинные фольклорные мелодии — чего раньше никогда не делал, сочиняя только оригинальные темы. Несложный язык, красочная оркестровка — карнавальная стихия музыки отчасти напоминает о массовых празднествах первых советских лет.

Премьера прошла уже в октябре 1936 года в Москве, но без особого восторга публики. Позже «Русскую увертюру» часто играли на Западе, ею дирижировал даже Артуро Тосканини. И в Союзе и за рубежом она равно казалась чужачкой, расписной матрешкой со скифским лицом. Пьеса хоть и написана «о России», но имеет «варварский», типично прокофьевский облик: музыка пляшет, вытаптывает землю, солнце в ней разгорается все ярче и в финале ослепляет всех вокруг. За этим празднеством, летая в небе, невредимо наблюдает только один человек — солнечный композитор Прокофьев.

Увертюра в исполнении Московского симфонического оркестра РТВ,дирижер Леонид Николаев



Читать далее...

худ.Аристарх Лентулов
Небосвод (декоративная Москва)(1915)
Государственная Третьяковская галерея

1936 год. Прокофьев только что вернулся на родину после двадцати лет странствий. До сих пор он приезжал в Советскую Россию с гастролями как пианист, в Ленинграде шла его «Любовь к трем апельсинам»
Однако теперь Прокофьев перестал быть заграничным гостем и желал скорее стать для советского слушателя своим.

В «Русской увертюре» все было рассчитано на быстрый успех. Для работы Прокофьев попросил заказчика — директора Всесоюзного радио Бориса Гусмана — прислать ему сборник народных песен и включил в увертюру две подлинные фольклорные мелодии — чего раньше никогда не делал, сочиняя только оригинальные темы. Несложный язык, красочная оркестровка — карнавальная стихия музыки отчасти напоминает о массовых празднествах первых советских лет.

Премьера прошла уже в октябре 1936 года в Москве, но без особого восторга публики. Позже «Русскую увертюру» часто играли на Западе, ею дирижировал даже Артуро Тосканини. И в Союзе и за рубежом она равно казалась чужачкой, расписной матрешкой со скифским лицом. Пьеса хоть и написана «о России», но имеет «варварский», типично прокофьевский облик: музыка пляшет, вытаптывает землю, солнце в ней разгорается все ярче и в финале ослепляет всех вокруг. За этим празднеством, летая в небе, невредимо наблюдает только один человек — солнечный композитор Прокофьев.

Увертюра в исполнении Московского симфонического оркестра РТВ,дирижер Леонид Николаев



Читать далее...