Совсем ранний редкий замечательный Винс Хилл |
|
Метки: music. гении |
ОТПУСК В ОКТЯБРЕ |
Музыкальный глобус моего детства неумолимо превращается в путеводитель по кладбищу, на эстрадной орбите плавают гробы с погасшими звездами, и с каждой новою вспышкой темноты заметнее тот "промежуток малый", уготованный кому-то еще, кого я так хорошо знаю, почти как самого себя..
Как любил и с каких лет знал Азнавура покойный Сермяга, подробно рассказывать бесполезно. Маэстро был нашим экскурсоводом среди руин недавнего прошлого, связью с которым мы - вундеркинды агрессивного пессимизма, так наслаждались, так дорожили. В нашем распоряжении были мощи местечковых дублей Нико и Палленберг, каждая из которых могла бы рассказать словами Уайльда, как Азнавур "сделал меня тем, что я сейчас".
Потом почти все они умерли, и стало ясно, что "богемы нашей больше нет", остались только мысленные просмотры домашних фильмов под безнадежно устаревшие мелодии. Круг замкнулся вокруг клумбы.
День, когда рыцарь покинул современный мир идеально подходит для отъездов такого рода
Полтора часа назад, еще ни о чем не зная, я стоял перед именно такой, умерщвленной за одну студеную ночь, клумбой и вспоминал, как играл у меня в наушниках Le Palais de nos chimères в полуночной студии радио, которого тоже больше нет. Впервые лет за двадцать пять притащил с улицы крупный опавший лист, который с важным видом нёс к подъезду между страницами триллера Питера Чейни Dark Wanton. В общем - полтора часа назад я вел себя не по сезону и не по возрасту странно. Примерно вот так:
Теперь он медленно снял с себя пальто трясущимися руками, положил на стол бумажный мешочек с двумя зелеными огурцами, зачем-то купленными им с лотка разносчика. От них пахло весной даже сквозь бумагу, и по-весеннему, жидко серебрился в верхнее стекло окна апрельский месяц, высоко стоявший на еще не стемневшем небе.
|
Метки: проза music. гении рассказ2018 |
. |
Ильич бесчинствовал в энтеббе
как вурдалак в семейном склепе
на свадьбе батюшка плясал
малыш решил вступить в энбЕпе
он приключения искал
что может быть еще нелепей
шакал бесчинствовал в энтеббе
покуда бабушка сосал.
*
|
Метки: мысли костоглазова стихи2018 поэзия |
R.I.P. |
На том свете явно становится интереснее чем на этом, где трясут тщеславием, как бабки при Ельцине баночным майонезом биографы говнарей. Но торопиться не надо. Уступайте места инвалидам и т.д.
Отис Раш излучал бессмертие, как проливает солнце профанов лучи смерти на кожу тщетно мечтающих стать "негром".
Каждая извлеченная им нота длится вечность.
|
Метки: проза music. гении хроника аналитика |
БРЯНЦЕВ |
Решено было капитально отремонтировать гостиницу, открыть ресторан на двести человек, набрать оркестр. Чернявский собрался поставить дело на широкую ногу. Предполагалось, что русским будет разрешено пользоваться рестораном до десяти вечера, а немцам — до утра. Заместитель бургомистра предупредил, что во всех сорока двух номерах гостиницы останавливаться будут только проверенные лица с направлениями от комендатуры и управы. Расторгуеву помимо доходов от гостиницы Чернявский обещал твердый месячный оклад.
Взявшись за дело, Расторгуев вспомнил, что недавно он повстречал на улице хромого Бакланова, который в течение нескольких лет, вплоть до самой войны, был директором ресторана гостиницы. Старого дельца осенила мысль взять Бакланова на работу.
Осторожный Расторгуев сам не хотел решать этого вопроса, а предварительно посоветовался с Чернявским. Заместитель бургомистра, прежде чем дать согласие, учинил проверку и нашел, что человек он вполне подходящий.
Чернявскому доложили, что в двадцатых годах Бакланов крестил в церкви своего сына и за это был исключен из коммунистической партии.
На самом деле ничего подобного не было. Бакланов всю жизнь был беспартийным и никогда не имел детей. Сотрудники управы просто спутали Ивана Тимофеевича с его однофамильцем, действительно исключенным из партии.
Бакланова разыскали и вызвали к Расторгуеву. Произошел короткий деловой разговор.
— В Бога по-прежнему веруешь? — спросил Бакланова набожный Расторгуев.
— А как же? Без бога ни до порога.
— Правильно, сынок! Я тоже так говорю.
|
Метки: цитаты чужая проза гении |
'71 |
|
Метки: стихи2018 поэзия |
. |
Мой любимый альбом у сильнейших канадцев с продуманной примесью Детройта в виде отголосков Дэла Шеннона и Рика Джеймса.
Мастхэв для каждого, кому не засрали мозг шибко грамотные трещотки.
|
Метки: мысли костоглазова проза music. гении крохотки |
МОРЩИНЫ И МОЛНИИ |
Очевидную неэффективность резких заявлений моих сверстников типа "а этих сволочей, этих собак мы будем" и т.д. можно объяснить тем, что эпатаж такого рода рассчитан не на массового слушателя, а на камерную аудиторию их ранней юности, где, собственно, и вырабатывался, не без двусмысленного поощрения неудачниками старшего поколения, этот стиль, в атмосфере, напоминавшей "Бобок" Достоевского и картину Кукриниксов "Конец".
Шо, плесень, тоже панкуешь? - хочется задать вопрос крикуну. - Проснись, папаша, ты храпишь.Или хотя бы повернись на другой бок.
Но мы знаем, что хамить пожилым людям некрасиво, будить поздно, а советовать бесполезно.
Выставляя себя на всеобщее обозрение, говорящий таким тоном производит впечатление человека, которому неловко сказать прямо о том, как раздражает его готовность подросших детей продегустировать, буквально на зуб попробовать, философские камешки, полученные предком в обмен на те басни, которыми старый соловей кормил безголосых стервятников.
*
|
Метки: проза music. гении рассказ2018 аналитика |
. |
Полистал книгу Медведева об Андропове.
Культ "Железного Юрика" среди старых чекистов, плясавших еще под Бони Эм, дико напоминает культ Башлачова среди тех, кому достанутся их сбережения.
Оба пели недолго, но клёво же, и никогда таких больше не будет.
И кагебычно:
"По завершении учебы Юрий начал работать, но не судовым техником, а освобожденным секретарем комсомольской организации Рыбинской судоверфи — в комсомол он вступил еще в Моздоке.'
|
Метки: цитаты проза крохотки аналитика |
. |
Самуил Шатров - гениальный сценарист "Нейлона" и "Опекуна", открытого мною поколению обреченных с неожиданной стороны четверть века назад:
Веня-музыкант и его верная помощница имели обширную клиентуру. Для переговоров по телефону они пользовались хитроумным кодом. Вот и сейчас Матильда Семеновна набрала номер и страстно зашептала в мембрану:
— Мила Аркадьевна? Прибыла чудесная книга. Переплет невиданной красоты. Какого цвета обложка? Я даже не знаю, как вам описать. Вы когда-нибудь гуляли лунной ночью? Видели, как блестит река при луне?.. Вот именно, цвета лунного серебра!.. Что? Вам не идет этот цвет?! Не смешите меня! Он идет всем…
— Не теряйте на нее время, — сказал Веня. — Позвоните лучше Исидору Андриановичу. Он прибежит сюда без шляпы!
Матильда Семеновна набрала новый номер.
— Если мы не продадим шубку за четыре куска, считайте меня идиотом! — не без торжественности сказал Веня.
Вечерами Глаша выносила на помойку отходы стоматологического производства: удаленные зубы, отслужившие свой век коронки, кусочки гипса, окровавленные тампоны.
— Живодер! — возмущалась дворничиха Хабибулина. — Такой тип с человека шкуру соскребет и папиросу закурит.
— Живодер и есть! — охотно соглашалась Глаша. — Плюну я на ихнее жалованье и ворочусь назад в Тимофеевку.
— Ворочайся, — говорила дворничиха. — Что ты у этого костолома не видела?
— Не нравится мне ихняя квартира. Цельный день он людям скулы наизнанку выворачивает.
— Эсэсовец, — говорила дворничиха.
— Эсэсовец и есть, — подтверждала Глаша. — Весь день в квартире мужики стонут, бабы ревмя ревут. Сердце обрывается. Поверишь, за десять лет никак привыкнуть не могу!
— А ты не привыкай. Зачем на них здоровье кладешь? Пусть его мадам тряпкой помахает.
— Она помахает. Дождись! Нет, не буду я больше жить у них. Не нужно мне ихних подарков. Пойду на фабрику имени Бабурина. Дадут мне белый халат, буду конфеты в цеху заворачивать.
*
Ганса Хольмана не мистифицировали. Афанасий Корж, став мастером свинооткорма, действительно получил всесоюзное признание. О нем писали в газетах, ему посвящались специальные радиопередачи, за ним азартно гонялись кинодокументалисты.
В Москву Корж приехал на Выставку достижений народного хозяйства. Вместе с другими экспонатами ферма тимофеевского колхоза прислала могучего Яхонта — одного из четвероногих питомцев знатного животновода. Яхонт, кстати, тоже поразил воображение журналиста из ФРГ.
*
Веня оглядел фигуру Афанасия Коржа и по его чуть обуженному синему шевиотовому пиджаку, по широким брюкам, по затейливо вышитой гуцулке и, наконец, по буро-кирпичному загару, покрывавшему лицо, шею и руки, безошибочно определил в пришельце сельского жителя.
— Вы никак с периферии? — с мнимой дружелюбностью осведомился Веня.
— Из колхоза, — подтвердил Корж, все еще любуясь шубкой.
— Зачем же вам такое манто? — ехидно спросила Матильда Семеновна, подмигивая Себастьянову.
— Как зачем? Чтоб носить!
— Таких элегантных вещей деревня не носит!
— А что, по-вашему, она носит?
— Зипуны, поддевки, ватники.
— Полушалки, — вспомнил поэт.
— Ушкуйники, — добавила образованная Кира Степановна.
— А подойников там не носят? — спросил Корж.
— Не острите, — сказала Матильда Семеновна. — Подойники — это такое корыто, куда сливают молоко. Мы знаем. А вот короткие плюшевые жакеты там в большой моде.
— Приятно встретить людей, которые так хорошо знают колхозную жизнь, — сказал Корж, начиная злиться.
*
— Ты плохо кончишь, Шалва! — предсказывали родичи.
— Все мы плохо кончим. Все мы в положенный срок будем удобрять землю. И когда нашу плоть станут есть черви, смею вас уверить, они так и не узнают, кто из нас был математиком, а кто спекулянтом!
Таково было житейское и философское кредо Шалвы Константиновича.
*
На исходе седьмого часа пареньку стало дурно. Ему дали отдышаться, и все началось сначала. К полуночи ангелы не выдержали и выдали секреты своего арго. Ополоумевший новобранец начал вопить:
— Арус-барус, палку-малкус!..
Тут поднялся невообразимый кавардак. Трясуны вскочили с колен и начали целоваться и метаться по комнате, радуясь, что господь внял их молитвам.
Санька на всякий случай крикнул:
— Мадмий-кадмий, арбуз-марбуз.
Но в общем гаме его никто не услышал. Он поспешил на свежий воздух. "Ну и малахольная команда!" — выругался он вслух и пошел в привокзальный ресторан.
Здесь он здорово надрался водки и пильзенского пива.
Санька вышел из ресторана на боевом взводе. Ему очень хотелось высказаться. И он во всеуслышанье начал предавать проклятию трясунов.
— Сволочи бородатые! — орал Санька на всю улицу. — Бить вас некому!
К нему подошел милиционер.
— Идите, гражданин, домой, — сказал он. — Проспитесь. Вы дорогу сами найдете?
— Спасибо, начальник, — расчувствовался Санька. — Недостоин я вашей ласки. Сволочь я постная, евангельский трясун!
— Ладно, идите, самокритикой будете заниматься дома!
— Хороший ты человек, — сказал Санька. — Одна у меня к тебе просьба.
— Какая? — полюбопытствовал милиционер.
— Не подавай мне руки, товарищ милиционер. Слышишь? Ни в коем случае не подавай. Договорились?
— Хорошо, договорились, — улыбнулся милиционер.
— Что ж тут хорошего, — возразил Санька, — если я трясун!
— Вот что — топай домой, — сказал милиционер, — и чтобы было тихо, спокойно…
— Эх, не занимаешься ты антирелигиозной пропагандой, — с болью сказал Санька. — Всем ты хорош — и погоны, и портупея, и сапоги чищены, одно плохо: пропагандой не занимаешься, не агитируешь.
— Слушайте, гражданин, — начал терять терпение милиционер, — долго я буду с вами вожжаться!
— Нет, не агитируешь, — грустно констатировал Санька. — По глазам вижу. Меня на этот счет не обманешь!
— Вам не терпится попасть в вытрезвитель? — разозлился милиционер.
— А что мне вытрезвитель, — сказал Санька, — если ты не агитируешь!
Милиционер свистнул.
— Свисти, свисти! По морде твоей вижу, что не занимаешься антирелигиозный пропагандой.
К ним подъехал мотоцикл. Саньку погрузили в коляску. Всю дорогу он честил милицию. И даже в вытрезвителе, стоя под кинжальным душем и захлебываясь от воды, он кричал дюжим санитарам:
— Не агитируете, сукины дети!
*
|
Метки: цитаты чужая проза гении |
Люблю картонные колбасы... |
|
Метки: гении cinema |
МОИСЕЙ И ОДИССЕЙ (К ЮБИЛЕЮ МАСТЕРА) |
|
Метки: проза рассказ2018 хроника гении |
СЕКРЕТЫ БЕЗ СЮРПРИЗОВ |
Энигматизация второстепенных персонажей второсортными авторами при просроченном режиме явный признак "вечного возвращения" советского человека к знакомым ему "незнакомым" местам - в подъезд, к телевизору, к партнеру, чьи черты и привычки всё сильнее напоминают об ушедшей родне.
Так в московских повестях Трифонова сквозь моложавость основных героев, без какой-либо авторской "подводки", проявляются, потом снова исчезают, свойства персонажей старшего, доживающего поколения. Преждевременные метаморфозы такого рода возникают без причин, длятся относительно недолго, и зафиксировать их с первого раза довольно сложно. Да и мало кому придет в голову заниматься отслеживанием подобных вещей.
Как бы это объяснить покороче - за время, проведенное в другом знакомом месте, покинутое переместившимся лицом знакомое место начинает казаться местом экзотическим и полным тайн, как некогда чужой холодильник, полка с книгами в доме сослуживца, отпуск в "укромном" уголке у моря, про который известно половине Союза.
То есть, вырабатывается иллюзия того, что там всё иначе, а на самом деле там всё то же самое. Собственно, ради этой иллюзии люди и колотятся, давая ей отлежаться, жертвуют десятилетиями своей жизни.
Покороче не получается, но это так.
*
|
Метки: проза рассказ2018 аналитика |
. |
|
Метки: мысли костоглазова music крохотки гении |
