две страшные, длинные-длинные истории. по-настоящему страшные.
С мамой говорю последнее время много. Она мне рассказывает истории из жизни, которые слышала от родственников, про родственников. У меня настроение мрачное, в смысле нечего терять - поэтому я размышляю много на эту тему.
Вчера было бабушке 40 дней, мама ездила к ним на квартиру, посидеть с дедом и с другими родственниками. Собрались также и бабушкины подруги. Всем уже за 80. Долгожители. У деда рак. Последнюю неделю бабушке было совсем плохо, она шла по квартире, падала и лежала на полу. Дел ее пытался поднимать и укладывать на кровать, тягал. Никто не знал про это, он потом рассказал. Сказал: "если раньше она еще как-то помогала, отталкивалась ногами и руками, то последнюю неделю наоборот, отбивалась, видимо все болело, мешала себя поднимать и тащить на кровать".
У деда после смерти бабушки открылось кровотечение из мочевого пузыря. Сначала решили, что надорвался, тягая ее. Положили в больницу. Капельницы, температура, катетеры. Потом выяснилось, что рак. В плане операции могут обещать только все вырезать начисто, и потом доживать жизнь с трубкой. Не знаю, согласится ли он. Мама сказала, что она попытается с ним поездить по врачам, чтобы ему пообъясняли, какие есть варианты. Это чтобы он не чувствовал, что его все бросили и не лечат. Так-то понятно: врач нам сказал, что дольше года не протянет, а скорее всего намного меньше. На операцию дед не согласится, да и если бы согласился, хорошего мало. Он сидеть нормально не может - слабость, какие тут еще операции-трубки.
Так да, истории.
На бабушкиных поминках мама расспрашивала подруг, кто как живет, у кого как жизнь. Одна из бабушкиных подруг, тоже за 80 - щуплая старушка, мама сказала, "в последнее время сдала - раньше и так была маленькая, а теперь она прямо метр с кепкой, сзади за ребенка принять можно". Согнулась. Жизнь такая. Я спросила:
- А что у нее с жизнью?
- Да всякое. Короче, есть у нее сын-не сын, но в общем как бы сын, но не родной. Какое-то время назад, в перестройку или там предперестроечное время, была у них во Владивостоке родственница. И у этой родственницы был ребенок, мальчик. И вот эта родственница заболела. Онкология, по женской части. А тогда в советское время с раком было вообще тяжело, узнали, когда было уже поздно. Она и приехала в Нск, к родственнице, чтобы жить с ними в трехкомнатной квартире - чтобы за ней ухаживали. Тогда же сиделок не было, нанять никого нельзя было, подгузников не было. А она была уже лежачая. В общем, приехала она и стала жить с ними в квартире, вместе с мальчиком. Бабушка (назовем Евгения Петровна, я имени сейчас в самом деле не понмю), ну в общем Евгения Петровна ухаживала за ней полгода, до смерти. Все сама. Мужик-то каждый день на работе, что ему. А Евгения Петровна каждое утро вставала, меняла простыни, мыла больную - там уже разложение началось, все надо было вымывать, тяжело - и потом шла на работу. Вечером возвращалась с работы и то же самое. И так полгода.
Потом родственница умерла, а мальчик остался. Ну куда его? Не в детдом же сдавать. Мальчику лет 12. Стали жить. Вырастила как родного сына. Кажется, они даже за обучение в университете полностью заплатили. Обували, одевали. Жаловалась: в советское время считали, что у нее двое детей - родной сын и дочь; мальчика приемного по какой-то причине не считали. Ну так и все подарки, все такое давали только на своих детей. Так она уж потом просила: вы совсем не давайте, чем так. Вот вы мне штаны или ботинки выдали мальчишеские, одну пару, на новый год. Мне что их, разделить между моими мальчишками, каждому по ботинку? Лучше уж совсем не давайте, чем так. Как я с этим домой к детям приду?
В общем, вырастила она их. Свадьбу сыграли приемному сыну, в общем все, как с родным. Да он и есть родной, родственник, по сути. А сейчас, когда детям по 40 лет, у того мальчишки тоже обнаружлась эта болячка: рак. Заболел. Тоже поздно обнаружили. Стали лечить. Операции, лекарства, больница. В общем, тяжело. И вот Евгения Петровна рассказывает, что лет 5 назад, этот сын лежал в больнице. Она его посещала, всё. А потом позвонила, а он ей по телефону:
- Не звони сюда больше, и никогда мне не звони и не приходи. Я не хочу тебя видеть.
Евгения Петровна сначала не поняла, позвонила его жене:
- Что случилось, я обидела чем-то?
Жена говорит:
- Нет, ничего такого не знаю.
Но вот так. Трубку не берет, не разговаривает. Евгения Петровна так и не поняла, в чем дело. Плакала первое время, но что сделаешь? Из обрывков каких-то только потом узнавала, что у него метастазы разрослись по всему телу, его знакомые по работе чуть не каждый месяц отправляют в Европу лечиться, да только ничего не помогает, только жизнь продлить. Ходит серый на лицо полгода, а другие полгода лежит с операциями. Но с Евгенией Петровной так и не разговаривает.
Мама мне все это рассказала, а потом спросила:
- Ну и что это было вот, вот это вот поведение, почему он так с ней?
Я сказала:
- Ты знаешь, это может быть что угодно, начиная от добросердечного искреннего желания оградить мать (пусть приемную) от того, чтобы она видела медленную смерть сына, до какой-то в самом деле странной обиды. Это что угодно может быть.
Мама стала со мной спорить:
- Да как так, оградить? От чего оградить? Неужели он тогда ей не мог просто сказать, да и зачем это - вот так обижать?
Я сказала:
- Мам, ты знаешь, если бы со мной такое случилось, такой рак, не дай бог конечно, но я думаю, я бы так же поступила. Я позвонила бы тебе и сказала бы что-нибудь такое, на что бы ты обиделась, чтобы у нас прервался контакт, чтобы тебе не пришлось бы наблюдать мою смерть. Пусть ты там сидишь где-нибудь обиженная, пусть ты думаешь про эту обиду, но это лучше, чем видеть медленную смерть своего ребенка.
Мама не согласилась:
- Не лучше! Не лучше! Я всю жизнь была атеисткой, но я тебе скажу, неужели ты не помнишь это: "в болезни и в здравии" - ты думаешь, это люди просто так говорят? Да пусть болезнь, пусть что угодно, но по крайней мере мы будем вместе!
- Мам. Я понимаю. Просто... мне кажется, мне в жизни в этом смысле выпало больше дерьма, чем тебе. Мне кажется, ты слишком много ждешь от загнанного в угол человека. Он не может. Он просто не может иначе. Он никого не хочет видеть. Ты знаешь, например, что при раке часто развивается депрессия? Настоящая, понимаешь, химически обусловленная депрессия. Ты не знаешь, что он чувствует, когда ему нужно каждый день вставать по утрам, чем ему это дается. Не знаю уж насчет этого реального человека, которого мы обсуждаем, но вот в этой гипотетической ситуации, когда человек ВОТ ТАК болен - обижаться на него это... это идти против Бога. Нельзя на такого человека обижаться, понимаешь? Не дай бог нам никому такого испытать.
Мама некоторое время молчала, а потом мы стали говорить вдруг про что-то совершенно другое, и я услышала, что она шмыгает носом. Это второй раз так. Когда она со мной разговаривает на какие-то такие личные темы, и вдруг она принимается рыдать, но где-то внутри, а снаружи остается только шмыганье носом. Первый раз так было... а, ладно, это уже другая история.
----
Вторая история.
Вторая история еще страшнее. В общем, в Москве у нас есть родственница какого-то десятого порядка - бабушка-хирург. Настоящий такой, ударный хирург, два инфаркта на рабочем месте, до сих пор море энергии, верит в себя и свою работу. Ну в общем она рассказала. Короче говоря, была у нее родственница-сестра, у которой был брат из этой самой страны. Ну или азербайджанец, или что-то типа того, я правда не помню, я в них не разбираюсь, да простят меня знающие люди. В общем, Кавказ. И вот этот брат, человек-здоровяк, под два метра ростом, у него отец держал какой-то ресторан. Ну эти кавказцы всегда промышляют каким-то семейным бизнесом. И вот они значит открыли свою лавочку, все нормально, и тут нахлынули к ним... ну скажем грузины. Кажется это были грузины. Короче какой-то враждующий народ.
Нахлынули и заявляют:
- Чувак. У тебя опасный бизнес. Тебя тут запросто порезать могут. Давай так. Давай мирно. Ты нам платишь долю - мы тебя крышуем.
В общем, они предложили ему крышу. Ну кто жил в 90-е, знает, часто такое было. А мужик этот, статный под два метра, здоровяк, решил, что это неправильно и нечестно. Ответил отказом. Мол, не надо нам никаких крыш, идите восвояси откуда пришли. Грузины ему:
- Ты об этом пожалеешь.
А край был опасный, убийства и разбой не редкость. Ну мужик пошел к отцу, рассказал - так и так, приходили грузины, говорили то и то, я отказался, они сказали - пожалеешь. Отцу стало страшно. Он знал, чем это может грозить. Налетят на магазин, все разобьют к чертям... в общем, он сразу к старейшинам. А у них же там, у этих народов, жизнь такая - все решают старейшины. Ну он к главному - мол, защити, недоразумение получилось. Главный сказал: будем разговаривать. Созвал совет, на который позвал этих грузин. И все это происходило в этом ресторане, в доме отца. Отец наготовил всего, как полагается, еда, вино. Ну правильно - у него собираются главы кланов и от азербайджан, и от грузин, короче все самые главные. В общем, говорили они весь вечер, до чего-то там сумели договориться. Ну все пили. Они обычно не очень-то пьют на самом деле, эти народы, но тут как не выпить. Короче пили много.
Ну и вечером, в общем, сыну стало плохо. Упал на пол, температура, озноб, судороги. Вызвали скорую. Со скорой врач приехал в это село, и сразу спрашивает:
- Наркотики?
Ему отвечают:
- Да вы что, он трезвенник, здоровяк, какие наркотики?
Врач отвечает:
- Срочно во Владимир в больницу.
Отвезли в больницу. Мужик впал в кому. Температуру ничем не сбить. Делают анализы - чистый по всем пунктам. Откуда температура, почему кома - понять не могут. Через несколько дней сделали томографию: разрушение структур коры головного мозга. Вирус? Да нет, вроде не вирус. Что за черт. А он в себя не приходит. Умирает человек, а от чего умирает - понять не могут. Звонят сестре. А сестра тоже врач, работает в Москве. В общем, сестра все бросает и приезжает во Владимир к брату. Видит - врачи ничего понять не могут. Ну думает, надо в Москву, что тут во Владимире сделаешь? Ну а как его в Москву повезешь, на чем? Он подключен к аппаратам искусственного поддержания жизни, это целый мини-мобиль надо с аппаратурой, чтоб его везти, и то не довезешь.
Сестра в Москву. К знаменитому нейрохирургу:
- Помогите Христа ради, ну хоть скажите, в чем дело?
Нейрохирург заломил цену: 200 тысяч рублей за визит во Владимир к этому пациенту. Это я правду рассказываю, к сожалению, все так и было - такая уж у нас реальность. В общем, сестра наскребла денег, с большим трудом, заняла тут и там, заплатила этому светиле 200 тысяч только за консультацию. Светило приехало во Владимир, посмотрело на здоровяка, лежаего беспомощно в коме, и сказало:
- Не знаю. Не понимаю. Очень редкий случай. Очень странно. А с чего все началось?
В общем, вот тогда-то сестра и стала расспрашивать родственников, с чего началось, да когда. Вспомнили, что врач скорой помощи, который осматривал в самом начале, задал странный вопрос, не наркотики ли. Сестра к тому врачу:
- Почему вы задали такой вопрос?
Врач ответил:
- Да у вашего брата были все признаки. Расширенные зрачки, конвульсии. По всем признакам было химическое отравление.
Ну и вспомнили, что все началось после того вечера, когда пили этими кланами. Видимо, подмешали мужику чего-то в вино. Хотели убить, да он не умер.
Четыре месяца сестра брата выхаживала. Довезли все-таки до Москвы. Сделали операцию на мозге, редчайшую. Мужик пришел в себя, стала восстанавливаться речь, начал ходить. Потихоньку начал налаживать жизнь. Открылись головыные боли - страшные, невозможно терпеть. Врачи посоветовали лекарства. Попробовали дженерики - не работает. В общем, работают только оригиналы, за бешеную цену которые. Только так можно страшные головные боли остановить.
-
Мне когда это первый раз мама рассказала, мне было ужасно страшно. От того, что это реальность, от того, что это произошло не в книжке, не на гипотетическом острове каком-то, а с нашими родственниками, и от того, что человека вот так можно убить - разрушить его здоровье, жизнь, жизнь ему дорогих людей, и всем будет пофигу, и ничего не докажешь... и больше всего страшно и муторно от вероломства. Это как же: они пригласили на переговоры, а ведь кто-то ему подлил в вино эту гадость, ведь лил же, зная, что убивает человека, не за грех никакой, ни за что такое, а просто так, из алчности, и даже не из алчности: из права силы. Просто потому что сильнее. Убить вот так, исподтишка, на пиру. Просто потому что сильнее.
Нет у меня, ни слов, ни чувств для тех, кто это сделал.
-
Сестру за те четыре месяца, которые она за братом ухаживала, бросил муж, сука.
Но это уже другая, совсем другая история.
https://aridmoors.livejournal.com/520972.html
