Боцмана тоже зовут Володя. Чтобы нас различать, боцмана зовут Боцман, меня – Американский шпион.
– Как зовут твоего куратора? – интересуется боцман. Он работает в МИДе, ему это важно.
– Абрам Семеныч, – разглашаю я военную тайну.
– Ты сразу на две организации работаешь? – изумляется капитан. – Вот она, сила доллара!
Боцман заявляет, что за умеренную плату готов рассказать все секреты. Он отвечает за организацию культурных встреч и выпивок с зарубежными странами.
– Если бы знал, какие тыщи уходят налево!
Тут он замолкает и ждет, когда я назову сумму вознаграждения.
– Абрам Семеныча это не интересует.
Боцман обиженно замолкает и заявляет, что «американский шпион» слишком долго выговаривать и он будет звать меня просто американцем.
– Доложи Абрам Семенычу, что прибыл на место, – подсказывает капитан.
Достаю выключенный телефон, говорю, что к выполнению задания готов, команда тоже готова, а в моей каюте полно долларов.
– Мы будем тебе помогать, – говорит капитан. – Только не забудь поделиться гонораром.
Киваю, и открываю шкафчик за моей головой. Там рюмки, бутылки и бочонок.
– Ром?
– Лучше! Флотская настойка коньяка, водки и целебных трав.
Рядом со шкафчиком темно-зеленая бутылка с мутной жидкостью. Открывая пробку, нюхаю.
– Спирт?
– Адская лечебная смесь. Содержит все известные целебные травы. Ядовита, только для наружного употребления. Тебя полечить?
Неделю назад в Миннесоте меня за ухо укусил клещ. Капитан достает палочку с ватой, мочит ее в бутылке.
– На, лечись! Я отвечаю за здоровье экипажа. Могу сейчас сделать тебе искусственное дыхание и поставить клизму.
Я сразу чувствую себя здоровым и интересуюсь, что за книги на полках.
– Это гости натаскали.
Беру книгу Александра Городницкого. Открываю, вижу автограф.
– Он тоже на Глории плавал?
– Нет, но мы знакомы. До твоего приезда я читал ее боцману вслух.
– Боцман не умеет читать?
– Это я еще не выяснил, но слушать он умеет.
Достаю привезенную бутылку бренди.
– Легкий. Пьется, как песня льется!
Боцман отвинчивает пробку.
– Нюхается легко, – заключает он, – но на работе нельзя.
С недоумением смотрю на капитана.
– Через пять минут отчаливаем, – объясняет он.
– В рынду будем звонить?
– Это обязательно. И по радио скажем, что яхта Глория выходит из акватории.
На причале собрались яхтсмены, чтобы нас проводить. Отвязываем швартовые концы от кнехтов, заводим дизель. Яхтсмены внимательно смотрят за нашими маневрами. Мне сразу вспомнился Гоголь:
– Вишь ты, – сказал один другому, — вон какое колесо! Что ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось, в Москву или не доедет?
– Доедет, — отвечал другой.
– А в Казань-то, я думаю, не доедет?
– В Казань не доедет, — отвечал другой.

Капитан ударил в рынду, распугав дремавших чаек, прибавил обороты и мы отчалили. Кроме яхтсменов нас провождали две собаки, разбитые окна умершего целлюлозно-бумажного комбината и густой черный дым из трубы заводика по производству древесно-стружечных плит.

http://vladimir101.livejournal.com/272047.html

Яхта Gloria – одиннадцатиметровая красавица, сверкающая белизной бортов и парусов.
– Самый лучший парусник на Ладоге, – сообщает капитан и полощет тряпку, о которую надо вытирать ноги, прежде, чем ступить на палубу.
Но этого недостаточно. Потерев кроссовки о тряпку, надо их мгновенно снимать, чтобы надеть кроксы. Кроксы непотопляемы, если салагу-матроса смоет за борт, то его тело будет обнаружено по плавающей обуви. Спасжилеты на яхте есть, но...
– Во-первых, нехрена портить хорошие вещи, а во-вторых, если с яхтой что-то случится, то жилет не поможет – будешь только дольше мучиться. Надо бороться за живучесть судна, быть подвижным и веселым.
После такого вступления следуют истории о грустных экипажах и смертельных штормах.

Я стою на причале и начинаю поднимать ногу, чтобы перелезть через какие-то стальные тросы-перила.
– Отставить! – следует команда. – Делай как я!
Через секунду тело капитана оказывается на яхте. Киваю, повторяю движения и через минуту я уже на пупырчатой палубе, по которой ползает муха.
– Кыш, поганая, с грязными ногами! – я рад, что и мне есть кому отдавать команды.
– Передвигаясь по палубе, держись за леера и ванты, – советует капитан.
Догадываюсь, что тросы-перила и есть леера. Что такое ванты пока не знаю, но киваю, показывая, что не лыком шит – плавал и на байдарках, и стилем кроль. Иду на корму.
– Не споткнись о грибок или утку! – кричат с причала.
Не зная что это, иду, высоко поднимая ноги. Как журавль.
На корме уютное местечко с двумя деревянными скамейками, между которыми можно поставить стол с напитками и закусками.
– Это кокпит и банки, – поясняет капитан. – Под одной банкой рундук.
Банка-скамейка поднимается, под ней ящик, забитый инструментами, картошкой и огурцами. Меня поражает, что дерево на банках не растрескалось.
– Сделано из тика, – капитан любовно поглаживает плотную древесину.
Висит спасательный круг с лампочкой и антенной. Наверное для того, чтобы хорошая вещь не потерялась. Рядом мотор для резиновой лодки и красивый латунный колокол с гравировкой названия яхты.
– Эту рынду мне подарили, – хвастается капитан и жестами бровей намекает, чтобы я не стал в эту рынду трезвонить.
На стойке куча непонятных приборов, рядом сверкают лебедки с красивыми веревками. С другой стороны – огромный барабан, на который намотана толстая, но уже некрасивая веревка.
– На яхте нет веревок, – говорит капитан. – Есть концы, фалы, ванты, леера, шкертики…
– Отдать концы, якорь тебе в глотку! – радостно вспоминаю я. Капитан укоризненно молчит.
Оказалось, что на барабане намотана не веревка и даже не канат, а якорный конец. Рядом с барабаном белеет грибок. Как я мог о него споткнуться? Пробую его на прочность, думая, что за него надо держаться во время шторма.
– Сломаешь – сам будешь чинить GPS-антенну.
– А что тогда грибок?
– Выхлоп для печки обогрева кают.
После этих слов яхта начала мне нравится еще больше.

Из кокпита ведет лестница в большую комнату с двумя диванами, огромным столом и креслом со столиком, на котором лежит судовой журнал. Рядом со столиком еще одна куча приборов и дисплеев. Догадываюсь, что это место для руководства.
– Кают-компания, – объясняет капитан. – В нее надо спускаться жопом вперед, держась за поручни.
В углу кают-компании кухня с холодильником, газовой плитой/духовкой и раковиной. На полу ковер, на полках книги, много закрытых шкафчиков. Никель, красное дерево, в иллюминаторах догорает вечернее солнце.
– Эта дверь в гальюн. Там же и душ. Есть горячая вода. Здесь капитанская каюта. За той дверью – твоя. Давай паспорт.
Капитан записывает мои данные в журнал.
– Я отвечаю за твою жизнь и обязан сообщить в органы, если утонешь.
В моей каюте предбанник с шкафом и огромная постель.
– Я дал тебе белье с изображением долларов, – ухмыляется капитан. – Чтобы быстрее освоился.
– Давно не держал в руках доллары, – ворчу я. – Только кредитки.
Капитан бормочет что-то про мерканттльных американцев, потом добавляет:
– За стеной у тебя дизель, но ночью мы стоим, будет тихо. Если, конечно, шторма не будет.
– И часто тут шторма?
Мне рассказывают, что шторма тут постоянно, описывают высоту волн, которые ломают яхты.
– Ковер намокнет! – охаю я.
Капитан как-то странно на меня смотрит и говорит, чтобы я не подходил к газовой плите. Она какая-то плавающе-летающая, рассчитанная на приготовление флотского борща в шестибальный шторм. Вводная лекция окончена, я начинаю распаковывать сумку, чтобы сменить гражданскую одежду на флотскую.

https://vladimir101.livejournal.com/271619.html

Яхта Gloria – одиннадцатиметровая красавица, сверкающая белизной бортов и парусов.
– Самый лучший парусник на Ладоге, – сообщает капитан и полощет тряпку, о которую надо вытирать ноги, прежде, чем ступить на палубу.
Но этого недостаточно. Потерев кроссовки о тряпку, надо их мгновенно снимать, чтобы надеть кроксы. Кроксы непотопляемы, если салагу-матроса смоет за борт, то его тело будет обнаружено по плавающей обуви. Спасжилеты на яхте есть, но...
– Во-первых, нехрена портить хорошие вещи, а во-вторых, если с яхтой что-то случится, то жилет не поможет – будешь только дольше мучиться. Надо бороться за живучесть судна, быть подвижным и веселым.
После такого вступления следуют истории о грустных экипажах и смертельных штормах.

Я стою на причале и начинаю поднимать ногу, чтобы перелезть через какие-то стальные тросы-перила.
– Отставить! – следует команда. – Делай как я!
Через секунду тело капитана оказывается на яхте. Киваю, повторяю движения и через минуту я уже на пупырчатой палубе, по которой ползает муха.
– Кыш, поганая, с грязными ногами! – я рад, что и мне есть кому отдавать команды.
– Передвигаясь по палубе, держись за леера и ванты, – советует капитан.
Догадываюсь, что тросы-перила и есть леера. Что такое ванты пока не знаю, но киваю, показывая, что не лыком шит – плавал и на байдарках, и стилем кроль. Иду на корму.
– Не споткнись о грибок или утку! – кричат с причала.
Не зная что это, иду, высоко поднимая ноги. Как журавль.
На корме уютное местечко с двумя деревянными скамейками, между которыми можно поставить стол с напитками и закусками.
– Это кокпит и банки, – поясняет капитан. – Под одной банкой рундук.
Банка-скамейка поднимается, под ней ящик, забитый инструментами, картошкой и огурцами. Меня поражает, что дерево на банках не растрескалось.
– Сделано из тика, – капитан любовно поглаживает плотную древесину.
Висит спасательный круг с лампочкой и антенной. Наверное для того, чтобы хорошая вещь не потерялась. Рядом мотор для резиновой лодки и красивый латунный колокол с гравировкой названия яхты.
– Эту рынду мне подарили, – хвастается капитан и жестами бровей намекает, чтобы я не стал в эту рынду трезвонить.
На стойке куча непонятных приборов, рядом сверкают лебедки с красивыми веревками. С другой стороны – огромный барабан, на который намотана толстая, но уже некрасивая веревка.
– На яхте нет веревок, – говорит капитан. – Есть концы, фалы, ванты, леера, шкертики…
– Отдать концы, якорь тебе в глотку! – радостно вспоминаю я. Капитан укоризненно молчит.
Оказалось, что на барабане намотана не веревка и даже не канат, а якорный конец. Рядом с барабаном белеет грибок. Как я мог о него споткнуться? Пробую его на прочность, думая, что за него надо держаться во время шторма.
– Сломаешь – сам будешь чинить GPS-антенну.
– А что тогда грибок?
– Выхлоп для печки обогрева кают.
После этих слов яхта начала мне нравится еще больше.

Из кокпита ведет лестница в большую комнату с двумя диванами, огромным столом и креслом со столиком, на котором лежит судовой журнал. Рядом со столиком еще одна куча приборов и дисплеев. Догадываюсь, что это место для руководства.
– Кают-компания, – объясняет капитан. – В нее надо спускаться жопом вперед, держась за поручни.
В углу кают-компании кухня с холодильником, газовой плитой/духовкой и раковиной. На полу ковер, на полках книги, много закрытых шкафчиков. Никель, красное дерево, в иллюминаторах догорает вечернее солнце.
– Эта дверь в гальюн. Там же и душ. Есть горячая вода. Здесь капитанская каюта. За той дверью – твоя. Давай паспорт.
Капитан записывает мои данные в журнал.
– Я отвечаю за твою жизнь и обязан сообщить в органы, если утонешь.
В моей каюте предбанник с шкафом и огромная постель.
– Я дал тебе белье с изображением долларов, – ухмыляется капитан. – Чтобы быстрее освоился.
– Давно не держал в руках доллары, – ворчу я. – Только кредитки.
Капитан бормочет что-то про мерканттльных американцев, потом добавляет:
– За стеной у тебя дизель, но ночью мы стоим, будет тихо. Если, конечно, шторма не будет.
– И часто тут шторма?
Мне рассказывают, что шторма тут постоянно, описывают высоту волн, которые ломают яхты.
– Ковер намокнет! – охаю я.
Капитан как-то странно на меня смотрит и говорит, чтобы я не подходил к газовой плите. Она какая-то плавающе-летающая, рассчитанная на приготовление флотского борща в шестибальный шторм. Вводная лекция окончена, я начинаю распаковывать сумку, чтобы сменить гражданскую одежду на флотскую.

http://vladimir101.livejournal.com/271619.html

Как ни крути, где бы ни жил, богат ты или беден, здоров или болен, счастлив или в депрессии, но от Москвы никуда не деться, если там вырос, учился, любил и работал. Тебя могут раздражать шум и толчея, безвкусные новоделы, пробки и гарь, но стоит расстаться на несколько месяцев с этим ужасным и прекрасным городом, как он встает перед тобой со всей своей замкнутостью и открытостью, безразличием и вниманием, таким чужим и родным одновременно.

Да, Москва сурова к приезжим. Непросто влиться в ее ритм, если нет точек опоры: родных, друзей, работы, учебы. Но она сурова и к самим москвичам, не позволяя расслабиться, не давая сидеть у подоконника, наблюдая проходящую под окнами жизнь. Москве безразлично болит ли у тебя голова или поясница. Вставай и иди, надеясь только на себя. Иди быстро – иначе затопчут.

Москвичи добрые, если тебе с ними по пути. Если нет, то будь готов, что тебе махнут рукой, оставив на обочине. И не потому, что вдруг проснулось бессердечие. Виновата бешеная река московского темпа. Москвичи бы и рады по-другому, но уходит их автобус, они должны успеть – иначе, как выжить?

Не ходи туда, где был счастлив. Нет больше твоих улиц и скамеек под липами. Москва уже много раз сменила кожу, выбросив старую, забыв про нее. Только ты успел полюбить ностальгическую лужу у подъезда, как за ночь ее залили асфальтом, а на следующий день около входной двери выросли клумбы с цветами. Ты приготовился потратить неделю, чтобы получить нужные бумажки, а оказывается, они уже давно готовы и ждут твоей подписи. Усталый ты плетешься к трамвайной остановке, готовясь к длительному ожиданию красной колбасы с номером 17, а трамвай уже появился и терпеливо ждет, когда ты сообразишь, что это не мираж, а реальные полупустые вагоны с кондиционером и мягкими сиденьями.

Ты идешь по Тверской, ожидая увидеть засохшие липы и покореженную плитку, а видишь широкие полупустые тротуары, по которым можно ходить на шпильках, не смотря под ноги. И липы не засохли, а зеленеют. И скамеечки там деревянные, а не гранитные, как ты думал до этого.

Усталый и ошалевший ты сворачиваешь на Большую Бронную и попадаешь в рай на веранде какого ресторанчика, где прохлада, охлажденное белое вино и шум листвы над головой. Ты ничего этого не помнишь, не мог помнить. Это новое, сделанное для тебя, чтобы ты снова полюбил этот сумасшедший город. Он стал другим. Лучше. Это награда за то, что он покорежил твои воспоминания. Москва уже не наивная девушка, которую ты любил. Она выросла и превратилась в богатую красавицу. Да, она еще что-то помнит из твоей юности, но это прошло. Хочешь – влюбляйся снова, завоевывай ее сердце. Устал, погасли желания? Ищи что попроще. Проще не значит хуже. Утренний крик петухов может звучать лучше, чем гул машин по проспекту Мира. И вода из колодца может быть вкуснее, чем из фильтра, стоящего возле раковины. Выбирай сам. Москва никому не навязывается.

https://vladimir101.livejournal.com/271474.html

Как ни крути, где бы ни жил, богат ты или беден, здоров или болен, счастлив или в депрессии, но от Москвы никуда не деться, если там вырос, учился, любил и работал. Тебя могут раздражать шум и толчея, безвкусные новоделы, пробки и гарь, но стоит расстаться на несколько месяцев с этим ужасным и прекрасным городом, как он встает перед тобой со всей своей замкнутостью и открытостью, безразличием и вниманием, таким чужим и родным одновременно.

Да, Москва сурова к приезжим. Непросто влиться в ее ритм, если нет точек опоры: родных, друзей, работы, учебы. Но она сурова и к самим москвичам, не позволяя расслабиться, не давая сидеть у подоконника, наблюдая проходящую под окнами жизнь. Москве безразлично болит ли у тебя голова или поясница. Вставай и иди, надеясь только на себя. Иди быстро – иначе затопчут.

Москвичи добрые, если тебе с ними по пути. Если нет, то будь готов, что тебе махнут рукой, оставив на обочине. И не потому, что вдруг проснулось бессердечие. Виновата бешеная река московского темпа. Москвичи бы и рады по-другому, но уходит их автобус, они должны успеть – иначе, как выжить?

Не ходи туда, где был счастлив. Нет больше твоих улиц и скамеек под липами. Москва уже много раз сменила кожу, выбросив старую, забыв про нее. Только ты успел полюбить ностальгическую лужу у подъезда, как за ночь ее залили асфальтом, а на следующий день около входной двери выросли клумбы с цветами. Ты приготовился потратить неделю, чтобы получить нужные бумажки, а оказывается, они уже давно готовы и ждут твоей подписи. Усталый ты плетешься к трамвайной остановке, готовясь к длительному ожиданию красной колбасы с номером 17, а трамвай уже появился и терпеливо ждет, когда ты сообразишь, что это не мираж, а реальные полупустые вагоны с кондиционером и мягкими сиденьями.

Ты идешь по Тверской, ожидая увидеть засохшие липы и покореженную плитку, а видишь широкие полупустые тротуары, по которым можно ходить на шпильках, не смотря под ноги. И липы не засохли, а зеленеют. И скамеечки там деревянные, а не гранитные, как ты думал до этого.

Усталый и ошалевший ты сворачиваешь на Большую Бронную и попадаешь в рай на веранде какого ресторанчика, где прохлада, охлажденное белое вино и шум листвы над головой. Ты ничего этого не помнишь, не мог помнить. Это новое, сделанное для тебя, чтобы ты снова полюбил этот сумасшедший город. Он стал другим. Лучше. Это награда за то, что он покорежил твои воспоминания. Москва уже не наивная девушка, которую ты любил. Она выросла и превратилась в богатую красавицу. Да, она еще что-то помнит из твоей юности, но это прошло. Хочешь – влюбляйся снова, завоевывай ее сердце. Устал, погасли желания? Ищи что попроще. Проще не значит хуже. Утренний крик петухов может звучать лучше, чем гул машин по проспекту Мира. И вода из колодца может быть вкуснее, чем из фильтра, стоящего возле раковины. Выбирай сам. Москва никому не навязывается.

http://vladimir101.livejournal.com/271474.html

Москва, родной академический институт, где я провел лучшие годы. В горле горький комок, в глазах слезы. Но это от ветра, а не от пустых коридоров и захламленных комнат. Раньше тут бегали стайки красивых девушек в белых халатах, а у подоконников курили усталые мужчины, обсуждая динамику спиновых систем и свойства свободных радикалов. Теперь тут тишина и даже чистота.
Сорить некому.
Навстречу идет Юрка – один из лучших в нашей секции гребного слалома. Теперь у него, наверное, появилось отчество, которое раньше было без надобности.
– Вовка, привет! Решил посмотреть на родное пепелище? Только не вздумай возвращаться. Как там в америках?
– В америках у всех по-разному. Как и везде.
– Зато у нас свобода. Не осознанная необходимость, а настоящая!
– В том смысле, что на работу можно не ходить?
– Ага! Раньше мы два раза в месяц за заплатой приходили, теперь все на карточку переводят.
Юрка хохочет и исчезает. Он из тех, кто будет работать, даже если за это не платят. Это стиль его жизни. Таких немного. Второй такой – мой друг. Мы с ним делили съемную квартиру в первые годы жизни в Америке. В середине нулевых его сманили работой в Сколково. За три месяца выпытали все его идеи и выкинули на улицу. Он вернулся в родной институт, между делом защитил докторскую, за свои деньги покупает реактивы и оборудование, доплачивает аспирантам. Зачем? У него идея на Нобелевскую премию – сделать супер-катализатор для связывания азота. По Нобелевскую премию – это я сказал. Ему просто интересно, он рисует химические формулы и показывает свое хозяйство под тягой.
– А что делает алюминиевая кастрюля? Вы тут суп варите?
– Это водяная баня. Такую кастрюлю теперь не достанешь, а она позволяет почти мгновенно устанавливать температуру. Я бы мог купить фирменную «баню» за несколько тысяч долларов, но зачем? Кастрюля прекрасно справляется.
– А зачем банки от варенья?
– В них отлично хранятся сухие реактивы.
– И как тебе после работы в Дюпоне?
– Нормально! Вспомни, мы всегда так работали. Чисто там, где должно быть чисто.
– Такое чувство, что в этом корпусе ты один работаешь.
– Я решил свои денежные проблемы, теперь можно для удовольствия и поработать.
– Как-то грустно и страшно за академическую науку.
– Академию давно надо разогнать и перевести всю науку в университеты. Там студенты, там жизнь. Тут же теплое болото для престарелых академиков.
– Но ведь есть примеры успешных лабораторий.
– Они были бы еще успешнее, если бы их перевели в университеты.
– А где сейчас остальные сотрудники?
– На дачах, на подработках. Некоторые гранты пишут.
– Ты не пишешь?
– Не смеши меня. Ты представить не можешь, какое удивительное чувство, когда тебе ничего не надо от начальства. Просто открываешь сайт eBay, где есть все, что нужно для работы.
– А как пишущие собираются выполнять работы по грантам? Судя по разрухе… Нет приборов, реактивов, сотрудников…
– Ты же был завлабом! Забыл, как мы умели красиво строить научные фразы?
– Но…
– Хватит о грустном, пошли лучше в ресторан пообедаем. Знаю место, где отлично готовят креветок и лобстеров. Я угощаю.
И мы пошли в ресторан.

http://vladimir101.livejournal.com/271267.html

Москва, родной академический институт, где я провел лучшие годы. В горле горький комок, в глазах слезы. Но это от ветра, а не от пустых коридоров и захламленных комнат. Раньше тут бегали стайки красивых девушек в белых халатах, а у подоконников курили усталые мужчины, обсуждая динамику спиновых систем и свойства свободных радикалов. Теперь тут тишина и даже чистота.
Сорить некому.
Навстречу идет Юрка – один из лучших в нашей секции гребного слалома. Теперь у него, наверное, появилось отчество, которое раньше было без надобности.
– Вовка, привет! Решил посмотреть на родное пепелище? Только не вздумай возвращаться. Как там в америках?
– В америках у всех по-разному. Как и везде.
– Зато у нас свобода. Не осознанная необходимость, а настоящая!
– В том смысле, что на работу можно не ходить?
– Ага! Раньше мы два раза в месяц за заплатой приходили, теперь все на карточку переводят.
Юрка хохочет и исчезает. Он из тех, кто будет работать, даже если за это не платят. Это стиль его жизни. Таких немного. Второй такой – мой друг. Мы с ним делили съемную квартиру в первые годы жизни в Америке. В середине нулевых его сманили работой в Сколково. За три месяца выпытали все его идеи и выкинули на улицу. Он вернулся в родной институт, между делом защитил докторскую, за свои деньги покупает реактивы и оборудование, доплачивает аспирантам. Зачем? У него идея на Нобелевскую премию – сделать супер-катализатор для связывания азота. По Нобелевскую премию – это я сказал. Ему просто интересно, он рисует химические формулы и показывает свое хозяйство под тягой.
– А что делает алюминиевая кастрюля? Вы тут суп варите?
– Это водяная баня. Такую кастрюлю теперь не достанешь, а она позволяет почти мгновенно устанавливать температуру. Я бы мог купить фирменную «баню» за несколько тысяч долларов, но зачем? Кастрюля прекрасно справляется.
– А зачем банки от варенья?
– В них отлично хранятся сухие реактивы.
– И как тебе после работы в Дюпоне?
– Нормально! Вспомни, мы всегда так работали. Чисто там, где должно быть чисто.
– Такое чувство, что в этом корпусе ты один работаешь.
– Я решил свои денежные проблемы, теперь можно для удовольствия и поработать.
– Как-то грустно и страшно за академическую науку.
– Академию давно надо разогнать и перевести всю науку в университеты. Там студенты, там жизнь. Тут же теплое болото для престарелых академиков.
– Но ведь есть примеры успешных лабораторий.
– Они были бы еще успешнее, если бы их перевели в университеты.
– А где сейчас остальные сотрудники?
– На дачах, на подработках. Некоторые гранты пишут.
– Ты не пишешь?
– Не смеши меня. Ты представить не можешь, какое удивительное чувство, когда тебе ничего не надо от начальства. Просто открываешь сайт eBay, где есть все, что нужно для работы.
– А как пишущие собираются выполнять работы по грантам? Судя по разрухе… Нет приборов, реактивов, сотрудников…
– Ты же был завлабом! Забыл, как мы умели красиво строить научные фразы?
– Но…
– Хватит о грустном, пошли лучше в ресторан пообедаем. Знаю место, где отлично готовят креветок и лобстеров. Я угощаю.
И мы пошли в ресторан.

http://vladimir101.livejournal.com/271267.html

Буду публиковать отрывочные сценки из моего путешествия. Так проще и эмоциональнее.

Жил в Питере на Мойке напротив крыла Главного штаба, отданного Эрмитажу. Около моей арки продуктовый магазинчик. Стою в очереди с бутылками воды. Передо мной старушка лет 80-ти. Нет, не старушка, пожилая женщина.
– Мне две бутылки шампанского. Нет, не иностранного, советского. Привыкла я к нему.
– И еще килограмм абрикосов. Они такие желтенькие у вас.
– Два помидора, вот этих.
Продавец с уважением смотрит на покупательницу.
– Мадам, эти помидоры без вкуса и запаха. Я вам сейчас принесу два настоящих помидора.
Приносит, взвешивает, с уважением ждет дальнейшего.
– Мне еще что-нибудь неожиданного…
– Есть свежие кедровые орешки.
– Отлично, я возьму два пакета!
Покупки укладываются в сумку.
– У вас гости? Дети приезжают?
– Почему гости? Завтра воскресенье, я хочу себя побаловать.
Сумка на плечо, покупательница, опираясь на палочку, уходит. Продавец обращается ко мне.
– Настоящая петербурженка! Таких все меньше и меньше. Вы сами-то откуда?
Я медлю с ответом.
– Вы – гость, я сразу догадался.
Выхожу на улицу, смотрю на свое отражение в витрине, пытаюсь понять, чем я отличаюсь от петербуржцев. Оглядываюсь, чтобы сравнить. По тротуару в музей-квартиру Пушкина идет толпа китайцев. Кроссовки, серые брюки, куртки, в руках бутылки с водой. Все как у меня.
Вот если бы я шампанского купил…

http://vladimir101.livejournal.com/271036.html

Буду публиковать отрывочные сценки из моего путешествия. Так проще и эмоциональнее.

Жил в Питере на Мойке напротив крыла Главного штаба, отданного Эрмитажу. Около моей арки продуктовый магазинчик. Стою в очереди с бутылками воды. Передо мной старушка лет 80-ти. Нет, не старушка, пожилая женщина.
– Мне две бутылки шампанского. Нет, не иностранного, советского. Привыкла я к нему.
– И еще килограмм абрикосов. Они такие желтенькие у вас.
– Два помидора, вот этих.
Продавец с уважением смотрит на покупательницу.
– Мадам, эти помидоры без вкуса и запаха. Я вам сейчас принесу два настоящих помидора.
Приносит, взвешивает, с уважением ждет дальнейшего.
– Мне еще что-нибудь неожиданного…
– Есть свежие кедровые орешки.
– Отлично, я возьму два пакета!
Покупки укладываются в сумку.
– У вас гости? Дети приезжают?
– Почему гости? Завтра воскресенье, я хочу себя побаловать.
Сумка на плечо, покупательница, опираясь на палочку, уходит. Продавец обращается ко мне.
– Настоящая петербурженка! Таких все меньше и меньше. Вы сами-то откуда?
Я медлю с ответом.
– Вы – гость, я сразу догадался.
Выхожу на улицу, смотрю на свое отражение в витрине, пытаюсь понять, чем я отличаюсь от петербуржцев. Оглядываюсь, чтобы сравнить. По тротуару в музей-квартиру Пушкина идет толпа китайцев. Кроссовки, серые брюки, куртки, в руках бутылки с водой. Все как у меня.
Вот если бы я шампанского купил…

http://vladimir101.livejournal.com/271036.html

Москва–Приозерск–Ладога–Питер-Москва.
Четыре недели с мыслями: как бы чего не забыть.
Баланс между романтикой и брутальностью, добротой и пофигизмом, любопытством и усталостью.
Москва прекрасна своим темпом. Ладога прекрасна отсутствием темпа. Питер просто прекрасен.
– Почему ты не пишешь? – спрашивает капитан, наблюдая, как я стою на носу яхты и тупо смотрю на синеющий горизонт.
– Накапливаю впечатления. Я могу нормально писать только в своем старом кресле, стуча по клавишам. Написанное в другом месте – всегда черновик.
– А ты запомнишь эту красоту?
Я молчу. Капитан тоже замолкает, мы смотрим на сосну, непонятно как выросшую на серой скале в окружении светлого мха.
Капитан – один из последних романтиков. Наш боцман – тоже романтик. Молчаливый романтик. Он смотрит на горизонт, не говоря ни слова.
– Медитирует! – поясняет капитан.
– На ужин будет тушеная курица с овощами, – прерывает медитацию боцман.
– И греческий салат, – капитан отрывает взгляд от горизонта.
– На закуску шпроты откроем, – предлагаю я.
– У нас в бочонке лечебная настойка.
Мы сворачиваем паруса, включаем дизель и на малых оборотах заходим в шхеру. Сосны и скалы медленно отдают накопленное за день тепло.
– Давление растет – завтра хорошая погода.
– Так было раньше, в этом году все наоборот. Такое чувство, что на Ладоге кто-то проводит странные эксперименты по искривлению пространства и времени. Тучи мгновенно собираются в кучу, ветер относит радиоволны, телефоны перестают заряжаться, а боцман постоянно хочет спать.
Подходим к необитаемому островку. Пахнет хвоей и рыбой.
– Ой, хорошо! – говорим мы хором.

http://vladimir101.livejournal.com/270833.html

Москва–Приозерск–Ладога–Питер-Москва.
Четыре недели с мыслями: как бы чего не забыть.
Баланс между романтикой и брутальностью, добротой и пофигизмом, любопытством и усталостью.
Москва прекрасна своим темпом. Ладога прекрасна отсутствием темпа. Питер просто прекрасен.
– Почему ты не пишешь? – спрашивает капитан, наблюдая, как я стою на носу яхты и тупо смотрю на синеющий горизонт.
– Накапливаю впечатления. Я могу нормально писать только в своем старом кресле, стуча по клавишам. Написанное в другом месте – всегда черновик.
– А ты запомнишь эту красоту?
Я молчу. Капитан тоже замолкает, мы смотрим на сосну, непонятно как выросшую на серой скале в окружении светлого мха.
Капитан – один из последних романтиков. Наш боцман – тоже романтик. Молчаливый романтик. Он смотрит на горизонт, не говоря ни слова.
– Медитирует! – поясняет капитан.
– На ужин будет тушеная курица с овощами, – прерывает медитацию боцман.
– И греческий салат, – капитан отрывает взгляд от горизонта.
– На закуску шпроты откроем, – предлагаю я.
– У нас в бочонке лечебная настойка.
Мы сворачиваем паруса, включаем дизель и на малых оборотах заходим в шхеру. Сосны и скалы медленно отдают накопленное за день тепло.
– Давление растет – завтра хорошая погода.
– Так было раньше, в этом году все наоборот. Такое чувство, что на Ладоге кто-то проводит странные эксперименты по искривлению пространства и времени. Тучи мгновенно собираются в кучу, ветер относит радиоволны, телефоны перестают заряжаться, а боцман постоянно хочет спать.
Подходим к необитаемому островку. Пахнет хвоей и рыбой.
– Ой, хорошо! – говорим мы хором.

http://vladimir101.livejournal.com/270833.html

Который раз убеждаюсь, что целью может быть только дорога.
Желательно в тумане. Желательно чуть-чуть не по силам.
Это согласуется со всеми моими теориями жизни.
Дорога у каждого своя: альпинист, геолог, Дон Жуан, писатель, спортсмен, филателист, краснодеревщик, рыбак, огородник – все они на правильном пути, если каждый шаг труднее предыдущего.
Если не знаешь, что за поворотом.
Если новая дорога интереснее пройденной.
Если после себя оставляешь радости больше, чем горечи. Это важнее, чем результат.
Если это удается – ты ни о чем не будешь жалеть.
Не получается сделать мир лучше? Сделай лучше самого себя. Мир подтянется.

http://vladimir101.livejournal.com/270178.html

До отпуска полторы недели – отличный повод ничего серьезного не начинать. Или начинать с бешеной скоростью.

***

Прекрасная история о Миннесоте.
Однажды Хрущев беседовал с американским сенатором. Сенатор Хрущеву понравился. Узнав, что он из Миннеаполиса, Хрущев подошел к карте и обвел Миннеаполис кружком.
– Что это значит? – спросил сенатор.
– Скажу нашим ракетчикам, чтобы этот район не бомбили.

***

И еще о Миннесоте.
Есть в Миннесоте городок Милан. 350 жителей. Но он славен на всю Америку, как центр деревянных ложек. К местным мастерам карвинга приезжают на учебу со всего мира.
Деревянные ложки – вот! А не электромобили, марсоходы, искусственный интеллект…

***

Ровно год назад я написал пост, что Создатель не дал нам возможности видения будущего. Нет у нас такого чувства. И это специально, чтобы мы топали по оси времени, не пытаясь изменить неизбежное, не путали планы Создателя.
Сегодня подумал, что мы стараемся нарушать законы природы. Будущего не знаем, но пытаемся закинуть туда «базовые лагеря», как у альпинистов. На складах будущего у нас места, где планируем жить, какие-то запасы, знания.
Про знания особенно интересно. Не представляя, что может пригодиться, мы накапливаем лишнее. И происходит чудо. Вроде как лишние знания, соединяясь с необходимыми, приводят к открытиям. Так движется прогресс. Умный наш Создатель!

***

Устал от мира цифр. Хочется всерьез окунуться в мир образов. Это более естественно для человека. В будущем цифры исчезнут. Природа без них обходится, и мы тоже обойдемся.

http://vladimir101.livejournal.com/270019.html

До отпуска полторы недели – отличный повод ничего серьезного не начинать. Или начинать с бешеной скоростью.

***

Прекрасная история о Миннесоте.
Однажды Хрущев беседовал с американским сенатором. Сенатор Хрущеву понравился. Узнав, что он из Миннеаполиса, Хрущев подошел к карте и обвел Миннеаполис кружком.
– Что это значит? – спросил сенатор.
– Скажу нашим ракетчикам, чтобы этот район не бомбили.

***

И еще о Миннесоте.
Есть в Миннесоте городок Милан. 350 жителей. Но он славен на всю Америку, как центр деревянных ложек. К местным мастерам карвинга приезжают на учебу со всего мира.
Деревянные ложки – вот! А не электромобили, марсоходы, искусственный интеллект…

***

Ровно год назад я написал пост, что Создатель не дал нам возможности видения будущего. Нет у нас такого чувства. И это специально, чтобы мы топали по оси времени, не пытаясь изменить неизбежное, не путали планы Создателя.
Сегодня подумал, что мы стараемся нарушать законы природы. Будущего не знаем, но пытаемся закинуть туда «базовые лагеря», как у альпинистов. На складах будущего у нас места, где планируем жить, какие-то запасы, знания.
Про знания особенно интересно. Не представляя, что может пригодиться, мы накапливаем лишнее. И происходит чудо. Вроде как лишние знания, соединяясь с необходимыми, приводят к открытиям. Так движется прогресс. Умный наш Создатель!

***

Устал от мира цифр. Хочется всерьез окунуться в мир образов. Это более естественно для человека. В будущем цифры исчезнут. Природа без них обходится, и мы тоже обойдемся.

http://vladimir101.livejournal.com/270019.html

До отпуска полторы недели – отличный повод ничего серьезного не начинать. Или начинать с бешеной скоростью.

***

Прекрасная история о Миннесоте.
Однажды Хрущев беседовал с американским сенатором. Сенатор Хрущеву понравился. Узнав, что он из Миннеаполиса, Хрущев подошел к карте и обвел Миннеаполис кружком.
– Что это значит? – спросил сенатор.
– Скажу нашим ракетчикам, чтобы этот район не бомбили.

***

И еще о Миннесоте.
Есть в Миннесоте городок Милан. 350 жителей. Но он славен на всю Америку, как центр деревянных ложек. К местным мастерам карвинга приезжают на учебу со всего мира.
Деревянные ложки – вот! А не электромобили, марсоходы, искусственный интеллект…

***

Ровно год назад я написал пост, что Создатель не дал нам возможности видения будущего. Нет у нас такого чувства. И это специально, чтобы мы топали по оси времени, не пытаясь изменить неизбежное, не путали планы Создателя.
Сегодня подумал, что мы стараемся нарушать законы природы. Будущего не знаем, но пытаемся закинуть туда «базовые лагеря», как у альпинистов. На складах будущего у нас места, где планируем жить, какие-то запасы, знания.
Про знания особенно интересно. Не представляя, что может пригодиться, мы накапливаем лишнее. И происходит чудо. Вроде как лишние знания, соединяясь с необходимыми, приводят к открытиям. Так движется прогресс. Умный наш Создатель!

***

Устал от мира цифр. Хочется всерьез окунуться в мир образов. Это более естественно для человека. В будущем цифры исчезнут. Природа без них обходится, и мы тоже обойдемся.

http://vladimir101.livejournal.com/270019.html

Есть люди, способные по часу наслаждаться ванной или спа, ублажать себя дорогим алкоголем и сигаретами, придирчиво выбирать одежду, быть требовательным в постели, радоваться ничегонеделанию на курортах, не колебаться при выборе «я» или «они».
Мы их зовем эгоистами. Часть эгоистов следуют своим желаниям, не думая о последствиях. Другие о последствиях думают, что немного снижает степень себялюбия.
На другом полюсе живут альтруисты, посвятившие жизнь заботам о других. Кажется, что альтруисты бескорыстны, но это не всегда так. В глубине души они хотят награды. Кто доброго слова, кто хоть какой-то ответной заботы.

И что, эгоисты плохие, а альтруисты хорошие? Вы общались с «махровыми» альтруистами? Ведь с ними скучно. Они всё раздали другим, не оставив себе ничего интересного. Талант, призвание – это распылилось во времени.
Альтруисты непредсказуемы. Ты договариваешься с ним поехать в Париж, а за неделю до вылета узнаешь, что альтруист унесся в Африку, кормить голодающих львов. Вот, кажется, он начал думать о себе, год копит деньги на мотороллер, но за день до похода в магазин оказывается, что лучше эти деньги пожертвовать фонду по связям с соседней галактикой.
Перед альтруистами надо снимать шляпу, восхищаться ими, помогать, говорить, что на таких людях держится планета.
Но общаться интереснее с эгоистами.

Как так? Общаться с теми, кто думает только о себе, кто и минуты не уделит вашим проблемам? Именно так! Только выбирать эгоистов надо тщательно, останавливаясь на тех, кто уже научился любить себя. Кто не мучается от проблем – что бы еще захотеть, чем бы еще себя порадовать. Умные эгоисты без таких проблем. Они нашли себя, живут и радуются. От них расходятся волны счастья. Этим счастьем можно и поделиться. Умные эгоисты знают, что разделенное счастье возвращается удвоенным. Да, они думают о себе. Но если вы в душе альтруист, то разве вам не приятно, что кому-то хорошо? А если вы тоже умный эгоист, то делитесь с ним своим счастьем, получая взамен удвоенное. И этим удвоенным делитесь. И снова получайте. И снова делитесь. И так, пока вы от счастья не захлебнетесь.

Кстати, мы с вами такие потому, что в время эволюции было много эгоистов. Они радовались, «думали» о себе и поэтому выживали. Это так, заключительный аккорд гимна.

http://vladimir101.livejournal.com/269735.html

Есть люди, способные по часу наслаждаться ванной или спа, ублажать себя дорогим алкоголем и сигаретами, придирчиво выбирать одежду, быть требовательным в постели, радоваться ничегонеделанию на курортах, не колебаться при выборе «я» или «они».
Мы их зовем эгоистами. Часть эгоистов следуют своим желаниям, не думая о последствиях. Другие о последствиях думают, что немного снижает степень себялюбия.
На другом полюсе живут альтруисты, посвятившие жизнь заботам о других. Кажется, что альтруисты бескорыстны, но это не всегда так. В глубине души они хотят награды. Кто доброго слова, кто хоть какой-то ответной заботы.

И что, эгоисты плохие, а альтруисты хорошие? Вы общались с «махровыми» альтруистами? Ведь с ними скучно. Они всё раздали другим, не оставив себе ничего интересного. Талант, призвание – это распылилось во времени.
Альтруисты непредсказуемы. Ты договариваешься с ним поехать в Париж, а за неделю до вылета узнаешь, что альтруист унесся в Африку, кормить голодающих львов. Вот, кажется, он начал думать о себе, год копит деньги на мотороллер, но за день до похода в магазин оказывается, что лучше эти деньги пожертвовать фонду по связям с соседней галактикой.
Перед альтруистами надо снимать шляпу, восхищаться ими, помогать, говорить, что на таких людях держится планета.
Но общаться интереснее с эгоистами.

Как так? Общаться с теми, кто думает только о себе, кто и минуты не уделит вашим проблемам? Именно так! Только выбирать эгоистов надо тщательно, останавливаясь на тех, кто уже научился любить себя. Кто не мучается от проблем – что бы еще захотеть, чем бы еще себя порадовать. Умные эгоисты без таких проблем. Они нашли себя, живут и радуются. От них расходятся волны счастья. Этим счастьем можно и поделиться. Умные эгоисты знают, что разделенное счастье возвращается удвоенным. Да, они думают о себе. Но если вы в душе альтруист, то разве вам не приятно, что кому-то хорошо? А если вы тоже умный эгоист, то делитесь с ним своим счастьем, получая взамен удвоенное. И этим удвоенным делитесь. И снова получайте. И снова делитесь. И так, пока вы от счастья не захлебнетесь.

Кстати, мы с вами такие потому, что в время эволюции было много эгоистов. Они радовались, «думали» о себе и поэтому выживали. Это так, заключительный аккорд гимна.

http://vladimir101.livejournal.com/269735.html

Нельзя оправдываться тем, что у других еще хуже.
Если проникнуться этой мыслью, то число гневных постов и жарких дискуссий уменьшится в разы.

***

В кусте бересклета свили гнездо кардиналы. Соседский кот любит сидеть под этим кустом, делая вид, что его интересуют только трава и вьюнки.

***

Книга по генетике немного затормозилась – друг-биолог увлекся огородничеством. Теперь он с восторгом рассказывает о грядках, сорняках и немного об овощах. Я с грустью отмечаю, что это увлечение у меня было и прошло. С еще большей грустью констатирую, что почти не осталось увлечений, которыми я не перегорел.
Если мне придется жить вечно, то ума не приложу, чем я буду заниматься через сто лет.

***

Камю пишет, что с ростом богатства моральные качества человека сначала улучшаются, потом, начиная с некоторой суммы, резко падают. Иными словами, для каждого из нас существует некая величина банковского счета, когда мы особенно прекрасны. Шаг вверх или вниз, и мы катимся под уклон, погрязая в грехах и дурных мыслях.
Жаль, что невозможно получить грант на исследование таких зависимостей. У бедных нет денег, а богачи никогда не захотят узнать, что они давно перешагнули предел прекрасного.

***

Знал семейную пару с двумя квартирами. Каждый жил в своей. Встречались по выходным, иногда вместе проводили отпуска, жили долго и счастливо. Наверное, у каждой пары есть оптимальный интервал времени, когда им надо быть вместе. Тогда легко перетерпеть, что кто-то кладет кусок хлеба на скатерть, а не на специальное блюдечко.

***

Не люблю квартиры с современным дизайном, когда все воздушно, сверкающе, с яркими пятнами на белых стенах. Чувствую себя как в офисе, требующем костюма и галстука.
Насколько спокойнее, когда на стене ковер, на столе скатерть с кистями, на полках коричневые книги Паустовского, желтые Алексея Толстого и розовые Вальтера Скотта. Книги покрыты пылью и трескаются при открывании. Хозяева угощают чаем с баранками и рассказывают незамысловатые истории о стародавних временах.
Пройдут годы, в квартирах сделают европейский ремонт, скатерти и пыльные книги выбросят на помойку вместе с историями, которые они хранили.

http://vladimir101.livejournal.com/269537.html

Однажды ты поймешь, что жизнь быстротечна, что глупо устраиваться где-либо на века и лелеять вещи, имеющие ничтожную ценность для души.
Такие мысли помогают не чинить ножку у журнального столика.

***

Как я понимаю, Сизиф до сих пор закатывает камень на вершину горы в темноте Тартара. Знает ли он, что Камю нашел смысл в бессмысленности его работы?

***

В своих дневниках Камю практически не упоминает о получении Нобелевской премии. Да уж, все относительно. Получается, что сваренный борщ, о котором я сообщил человечеству, для меня был важнее, чем «нобелевка» для Камю.

***

В ленте фейсбука промелькнуло, что кому-то неинтересно общаться с людьми без прошлого – о чем, дескать, с ними говорить?
А мне неинтересно общаться с человеком без настоящего.

***

Американские кассиры в магазинах очень общительные. Линии для самостоятельной оплаты покупок – спасение для интровертов.

***

Однажды нам с приятелем выпала командировка в Минск. Вечером мы решили пройтись по магазинам, чтобы купить подарки родным. Через час приятель сказал: «Тут все или дорого, или ненужно».
С возрастом усиливается интровертность. Причина – все труднее найти интересного собеседника. Приятель, наверное, сказал бы так: «Или трудно понять, или неинтересно».

***

Другу предложили организовать и возглавить математический институт. Он отказался – не хочет учить язык чиновников. Родственная душа!

***

Коротко о погоде. Серые тучи принесли дожди, прохладу и новые сюжеты. Сюжеты выстраиваются в нечто большое, требующее времени и уединения. Почему-то кажется, что большое напишется на берегу Балтийского моря в темные осенние вечера, когда за окном шумят дожди и прибой, на столе лампа с оранжевым абажуром, а ты только что пришел из кафе, где в полумраке пил коньяк, слушая музыку без мелодии.

http://vladimir101.livejournal.com/269229.html

Ты ощущаешь могущество, когда не знаешь правил. Ты – царь, если создаешь правила, а не следуешь чужим.
Выходя на улицу, ты подчиняешься уголовному и гражданскому кодексам. Есть еще скрижали общественного мнения и немного личной совести, мешающей чувствовать себя царем.

Эти правила относятся к телу. Сознание свободно. Мысленно ты расправляешься с врагами, защищаешь обиженных, обладаешь всеми красивыми женщинами, пренебрегаешь суетой повседневности и умеешь радоваться мелочам. У тебя свои правила, царские. Никто не может их нарушить, сказать «нет» и даже выразить малейшее сомнение.

Ты, свободный и великодушный, садишься за стол и пытаешься рассказать о замечательном мире, где ты царь, главный судья и мудрец. В твоем распоряжении миллионы слов, готовых сложиться в мудрости – свод законов и правил этого мира.

Но что это? Почему на пути словесного потока стоит плотина и только маленький ручеек течет по обводному канальчику? Свобода мыслей не переносится на бумагу. Хорошо, смиримся. Бурному потоку мешают кодексы и общественное мнение. И еще понимание, что слова на бумаге имеют ценность, если их читают другие. А эти «другие» не хотят читать, что не пропустили скрижали. А если и хотят, то их не пустят те, кто начертал на скрижалях правила. А если пропустят из-за рассеянности или усталости, то внизу по течению стоит толпа с ржавыми топорами и с ведрами полными дерьма, готовая растерзать любое случайно просочившееся слово.

Царь в голове бессилен перед такой армией. Он стоит на берегу и смотрит, как плывут его искалеченные и испачканные слова. Отмыть их? Сражаться с тьмой, готовой разнести скрижали в своих же головах, лишь бы не колыхалось привычное болото, медленно сползающее в бездну? Или зайти повыше и слепить из слов новые кораблики надежды, пустив их в опасное плавание?
Да, наверное. Если ты уверен, что мир, где ты царь, заслуживает такого труда.

Еще вопрос: как лепить эти кораблики? Уж тут, кажется, полная свобода – придумывай свои правила. Никто не обязан им следовать. Складывай слова, как только они рождаются в твоем мире, как плывут под мелодию, которую ты слышишь.
Вот только для тебя звучит мелодия. Другие читают слова куплетов и припева, не слыша музыки. Ведь не будешь ты каждому напевать, что сопровождало рождение чуда. Ты, вздыхая и огорчаясь, перекладываешь слова на привычные, знакомые всем напевы. И понимаешь, что начал подчиняться чужим правилам.

Закрыт блокнот, кресло аккуратно придвинуто к столу. Ты расстался с правильными строками. Теперь опять свободен в мире, где правила придумываешь сам.

http://vladimir101.livejournal.com/268936.html