Александр Дюма не был фантастом, и свои произведения основывал на реальных событиях. Миледи Винтер – персонаж не выдуманный. Ее прообразом была графиня де Ламотт, которая в XVIII веке прославилась как одна из самых изощренных авантюристок своего времени…

О ней написано немало романов, мемуаров и научных монографий. Историки считают, что именно события, связанные с кражей ожерелья повлекли за собой развал монархии и Французскую революцию. Непосредственной участницей этих событий была графиня Жанна де Ламотт, ставшая главной героиней романа Дюма "Ожерелье королевы"…

Жанна де Люз де Сен-Реми де Валуа (Жанна де Ламотт)

Эта история кажется вымышленной — столько в ней интриг и коварства. А перечисление лиц, участвовавших в ней, даст честь любому приключенческому роману — королева Мария Антуанетта, граф Калиостро и знаменитая мошенница, ставшая прототипом миледи из "Трех мушкетеров" — известная авантюристка Жанна де Ламотт…

Из грязи в князи

В 1756 году в одной обедневшей семье прямых потомков Валуа, чей род по древности и благородству был под стать самим Бурбонам, родилась девочка, названная Жанной. Правда, есть и другая версия происхождения Жанны де Ламотт, урожденной Сен-Реми де Валуа: якобы она была внебрачной дочерью короля и госпожи Сен-Реми.

Как бы там ни было, нужда и бедность заставляли девочку побираться на улицах, используя при этом известный прием попрошаек — упоминать свое знатное происхождение: "Подайте бедной сиротке из дома Валуа". Эта фраза, звучавшая из уст шестилетней девочки, растрогала проезжавшую однажды мимо маркизу Булевилье, и она решила принять участие в судьбе ребенка. Наведя справки о семье Жанны, маркиза выяснила, что в ней действительно течет кровь французских королей.

Благодаря хлопотам благородной дамы положение семьи Жанны стало значительно лучше: отец устроился на работу, мать оставила занятия проституцией, сын поступил в школу офицеров, а дочерей отдали на воспитание в пансион женского монастыря для благородных девиц. Жанна была умной и способной ученицей, вот только у нее полностью отсутствовали скромность и смирение, кроме того, она постоянно лгала.

Когда ей исполнилось 22 года, она сбежала из монастыря с одним из своих поклонников — графом де Ламоттом. Кстати сказать, де Ламотт был таким же графом, как и Жанна — Валуа. Бывший гвардейский офицер, совершенно беспринципный и жестокий, блистательный аферист самостоятельно присвоил себе графский титул. Тем не менее будущая авантюристка стала величать себя графиней де Ламотт.

“Близкая подруга” королевы

В 1780 году супруги де Ламотт переехали в Париж. Столичная жизнь казалась им более благодатным полем для интриг и обогащения, нежели провинция.

Именно в Париже Жанна познакомилась с кардиналом Страсбургским, Луи де Роганом. Второе судьбоносное знакомство графини де Ламотт — со знаменитым Джузеппе Бальзамо, известным магом, алхимиком, масоном, прославившимся под именем графа Калиостро, — состоялось тогда же.

Кардинал Луи Рене Эдуард де Роган-Гемене

Кардинал в ту пору находился в немилости у Марии Антуанетты и всячески старался исправить ситуацию, но все усилия были тщетны. Доступ к французскому двору и королю был закрыт, а Роган так мечтал о месте первого министра Франции. Именно на этом и сыграла Жанна де Ламотт.

Хитрая интриганка каким-то образом стала завсегдатаем Версаля, ее принимали многие влиятельные вельможи. По сути графиня занималась тем же, чем и в детстве, — попрошайничала. Для этой цели у нее была даже припасена легенда: будто бы владения ее предков были присвоены бесчестными дельцами, поэтому она обивает пороги кабинетов в поисках справедливости.

Для пущей убедительности Жанна однажды упала в обморок у всех на глазах, это послужило поводом для слухов о том, что графиня чуть не умерла от голода в приемной королевского дворца. Несколько раз повторив этот прием, она добилась того, что о ней заговорили, ее запомнили. Благодаря ее знакомству с кардиналом банкиры открыли ей кредит, и чета Ламотт зажила на широкую ногу.

Посещавших ее особняк гостей Жанна развлекала подробностями из жизни королевы, и очень скоро ее стали считать близкой подругой Марии Антуанетты, а некоторые были даже уверены, что между женщинами существует интимная связь. Почва для главной интриги ее жизни была подготовлена.

Король Франции Людовик XVI и королева Мария-Антуанетта

Однажды Жанна намекнула кардиналу, что могла бы помочь ему восстановить добрые отношения с королевской четой, и предложила написать письмо Марии Антуанетте. Обрадованный кардинал не стал медлить, тут же написал подробное послание и даже получил благосклонный ответ. Завязалась переписка. Только он не мог знать, что письма королевы писала не она, а подельник графини, Рето де Вийетт, умевший виртуозно подделывать почерки.

Следующим шагом авантюристки была организация свидания кардинала и Марии Антуанетты. Для этих целей у нее была еще одна помощница — Николь Леге, внешне похожая на королеву.

Свидание состоялось в сумерках, и одураченный кардинал снова не понял, что его обвели вокруг пальца и что роза, которую ему благосклонно вручила королева, не имела к последней никакого отношения. Зато с этого момента Роган был абсолютно уверен в особом доверии королевы к Жанне де Ламотт.

Свидание кардинала и “Марии Антуанетты” (Николь Леге)

Когда графиня передала ему маленькую просьбу королевы о некоторой сумме, которую она якобы хотела потратить, чтобы помочь одному обедневшему дворянскому семейству, кардинал не раздумывая взял кредит на 40 тыс. ливров и вручил деньги ближайшей подруге королевы — графине де Ламотт. Естественно, королева никогда не видела этих денег.

Роковое ожерелье

Аппетит приходит во время еды, так и Жанна де Ламотт со временем поняла, что денег много не бывает. Она задумала грандиозную аферу, в центре которой находилось бриллиантовое ожерелье, состоящее из 600 драгоценных камней общим весом 2 500 каратов и стоимостью 1,6 млн ливров.

О существовании этого украшения графиня узнала от придворного ювелира, который, как и все остальные действующие лица, попал под обаяние аферистки.

В свое время ожерелье заказал Людовик XV для своей тогдашней фаворитки, но вручить подарок не успел, так как скончался. Ювелиры, изготовившие драгоценность, вложившие в нее все свои средства, остались ни с чем. Мария Антуанетта очень хотела приобрести шедевр ювелирного искусства, но король отказал ей в этом.

Между тем долги ювелиров становились неподъемными, и они уже были готовы разобрать ожерелье и распродать отдельно камни. И тут, на их счастье, на горизонте появилась графиня де Ламотт.

Жанне было довольно только намекнуть кардиналу о том, что королева жаждет получить украшение, и пожаловаться на скупость короля. И вот в начале 1785 года был подписан договор между ювелирами и де Роганом, в котором говорилось, что драгоценность должна быть передана покупателю немедленно, а деньги он будет вносить частями (по 400 тыс. ливров раз в полгода).

Эта сделка несколько насторожила кардинала, и он попросил Жанну, чтобы королева поставила свою подпись на договоре. Конечно, просьба была выполнена, но не Марией Антуанеттой, а все тем же пособником графини Рето де Вийеттом. Прежде чем передать ожерелье Жанне, кардинал решил спросить совета у магических сил, посредником которых, как вы понимаете, был граф Алессандро Калиостро.

Джузеппе Бальзамо (граф Алессандро Калиостро)

Сейчас трудно сказать наверняка, почему великий мистификатор пошел на поводу у графини и подтвердил, что та совершает благое дело. Возможно, он был в доле, или, быть может, Жанна, успевшая подружиться с его супругой, оказывала воздействие через нее.

Как бы там ни было, грандиозная афера свершилась. И уже вечером того же дня ожерелье превратилось в горку камешков: извлекая их из украшения, мошенники не церемонились, поэтому многие бриллианты были повреждены.

Возмездие

После такой крупной кражи мошенникам надо было бы затаиться, но они настолько любили роскошную жизнь, что стали сразу же продавать камни и тратить с шиком вырученные деньги.

То, что королева ни разу не показалась в новом украшении, насторожило ювелиров. К тому же, когда подошло время первого взноса в размере 400 тыс. ливров, де Ламотт сказала кардиналу, что у королевы сейчас нет денег и она просит об отсрочке, а тот сообщил об этом ювелирам.

Тут уже они взволновались не на шутку и стали добиваться аудиенции у королевы, которая вскоре приняла их. Слушая историю о вроде бы приобретенном ею в рассрочку ожерелье, Мария Антуанетта то краснела, то бледнела, она была уверена, что вся эта афера — дело рук кардинала, который хотел обесчестить ее имя, и потребовала у короля сурового и публичного наказания для интригана.

Королева Мария Антуанетта обвиняет кардинала Луи де Рогана

Де Роган был арестован и помещен в Бастилию, но брать всю вину на себя он не стал, а чистосердечно рассказал об участии графини де Ламотт.

Вскоре Жанна была тоже арестована, а вместе с ней и ее подельники. Муж авантюристки успел бежать в Англию, прихватив с собой нераспроданные бриллианты.

Суд приговорил мадам де Ламотт к порке, клеймению буквой V (voleuse — "воровка") и пожизненному тюремному заключению. Де Рогана признали жертвой интриг, но из столицы выслали в провинцию. Однако все произошло как в известном анекдоте: "Вилки нашли, но осадок остался", — имя королевы было запятнано этим скандалом, тем более что французы ее никогда не любили.

Клеймение Жанны де Ламотт.

В ее адрес сыпались оскорбления, распространялись грязные памфлеты, общество презирало ее, народная неприязнь выплеснулась наружу. Скандал с ожерельем послужил падению престижа Бурбонов и кризису королевской власти, с которого началась Великая французская революция.

Графиня де Ламотт каким-то непостижимым образом, переодевшись в мужской костюм, смогла среди бела дня покинуть тюремные застенки и сбежать в Англию. Там она стала писать мемуары, в которых королева представлялась главным действующим лицом во всей этой истории, а все остальные были ее жертвами.

Несомненно, мемуары только подливали масла в революционный огонь и послужили одним из главных доказательств вины королевы в небрежном отношении к интересам государства во время суда над ней.

Осенью 1793 года Мария Антуанетта умерла под ножом гильотины. О дальнейшей судьбе Жанны практически ничего не известно. Существует несколько версий ее гибели, документально не подтвержденных.

По одной из них, она выбросилась из окна английской гостиницы, приняв входивших в комнату людей за агентов французского правительства. Ее муж прожил еще много лет, но дела у него не клеились, и в 1831 году он умер в нищете в грязной парижской больнице, оставленный всеми.

Жизнь после смерти

Есть мнение, что графиня де Ламотт не погибла в Англии, она просто инсценировала смерть, желая скрыться от преследований кредиторов и мужа. Накануне войны с Наполеоном она якобы объявилась в Петербурге под вымышленным именем графини Гаше и вроде бы получила российское подданство.

В то время о ней даже писали в журнале "Русский архив": "Старушка среднего роста, довольно стройная, в сером суконном редингтоне. Седые волосы ее были покрыты черным беретом с перьями. Лицо приятное с живыми глазами. Многие перешептывались о ее странностях, намекали, что в ее судьбе есть что-то таинственное. Она это знала и молчала, не отрицая и не подтверждая догадок".

В ту пору Жанне уже исполнилось 68 лет, но она по-прежнему сторонилась бывших соотечественников. Петербург полнился слухами о том, что Жанна скрывается от правосудия и что в подвалах ее дома находятся несметные сокровища.

Эти слухи дошли до Александра I, и он назначил аудиенцию таинственной графине. Неизвестно, о чем они говорили, только после этого разговора Жанна, покинув Петербург, переехала в Крым, где устроилась воспитательницей в дом княгини Анны Голицыной. Они стали хорошими компаньонками и в 1824 году переехали жить в местечко Кореиз в Крыму.

В 1826 году Жанна скончалась. Как только государь узнал о ее смерти, в Крым был направлен нарочный с предписанием начальника штаба его величества, в котором содержалось требование изъять из вещей покойной темно-синюю шкатулку. После длительных поисков шкатулка была найдена, но она была пуста. По словам служанки, графиня ночью накануне смерти жгла свои бумаги и рассматривала бриллианты.

Кроме того, она оставила распоряжение не омывать ее тело, а похоронить в том, в чем была одета. Однако волю покойной не выполнили и под надетой на голое тело кожаной жилеткой увидели латинскую букву V. Французское историческое общество признало в графине Гаше Жанну де Ламотт.

Похоронили известную авантюристку около Эльбузлы, установили на могиле памятник, украшенный королевской лилией и надписью: "Здесь покоится французская графиня де Ламотт". Но со временем надгробная плита исчезла, а на месте могилы была проложена автомобильная трасса.

Надгробие над могилой госпожи де Гаше. Фото хранится с Старокрымском литературно-краеведческом музее.

Графини уже давно нет, а вопросы, связанные с нею, остались: что хранилось в темно-синей шкатулке, так интересовавшей императора? Может быть, документы, проливающие свет на эту темную историю, доказывающие причастие первых лиц Франции к интриге? Или все-таки то самое бриллиантовое ожерелье, которое, возможно, осталось в целости и сохранности?

via

Сегодня в этой части Северного моря активно добывают нефть и газ при помощи специальных платформ. Но всего каких-то 5-7 тысяч лет назад здесь было не морское дно, а обширный участок суши, где росли бореальные леса и обитали различные животные. Палеонтологи называют эту часть моря, где дайверы регулярно находят окаменевшие остатки деревьев, Доггерленд. Но наибольший интерес для ученых представляют материальные доказательства обитания на этой территории людей, ведь несколько тысяч лет назад эта часть моря была одним из центров расселения наших предков.

Доггерленд полностью оказался под водой примерно 5 -7 тысяч лет назад. С момент начала таяния ледников уровень Мирового океана поднялся почти на 120 метров. Затоплению Доггерленда также способствовало сильнейшее цунами, которое было спровоцировано оползнем у берегов Скандинавии.

Пьянство было серьезной проблемой советского общества, немалая доля преступлений совершалась в состоянии алкогольного опьянения. Для борьбы с этим опасным явлением в середине 1960-х годов были созданы специальные учреждения – лечебно-трудовые профилактории (ЛТП). Какими методами лечили в них пьяниц?

Форма перевоспитания

Первый из известных лечебно-трудовых профилакториев был открыт в 1967 году в Казахстане. По другим данным, учреждение появилось в 1974 году. Вскоре ЛТП начали открывать по всему СССР.

Главная цель инициаторов создания подобных заведений – перевоспитание человека, придание ему устойчивого чувства отвращения к алкоголю, его приучение к труду. В ЛТП отправляли на срок от шести месяцев до двух лет. Попасть туда могли те, у кого имелись серьезные проблемы с алкоголем и кто, согласно постановлению Верховного Совета СССР, "злостно уклонялся от лечения и продолжал вести антисоциальный образ жизни, нарушая общественный порядок".

Примечательно, что лечебно-трудовые профилактории не подпадали под категорию лечебных учреждений, а находились в ведении МВД и входили в систему пенитенциарных учреждений. Вместе с тюрьмами, колониями и следственными изоляторами. Довольно логично, поскольку идея внедрения ЛТП разрабатывалась в рамках мер по борьбе с преступностью. А правонарушения на почве пьянства были одними из самых распространенных в СССР.

Как попадали

Попасть в ЛТП даже самому закоренелому алкоголику было не так просто. На лечение человека отправляли только на основании заявления от родственников или автоматически после шести "ходок" в вытрезвитель.

Для начала пьяницу отправляли на медицинское обследование, которое определяло, нуждается ли кандидат в принудительном лечении. Если да, то суд выносил решение об изоляции алкоголика и его определению в ЛТП.

Впрочем, некоторые сами изъявляли желание оформиться в "профилакторий", но таких сознательных было подавляющее меньшинство.

Как лечились и жили

Первое время в ЛТП пьяницу ждал карантин. После этого алкоголик проходил обследование, где ему назначалось нехитрое лечение. В первый месяц в основном выдавали большие дозы препарата "Антабус". Также давали анальгин и валериану.

Некоторые проходили принудительный курс рефлексотерапии. Алкоголикам кололи специальные препараты, которые вызывали отвращение к спиртному. После этого пациенту давали выпить. Как правилу, за этим следовала рвота. Процедура проводилась несколько раз.

Жили пациенты в больших комнатах с двухъярусными кроватями. Количество проживающих в одном помещении составляло около 20 человек, иногда больше.

В лечебно-трудовых профилакториях был установлен специальный режим изоляции. Свидания с родственниками разрешались раз в неделю, отпуска домой были запрещены. В крайних случаях (смерть родственников или стихийные бедствия) пациентам могли предоставить отпуск на 10 дней. Однако МВД в своих отчетах сетовало, что правила содержания в ЛТП периодически нарушались.

Трудотерапия

Считалось, что наряду с медикаментами отучить пьющего человека от "зеленого змия" и вернуть его к трезвой жизни может труд. Поэтому большая часть времени пациентов ЛТП была занята трудом.

Их направляли в самые разные сферы народного хозяйства: на сельскохозяйственные работы в колхозы, на заводы и фабрики. Человек становился практически бесплатной рабочей силой, поэтому предприятия устраивали чуть ли не соревнования друг с другом за возможность получить в свое распоряжение дополнительные рабочие руки.

В большинстве случаев пациенты ЛТП выполняли неквалифицированный труд, многих использовали как грузчиков и уборщиков. Возможности обучения и повышения квалификации предусмотрено не было.

Рабочий день начинался в 7-8 утра, кончался примерно в 16. Было предусмотрено время на обед, а также шесть коротких перерывов по 10 минут. К концу 70-х годов пациенты ЛТП составляли немалую долю подсобных рабочих на предприятиях Союза. Так, на одном только Заводе имени Лихачева (ЗИЛ) в Москве трудились около 700 заключенных.

Ликвидация ЛТП

Работа лечебно-трудовых профилакториев часто подвергалась критике, немало специалистов выказывали сомнения в их эффективности и целесообразности существования. К началу 90-х годов, по некоторым данным, через ЛТП прошли порядка миллиона советских граждан. Большинство из них после освобождения продолжало употреблять спиртное, зачастую даже больше, чем ранее. Ведь лишение свободы тяжело сказывается на психике человека.

Вопрос передачи этих учреждений из ведения МВД в компетенцию Минздрава регулярно поднимался в 70-е и 80-е годы. После распада СССР ЛТП решено было упразднить как пережиток советского прошлого.

В июле 1994 года указом президента Бориса Ельцина лечебно-трудовые лагеря прекратили свое существование в России. В настоящее время они сохраняются лишь в Белоруссии, Туркменистане и Приднестровье.

В Советском союзе считали, что бороться с алкоголизмом можно трудом и изоляцией. Больных отправляли в лечебно-трудовые профилактории — заведения, похожие на тюрьмы, где они жили в бараках и работали на производстве. Выйдя оттуда, многие продолжали употреблять алкоголь и через некоторое время попадали в профилакторий снова. Рассказываем историю одного пациента, который пытался вернуться к нормальной жизни, но так и не смог этого сделать.

1980 год. Ленинград. 42-летний Виктор Петрович Сорокин работает грузчиком в "Гипроникеле", институте технологии горной добычи. Он живёт в коммуналке у метро "Электросила" и периодически выпивает вместе с собутыльницей — Казаковой Ольгой Фёдоровной. Виктор Петрович считает её "душевным человеком, единственной, кто его понимает". Однако, их душевные вечера с литром крепкого мешают соседям, и те угрожают отправить Сорокина в лечебно-трудовой профилакторий (ЛТП).

"Товарищ начальник, прошу вас направить моего сына Сорокина Виктора Петровича на принудительное лечение в город Пушкин. Пьёт очень много и каждый день. Два года тому назад вышел из Пушкина [Сорокин уже проходил курс лечения в ЛТП]. Всё было бы хорошо, если бы не встретил Казакову Ольгу Фёдоровну. Пьёт с ней на пару. В квартиру страшно войти — как после пожара. На работу не ходят оба. Напившись до белой горячки, начинаются драки и так каждый день", — с таким заявлением обратилась к участковому мать Виктора Петровича Лидия Сорокина. Она просила помочь сыну и обвиняла в его пьянстве Казакову, с которой он познакомился сразу после первого своего срока в ЛТП.

После обращения матери на Сорокина завели дело. Заместитель начальника УВД районного исполкома полковник милиции Г.Я. Кочкарёв установил, что Сорокин "пьёт запоями уже около восьми лет. По месту работы характеризуется отрицательно, совершал прогулы, доставлялся в медвытрезвитель, по месту жительства характеризуется отрицательно, мешает нормальному отдыху соседей".

В России ЛТП начали появляться в 1967 году — после подписания указа "О принудительном лечении и трудовом перевоспитании злостных пьяниц". Идея была в том, чтобы лечить граждан СССР от алкоголизма и наркомании с помощью физического труда. При этом ЛТП не попадали в категорию лечебных учреждений и, находясь в ведении МВД, были включены в систему пенитенциарных учреждений наравне с трудовыми лагерями и колониями.

Для того, чтобы отправить человека в изоляцию на год-два, было достаточно одного заявления родственника, сожителя или участкового. В СССР существовали товарищеские суды, которые также могли выступать в качестве пострадавшей стороны и ходатайствовать об оформлении гражданина на принудительное лечение. Человека направляли на медицинское обследование, а затем жалобу рассматривали и заводили профилактическое дело. На лечение отправляли в течение десяти дней после решения суда. Если осуждённый скрывался или сбегал во время его доставления в ЛТП, то срок лечения ему увеличивали ещё на год.

Пребывание в ЛТП не подразумевало судимости, и это было единственным, что отличало их от тюрьмы. В остальном условия проживания были примерно такими же: колючая проволока, строгая дисциплина и изолятор за провинности. Больные алкоголизмом жили в больших бараках с двухъярусными кроватями на 20 человек. Первый месяц в ЛТП они проводили на карантине и только после этого попадали в отряд. Близких можно было видеть всего 16 раз в году, но разрешались длительные "отпуска" в чрезвычайных случаях — смерти или стихийного бедствия.

Чаще всего больных увольняли с мест работы без каких-либо выплат и заставляли бесплатно трудиться на государственных фабриках и заводах. Работа в профилакториях не оплачивалась, но учитывалась в трудовой стаж, а все доходы больного шли на его содержание. Если осуждённый до этого "вёл бродяжный образ жизни" и нигде не работал, то на него тратилась часть от общей суммы выплат всех больных.

Во многих ЛТП не было собственного производства, и осуждённых водили на "контрагентские производственные объекты", где они работали без наблюдения. Обычно они выполняли неквалифицированную работу — например, грузчиков или уборщиков. Ещё их отправляли в колхозы выкапывать картошку и другие овощные культуры.

Дело Сорокина тянулось с апреля 1980 по март 1981 года. Следователь приходил к нему в коммуналку, где он жил в одной комнате с матерью. "Отношения [с матерью] у меня не очень хорошие из-за моей сожительницы, поэтому я после возвращения из ЛТП в 1978 году почти сразу же пошёл жить к сожительнице. В 1970 году я был женат, от брака имеется дочь Сорокина Юлия Викторовна, на содержание которой плачу алименты. Моя жена развелась со мной в 1972 году и в настоящее время проживает в городе Петродворце. Развелись с ней из-за того, что я выпивал и ей надо было, чтобы я платил алименты" — рассказывал Сорокин на суде. Он добавил, что начал пить в 31 год, и уже через несколько лет его поставили на учёт в наркологическом кабинете.

Бывшая жена, по воспоминаниям знакомых Сорокина, искала супруга, когда он уходил в запои или надолго исчезал. В такие моменты Виктора Петровича принимали обратно в семью, они пытались наладить отношения. Это продолжалось, пока Сорокин опять не начинал пить. Как только он срывался — его выгоняли, когда приходил раскаиваться — принимали вновь, и так по кругу.

В 1972 году государственная проверка обнаружила, что многие больные по-прежнему "пьянствуют, нарушают общественный порядок и дисциплину, совершают побеги". Досрочно освобождённые алкоголики продолжали злоупотреблять спиртным и вскоре попадали в ЛТП снова.

После этого власти подписали новый указ "О принудительном лечении и трудовом перевоспитании хронических алкоголиков". Больных алкоголизмом обязали проходить полный курс лечения, а досрочное освобождение разрешили только с согласия местной администрации и только для тех, кто попал в ЛТП впервые.

В 1992 году кандидат педагогических наук В.П. Ковтун, который исследовал больных и сотрудников, работавших с ними, отмечал, что практически каждый третий пациент оказывался в профилактории повторно. "Каждый десятый больной нигде не работал больше года до направления на лечение. При этом сотрудники ЛТП не подготовлены для работы с такими людьми, меньше половины из них имеют высшее образование".

"Эффективность ЛТП близка к нулю. Дело в том, что профилактории базируются на принципе принуждения — туда приводили людей, закрывали их на замок, но не лечили", — отмечал в 2015 году профессор-нарколог В.Д. Менделевич. Как показывает его исследование 2007 года, почти половина российских психиатров однозначно не относили наркоманию и алкоголизм к психическим расстройствам или заболеваниям. "Многие пациенты приобщались в профилакториях к приёму других средств, изменяющих психическое состояние. Значительная часть освободившихся из ЛТП прямо в тот же день напивалась до тяжёлой степени алкогольного опьянения", — пишет врач-нарколог Ф.Б. Плоткин.

Доктор медицинских наук А.В. Немцов, руководитель отдела системных исследований московского научно-исследовательского института психиатрии Минздрава РФ и специалист в области проблем алкогольной смертности, считает, что идея лечения алкоголизма сама по себе хорошая, плохим было её исполнение. "Надо было заходить с другой стороны — улучшать жизнь населения и постепенно ограничивать доступность алкоголя, бороться с его подпольным производством. ЛТП хотя и не излечивало от алкоголизма, всё-таки на год удерживало людей от употребления спиртных напитков и тем самым способствовало улучшению их здоровья".

Сорокин, который сразу после школы оказался на заводе, нигде не работал больше двух лет. Между краткосрочными работами он либо учился, либо пил. Он был слесарем, машинистом, кочегаром, грузчиком и шофёром, а во время первого срока в ЛТП делал радиоприёмники.

На последнем месте работы, в "Гипроникеле", за Сорокина переживали. Заместитель директора Дмитриев разговаривал с ним, пытаясь ему помочь. В характеристике он написал, что "Сорокин дисциплинирован, порученную работу выполняет добросовестно. За период работы на него поступило одно сообщение из медвытрезвителя о нарушении общественного порядка. По заявлению матери, товарищ Сорокин давно страдает алкоголизмом, все деньги пропивает. В личной беседе признал, что он часто вне рабочего времени выпивает и просил меня оказать ему содействие о направлении его на лечение в профилакторий. По его заявлению, у него должно скоро остановиться сердце. Больше того, он заявил, что жить ему надоело и ждёт с нетерпением своей смерти".

В сентябре 1980 Сорокин решил бросить пить, вернуться на работу и помириться с семьёй. Он установил себе испытательный срок длиной в месяц, но не выдержал и наконец сам написал заявление начальнику 29 отдела милиции: "Я, Сорокин В.П., употребляю спиртные напитки с 1972 года. С 1973 года состою на учёте в психодиспансере. В течение года с небольшим после лечения в ЛТП работал нормально и употреблял алкоголь умеренно. Но потом стал употреблять чаще, в результате было плохое самочувствие и прогулы на работе. С собой справляться стало всё тяжелей, поэтому прошу направить меня на принудительное лечение в трудовой профилакторий".

Суд над Сорокиным был в марте 1981. Несмотря на то, что во время следствия Сорокин сам хотел пройти курс лечения в ЛТП, на суде он поменял своё мнение и начал всё отрицать, настаивая на своей невиновности. "Я ничего не знал о товарищеском суде. К Дмитриеву я не обращался, чтобы он ходатайствовал о направлении меня на лечение. Я ему не говорил, что у меня сердце болит и что я скоро умру. Он всё это придумал".

Суд постановил направить Сорокина на принудительное лечение алкоголизма и трудовое перевоспитание в лечебно-трудовой профилакторий сроком на два года.

Трудовые профилактории ликвидировали в 1994 году указом Бориса Ельцина — принудительное лечение противоречило международным соглашениям и Конституции РФ. По словам главы ФСКН Виктора Иванова, всего в Советском союзе к 1994 году существовало 244 ЛТП, которые могли вместить от 70 до 100 тысяч пациентов.

В последние десять лет политики несколько раз выступали с предложениями возродить принудительное трудовое лечение алкоголизма. Например, в 2008 году бывший глава Министерства внутренних дел Рашид Нургалиев выступил в Госдуме с докладом о профилактике преступлений и предложил создать систему принудительного лечения алкоголизма. По его словам, "страна не располагает достаточной базой для консультаций и лечения от алкоголизма, а также медосвидетельствования".

Через год в Калуге на заседании по предупреждению правонарушений бывший заместитель губернатора области Евгений Кёниг также увидел главную причину преступности в алкоголизме. "Нация спивается, и если в ближайшее время не принять действенных мер, последствия будут катастрофическими. Я — за ЛТП. Общество, депутаты, общественная палата должны потребовать от правительства оградить нас от этого зла, ввести государственную монополию на производство алкогольной продукции".

В Ульяновске депутаты заксобрания решили подготовить обращение в Госдуму с просьбой воссоздать систему профилакториев, "потому что общественный запрос на это уже созрел", "и нужна жёсткая политическая воля государства и чрезвычайные меры властей". При этом главный нарколог области и правозащитники в Ульяновске не верили в работу профилакториев. "Лечебный эффект возможен только в том случае, если человек идёт на это добровольно", — прокомментировал Борис Песков, главврач областной ульяновской наркологической больницы. Евгений Ихлов, один из руководителей движения "За права человека", считал, что ЛТП станут новым видом тюрьмы, и эту систему нужно сильно видоизменить, чтобы она стала альтернативным методом лечения.

Хотя Дмитрий Медведев и заявил, что "лечение в так называемых ЛТП было принудительным, а оно в соответствии с международными конвенциями запрещено", в 2017 году депутат Госдумы от "Единой России" Николай Говорин разрабатывал законопроект о возрождении принудительного лечения алкоголизма. Он был уверен, что это поможет решить проблему бытового насилия и уменьшить количество ДТП.

В 1987 году, после двух сроков лечения в профилактории, Виктор Петрович устроился работать на рынок, где занимался мелкими задачами: чинил витрины, переносил вещи и подметал полы. Всё это время он продолжал пить, но смог завести хороших знакомых — семью Седяник (фамилия изменена). Они жили в соседней квартире: отец был юристом и помогал Сорокину оформлять документы, мать была верующей и общалась с Виктором о религии, пытаясь помочь ему бросить пить.

По воспоминаниям сына Седяников Сергея, Виктор Петрович очень стеснялся своего пьянства и хотел от него избавиться. "Поэтому он как за соломинку ухватился за церковь, — объясняет Сергей, — Мама на него хорошо влияла. Однажды он пришёл и попросил её помочь креститься. Так моя родная мать стала крёстной матерью Сорокина".

Виктор Петрович несколько раз был близок к тому, чтобы остаться бездомным. В начале 90-х в коммуналку въехали новые жильцы, которые попытались выселить Сорокина. Отец Сергея Седяника, у которого были связи в РУВД, помог Сорокину оформить документы по приватизации комнаты. "Но в 1992, когда мы с родителями переехали, Виктор Петрович решил переписать комнату на мою маму, — рассказывает Сергей Седяник. — Он боялся, что всё продаст в пьяном угаре. Родители составили с ним что-то типа договора пожизненной ренты, а комнату переоформили. Каждый месяц мы платили ему по договору, так как мама оставалась прописанной в этой коммуналке".

Сергей вспоминает, что характер у Виктора Петровича был тихий и добрый. "Не дебоширил. Друзей особо не приводил, по крайней мере, дома коллективных пьянок не было", — говорит он.

Больше никто Сорокина вспомнить не смог. Точная дата его смерти или место захоронения тоже неизвестны. Сергей знает, что Виктора Петровича не стало до 1999 года. "Слабый был. Соседка маме позвонила. Я помню, что мама плакала. Она срочно выехала в Петербург, организовала похороны".

via