Идеальная жена
Решил изучить жизнь врачей так сказать изнутри, как изучают они нас посредством своих фибро- и гастро- скопов. Договорился с хорошими знакомыми, причину придумал – мол надо мне уметь, если что, оказать первую помощь, ну там вырезать аппендицит, роды принять или почку пересадить, потому что кругом пустыня или море и помощи ждать не от куда. В общем наплел с три короба. — Ладно, — согласились мои знакомые, — Хочешь – валяй. Только после не жалуйся.
Пристроили меня на хорошую подстанцию в самую лучшую бригаду. Первого выезда я ждал как откровения, все думал может и я на что сгожусь и даже кого-то спасу. А тут как раз команда: — Шестая бригада – на выезд. Шестая бригада это в том числе я. Подошел фельдшер. Подтянулся врач. — Чего там? — Помирает кто-то. Воровского 17. — А-а… Тогда пойду допью кофе. — Так ведь там пациент помирает! — напомнил я. — Ну да, — согласился врач, — Только пока мы доедем – все-равно помрет. Или сам по себе выживет. Все от бога… И точно, пошел допивать свой кофе. Это я к чему? … Это я к тому, что все врачи сильно не романтики. Реалисты они. И циники. Профессиональное это… Наконец собрались и поехали. Не спеша. — У киоска притормози, — попросил врач, — Сигарет куплю. Кончились. Притормозили. — А чего мы так медленно? — тихо спросил я. — А куда торопиться? — удивился фельдшер, — Лично я не спешу в морду получать. Там ведь кто помирает – там алкаш помирает. Главное дело все-равно не помрет – всех переживет. И тебя и меня… Мы все эти адреса как пять пальцев. Знаем – бывали… И точно, встретил нас алкаш – бодренький такой для покойника. — Вы где?... Вы чего так долго?... Ездят они… А человеку, пролетарию, сд@хнуть – да? — Лучше б сдох! — крикнула жена пролетария, — Доктор – усыпите его что-ли. Совсем! — Он меня не усыплять, он меня спасать должен. Обязан! — заорал в ответ алкаш. Инфантильный как сытый питон доктор чего-то там вколол, чего-то дал съесть и чем-то запить. — Ну все — мы пошли. И мы – пошли. Потом были другие адреса и были умирающие и умершие и все это буднично, без криков – "Он уходит от нас", не как в сериалах. Все скучно – до оскомины. "Он уходит от нас" я слышал из уст врачей лишь однажды, когда они говорили о заместителе главврача. И еще они добавили – "Наконец-то! " И "Давно пора". Это я все к чему?... Ах да… Про жену… Дойдем и до жены… Скоро ко мне привыкли. И я – привык. И меня уже заставляли таскать носилки и держать и поворачивать пациентов и даже подавать какие-то там ампулы. И я уже не морщился от вида крови и не шмыгал носом от запахов. Разных. Потому что болезнь это штука, в первую очередь, малоаппетитная – кровь, гниль, тяжелый дух, капризы, угрозы и слезы родственников. Тоска. Отчего врачи со стажем – как черепахи в панцире – непробиваемы. Ничем! — Помер что ли? — Вроде да. — Ну ладно… Время поставь. И ампулы собери… Соболезнуем… Натоптали мы тут у вас… А то — сидят в машине – рядом покойник переломанный словно его через мясорубку прокрутили, а они беляши трескают. И говорят: — Мясо не прожаренное, сыроватое мясо-то… — Ага… И все им по барабану. Хотя, иногда, и их пробивает… Так вот теперь про жену… Идеальную. Был вызов в район застроенный частным сектором, где сам черт ногу… Но водитель ехал уверенно — водители скорой каждую дырку в любой дыре знают. Едем. На этот раз быстро – видно про этот адрес бригада ничего такого не знала. Водитель даже мигалку включил. Направо, налево, разворот под кирпич. Приехали. Небольшой, в три окна домик, наличники, забор деревянный. Возле забора мужик стоит. Лет семидесяти. Бросился к нам как к родным, чуть под машину не лег. — Скорей, скорей, помирает! Потащил в дом. В доме прибрано и половички расстелены. — Туда-туда! Утянул за перегородку. За перегородкой – кровать. На кровати женщина. Видно — жена. — Что с ней? — Помирает! Утром стало плохо, а теперь – вот. Женщина лежала недвижимо, с закрытыми глазами с руками сложенными на груди и даже было не понятно, дышит она или нет. Врач кивнул фельдшеру. Тот раскрыл сумку. И по тому, как кивнул врач, фельдшер все понял. И я — понял. Со стороны – да, не сообразишь, но я с ними уже поездил и научился читать между строк. Нечего тут было делать ни скорой ни вообще помощи. — Ну что?... Как?... Она будет жить?... — суетился, спрашивал мужик. Хотя она – УЖЕ не жила. Врач померил давление, чего-то послушал в фонендоскоп. Но так — для очистки совести. — Эй, вы слышите меня? — спросил он. И громче — Э-эй! Поворочал, потряс больную. Никаких реакций. Вообще никаких – пациентка не видела, не слышала, не чувствовала. Ее уже здесь не было. Она была уже – там. Но прежде чем ее отпустить, врач должен был совершить ряд манипуляций призванных задержать покойницу на этом свете еще минут на двадцать. Фельдшер вколол чего-то в вену. И ввел чего-то под кожу. — Ответьте! Вы слышите меня? Но пациентка даже не шелохнулась. Даже после кубиков. Все… Врач расслабился. Он больше не препятствовал. Он сделал все что мог, согласно инструкции Минзрава. Теперь он мог умыть руки… — Дайте полотенце. — Что? — не понял мужчина. — Полотенце! — повторил врач. — А? — мужчина начал растеряно оглядываться, — Полотенце?... Да? Я не знаю где… Счас. И повернулся к жене. Мертвой. — Маша, Маша, где у нас полотенца лежат? А? Полотенца где? Доктор просит. Врач остолбенело глядел на мужика. — Маша. Маша скажи! Врач моргнул фельдшеру, чтобы тот приготовил шприц с успокоительным. И, наверное подумал, что придется вызывать психбригаду и может даже связывать мужику рукава. — Ма-аша! И тут, что-то такое случилось – невообразимое, потому что женщина шевельнулась, вздохнула и открыла глаза. — Маша, где у нас полотенца? — буднично спросил муж. — Там! — ответила покойница, — В шкафу, — И показала пальцем. У врача отпала челюсть. У фельдшера покатилась ампула. Женщина закрыла глаза и замерла. — Шприц! — заорал врач, — Три кубика!... Два кубика!... И еще! … Вы слышите меня? Женщина ничего не слышала. — Эй, откройте глаза! — просил доктор, тряся омертвевшую пациентку за плечо. Причем, довольно грубо. Та лежала неодушевленным бревном. С руками сложенными на груди. Вкололи три кубика. И еще два. — Вы слышите меня? Слышите? Ни хрена! Бабушка не подавала признаков жизни. Никаких. Бабушка умерла. Фельдшер замер со шприцем в руке. Врач покачал головой. Фельдшер опустил шприц. Из-за перегородки вышел муж. Без полотенца. — Я не нашел, — виновато развел руками он. — Да черт с ним, не надо полотенца, — ответил врач вставая и собираясь уходить. — Маша, я не нашел полотенце. Его нет в шкафу. Женщина дернулась, вздохнула. И открыла глаза. Врач – сел. И фельдшер тоже. Женщина обвела всех бессмысленным, потусторонним взглядом. — Маша, там нет полотенец, — пожаловался муж, — Я искал. Взгляд пациентки приобрел осмысленность. — Посмотри на верхней полке, под пледом. — А-а, под пледом. Ладно посмотрю. Муж ушел за перегородку. — Шприц! — прошептал врач. — Вам? — Нет – ей!... Я все это видел! Я там был! Я – хоть под присягой. — Охренеть! — выдохнул врач, — В конец! Добавил что-то про кубики и крикнул: — Эй вы, как вас там… Да – вы! Идите сюда! Быстрее! Муж пришел. Без полотенца. — Вы это, спросите ее, — сказал врач, неуютно поеживаясь под халатом, потому что ощущал себя полным идиотом, — Спросите…, как она себя чувствует? Муж кивнул. — Маша… Маша… Доктор спрашивает как ты себя чувствуешь? Врач диковато смотрел на мертвую женщину. Взглядом заинтригованного патологоанатома, который только что вскрыл покойника и что-то там нашел чего быть не должно. Что-то лишнее. — Маша. Маша! Маша!... Хм… И опять, откуда-то из бездны, из мрака того света, с самого дна, женщина пошла на зов своего мужа и, карабкаясь и цепляясь за его голос, вышла, вынырнула, вернулась. И спросила: — Что ты? — Вот, доктор спрашивает — как ты себя чувствуешь? Доктор нехорошо улыбнулся. — Я… Спасибо… Да… Лучше. — Ты полотенце нашел? — Нет. — Извините доктор, он у меня такой беспомощный. Я сейчас, я сама… — Лежать! – заорал доктор. Потому что, вдруг, поверил, что эта покойница сможет встать и пойти за перегородку, и влезть на табуретку и перерыв белье найти и принести ему полотенце и еще на руки полить! — Не надо, я сам, — предложил муж. — Назад! — Но полотенце… — Какое полотенце?... Какое на хрен полотенце… Не нужно мне никакое полотенце! Говорите с ней. — О чем? — Не знаю! О чем угодно. Говорите! Раз вы такой… — доктор даже подходящих слов подобрать не смог, — Говорите! А про себя подумал про пушного зверька и про то, что медицина здесь точно — бессильна. Правда совсем в ином, в не привычном, контексте. А покойница, только теперь осознав расположившуюся подле нее медбригаду, стала перебирать по одеялу пальцами и озабочено спросила: — Ты чай… Ты их… Напоил? … — Нет… А сахар, где у нас? — Там, в буфете, на средней полке. И доктор сказал: — М-м-м! — и еще: — Ёе-е! — и еще, — Твою маму!... Потому что когда мы не знаем что сказать, от избытка чувств, всегда так говорим. И еще сказал фельдшеру, безнадежно махнув рукой: — Давай, вызывай реанимационную бригаду. Быстро! И предупреди их, чтобы они его в больницу с собой взяли. — Кого? — Мужа! — Зачем? — подивился фельдшер. — В качестве… дефибриллятора! После, в машине, доктор долго-долго молчал, уперев кулаки в подбородок, а потом вздохнул: — Никогда не завидовал пациентам. Вообще – никогда. А этому – завидую. По черному!... Он же даже не знает где сахар!... Какую жену отхватил!... Какую!... Идеальную! И снова замолчал. Окончательно. Наверное, своих жен вспомнил. Всех четырех, с которыми был в разводе. И тут я с ним, конечно, согласен. Повезло – мужику. Что да – то да! Но, может было за что… Больше я с той бригадой не ездил. И вообще – не ездил. Хватило… Андрей Ильин
Смешные врачебные истории - 104 https://bogdan-63.livejournal.com/17759886.html