Очень многие люди,приравнивают посещение гей парада,к каминг ауту))Раз был на этом "действе"-значит ты голубой/розовый/буро малиновый.Я никогда не был на гей параде.И вроде даже мог,проехать 90 км и пошагать в радужных колоннах Тель Авива,но вот не мг,не хотел,не считал нужным и все такое.Хотя,читал тонны негодующих и наоборот защищающих постов в соц.сетях.Наконец,я попал на гей парад.В августе 2016.В Амстердаме.Теперь буду рассказывать.Во первых,прилетая в Амстердам,в дни "месяца гордости" и будучи гомофобом,советую вам не выходя из аэропорта,сразу улететь куда то подальше.Иначе,вам придется туго.Приехав в город,вы увидите радужные флаги и символику везде.Не на нескольких улицах и площадях,а везде!Над всеми гос.учереждениями,банками,ресторанами и над множеством домов,колышутся флаги семи цветов.Общественный транспорт,украшен символикой и даже галстуки водителей трамваев,радужные)))Открыв дверь обычной 3 звездочной гостиницы не в самом центре,первое,что я увидел,весь холл,украшенный воздушными шарами,цветов радуги и стойку ресепшн,и девушек служащих с значками тех же цветов.Повторюсь,это самая обычная 12 этажная гостиница.Все настраивает на то,что в городе праздник.По всему центру,возведены концертные площадки,а главная сцена на Рембрандтплейн,огромна и собирает ежевечерне сотни (а мож и тысячи)народа.Апогеем всего,являлся 6 августа,знаменитый на весь мир(и единственный в своем роде)водный гей парад.Начало анонсируется на 14-00,но места вдоль маршрута следования(это 6 км по каналу)занимаются с утра.Мне повезло и я расположился у перил одного из мостов,а значит хорошо видел прямо сверху все мероприятие.Что сказать..Это ярко,красочно,очень весело,музыкально,карнавально и совсем не пОшло.Писали,что зрителей и участников было пол миллиона.Охотно верю,ибо 6 км,стояла плотная,многорядовая толпа,а сколько было еще на самих лодках,баржах,корабликах и вообще на всем,что может плыть))Сам проезд от начала парада до конца,составляет примерно 4 с половиной часа.Тонны конфети,десятки ди джеев,сотни костюмов и постоянное движение,веселье,тьанцы,улыбки и атмосфера добра,счастья и любви.Многим из вас,сложно будет это понять,ибо "гей парад" у большинства русскоязычных,ассоциируется с чем то пошлым и неестественным..Жаль,но убеждать никого не буду.Каждый живет и мыслит,как хочет.И да,можно получить кайф от гей парада,будучи и оставаясь гетеросексуалом)))

нужен календарь с напоминаниями о днях рождений  с русским интервейсом дайте пожалуста адрес....

На днях в ФБ получила картинку от Наташи-ВесНы, с вопросом "а такой у тебя есть?". Я созналась, что нет, и тут же Наташа мне сообщила, что теперь будет :)

Так приятно было, что человек в отпуске, в Банско вспомнил про меня и мою коллекцию! 

А потом я подумала, что в моей немелкой коллекции мелких ежей со всего света есть немалый вклад бото-друзей.

Вот тот пестрый чумовой цветной еж на заглаwной картинке прилетел ко мне из Сан-Франциско в чемодане Иланы-sfkoozya.

Она же в другой свой приезд привезла мне вот этого красавца:

А это ручная работа! Дело рук Сашкале:

А вот этот еж-турист и ежик в тумане от Марины-Промокаши:

Янтарный ежик и еж-брюнет (из пепла Везувия!) подарены доктором Ноной:

Нона же обеспечила меня и "каверет" для ежей:

Вот так бото-друзья пополняют мою коллекцию. 

И это очень приятно.  

И остается только одна правда

Миндаугас Карбаускис, художественный руководитель Московского академического театра имени Владимира Маяковского

25, 26, 27 августа в рамках XI Международного фестиваля Гешер состоится показ спектакля "Русский роман" по пьесе Марюса Ивашкявичюса в постановке Миндаугаса Карбаускиса, блистательной премьеры театра Маяковского последнего сезона. Перед приездом театра в Тель-Авив мы встретились с режиссером и поговорили о театре, политике, "Русском романе" и о жизни.

Ссылка в тему : Русский роман в зеркале театра Маяковского

Ш.М.        Спасибо, что вы согласились со мной встретиться. Уже в третий раз мы принимаем театр Маяковского на сцене "Гешера". Каждый ваш приезд для нас праздник и большая радость.

    Прежде, чем мы поговорим о спектакле,     мне хотелось бы познакомить израильскую публику с вами поближе. Что привело вас когда-то в Москву, я могу предположить – учеба, где еще изучать театр, как не в Москве, но что вас держит здесь сегодня? Конечно, вы сделали завидную карьеру, вы руководите одним из старейших театров России, но что держит вашу литовскую душу в Москве? Москвичи зачастую безалаберны, бесцеремонны, но и прямодушны и открыты - качества, не соответствующие литовскому характеру в традиционном понимании его..

М.К     Как отвечать на этот вопрос? (Пауза) По первой профессии я актер, хотя это оказалось совершенно неудачной попыткой. Я не смог устроиться на работу, не реализовался в профессии, и к 25 годам оказался серьезной проблемой для своих родителей – что же получилось из сына. Да, ничего из меня, короче говоря, не получилось. Второй профессией стала режиссура. Надо сказать, я не очень то и мечтал о режиссуре, это скорее был простой интерес. Тем не менее, я подошел к этому вопросу серьезно - выбрал мастера – Петра Фоменко, выбрал место для учебы - ГИТИС и приехал в Москву. А потом уж так случилось, что, практически, с первых дней учебы,  я стал нужным, я оказался в правильном месте.  И сегодня  я живу с чувством, что надо все время отдавать то, что ты получил. Я России должен, получается.

Ш.М.    А что сегодня происходит в литовском театре? Насколько театральная палитра Литвы связана с русским театром? Ваши режиссерские инструменты как-то связаны с литовской традицией, или это чисто русская школа театра? Вообще, как национальный характер влияет на театральную стилистику?

М.К     Я не знаю, что сегодня происходит в литовском театре, но те впечатления, то, что я видел в театре в Литве, до того, как приехал учиться в Москву, – истоки всего этого я нашел в ГИТИСе. Поразительным образом оказалось, что многое, традиционно считающееся литовским, происходило отсюда. У нас вообще все было очень связано и переплетено и, как мне кажется, взаимно обогащено.

Ш.М.    Существует специфика национального характера двух народов?

М.К     Мы все из постсоветского пространства, и все друг на друга очень похожи, и в Литве и здесь, только имена у нас разные.

Ш.М.    Я прочитала пьесу “Русский роман” и была поражена ее мощнейшим энергетическим зарядом, чувственностью, местами перехватывает дыхание от темпа и накала чувств, очень полифоничная пьеса, полифония слов, чувств создает много воздуха. Интересно увидеть ее на сцене. Очень профессионально написанная пьеса.

М.К     Марюс  - феноменальный автор, он просто талантливейший человек, наверное, один из великих литовцев, насколько они могут быть великими в контексте мира. Но он велик. Марюс говорит, что он пишет по ночам, возможно, поэтому у него все получается очень сокровенно, очень интимно. Сам Марюс, сколько бы я с ним не встречался, совершенно не похож на человека, который пишет такие пьесы. Он много говорит о политике, у него очень определенные взгляды, а пьесы его – это пьесы человека вне политики…

Ш.М.    Очень страстного…

М.К     Да, страстного. Он впервые написал пьесу на русском языке, и оказалось, что он и русским владеет прекрасно. Марюс - очень близкий мне автор, мне легко с ним работать, сосуществовать.

Ш.М.    То есть вам близки его интимность, сокровенность?

М.К     Мы - одногодки, возможно, это поколенческое. Я 20 лет живу в России, он живет в Литве, но, по сути, мы очень похожи.

Ш.М.    Я вчера слушала интервью Марюса на Радио Свобода, он действительно очень политизирован, с четкими взглядами…

М.К     Да, у него очень четкие взгляды. А я вот не до конца понимаю, что происходит. А раз не понимаю, стараюсь помалкивать. Мы сегодня не живем во времена правды, ни там, ни здесь, поэтому остается только одна правда, та, которая является по ночам Марюсу, что-то сокровенное, человеческое, надо только найти эту зону, почувствовать ее.

Ш.М.    Весной этого года Марюс Ивашкявичюс опубликовал статью "Евреи. Проклятие Литвы", посвященную массовому уничтожению евреев его родного городка Молетай в 1941 и о непризнании Литвой вины.  Что вы думаете о теме, поднятой Марюсом о вине, о признании вины и покаянии?

М.К     Я занимался этой темой совсем недавно, лет пять назад. И Холокостом занимался. И я так понимаю, что признания своей вины, осознанного, на моей родине не получилось. Сейчас есть новая волна, опубликовано несколько книг, эта проблема снова поднимается.

Ш.М.    Считается, что пики развития русской культуры - литературы, драматургии, театра приходятся на периоды внутреннего противостояния художников власти, режиму, как это было в послереволюционные годы, или в 60-70 ее, начало 80-х. А что происходит сегодня? Интеллигенция не приемлет правление Путина, это как то отражается в искусстве, в театре?

М.К      В России, можно сказать, театральный бум.  Появилось мастерство, появились совсем новые направления, некоторые режиссеры овладели западным театральным языком, последние 10 лет в России побывал весь мировой театр, люди всё увидели воочию, и каждый сам выбирает, по какому пути идти. У нас появился постдраматический театр.  Есть критики, которые это поддерживают и продвигают. Вообще сегодня критик стал деятелем, не человеком, который постигает спектакль, а человеком, который продвигает либо задвигает спектакль. Критики работают кураторами, председателями, экспертами. Они сегодня правят балом, и даже ссорятся между собой, появились левые, правые и т.д. Театральная политика. В этом смысле весьма не скучно. Как это связано с политической жизнью страны? Да, никак это не связано с политической жизнью.

Ш.М.    Богомолов связан с политической жизнью?

М.К     Богомолов? Я не знаю.

Ш.М.    Такой театр - коммерция?

М.К     Я не видел спектаклей Богомолова. Не знаю. Он мне как-то сказал, что в бога не верит. А я вот в поиске.

Ш.М.    У вас есть цензура? Бывает, что вы хотели бы что-то высказать, но внутренний страх вас останавливает?

М.К     Внутренняя цензура.

Ш.М.    Конечно, я только о ней и говорю.

М.К     Это, по сути, и есть природа таланта, сколько и в чем ты себя ограничиваешь, или не ограничиваешь совсем.

Ш.М.    А как вы вообще придумали с Марюсом эту историю с “Русским романом”, с чего все началось?

М.К     Я хотел работать над Толстым. Марюса эта тема тоже интересовала. Как-то мы столкнулись, поговорили. Он рассказал свою историю, замысел про Толстого.  После успеха “Канта”, ему хотелось как-то нас отблагодарить, посотрудничать еще, и так это все совпало одно к одному. Сложный замысел был, я думал, что не удастся, но потом все как-то вписалось, и материала было намного больше, чем вошло в итоге в спектакль.

Ш.М.    Индивидуальная история Толстого и Софьи Андреевны была для вас важна? Когда я прочитала пьесу, мне было очевидно, что она написана про универсальные человеческие чувства и эмоции, и что на месте Софьи Андреевны может быть кто угодно.

М.К.             Пьеса с серьезным названием "КАНТ" тоже про каждого из нас.

Ш.М.    Марюс где-то сказал, что Софья Андреевна и Толстой - это пожилые Ромео и Джульетта. То есть это все-таки спектакль про любовь?

М.К      (Пауза) Не знаю. Можно сказать, что и про любовь и про тепло. Про дом.  

Ш.М.    Что такое сегодня для вас театр?

М.К     Это такой крест, который я не пожелал бы никому другому. Я побывал в разных качествах в театре. Сегодняшнее качество  руководителя для меня самое неожиданное, наверное, самое мне несвойственное. Я понимаю, что пошел совсем уж куда-то не туда. Я вырос в семье, где все руководили, и умели это делать, и я понимаю принципы и нравственность руководства, но мне это так не близко… По-хорошему, надо было бы избежать этого, но куда деться.

Ш.М.    Руководство дает свободу. Свободу делать, что хочешь, свободу выбора.

М.К     Для меня это сопряженно с ответственностью, а для кого-то со свободой. Это ответственность и осознание, (Пауза) что не ты потребитель власти, а власть тебя потребляет, по сути. И не только потребляет, а очень активно из тебя берет, и ты все время ощущаешь, что у тебя уже недостаточно того, что ты можешь дать, что нужно опять как-то собраться, накопить, чтобы отдавать, а накопить  сложно, все время отдавая. Я прямо совсем себя замучил (Пауза) внутренними переживаниями. Очень хочется убежать, но не мне решать.

Ш.М.    Я желаю вам накопления сил, достижения внутреннего равновесия, вдохновения. И, главное, чтобы интересно было жить. Спасибо за беседу и мы ждем вас на следующей неделе в Тель-Авиве.

Шани Мил-Ман

12 августа 2016

Тель-Авив-Москва

фото предоставлено организаторами гастролей

Макароны по-американски

Во-первых, я давно искала традиционный рецепт макаронов с сыром по-американски, но все вместо густого соуса,нежно и щедро обволакивающего макароны (сорт пенне или ригати) получалось что-то сухое и комковатое. Во-вторых,найдя в конце концов рецепт, я с удивлением обнаружила, что сия звезда американской кухни называется Мак энд чиз (mac and cheese/macaroni and cheese)

Мак энд чиз (mac and cheese/macaroni and cheese) - без преувеличения, одно из типичных и популярнейших американских блюд "с историей". Не только в каждой кафешке, но практически в каждой семье - свой фирменный рецепт, претендующий на самый правильный. Только в одной из закусочных в городке Хобокен (Нью-Джерси) в меню насчитывается 14 таких "классических" разновидностей мак энд чиз! В базовом варианте, если такой вообще можно выделить, мак энд чиз - это запеканка из короткой полой пасты (пенне, ригати) с соусом бешамель и сыром чеддер. Однако хозяйки и шеф-повара часто берут любые короткие или фигурные макароны, вместо чеддера - другие сыры или смесь из нескольких сортов.

  
 

В третьих, секретом успеха оказался прозаический соус бешамель :  сливочное масло, мука и молоко (не сливки!)    Сыр добавляется   в конце, не рекомендуется разогревать, но если уж придется - надо влить молоко. ( забегая вперед,признаюсь:  разогревала. На огне,  влив полстакана предварительно нагретого горячего молока). И ,естественно - никаких птитим! (на дух их не переношу)  Только итальянские хорошенькие макарончики. Вместо паприки я воспользовалась порошком карри, чеснок и лук в этом блюде,на мой вкус, тоже совершенно излишни. В-остальном, как в приведенном по-ссылке рецепте.

Еще раз повторю свою модификацию. Отварить примерно 200 гр сухих макарон (короткие полые сорта типа пенне или ригати) в соответствии с указаниями на упаковке. Пока они варятся,приготовить соус: разогреть в кастрюле 2 столовые ложки сливочного масла, добавить 2 столовые ложки муки ,1 ст.л. порошка карри (или паприки, или другой любимой приправы.или вообще не добавлять - тогда блюдо выйдет белым) , хорошенько помешать и влить 2 стакана молока . Посолить,поперчить, готовить до загустения и исчезновения комочков ( примерно 2-3 минуты). Я еще щедро сыплю самолично высушенное орегано,купленное у фермеров в Сароне, немного тимьяна и мяты (тоже сушеных) Между тем наши макароны уже сварились . Слить воду и выложить их в соус. Не пугайтесь, если покажется, что у вас получился суп. Всыпьте тертый сыр (в рецепте написано 50 гр, но я всыпала полпакета готового натертого грана падано компании  Гад (это примерно 70 гр наверное? Куплю новый - проверю) ,  еще минут пять и все загустевает. И ,вуаля, классические мак энд чиз у вас на столе, в вашей тарелке. Энджойте!

Сегодня третий день традициорнного фестиваля клейзмерской музыки, который открылся в Цфате 15 августа. В рамках фестиваля ежегодно проходят уникальные музыкальные представления с участием лучших музыкантов клейзмерской и хасидской музыки из Израиля и различных уголков мира. Выступления проходят на сценических площадках расположенных в старом городе. Все концерты открыты широкой публике для свободного входа.

На церемонию  открытия фестиваля в Цфате собрались столько людей, что зал не мог вместить всех желающих. Было множество высокопоставленных гостей, министр сельского хозяйства Ури Ариэль, мэры городов Израиля, представители зарубежных посольств. Мэр Цфата  Илан Шохат приветствовал всех участников фестиваля и говорил о большом значении еврейской народной музыки, клейзмерской музыки - музыки еврейской души.  О том, что необходимо не забывать традиционную музыку и идиш, язык, на котором говорили европейские евреи. Бессменный председатель фестиваля Игаль Шитрит отметил, что клейзмерский фестиваль стал одним из символов города. «На протяжении 29 лет международный фестиваль клейзмеров является одним из самых известных символов Цфата и одним из старейших и больших музыкальных фестивалей Израиля», говорит председатель фестиваля Игаль Шитрит, «Вместе с мэром города Иланом Шохатом и руководителями фестиваля мы стараемся ежегодно вносить новизну, расширять аудиторию гостей фестиваля и пополнять музыкальную программу новыми именами. И в этом году вас ждёт настоящий праздник с особо интересными именами и знаменитыми исполнителями, разнообразием новых ансамблей и молодых лиц, наряду с известнейшими музыкантами-клейзмерами.»

И еще был трогатальный и волнующий момент, когда всемирно известный скрипач  Эяль Шилоах сыграл на скрипке сержанта Оза Менделовича, погибшего два года назад в операции “Нерушимая скала”.

Фестиваль открыли дети.

А потом состоялись концерты на плошадях и импровизированных сценах старого города, в которых приняли участие всемирно известные артисты

«Еврейскую фольклорную музыку часто называют клейзмерской. Слово [клЭзмэр], означающее «народный музыкант», полноправно принадлежит языку идиш и происходит от ивритского сочетания [клей-зЭмэр] — «музыкальные инструменты». «Еврейская народная музыка – одновременно веселая и грустная. Она способна рассмешить, заставить плакать и танцевать одновременно»

170 артистов выступают в течении трех дней. Среди них  музыканты разных направлений, которых объединяет любовь к еврейской народной музыке. Можно услышать и насладиться музыкой Рами Кляйнштейна и Шимона Бускилы, Аарона Разеля и  Миреля  Резника, Израиля Зоара и многих других. Выступят самодеятельные ансамбли, завоевавшие популярность и ученики детских музыкальных школ.

На одной из площадок фестиваля организована «Русская сцена» – «Бамат ха-Ир», где все три дня выступают русскоязычные музыканты и ансамбли. Среди них: ансамбль «Бессарабия», Михаил Городецкий, Аркадий Гольдштейн, трио «Молдова», Саня Кройтор и ансамбль «Акустик драйв», «Клейзмер-Шпиль» и другие.

Десятки тысяч гостей из Израиля и со всего мира вновь посетили ежегодный международный фестиваль клейзмеров в Цфате, самый большой и значительный фестиваль музыки еврейской души. В рамках фестиваля ежегодно проходят уникальные музыкальные представления, с участием лучших музыкантов клейзмерской и хасидской музыки из Израиля и различных уголков мира, на множестве сценических площадок, расположенных в старом городе, меж его неповторимых улочек, в атмосфере древнего Цфата.

Цфат – один из живописнейших городов Израиля, жемчужина туризма для всех, кто стремится к своеобразному духовному наслаждению. Здесь царит пасторальная атмосфера. Город расположен в гористой местности, в 1000 метров над уровнем моря, где всегда прозрачный и чистый воздух. Можно порекомендовать непринуждённые, без определённых заранее целей, прогулки по древним улочкам Еврейского квартала. Великолепные виды и приятная атмосфера помогают восстановить душевное равновесие.

Во время фестиваля гостям города предлагаются интересные экскурсии, которые будут проводить волонтеры. Основное направление - возрождение древней еврейской культуры, семейных традиций.

На наших глазах мастер делал из стекла красивые и оригинальные украшения, предметы культа.

Мы попробовали прекрасное вино в винодельне семьи Моше и Керен Алон. Они занимаются производством вина около двадцати лет. Услышали рассказ о шести поколениях семьи Меири. 170 лет назад Шломо Меири открыл первую еврейскую сыроварню в Цфате и начал делать сыр из овечьего молока. Традиции передаются от отца  к сыну…

А музыка не смолкала до глубокой ночи.

Припозднившиеся туристы могут остановиться в гостинице Римоним в Цфате. Приятное место, отель старинный, находится в старом городе, пешком удобно до всех достопримечательностей. Разнообразный ужин. К услугам гостей большой сад с плавательным бассейном с потрясающим видом. Парковка бесплатная. Наверное, один из лучших отелей в Цфате. Отель Rimonim расположен на территории 700-летнего караван-сарая мамлюков в Старом городе Цфата, в уникальном здании с видом на гору Мерон.

Празднование будет продолжаться даже после того, как фестиваль закончится. В Цфате, с 21 по 28 августа, вновь пройдут международные мастер-классы. В них примут участие музыканты из разных стран  Занятиями будут руководить лучшие исполнители еврейской музыки и известные преподаватели со всего мира. Мастер-классы будут проходить в Академическом колледже Цфата  В дни мастер - классов можно услышать большие музыкальные представления, для публики вход свободный.

"А это кто?" - спросила я у сидящей рядом блондинки. Та смерила меня уничижительным взглядом, поправила крахмальные оборке на платье и снисходительно бросила:"Это же Белоснежка!" Прости меня,маленькая красавица! На наше детство не выпало столько красочных принцесс и принцев,но все равно,когда это счастливые парочки в ярких костюмах заполняют лед шоу Disney on ice, сладко щемит сердце: ведь детство вечно живет в потаенных уголках нашей души и мы всегда рады свиданию с ним.

Они выступают еще три дня

Disney on Ice: 100 Years of Magic, «100 лет волшебства» — это 65 любимых диснеевских персонажей из 18 мультфильмов: в исполнении 48 известных фигуристов, среди которых даже олимпийские чемпионы (например Терри Лоттэн - он больше 20 лет на коньках)

Элиз Лоттэн. Их поженил лед Диснея - пару недель назад, после 5-летнего совместного катания 

Интересные подробности

Лед заливали пять дней
Счет за электричество составляет 35 тысяч шек в день (тридцать пять тысяч в день)
В тель авивском шоу впервые применяется следущая технология: ятобв танцоры всегда  были в круге света, на их теле   закреплены специальные датчики, направляющие софиты
12 тонн обородования занимают 11 огромных грузовиков
Заточка коньков производится "не отходя от кассы" на специальном оборудовании

Костюмы  весят чтолько, что их, висящих на вешалке, трудно поднять двумя руками. А артисты в них танцуют и прыгают

 Терри Лоттэн - олимпийский чемпион

Падал настоящий снег...

 Шоу готовят 16 рабочих сцены и 5 координаторов. В кордебалете задействованы артисты из США, Канады, Австралии, Бразилии, Англии и России.   некоторые спецэффекты, такие как особые датчики, закрепленные на костюмах актеров и управляющие прожекторами на потолке, будут впервые опробованы на представлениях в Тель Авиве . Костюмы артистов создаются более чем 75 швеями, закройщиками, портными и вышивальщицами в течение полугода. Для спектакля изготовливается около 30 огромных декораций, управляемых хитроумными устройствами. Осветительная система мощностью в 500 тысяч ватт воспроизводит более 50 цветовых оттенков, а компьютерный анализатор делает настоящие чудеса.

Видео от дружественного ресурса

про заказ билетов здесь

*2207www.2207.co.il или на сайтах 

https://disney.2207live.co.il/ 

http://www.disneyonice.com/il/he-il/100-shanim-shel-kesem

Совсем несерьезный пост, честно. О тортах. 

Этот мы помним из января 2010

Вот этот слепили друзья на свадьбу наших младших детей

Фигурки зебр были украдены в самом начале праздника, хорошо хоть сфотографировать успели

Эти тортики я закажу рано или поздно

Этот пару лет назад сделали к дню рождения старшей внучки

Этот мне вчера продемонстрировали в скайпе - для той же старшей. Почему зеленый? - Каха яца.

Всем счастливой сладкой жизни!!!

"Черный лес" для многих израильтян стал,как говорится, трендом.Регион Шварцвальда депрессивный и дешевые "циммеры" влекут израильтян в Todtmoos.Здесь даже пытаются соблюдать "кашрут"-никакой свинины.Хорошо сбежать от шарава в прохладный лес вместе с детьми,которым здесь предлагаются многочисленные развлечения.Одним из таких развлечений является Rodelbahn.Он один из самых длинных в Европе и очень опасен,если не соблюдать правила.В воскресенье 14 августа пострадала из-за этого целая семья из Израиля:папа получил травму средней тяжести ребер и живота,а дети,13 лет и двое по 7 лет пострадали куда серьезнее-травмы позвоночника.Все они находятся в клинике Фрайбурга.
Произошло это из-за пренебрежения правилами безопасности.На каждые санки должен садиться взрослый,который управляет при помощи двух ручек тормозами и ребенок.Необходимо строго соблюдать дистанцию между санками,как при вождении автомобиля.В этом случае все было нарушено.В одних санках 13 летний управлял ими и врезался на полной скорости, в уже стоящие санки, с отцом и другим ребенком.От удара все свалились с большой высоты.
На этом аттракционе почти каждый месяц происходят подобные проишествия и хотя владелец аттракциона,г-н David Vaulout          ,утверждает,что аттракция безопасна,при соблюдении правил,тенденция... настораживает.

 ... у каждого из нас есть друзья, приятели. Самые разные люди. Самых разных профессий. Мы их любим, рады видеть, рады помочь...
У меня есть старинный приятель Эдик Штерн. Так получилось в его жизни, что он стал фотографом. Или даже так - ФОТОГРАФОМ.  Как говорит другой мой хороший приятель, Рома Монк,  не каждый у кого есть фотоаппарат он фотограф. На мой взгляд , искусство фотографии можно смело назвать частью изобразительного искусства вообще. О чем я уже как-то писал в Ботинке 
Так вот, други мои, намечается интереснейший проект ( детали ниже... не сочтите "ниже" за пошлость) и ежели кто пожелает принять участие , буду рад посодействовать. Так что не стенсяйтесь и записывайтесь. Студия в Тель Авиве.

Всем, Всем, Всем!!!

Мы делаем сейчас новый некоммерческий арт-проект под названием "Обнажение". Нам срочно нужны добровольцы (не модели!) согласные сниматься ню. Нам необходимы не люди для конкурсов красоты, а женщины и мужчины с обычными, естественными телами (полными, худыми и т.д.) !

Кто все эти обнаженные люди на фотографиях? Это мы. Мы. Не барби, не шварцнегеры, не победители конкурсов красоты. Это просто мы. С нашими телами. С нашими эмоциями. С нашей иронией. Эту выставку можно было бы назвать «высвобождение тела». Мы можем увидеть друг друга такими какие мы есть. Не такими, какими нас делает мода и общественные стереотипы. Нет, такими как нас создала природа или Всевышний. Прекрасными.

Александр Видгоп (режисёр проекта)

Я заторопился авансом согласиться. Она продолжала:

- Если это ещё раз произойдёт, мы больше не должны видеться, и ты не должен искать встреч, обещай мне. Понимаешь, ты только не обижайся, но после этого присутствие человека, любая деталь, обстановка действуют в одном направлении, и я ничего не могу с собой поделать. Я должна уйти, чтобы не видеть, понимаешь?

Она продолжала говорить, не замечая, какое впечатление произ­вели на меня её слова. Я не оптимист, но почему при всяких переменах в сердце надежда. Вспомнилось  как однажды  компанейский, из харизматов па-рень обратил вдруг на меня солнцеликое свое внимание, и сразу пригрезилось, что одинокий мой мир наполнят отныне бойкие интересные люди. А он попросил одолжить ему   денег, чтобы, конечно, не отдать, и един­ственной наградой за нищенский дар будет теперь откровенная неприязнь, да ещё насмешка. Вот и сейчас при её словах у меня мелькнуло не опасение, какая-то надежда. Но то, что она сказала потом не отвечало никаким моим ожиданиям, опрокинуло целый мир, преображён­ный и преобразивший меня в последние дни, мой новый - мой истин­ный мир. Я готов был ко многому, но оказалось совсем к иному, я приготовился бесконечно наставлять её сексуальной гармонии, я готов был, если понадобится, на длительное воздержание, но как всегда не подумал о самом  безысходном - просто ничего,  конец. Какая гениальная, какая удушающая простота, теперь когда судьба, наконец, послала пристанище гонимой душе, когда наступил, наконец, судный день обретения человеческого достоинства, я готов был встретиться с чем угодно, но не с самим собой, пустотой души и рук. Прошлое, которое смотрело на меня ещё вчера безмерно отодвинутое вдаль, опять предстало моим сегод­ня  и всегда.

- Нет, только не это, лучше ничего не надо...

Но голые ягодицы предстали очам, прежде чем она скользнула под одеяло, и стал торопливо сбрасывать с себя одежду, черпая сладострастие в самом этом процессе. Максимальная осторожность, успевал я думать при этом, но прикосновения мои были разнузданы, цепки и сильны, потом замер, ощущая телом текущую в объятиях жизнь, и она представляется мне, о нелепость, гармоничной и прекрасной как миф об эдеме. Не надо ходить далеко, выкапывать из-под земли черепки и развалины, чтоб подтвердить библейские сказания, надо упереться в неё тупым членом и всеми причиндалами, животом грудью ощутить освежающую прохладу её гладкой кожи и вот истина, и завертится, убаюкает хорошее головокружение и незабвенные видения райского сада предстают взору. Смешно, позор­но(?) но факт, лишь в грехе поднимаемся к божественному, остальное отвратительно, бездуховно. Впрочем для кого позорно, для нас индивидов, или для нелепой морали перекосившей лицо мира. Но не с этого ли начался и божий гнев и изгнание в земной наш галут? Да с этого, это первая акция по сю, но и последняя потустороннего - божьего нашего бытия - последняя, стало быть связь-воспоминание с божественным, оттого и сладок грех и радость его вопреки всем поклёпам лжецов, божественна. Хоть немного побыть, вздох­нуть осмотреться в этом саду, прежде чем божья длань - роковая реакция моей подруги навсегда прогонят меня отсюда.

     Реакция почему-то не наступает, неужели добрые силы действительно  умеют побеждать? Или просто кто-то о чём-то забыл, и изгнание не состоится? Реакция наступила при этих мыслях.

- Боже, - прошептала она, как-будто задыхаясь, - мне же хорошо с тобой. Мамочка! - это слово она выкрикнула, проплакала, и был то плач, лишённый всех и всяческих покровов, голый, биоло­гичный. Но вместо того, чтобы отпрянуть, она крепко обхватила мою шею, прижалась лицом к груди. Потом совсем иначе, с глупым смехом и дрожью:

- Ой, я делаю успехи, кажется проходит, проходит, я делаю успехи, у меня начинает проходить, раньше этого не было, всё... прошло совсем, и не будет, не будет больше ни-ког-да!

Последнее она произнесла с маниакальной верой и блаженством, она улыбалась, смотрела на меня и взглядом восклицала лучезарное " Здравствуй!"

- Ничего не будет? - произнёс я недоверчиво, но мускулы, грешное мое тело
подобно отпускаемой пружине не дожидаясь выяснений, перешли к дей­ствиям. На долю секунды она как будто вспомнила о страхе, но ноги её легонько растворились, и ещё не веря происходящему... снова луга потустороннего детства и можно свободно реять купаться в их пространстве, как безмерна свобода вознесений и падений, что это животные да ведь и они пасутся в райских лугах, но не надо их бояться, крик, матери, он зовёт меня домой и оказывается вдруг центром мирового притяжения, греза рассыпается, но реальность, реальность…       

Я не перестаю бояться, обостренно чувствуя и себя и ее, отдаваясь вол­нам, сладкому биению, не перестаю следить её дыхание. Мне доставило невыразимую радость то, что дыхание это закономерно учащалось, наконец, критическое мгновение, её сладострастие я вкусил как своё, и снизошёл покой, чистый прозрачный. Я не успел насла­диться им, она довольно энергично приподнялась и села. Удивлён­но, убеждённо, недоумённо:

- Послушай, меня не тошнит!
Я внимал, не отпуская её.

- Меня не тошнит, - повторила она, воодушевляясь и любопытствуя  незнакомому состоянию свободы.

-    Послушай, меня не тошнит! Наверное нужно пойти помыться, -
продолжала она, смеясь, с видимым восхищением принимая каждый
шаг нового ритуала.

Нужно было отпустить её и вернуться к себе. Нет катарсиса прекрасней, нежели принесённый выплеском телесной страсти. Как легко вознесение от бренного к небесному, от греха к безгрешно­сти, от телесного к идеальному, от необходимости к свободе, от борьбы к миру и созерцанию. Счастлива рыба, умирающая в этом выплеске жизни, мне бы такая смерть! Но сейчас я счастлив здесь в человечьем обличье. В мыслях, что поднялись к небесам, был я сно­ва принцем, я содеял-таки столь сладкое, лёгкое действо и этим, подумать, этим вызволил принцессу от злых чар,  вот она природа и все ничто перед ней.  Настоящее реальней прошло­го и будущего, и поэтому случившееся ощущалось теперь простым, естественным, должным.

Она плескалась в ванне, вышла голая, свежая и опять - ко мне в постель, обжигая прохладой еще влажного тела, и всё завертелось снова. Но она высвободилась из объятий, села в позе мыслителя и опять удивлённо и сосредоточенно:

- Нет, серьезно, меня не тошнит, - потом, видимо вспомнив вчерашнее моё предложение, решительно произнесла:

- Давай выпьем.

И действительно, почему не приобщиться к этой славной тра­диции под названием "выпить". Радость приобщает ко всему миру. Снова нужно было отпустить её, я поднялся в ангельском естестве своём, взял с полки приготовленный графинчик, налил две рюмочки, не зная, что это был последний миг неразумной моей радости. А когда  повернулся  чтобы протянуть ей рюмку, то увидел её в знакомой позе на коленях и сразу всё понял.

И всё-таки, - сказал я себе, неужели? И всё-таки! После столь­ких минут безмятежности, не нужно было её выпускать из объятий, я ведь чувствовал, что нельзя отпускать; и всё-таки, и всё-таки, - пульсировала, отдаваясь в виске мысль.

С громким прерывающимся плачем, держась за горло, она .бро­силась в ванную, откуда только что явилась богиней и оттуда сквозь шум кранов - звуки сдавленных рыданий.

Сколько раз меня учила жизнь черной истине: "каждому - свое", а я глупец всё верю во что-то; но час настал, маскарад окончен. Прекрасный принц опять обратится в урода, заздравный бокал – в бокал "за упокой". Эй ты, которому не дано! Коснулся счастья? Это - порог твоёй гибели, достиг цели? Это твой крест.

Дать ей одной корчиться в её болезни? Или присутствовать беспомощным наблюдателем, что ещё нелепей. Я последовал в ван­ную. Ирония судьбы не знаёт границ, моему взору предстала голая женщина, склонённая над раковиной, которую погребли рас­сыпавшиеся водопадом волосы, и циничное желание пронзило моё голое тело. Я конечно же безжалостно это желание задушил. Но как справиться с её проклятым приступом, учитывая мою, теперь, уже очевидную тошнотворность? Что-то делать нужно, и нужно, следо­вательно, забыть обо всём. Отбросив растерянность, я, как и в первый раз, быстро нашёл некое средство: намочил руки и мокрыми стал водить по спине, интуиция подсказала, что это должно отвлечь. И действительно, она кивнула в знак того, что помогает. Тогда я понемногу стал лить на нее воду из стакана, самоотождествляясь с во­дой, обнимавшей изгибы и желобки её нежного, уязвимого тела. Я боялся её простудить и высказал своё опасение вслух:

- Какое это имеет значение, - смогла она, наконец, выговорить с усталым отчаянием, потом с надрывом, - уйди, тебе ведь противно.

Мной владели совсем другие чувства. Наконец, обмыв последний раз лицо, она откинулась от раковины и пьяно пошла к постели. Сидя, завернулась, закуталась в одеяло, попросила выключить свет. Я ещё раз успел заметить, как менялся её взгляд после таких при­ступов. В первый раз стал он напрочь неулыбчивым, теперь она и вовсе смотрела мимо. Но если взглядывала на меня мельком, то было в этом нечто до потусторонности постороннее, заставившее меня сразу оценить новую дистанцию. Я понимал, она уяснила, наконец, что я не принц - маленький человек, такой как и другие. В данной ситуации это озна­чало быть обманщиком, и, конечно, ей не было дела до того, как я сам обманут.

Вскоре она попросила меня принести ей сумочку, снова прогло­тила, не запивая., свою смесь, сказала, чтобы я уснул, конечно, беспокоясь только о том, чтобы минимизировать моё присутствие.

Я лёг, наблюдая в темноте неподвижный её силуэт, она уже под­нялась в недоступный эмпирей абсолютной беззвучности - свое по­следнее убежище. Теперь я осознал ситуацию со всей ясностью. Условия договора выполнены! Прочь из приснившейся сказки, поди вон "на круги своя", всё должно вернуться на эти постылые круги. Эта женщина со мной последние часы. С наступлением утра она уй­дёт из этой комнаты, из моей жизни, уйдёт еще быстрее, чем вошла.  А вошла она в мою жизнь быстро, как в распахнутое окно ветер, сад и пение птиц и быстро стала необходимой, потому что заняла место, мучительно заботливо оставляемое ей многие годы, потому что необходима была давно, потому что её место снова займёт звонкая как часы пустота. Неужели всё должно быть сломано этой нелепостью?! Да, разу­меется, несомненно, это нужно бы знать и заранее, если бы можно было всегда быть реалистом. Некогда встречи и разлуки были так уникальны, но чем дальше, тем неотвратимее сквозь уникальность проступает зловещий стереотип: судьба посылает мне нечто только для того, чтоб было что отнять. Мистично, но это факт, от которого некуда деваться, и всякое новое ему подтверждение вырывает у меня почву из-под ног, бросает в атмосферу удушья. Не было обычных причин,  так нашлась ведь такая, нелепая, фантастичная, невероятная, чтобы послужить отвратительной банальности - пустоте. Это не вереница случайностей, это закон, формула которого мне давно ясна. Как невыносимо устал я биться об эту стену.

Но может ещё не всё потеряно? Эта новая мысль сначала явилась на ночном  небосклонё  светилом тусклым, безнадежным, но постепенно стала захватывать меня, даже перерастая порой в счастливую уверенность. Нужно ещё попытаться что-то изменить. Несколько часов она ещё неизбежно со мной. Я прислушался, чтобы уловить  её дыхание, но не было слышно ничего. Она теперь лежала на другом краю моей широченной тахты, и расстояние в локоть было космическим. Даже не верилось, что рядом ещё находится человек, ещё распространяет, увы, поглощаемое одеялом, тепло, ещё бьётся в ее руке пульс, течет в жилах кровь. Но она проснётся, в этом хоть можно быть уверенным. Только бы случилось это пораньше, чтобы осталось время поговорить. Но может быть поговорить не удастся? Мысль эта делала моё ожидание невыносимым. Расставание скверно, оно стократ скверней, когда не сказано какое-то нужное слово. Но я не мог будить её сон или молчание. Нужно уловить момент и толь­ко бы его не проспать.

У меня созрел вполне реалистический план: мы расстанемся на время, сколько понадобится. Не может быть, чтобы этот неле­пый рефлекс, в конце концов, не исчез, не может быть, чтобы она сама не отличала патологическую реакцию от человеческого ко мне отношения, а в этом последнем смысле у неё не было оснований ко мне перемениться. Она поймёт, ведь в моей судьбе есть много сходства с сё трагическим гонщиком.

Было ещё совсем темно, когда в очередной, раз, посмотрев на неё, я увидел, что большие глаза её открыты. Она смотрела в ок­но знакомым, но всякий раз иным взглядом; не закрыла глаза, когда я повернулся. Я заволновался, час настал, я почувствовал также, ч   т   о  ее пробуждение вернуло меня из ночного мироощущения в дневное, более уверенное. Я удивился голосу и словам своим, они зазвуча­ли также респектабельно как вчера, когда я был совсем в другой роли.

-    Так что, мы больше не встретимся? - спросил я с независимой интонацией.

-    Нет.

И многое, что готовилось, оказалось никчемным, никчемушным. Но останавливаться нельзя. Нужно сделать всё от меня зависимое, и погодя, заговорил снова, теперь уже неуверенно, невпопад.

-    Давай расстанемся на время, ты вылечишься, не может же это продолжаться вечно. Хочешь я научу тебя гимнастике йогов, нет, мы, конечно, можем не встречаться совсем... Давай переписываться, и я криво усмехнулся про себя, вспомнив "Бед­ных людей". Что ж, всё правильно, бедные люди - не только имущественное состояние. Но говорил я в это время другое:

-  Мне кажется, я бы тебя вылечил, у меня интуиция. Вот ночью мне подумалось, что тебе обязательно нужно бросить твою смесь хоть на месяц, в крайнем случае, её сменить. Бросить будет мучительно трудно, но такая встряска тебе как раз и нужна, ведь, посуди сама, лекарство подавляет не только рефлекс, но и те си­лы, которые бы боролись с ним.  (Про себя я даже оценил свою ло­гичность) я говорил нечто ещё...

Она слушала , опять воцарившись в своей безмолвности. Направленный в окно минорный взгляд выражал полную расслабленность, но, казалось, вобрал в себя всё её существо. Потом мне показалось, что прежде сухие её глаза чуть увлажнились. Действительно, она не отсутствовала и вскоре, продолжая смотреть в окно огромными и теперь явно мокрыми глазами, произнесла:

- Мне было хорошо здесь...
Я умолк.

-     Мне было хорошо здесь, - повторила, переводя взгляд на комнату, на расставленные и разбросанные предметы,- как быстро всё кончилось. Через паузу:

-     Мне ещё сейчас, хорошо с тобой.

Живой росой в пересохшую душу пали последние её слова, имен­но их так жаждало сердце. И опять отпрянула с глаз пелена ночных миражей. Так значит, я не стал для неё неприемлемым, отвратительным. Значит я для неё не как все, как те другие, значит что-то осталось, значит что-то будет! Да, женщине этой дано было и повергать и поднимать меня.

Она снова села как вчера, закутавшись одеялом. Заметив не­кое специфическое облачко в лице, я спросил:

-     Тебе скверно?

-     Какой ты догадливый, - сказала она не то серьёзно, не то
иронически, - теперь это всё время и не скоро пройдёт, но иногда сильнее.

- Попробуй сделать глубокий вдох и задержать на несколько секунд.

Она послушалась как школьница.

-    Ну как, легче?

-    Да, немножко.

Я обрадовался ребячливо.

- Напрасно ты не используешь возможности этой физкультуры,
я занимался и могу сказать... Она покачала головой, не принимая всерьёз мои советы, но ска­зала:

- Всё-таки что-то переменилось, у меня стало откатываться как-то, может и в самом деле с тобой это пройдёт?

И она впервые за многое времени посмотрела на меня как вна­чале, с лаской и надеждой. Я даже не нашёл, что ответить, чув­ствуя только, что счастливая, казалось, безнадежно умершая волна приливает и снова поднимает меня своей зыбкой и чудодейственной силой. Хотелось ворваться под её покровы, забыть о барьерах, о химерах, обо всём. Но не разбить хрупкий сосуд! Волну­ясь, перевёл разговор. Опять стал рекламировать йогов, говоря, что она не права в своём невнимании к ним. Стал объяснять ей, как делается полное дыхание - основа праноямы.      Заду­мал даже продемонстрировать как оно выполняется в позе лотоса. Я снова чувствовал себя ребёнком, и "демонстрация" нагишом перед этой женщиной действительно перенесла меня в бесстыдную вольность детства. Её созерцание я воспринимал как утончённую ласку. Я набрался смелости даже попросить её прикоснуться ладонями к мо­им бокам, чтоб ощутить последовательность дыхательного процесса. Но легчайшее это прикосновение сразу возбудило дремавший дотоле член он быстро и всенародно стал расти вверх пока не вытянулся смешновато тупо приветственно, так что расстроенная моя ученица не смогла не ухмыльнуться, вернее было то какое-то воспоминание об усмешке. Но когда я по всем правилам, демонстрируя первую стадию вдоха, выпятил живот, она засмеялась по-детски, почти весело. Я сорвал с неё одеяло, и всё было забыто в секунду, но только на се­кунду, Меня остановило её лицо, и я в ужасе отпрянул назад. Од­нако приступа не последовало, она, видимо, просто испугалась. Я попросил её подышать, и она снова повиновалась с трогательной по­слушностью. В свете занимающегося утра казалась совсем школьни­цей, симпатичной до невероятности. Слава богу, всё успокоилось, и тем ещё один барьер был преодолен. После всего, что было, он имел несоразмерную ценность.

Ко всем чертям! Лгали ночные кош­мары, мне дано было ещё обнимать эту женщину. Не так жестока, бра­тец, к тебе судьба. Мы лежали вскоре совсем как вчера, и я долго, не двигаясь, впивал её негу всем своим телом. И опять нега эта насильно выключала из сознания реальность и переносила в иные пространства. В какое-то из этих мгновений и осенила   «гениальная» мысль: Мне вспомнился гимнастический зал, любопытным отроком вхо­жу, останавливаюсь у дверей,  я занимался по соседству, и меня захватывает гул зала, прыжков, фейерверки сальто; прямо передо мной какой-то паренёк делает сальто неудачно

- Сразу, сразу, - набрасывается на него тренер, - сразу перебить испуг, ещё, ну, р-раз! И с его страховкой упражнение выполнено.

Перебить испуг сразу, сейчас, после всех потрясений этой ночи, пока живые потрясения эти не сменились мертвенной инерцией, сейчас, пока борется добро и зло, и победа греха ещё возможна. И тогда моя мысль разрешилась действием простым, быстрым и чёт­ким. На её лице отразились испуг и мольба.

- Она не знает моего замысла, - мелькнула снисходительная мысль, - но она как вчера подчинится увлекательнейшему из ритмов, её отвращает не ощущение, а мысль, которую и надо изгнать, только не отпускать ее потом из моих объятий. Впрочем, в моей голове это была не мысль, а идея. И как смелый рыцарь сокрушительно и мощно я ворвался в моё жизненное пространство, завладел до самых кра­ёв, воцарился уверенно, победно. И действительно, какая-то сень умиротворённости пала на немо вопиющее её лице. Конечно, конечно, вот опять это драгоценное восхитительное дыхание. Ну, ещё, ещё, ну, р-раз... Но дыхание остановилось, рот открылся шире с нелепым звуком, она резко поднялась к моей груди и привстала на ноги, ра­зом свергнув самозваного завоевателя. Остановилась, вытянув судорожные руки книзу, опустилась на колени, села, запрокинув голову, пальцы сгибались и разгибались беспорядочно, каждый себе, и это производило ужасное впечатление. Мука на её лице отобразилась пронзительная, поза напоминала позу мольбы, и молила она себе, на­верное, смерть. Не глядя, как в трансе, она нащупала, наконец, свою одежду и стала быстро одеваться. Следил немую сцену, понимая, что слова, изобретательность, потуги уже остались позади. Скован­ность и немота овладели мной безраздельно, сообразил, что сейчас она потребует выпустить её одну, и стал торопиться. Отпустить её без слов, без перспективы свидеться, казалось немыслимым. Но немы­слимым было всё другое. Она только на секунду остановилась у две­рей, и пальцы заговорили нетерпеливо, вопросительно. Как воплотилось во всём её облике одно неизмеримое стремление выр­ваться из недавно любимой обители, стремления этого хватило бы на тысячу птиц в тысяче клеток. Я поспел, открыл дверь, только осво­бождение не состоялось. Я прекрасно сознавал, что как последний вдох, как последний крик ей нужно сейчас освободиться от меня. Не только изменить что-то, но сказать ей слова прощания было бы кощун­ством. Повернуться, остановиться, отпустить её без слов, без всего, нужно было сделать именно это. Но остановиться я не мог, титаническское её отвращение повергло меня в какую-то парадоксальную стадию гипноза. Я всегда не мог, когда вслед нелюбезный взгляд или мысль, но теперь это было свыше моих сил. Чтобы остановиться, мне нужно было сосредоточиться, а чтобы сосредоточиться, мне нужно было остановиться. И началась голгофа - немое шествие по нашим поэти­ческим тропинкам, холмикам, через парк, к троллейбусу. Я намечал себе точки, чтобы остановиться, но механически шёл ведомый внешней силой. Последнее слово смелого спора, тяжеловесная реальность высокой мечты – вот она омерзительная хлябь, в которой вывалять, утопить наглеца, осмелившегося помыслить о прекрасном. И длится  унизительный марш. Конечно, мы должны были пройти здесь по тропинкам нашей идилии и мечты,  чтобы очистить их от пре­красных иллюзий; по кущам несмелых, как занимающаяся зелень, надежд, чтобы вытоптать надежды, по лужайкам любви, чтобы попрать её вдохновенным отвращением.

До троллейбуса не близко, кажется, пути не будет конца. Она то отстанет, то почти бежит, и мука на её лице не гаснет. От её ненависти, от моего унижения моя душа - зудящая рана, и всё-таки я считаю шаги и с другого конца, чувствуя, как с каждым из них близится последний взгляд. И вот остановка показалась, и теперь шаги до неё можно действительно считать. Нет, слава богу, ещё не этот троллейбус, но из-за деревьев уже показался следующий, и сердце сжало всеми знакомыми ему бедами. Легковесная дверь отворилась. Не кивок - отдалённый уродливый намёк смогла выжать она на моё нечленораздельное прощание. Дверца захлопнулась, и я ясно представил себе её облегчение.

Какое-то время я вздрагивал при звонках телефона, надеялся все,

казалось она позвонит, или встречу её за углом, в магазине, троллейбусе. Напрасно. Я знал её имя и фамилию, можно было бы поискать, но не было на то права. Она позвонит, позвонит сама, позвонит...

Ещё часто являлся мне с большими и пристальными, как у неё глазами брюнет-гонщик. Не тоска, а зоркая, холодная месть была в этих глазах. Эти сильные люди, думал я, они умеют полнокровно жить и мужественно умереть. Давно, ещё в юности, я со всей ясностью ощутил, что расставаться с жизнью легче тому, кто её познал, был счастлив, ибо в пустоте несчастья не на что опереться. Он был сильным, счастливым человеком, потом трагическая случай­ность - и к 35 он успел узнать и жизнь, и смерть. Я - ни то, ни другое. Слава одарённым, бесславность - бездарным - вот высшая справедливость жизни. Но и попадая в беду сильный может пригво­здить взглядом несчастного и запечатлеть свою смерть памятником жи­вого мучения. Кто вспомнит обо мне через несколько дней после моей смерти? Но сильные побеждают умирая. Он пересилил меня из мо­гилы, он обручил её с собой, навсегда и обрек верности – черный гонщик.

Девочка, которую от меня тошнит, нет, не в переносном, а в прямом смысле, где ты?!

                                                  Она позвонила!

Интересно, кто-то "посетил"?

Прямо из порта, не заезжая в Осло, мы направились на север, в небольшой город Лиллехаммер, известный в мире как зимний лыжный курорт и как столица Зимней олимпиады в 1994 году. Он расположен на берегу самого большого в Норвегии озера Мьёса. 

Сам городок, с населением около 30 тысяч, не произвел на нас особого впечатления, он более привлекателен, наверное, зимой, летом там скучновато, мы прогулялись по пешеходной торговой улице, полюбовались быстрой и шумной горной речкой, 

задержались у лютеранского храма, вонзающего свой крест в хмурое небо,

и поехали к лыжному комплексу, построенному специально к олимпиаде.

Здесь круглый год тренируются лыжники, а олимпийский факел скучает в гордом холодном одиночестве, ожидая, возможно, своего применения в будущем. 

Большее впечатление на нас произвела опциональная экскурсия в этнографический музей под открытым небом «Майхауген», основанный в 1887 году Андресом Сандвигом, стоматологом, который увлекался историей народа, его бытом в 18-19 веках и деревянной архитектурой тех времен. 

На территории собрано около 200 строений различного назначения, воспроизведен быт людей разных сословий, все это в окружении красивых пейзажей и
пруда с кувшинками, как будто перенесенного сюда из Живерни Клода Моне. 
 
Завершает эту картину удивительная маленькая деревянная (сегодня – лютеранская) церковь, построенная еще в 13 веке и восстановленная тут в наши дни.

В ней стоит специфический запах старого дерева и ладана, царит атмосфера покоя и умиротворенности, сюда веками сходились люди для участия в богослужениях из дальних деревень.

Очень интересны дома, крыши которых покрыты живой травой, растущей прямо там на крыше,

и дома на деревянных опорах. 

Мы побывали в доме богатого и просвещенного хозяина, где сохранилась мебель, гобелены и утварь.

Посидели за партой в тогдашней школе, увидели комнату учителя при ней,
 
послушали рассказ об обучении и методах воспитания в 19 веке в сельских школах (в руках у экскурсовода специальная длинная линейка для битья учеников по пальцам). 
 
Попрощавшись с Лиллехаммером и этнографическим музеем, 

мы отправились в небольшое, но очаровательное местечко Домбас, где есть железнодорожная станция, созданная в 1913 году, являвшаяся важным стратегическим пунктом во время Первой мировой войны и в 1940 году во время немецкой норвежской кампании, ставившей своей целью захват Британских островов.

Здесь в Домбасе, можно сказать, начинается дорога в царство эльфов и троллей, в мир «Пер Гюнта» Ибсена и Грига. Но стоит заметить, что все изображения троллей сделанные из разных материалов, разбросанные повсюду, заполняющие собой полки сувенирных магазинов, довольно добродушные и безобидные.

Там, в очаровательном деревянном отеле, нас ждал замечательный ужин (даже с барбекю из трех видов мяса).
 
Еще стояли белые ночи, и мы прогулялись после ужина вокруг отеля, 

любуясь пасторальным видом, шумной речушкой, лесом, наслаждаясь тишиной и запахом хвои.

Назавтра нас ждали, наконец, фьорды.

Как стало для меня привычным - картинка к посту имеет очень опосредственное отношение.

Прошел мимо строящейся синагоги. Кто строит? Ясный пень - арабы. Хотел было сам с собой пофилосовствовать, подумать о том, кто же тогда строит мечети...

А потом вспомнил, что в родном украинском городе старенькую церковь решили возродить из гормузея, в который она превратилась во время борьбы с опиумом и народом. И кто взялся выполнить заказ на отливку колоколов? Два еврея-литейщика.

Не знаю, что они льют здесь, но вряд ли колокола, скорее запчасти для танков. Тоже подходит для борьбы и с опиумом и с народом.

Я с детства запоминал намертво всякую чушь. Какие-то дурацкие песенки, стишки, просто смешные фразы. Запоминал быстро и непроизвольно. Услышал от родителей (было это не для моих ушей) загадку про 52-й ленинградский трамвай -

“Мчится как бешеный, скобарями обвешанный”  и запомнил на всю жизнь. Понял, правда, спустя много лет, что разговор шел о лимитчиках из Пскова, которые ездили на этом трамвае.

Давно уже не помню, о чем были многие детские советские фильмы, но фразы помню. “Мама, мама, куда же ты скрылась ?” или “не брал я твоей овцы, ее волк заел” (кто помнит фильмы?) - до сих пор у меня в ходу.

Нет, всякие заумные фразы я тоже запоминал. Но как-то с годами они все выветрились, а разная чушь осталась. Когда-то знал на память огромное число стихов Бродского. Скажет кто-нибудь сегодня - “А ну-ка, почитай”. Почти ничего не помню, крутится только на языке - “я не блядь, а крановщица” или “между прочим все мы дрочим”. “Представление” окончено.

Идут годы, смываются в памяти события. Остаются какие-то глупые строчки. Работали когда-то, а начале 90-х на заводе два олима - я и Яша. Все в в 17.00 уходили домой, а мы оставались и “затыкали” все дыры до начала второй смены. “

http://echo.msk.ru/blog/zbenarie/1820984-echo/

Начало см. здесь:  http://botinok.co.il/node/105902
 

Внутренний дворик музея с фонтаном и скульптурами.
 

Нижний этаж музея - археологические артефакты раскопок древней Кейсарии.

Так выглядела Кейсария и порт 2 тыс. лет назад.

Легендарный Санкт-Петербургский государственный академический театр балета Бориса Эйфмана привезет в октябре в Израиль два знаменитых и любимых спектакля: «Красная Жизель» и «Up&Down». Организаторы гастролей объявили о двух дополнительных представлениях «Красная Жизель». Первый дополнительный спектакль состоится 26 октября, в 16:00, в Центре сценических искусств в Тель-Авиве, а второй – 30 октября, в 20.30, в Центре сценических искусств в Беэр-Шеве.

Не секрет, что выступления Санкт-Петербургского государственного академического театра балета Бориса Эйфмана всегда проходят при полных аншлагах. Не стали исключением и нынешние гастроли балета – билеты на спектакли «Красная Жизель» и «Up&Down», которые пройдут в Израиле с 25 по 30 октября, уже почти все распроданы. В связи с этим, организаторы гастролей решили добавить еще два представления балета «Красная Жизель». Первый дополнительный спектакль состоится 26 октября, в 16:00, в Центре сценических искусств в Тель-Авиве, а второй – 30 октября, в 20.30, в Центре сценических искусств в Беэр-Шеве.

В этом году, в рамках израильских гастролей, легендарный коллектив представит обновленный вариант знаменитого балета «Красная Жизель» на музыку Чайковского, Шнитке и Бизе, а также спектакль «Up&Down» по мотивам романа «Ночь нежна» Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда, представления которого в прошлом году прошли с грандиозным  успехом.

«Красная Жизель» была создана Борисом Эйфманом более 18 лет назад. Спектакль посвящен судьбе русской балерины Ольги Спесивцевой. Драматичная история великой танцовщицы, которая попала в водоворот революционных событий, эмигрировала из России и, пройдя череду личных драм и потрясений, оказалась в стенах лечебницы для умалишенных, была тонко прочувствована и виртуозно поведана Эйфманом. Средствами уникального пластического языка хореограф передал трагедию беззащитности обладательницы блестящего дара перед ударами судьбы, гнетущими воспоминаниями и страхами. На протяжении многих сезонов спектакль с триумфом исполнялась на престижных сценах Америки, Европы и Азии, неизменно вызывая восторженные отзывы зрителей и ведущих театральных экспертов. Известный американский критик Октавиа Рока писал: «Красная Жизель» по своему драматизму – один из великих балетов 20-го века».

Несколько лет назад спектакль не входил  в репертуар театра. Однако в 2015 году Борис Эйфман возрождает свой знаменитый балет, перерабатывая и совершенствуя его хореографический текст. «Я поставил «Красную Жизель» почти два десятилетия назад. Это значительный срок, за который мною и моей труппой был проделан серьезный путь развития и открыты новые выразительные и исследовательские возможности психологического балета. Возрожденная «Красная Жизель» — не воссоздание старой постановки, а ее переосмысление, отражающее художественную и идейную эволюцию нашего театра», — подчеркивает хореограф.
Была обновлена и сценография спектакля. Зрители увидят костюмы и декорации известного театрального художника Вячеслава Окунева, созданные специально к премьере в Санкт-Петербурге. Представят балет артисты, ранее неоднократно выходившие на сцену в «Красной Жизели», а также молодые танцовщики труппы Эйфмана, которые не участвовали в прежней версии постановки.

Новую редакцию спектакля о гениальной балерине, которая была с необыкновенным успехом показана в Венской народной опере (Volksoper Wien), австрийские зрители и критики приняли с огромным воодушевлением. Wiener Zeitung, одна из наиболее авторитетных европейских газет, назвала новую «Красную Жизель» «роскошным оммажем Спесивцевой». Еще одно ведущее австрийское издание, Kronen Zeitung, исчерпывающе охарактеризовало постановку как «балетный шедевр».

Вот что говорит об обновленном балете Борис Эйфман: «Наш спектакль посвящен Ольге Спесивцевой, одной из величайших балерин XX века. Я был потрясен, узнав детали ее жизни: уникальная актриса, обласканная славой, боготворимая поклонниками и критиками, 20 лет провела в клинике для душевнобольных под Нью-Йорком, оказавшись абсолютно одинокой и бесправной! И те трагические эмоции, что я испытал, стали импульсом для создания спектакля. Это не иллюстрация биографии Спесивцевой, а попытка обобщить ее судьбу и судьбы многих талантов, вынужденных покинуть Россию, переживших трагический исход.
Спесивцева была гениальной Жизелью. Балерина настолько глубоко погрузилась в мир своей героини, что ей уже не хватило сил вернуться обратно, в реальную жизнь: судьба Жизели стала и ее судьбой. Но роковую роль в жизни Спесивцевой сыграло и то, что, будучи прима-балериной, она оказалась вовлечена в кровавые события революционного Петрограда, и этот красный знак, как знак судьбы, преследовал и мучил её. Эмиграция принесла не только разочарования — как творческие, так и личные — но и наполнила жизнь Спесивцевой еще большими трагедиями, что привело, в конечном итоге, к катастрофе. Создавая этот спектакль, мы хотели, чтобы балетный театр отдал дань памяти Ольге Спесивцевой — великой балерине с трагической судьбой».

За 19 лет, прошедших со дня премьеры «Красной Жизели» и сам хореограф, и его труппа ушли далеко вперед. И не «воспользоваться плодами этой колоссальной эволюции», по собственному признанию хореографа, означало бы непростительную творческую расточительность. И, как всегда, у Эйфмана, в новой редакции старого материала — стремление сделать его живым и адекватным времени. Известный во всем мире балет «Красная Жизель», поставлен по-новому и смотрится по-другому. Эйфману вновь удалось столкнуть два времени. Даже костюмы для новой постановки перешивали заново. Все 300 комплектов по новым эскизам Вячеслава Окунева сделаны только из самых современных материалов.

Новые солисты, иной состав труппы повлияли на то, что по-новому смотрятся и сольные партии, и некоторые общие сцены, ставшие более динамичным, более зрелищными. Спектакль стал еще более красивым и театральным и, вместе с тем, более серьезным и драматичным. В то же время фабула, декорации, герои, костюмы — все это изменений относительно оригинальной постановки практически не претерпело. Любящий хореографию Бориса Эйфмана зритель найдет в постановке все то, чем знаменит постановщик — сложные дуэты, безликую и жестокую к героям толпу, эффектную сценографию – знаменитое красное полотнище, которое становится то знаменем, то пятиконечной звездой, то костюмом героини.

«Up & Down» — последний балет Бориса Эйфмана (и первое хореографическое прочтение этого романа), поставленный им по произведению Фрэнсиса Скотта Фицджеральда «Ночь нежна» на музыку Гершвина, Шуберта и Алана Берга. Эйфман часто находит созвучие своему видению сцены, философии и мировоззрению в известных произведениях литературы. Недаром его называют «хореографом-философом». Но не менее точно будет и определение «хореограф-психоаналитик» — в своих балетах Эйфман погружается в глубины внутреннего мира и подсознания персонажей. Спектакль «Up & Down», поставленный по мотивам написанного в 1934-м году романа Фицджеральда «Ночь нежна», стал квинтэссенцией его балетного психоанализа. Эйфман превратил роман в сюрреалистический балет, в воплощенные в пластике движения страсти и судьбы, в рассказ о взлетах и падениях, о безудержности жизни, чувственности и свободы на фоне блистательного века джаза.

«Наша судьба соткана из жестоких парадоксов. Богатство может быть невыносимее самой страшной нищеты, а ясный и острый ум оказывается беззащитен перед хаосом бессознательного. Подобную истину прекрасно знал Фрэнсис Скотт Фицджеральд, чей роман «Ночь нежна» вдохновил меня на создание балета «Up & Down», — говорит о своем балете сам Борис Эйфман. — Этот спектакль – трагическая и одновременно ослепительно яркая хроника духовной гибели человека. История о том, как извечная мечта о счастье оборачивается крушением, а внешне красивая и беззаботная жизнь, протекающая под ритмы джаза, — кошмаром. Личность, забывающая о собственной миссии, уничтожающая свой талант, обречена на катастрофу, а компромисс с коварным, наполненным соблазнами миром, всегда губителен. И именно о роковых последствиях, к которым приводит предательство человеком самого себя, призван напомнить балет «Up & Down».

Безумие в балете – это то, чем Борис Эйфман — философ и психоаналитик движения — занимается больше тридцати лет. Мысли героев – это хаос, и потому Эйфман мешает в «Up & Down» сцены и музыку Гершвина, Шуберта, Берга – и зрители оказываются вовлеченными в хаос сознания персонажей этой балетной психодрамы. «Up & Down» — падение одного, и взлет другой, качели судьбы и карусель разных жанров музыки и балета.

Программа «алеф»
«Красная Жизель» в обновленной редакции.
Хореография – Борис Эйфман
Музыка: Чайковский, Шнитке и Бизе
Художник: Вячеслав Окунев

25 октября, вторник, 20:00
26 октября, среда, 16:00, 20:00
27 октября, четверг, 20:00
30 октября, воскресенье, 20.30, Центр сценических искусств в Беэр-Шеве

Линк на видео: https://www.youtube.com/watch?v=K7-eMk3WkF8

Программа «бет».
«Up&Down. Ночь нежна»
Балет по мотивам романа «Ночь нежна» Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда
Музыка: Джордж Гершвин, Франц Шуберт, Албан Берг.
Декорации: Зиновий Марголин
Костюмы: Ольга Шаишмелашвили
Свет: Глеб Фильштинский, Борис Эйфман
Видеоряд спектакля: Санкт-Петербургский государственный институт кино и телевидения. Режиссер: Сергей Овчаров
28 октября, пятница, 21:00
29 октября, суббота, 16:00 и 21:00.

Линк на видео: https://www.youtube.com/watch?v=Cy_PGMcYcEg

Билеты в кассе Израильской оперы: 03-6927777, а также в кассе «Браво»:

http://goo.gl/If0UWF («Красная Жизель»,

http://goo.gl/VODPnL («UP&Down»)

Автор текста – Маша Хинич
Пиар-агентство: Sofia Nimelstein PR & Consulting
Фото: Евгений Матвеев, Юлия Кудряшова

http://storyfox.ru/post/dajte-drugoj-globus-sovetskie-anekdoty-ob-emigratsii/
Старые и уже наверное забытые..