Я часто встречаю среди российских практиков мнение, что настоящий расцвет Дхармы на Западе и в России возможен только при поддержке государства, при появлении монашеских институтов, монастырей etc. Я никогда не был согласен с этим. Без настоящих реализаторов всё это мертво.
Я знаю, что любая институция очень быстро начинает преследовать целью самосохранение. Такова природа вещей. Все явления возникают, расцветают, дают плоды и умирают. Но людские институции цепляются за жизнь до последнего, жертвуя ради этого всем, даже жизнями своих людей. Так проявляется привязанность людей.
Тем приятнее мне было прочесть слова известного практика Ямантаки и учителя Гелек Ринпоче, сказанные им в интервью журналу "Трисайкл". О монахах и их столкновении с миром обычной жизни, развитии и упадке Дхармы и чем она держится на самом деле:
Tricycle: Здесь на Западе наши дети не проходят "настоящей" духовной подготовки.
Gelek Rinpoche: Ну, тибетский способ подготовки детей не всегда так уж хорош. Обычно дети в монастыре просто смешаны с другими монахами. Если можешь ухватить что-либо, то ухватываешь, если нет – значит, нет. Для инкарнированного ламы всё немного по-другому – у тебя специальные наставники...
Tricycle: Вы уехали, когда вам было 20 лет?
Gelek Rinpoche: Да, я уехал в 59-м, во время конфронтации между Тибетским правительством и китайцами. Уже до 59-го настоящая атмосфера обучения и медитации была утрачена. Монастырь переполняли политические волнения и дрязги. Даже среди настоятелей – кто-то был за коммунистов, кто-то против, кто-то занимал про-китайскую позицию, кто-то – анти-китайскую. Даже среди инкарнированных лам были за и против.
Tricycle: А потом?
Gelek Rinpoche: Я был учителем Дхармы в школе монашек в Симле, которую содержал лондонский Фонд "Спасём детей" под руководством леди Александры Меткалфе, дочери вице-короля Индии.
Tricycle: И тогда вы всё ещё были монахом?
Gelek Rinpoche: Да, тогда я был монахом, но вскоре восстал против своего воспитания, стал пить, курить сигареты и…
Tricycle: Женщины?
Gelek Rinpoche: Да. Я всё время мечтал о том, каким может быть секс с женщиной. Мне хотелось попробовать. К тому же, если вы не носите рясы, вы можете свободно общаться с мирянами. Мне нравилось говорить обо всём. Если вы монах, то между вами всегда некоторый разрыв. Это был один повод. Секс – другой. С другой стороны, я думал, а что скажут мои учителя, что подумает Его Святейшество и каково мне будет с ними встретиться. У меня в уме шла настоящая битва.
Tricycle: Итак, вы начали вести распущенный образ жизни?
Gelek Rinpoche: Мне хотелось получить какие-то сильные ощущения, которых я не получал ни от сигарет, ни от марихуаны, ни от алкоголя, ни даже от секса.
Tricycle: Фантазии оказались сильно преувеличенными?
Gelek Rinpoche: Очень сильно преувеличенными. И тогда постепенно все ринпоче сказали: "Что ж, это прискорбно, но весьма обычно. Множество людей проходит через такое. Мне твердили, что хоть я и отказался от своих монашеских обетов, я по прежнему остаюсь ринпоче. Они говорили, что я должен помнить о своей связи с дхармой.
Tricycle: Вы не пытались вернуться в монашество?
Gelek Rinpoche: Нет. Я получал множество приглашений от различных монастырей и настоятелей, но мне хорошо и так. Я мог говорить с людьми как мирянин, я мог обсуждать с ними их семейные проблемы, сексуальные проблемы, проблемы взаимоотношений. У меня были долгие и приятные каникулы. Ринпоче-наставники позволили мне побыть распущенным, и это принесло большое разочарование. Фантазии о ночных клубах, пьянках, курении, сексе – всё это не дало мне ничего. На самом деле, от этого были только проблемы и головная боль. Постепенно я полностью вернулся к жизни согласно Дхарме.
Tricycle: Что вы думали о переезде в Америку?
Gelek Rinpoche: Во-первых, передача Дхармы очень важна. Дхарма не принадлежит тибетцам и Тибету, Дхарма принадлежит всем. Западу, в частности, нужна Дхарма в силу нынешнего образа жизни, трудностей и давления. Многие люди прилагали к этому усилия – Трунгпа Ринпоче, Лама Йеше, покойный Кармапа и Калу Ринпоче – но пока вы не пребываете здесь постоянно, пока не становитесь частью жизни здешних людей, пока не понимаете здешней культуры и семейных взаимоотношений, очень трудно укрепить здесь Дхарму.
Tricycle: на Западе многие из тех, кто изучает Дхарму, знакомые с историей Тибета, похоже, видят пользу в идеализированном представлении Тибета, так как это способствует популярности движения "Свободный Тибет".
Gelek Rinpoche: Я считаю, что история должна быть историей. Я не думаю, что даже у Его Святейшества имеются какие-то романтические взгляды на старую тибетскую систему. Нужно преподносить всё настолько честно, насколько это возможно. Целые страны, народы искажают свою историю.
Tricycle: Каковы ваши надежды относительно Тибета сегодня?
Gelek Rinpoche: Я вижу видео и фотографии множества молодых Тибетцев, которые бездельничают в Лхасе, просто слоняются, пьют, играют, и так и проводят жизнь. Когда я внимательнее их рассматриваю, я думаю, что никто из них не получил нормального образования. Тибетцы не любят китайскую систему образования, принятую в школах, а те, кто всё таки учатся, не могут сдать экзамены, так как они на китайском, а не на тибетском. И то, что в конце концов случится, так это то, что тибетцы не будут способны зарабатывать себе на жизнь в своей собственной стране.
Нет ни одного тибетца, который бы не хотел освобождения Тибета. Но в то же время, китайская оккупация длится уже тридцать лет, и если так и будет продолжаться, то тибетцы не смогут выжить, даже вернувшись к своей системе. Образование – это то немногое, что мы можем сделать. Мы также можем сохранять язык и культуру. Если они научатся профессиям сантехника или электрика, сохраняя при этом свои языки и культуру, этой будет великолепный подарок Тибету.
Tricycle: Кажется, что Дхарма пропитывает очень многое в тибетской культуре, но, похоже, что она не смогла противостоять той жадности бюрократов и политиков, которую нетрудно увидеть повсюду в мире. На Западе мы довольно идеалистичны, и нам хочется думать, что Дхарма поможет всё исправить. Но возможно, что это никогда и ничто не исправит?
Gelek Rinpoche: Ну да, Дхарма пропитывает очень многое в тибетской жизни. Она в культуре, в семье, в семейных традициях, повсюду. Как правило, у старых тибетцев очень добрый нрав. Есть некая доброта и мягкосердечие, которая видна в их лицах, глазах, в их умах. Тем не менее, здесь же есть и политические интриги, и коррупция, и экономическая эксплуатация. Образ доброго старого Тибета, где все живут в любви и милосердии с цветочками в руках – я не думаю, что это правдивый образ. С другой стороны, большинство людей не могут ничего поделать с политикой, интригами и борьбой за власть. И большинство монахов не имеет ничего общего с властной структурой монастырей и их борьбой. Дхарма пребывает на индивидуальном уровне. Мне не нравилось старое общество, старый способ функционирования и прежнее правительство, которые во многом сохранили феодальную систему. У меня много друзей среди молодых тибетцев, кому не нравятся эти мои слова, но правда в том, что это была именно феодальная система.
Tricycle: Как, по-вашему, развивается Дхарма на Западе?
Gelek Rinpoche: Она вышла из монастырей и переходит к мирянам. Я думаю, здесь она станет более индивидуальной.
Tricycle: Как вы думаете, это способствует просвещению общества?
Gelek Rinpoche: Кто знает? Возможно, но для этого могут потребоваться сотни лет. Не нужно романтизировать. Это произойдёт на индивидуальном уровне, потрясающее развитие личности. Политические интриги будут продолжаться, и войны будут продолжаться, и убийства. Но в то же время будет происходить развитие личности.
Tricycle: Является ли аккультурация буддизма естественным процессом?
Gelek Rinpoche: Всё же, буддизм должен оставаться индивидуальной практикой, а не социальным институтом. Институционализация Будды может всё разрушить.
Tricycle: Так это произошло в Тибете?
Gelek Rinpoche: Безусловно. По причине того, что монастыри стали чрезвычайно богатыми, большими и влиятельным, началась экономическая коррупция, а за ней и политическая. Когда буддизм становится государственной религией, в него проникает коррупция. Такова уж человеческая природа.
Tricycle: Здесь на Западе мы очень вдохновлены идеей интеграции Дхармы, как внутренне, так и внешне, в политической и социальной жизни. Как же мы можем работать над этим без институционализации Дхармы?
Gelek Rinpoche: В период своего золотого века буддизм не был институциализирован.
Tricycle: Но, помимо коррупции и других проблем, мы считаем, что Тибету удалось создать огромнейшую базу знания, и большие монастыри, тысячи лам развивали очень активную духовую деятельность. Возможно, если бы не было институционализации, не было бы и столь мощной духовной деятельности.
Gelek Rinpoche: Ну, знаете ли, тибетцы говорят: "Большой монастырь как океан. Сколько в нём хорошего, столько и плохого". То, о чём вы говорите, не обязательно результат огромного государственного института. У хорошего института имеется огромный багаж знания, но то, о чём вы говорите, создано усилиями отдельных практиков и усилиями тибетских лам, которые практиковали тысячи лет, лам, которые обучались в институтах, но практиковали самостоятельно.
Tricycle: Возможно ли адаптировать тот способ монашеского обучения, что был у вас в детстве, для обучения взрослых мирян на Западе?
Gelek Rinpoche: Да, определённо. Я не думаю, что для этого нужно становиться монахом. Суть Дхармы находится в людях. По традиции, принято говорить, что корень Дхармы находится в сангхе безбрачных монахов и монахинь, но, если всмотреться внимательнее, миряне – мужчины, женщины и дети – вполне способны поддерживать и передавать её. Передача Дхармы на Запад должна происходить среди светских людей. Когда Дхарма пришла в Тибет, она не носила сугубо монашеской формы. Марпа, основатель традиции Кагью, не был монахом.
Когда вы говорите о буддийской этике, проблема в том, что даже здесь на Западе, когда вы произносите слово "этика", люди начинают думать о морали, обетах и всякого рода дисциплине. По моему мнению, буддийская этика основывается на Четырёх благородных истинах. В Уттара-тантре Будда Майтрейя сравнивает Четыре истины с болезнью, причиной болезни, лекарством и здоровьем, каковым является совершенный баланс всех элементов.
Tricycle: Возвращаясь к теме монашества, разве стойкость учений в тибетском обществе не исходила из монастырей, распространяясь затем в светском обществе?
Gelek Rinpoche: Да, это так.
Tricycle: Но в таком случае, если не будет монахов, которые бы вдохновляли или поддерживали свет Учения в монастырях, то чем же это может закончиться?
Gelek Rinpoche: Ничем. Мы тоже от поколения к поколению теряли это. Моё поколение, например, никак нельзя сравнивать с мастерами прежних времён.
Tricycle: То есть, начиная со времён исторического Будды и до наших дней, это одна долгая линия упадка?
Gelek Rinpoche: Безусловно. Потому это и называется эрой упадка. В редких случаях появляются один-два великих человека, но мы всегда оглядываемся на великих мастеров прошлого, на их замечательные качества. В тибетском буддизме прежние мастера настолько велики, что невозможно даже подумать, чтобы уподобить им современных мастеров. Мы идём по их следам, но их обувь нам не по ногам.
Tricycle: Связан ли ваш оптимизм относительно перспектив буддизма на Западе с вашим приятием неизбежной деградации?
Gelek Rinpoche: Я думаю, это неверный подход. Я оптимистичен потому, что большинство американцев, интересующихся буддизмом, хорошо образовано, имеет широкий кругозор, что помогает им многое понимать и анализировать. Вот это вселяет в меня оптимизм.
Tricycle: Вы обозначили буддийский путь как процесс замены наших зависимостей щедростью, милосердием и мудростью. Подразумевается, что эти зависимости не являются "врождёнными", но мы лишь считаем их таковыми. И таким образом в буддийском учении, и в тибетском в частности, делается упор на природной доброте. Откуда происходит это природная доброта?
Gelek Rinpoche: В каждом есть природа Будды, и эта природа добрая. Является ли это той самой природной добротой, я не знаю. Если вы спрашиваете, является ли природа Будды пустотной, то да, является. Но пустота – не природа Будды. Есть некоторое "Я", которое приходит из прошлой жизни, которое проживает эту жизнь, которое перейдёт в следующую – у меня оно есть. Это и есть изначальное существо? Нет. Трунгпа Ринпоче называет это "продолжением прерывистости". Оно меняется каждую минуту. И, тем не менее, есть то, что продолжается. Это как кусочек льда на другом кусочке льда – есть некая связь, некая продолжительность воды, которая может связывать их, а может разъединять. Вот эта продолжительность и имеется ввиду, и это и есть "Я", продолжающееся из прошлой жизни.
Tricycle: Возможно ли применить понятия кармы и реинкарнации для объяснения феноменов культуры и общества?
Gelek Rinpoche: Есть коллективная карма. Я не знаю, насколько это относится к культуре. Люди творят коллективно, получают коллективный опыт, так что можно говорить о коллективной карме. Но пристрастия, зависимости и развитие – всё это происходит на индивидуальном уровне.
Tricycle: Можно ли объяснить то, что происходит на Тибете, в понятиях кармы?
Gelek Rinpoche: Конечно. Я думаю о нас, тибетцах, которые пострадали и продолжают страдать. Я уверен, что что-то такое произошло ранее, что-то ужасное мы сделали кому-то, не обязательно китайцам. Не знаю, разрушили ли мы чью-то родину, что же такое мы натворили все вместе, но последствия этого мы коллективно переживаем сейчас. Это – коллективная карма тибетцев, без вопросов.
Tricycle: Что ж, говоря о будущем Дхармы, мы делаем некоторые предположения о будущем вообще. Что будет некоторое будущее. Как вы думаете, что произойдёт с нашей планетой?
Gelek Rinpoche: Я не думаю, что может произойти какой-то внезапный конец света. Я думаю, что всё закончится постепенно, одно за другим. От одной части к другой будут расти беды.
Tricycle: И насколько плохо будет?
Gelek Rinpoche: Очень плохо. И ещё очень долго.
Tricycle: Выживет ли планета такой, как мы её знаем?
Gelek Rinpoche: Однажды она умрёт. Однажды её не станет.
Tricycle: Это может случиться?
Gelek Rinpoche: Может, и случится. Но очень постепенно.
Tricycle: И нет способа предотвратить это?
Gelek Rinpoche: Не думаю, что такое возможно, но мы ещё долго будем тут копошиться. Всё зависит от людей. Мы все должны работать над тем, чтобы продержаться как можно дольше, но не навсегда – это невозможно. В конце концов, ничто не вечно и однажды должно закончиться.
Tricycle: Если планета исчезнет, то что будет с нашей кармой?
Gelek Rinpoche: Мы родимся на другой планете. Это же не единственная планета в мироздании.
Tricycle: Когда мы говорим о Дхарме, мы не ограничиваемся рамками человеческого мира?
Gelek Rinpoche: Безусловно, нет.
Tricycle: И вы не испытываете затруднений в представлении дальнейшего распада человечества к нечеловеческому уровню? С Земли - на другие планеты...
Gelek Rinpoche: Никаких проблем в этом не вижу.
http://nandzed.livejournal.com/5290318.html
У некоторых людей в холода ноги всегда холодные, трудно согреваются даже под толстым одеялом. Советую почаще практиковать ходьбу на коленях («Лучший доктор ты сам», стр. 210), выполнять упражнение «Походка сумасшедшего» («Лучший доктор ты сам», стр. 183), «Золотой петух стоит на одной ноге» («Лучший доктор ты сам», стр. 145), это должно помочь решить проблему.
