Вторая часть про Иова, про поэтические диалоги. В комментах уже писали, что Эрман де глух к поэзии, но мне как-то не верится. Хотя он пишет прозой, пафос у него местами вполне поэтический.
Общая структура поэтических диалогов
Поэтические диалоги выстроены по следующему принципу: с одной стороны говорит Иов, с другой – кто-то один из его «друзей». Иов что-то сказал – один из друзей ответил, снова говорит Иов – возражает второй друг, опять очередь Иова – откликается третий. Эта последовательность повторяется трижды, так что у нас тут три раунда переговоров. Правда, третий раунд выглядит несколько сумбурно, возможно по вине переписчиков текста, копировавших его многие века. Так комментарий одного из друзей (Вилдада) в третьем раунде делается необычно кратким (всего пять стихов), другой участник диалога (Софар) вообще пропускает свою очередь, а Иов в какой-то момент вдруг занимает позицию, которую отстаивали его друзья и с которой сам он прежде спорил (глава 27). Обычно учёные полагают что при передаче этой части диалогов было что-то напутано.
Но в остальном структура сохранена. Когда трое друзей высказались, возникает четвёртый участник: молодой человек по имени Елиуй, недовольный силой их аргументации. Елиуй пытается более энергично повторить сказанное прежде: Иов страдает за свои грехи. Его заявление выглядит ничуть не убедительнее сказанного тремя друзьями, но прежде, чем Иов успевает возразить, появляется сам Бог. Он полностью подавляет Иова своим присутствием и объявляет, что у Иова нет ни малейшего права предъявлять претензии деяниям того, кто создал этот мир и всё, что в нём есть. Иов раскаивается в своем желании понять и пресмыкается в грязи перед внушающей трепет волей Всемогущего. На этом поэтические диалоги окончены.
Иов и его друзья
Поэтический раздел открывает Иов. В глубокой скорби он проклинает день, когда родился. Он говорит, что лучше бы ему было умереть сразу:
После того открыл Иов уста свои и проклял день свой.
И начал Иов и сказал:
погибни день, в который я родился,
и ночь, в которую сказано: «зачался человек»!..
Для чего не умер я, выходя из утробы,
и не скончался, когда вышел из чрева?
Зачем приняли меня колени?
зачем было мне сосать сосцы?..
или, как выкидыш сокрытый, я не существовал бы,
как младенцы, не увидевшие света. (Иов 3:1-3, 11-12,16)
Елифаз отвечает первым, и задаёт тон для последующих речей остальных друзей. В их понимании Иов получил то, что заслуживает. Все они будут утверждать (ошибочно, как мы знаем из первой главы), что Бог не наказывает невиновных.
И отвечал Елифаз Феманитянин и сказал:
если попытаемся мы сказать к тебе слово,
не тяжело ли будет тебе?
Впрочем, кто может возбранить слову!..
Вспомни же, погибал ли кто невинный
и где праведные бывали искореняемы?
Как я видал, то оравшие нечестие
и сеявшие зло пожинают его;
от дуновения Божия погибают
и от духа гнева Его исчезают. (Иов 4:1-2,7-9)
Каждый из трёх друзей в свою очередь будет повторять одно и то же: Иов сам виноват, он должен покаяться, и если он раскается, то и Бог смилостивится и вернёт ему своё благоволение. Если же Иов продолжит упорствовать, то лишь подтвердит свою непокорность и своеволие Богу, который наказывает только тех, кто того заслуживает. (Слова друзей близки словам пророков, как мы видели во второй и третьей главе). Вот и Вилдад твердит, что Бог справедлив и только ждёт раскаяния Иова.
И отвечал Вилдад Савхеянин и сказал:
долго ли ты будешь говорить так?
слова уст твоих бурный ветер!
Неужели Бог извращает суд,
и Вседержитель превращает правду?
Если сыновья твои согрешили пред Ним,
то Он и предал их в руку беззакония их.
Если же ты взыщешь Бога
и помолишься Вседержителю,
и если ты чист и прав,
то Он ныне же встанет над тобою
и умиротворит жилище правды твоей.
И если вначале у тебя было мало,
то впоследствии будет весьма много. (Иов 8:1-7)
Софар тоже считает, что Иов заблуждается насчёт своей невиновности, чем оскорбляет Бога. Раз Иов страдает, значит он виноват и получает то, что заслуживает, хотя на самом деле он заслуживает ещё худшего (тут читатель может удивиться, куда уж хуже, если сказанное в прологе соответствует действительности).
И отвечал Софар Наамитянин и сказал:
разве на множество слов нельзя дать ответа,
и разве человек многоречивый прав?
Пустословие твое заставит ли молчать мужей,
чтобы ты глумился, и некому было постыдить тебя?
Ты сказал: «суждение мое верно, и чист я в очах Твоих».
Но если бы Бог возглаголал и отверз уста Свои к тебе
и открыл тебе тайны премудрости,
что тебе вдвое больше следовало бы понести!
Итак, знай, что Бог для тебя
некоторые из беззаконий твоих
предал забвению. (Иов 11:1-6)
И это говорят, заметьте,
друзья Иова! Они порой вообще, что называется, не видят берегов, когда незаслуженно винят его в страшных грехах, как это делает, например, Елифаз:
Неужели Он, боясь тебя, вступит с тобою в состязание,
пойдет судиться с тобою?
Верно, злоба твоя велика,
и беззакониям твоим нет конца.
Верно, ты брал залоги от братьев твоих ни за что
и с полунагих снимал одежду.
Утомленному жаждою не подавал воды напиться
и голодному отказывал в хлебе; ...
Вдов ты отсылал ни с чем
и сирот оставлял с пустыми руками.
За то вокруг тебя петли,
и возмутил тебя неожиданный ужас… (Иов 22:4-7, 9-10)
Слово «за то» в последнем стихе особенно важно. Иов страдает за свою нечестивую жизнь и несправедливое отношение к окружающим, и ни за что иное.
Но для Иова несправедливы именно подобные обвинения. Он не сделал ничего чтобы заслужить подобную участь, и защищая своё доброе имя Иов настаивает на своей невиновности. Поступить иначе для него значило бы солгать себе, всему миру и Богу. Он не может раскаяться в грехах, которых не совершал и согласиться с тем, что обвинения справедливы, когда в действительности не видит за собой никакой вины. И он снова и снова повторяет друзьям, что знает, как выглядит грех или, вернее, каков он на вкус. И он бы сразу понял, если бы уклонился от путей Господних:
Научите меня, и я замолчу;
укажите, в чем я погрешил.
Как сильны слова правды!
Но что доказывают обличения ваши? …
Но прошу вас, взгляните на меня;
буду ли я говорить ложь пред лицом вашим? …
Есть ли на языке моем неправда?
Неужели гортань моя не может различить горечи? (Иов 6:24-25, 28, 30)
Очень образно и энергично Иов рисует Бога, что несправедливо обрушился и растерзал его плоть, словно лютый враг на поле брани:
Я был спокоен, но Он потряс меня;
взял меня за шею и избил меня
и поставил меня целью для Себя.
Окружили меня стрельцы Его;
Он рассекает внутренности мои и не щадит,
пролил на землю желчь мою,
пробивает во мне пролом за проломом,
бежит на меня, как ратоборец…
Лицо мое побагровело от плача,
и на веждах моих тень смерти,
при всем том, что нет хищения в руках моих,
и молитва моя чиста. (Иов 16:12-14, 16-17)
С великим трудом снимается с меня одежда моя;
края хитона моего жмут меня.
Он бросил меня в грязь, и я стал, как прах и пепел.
Я взываю к Тебе, и Ты не внимаешь мне,
стою, а Ты только смотришь на меня.
Ты сделался жестоким ко мне,
крепкою рукою враждуешь против меня. (Иов 30:18-21)
Иов постоянно с ужасом ощущает Бога рядом с собой и не может избавиться от этого чувства даже засыпая по ночам. Он умоляет Бога облегчить своё страдание, оставить его в покое хоть на мгновение чтобы судорожно сглотнуть слюну:
Когда подумаю: «утешит меня постель моя,
унесет горесть мою ложе мое»,
Ты страшишь меня снами
и видениями пугаешь меня;
и душа моя желает лучше прекращения дыхания, лучше смерти,
нежели сбережения костей моих.
Опротивела мне жизнь. Не вечно жить мне.
Отступи от меня, ибо дни мои — суета. …
Доколе же Ты не оставишь, доколе не отойдешь от меня,
доколе не дашь мне проглотить слюну мою? (Иов 7:13-16,19)
А в это время злые процветают, им не приходится бояться Бога:
Почему беззаконные живут,
достигают старости, да и силами крепки?
Дети их с ними перед лицом их,
и внуки их перед глазами их.
Домы их безопасны от страха,
и нет жезла Божия на них. …
Восклицают под голос тимпана и цитры
и веселятся при звуках свирели;
проводят дни свои в счастье
и мгновенно нисходят в преисподнюю.(Иов 21:7-9,12-13)
Подобная несправедливость не была бы столь вопиюща, если бы существовало какое-то посмертное воздаяние праведникам и наказание грешников, но для Иова (как и для большинства ветхозаветных авторов) в загробной жизни тоже нет справедливости:
Уходят воды из озера,
и река иссякает и высыхает:
так человек ляжет и не встанет;
до скончания неба он не пробудится
и не воспрянет от сна своего. (Иов 14:11,12)
Иов понимает, что попытайся он представить своё дело на Божий суд, толку не будет: Бог слишком могуществен. Ну и что? Ведь Иов в самом деле невиновен и твёрдо знает это:
Бог не отвратит гнева Своего;
пред Ним падут поборники гордыни.
Тем более могу ли я отвечать Ему
и приискивать себе слова пред Ним?
Хотя бы я и прав был, но не буду отвечать,
а буду умолять Судию моего.
Если бы я воззвал, и Он ответил мне,
я не поверил бы, что голос мой услышал Тот,
Кто в вихре разит меня
и умножает безвинно мои раны,
не дает мне перевести духа,
но пресыщает меня горестями.
Если действовать силою, то Он могуществен;
если судом, кто сведет меня с Ним?
Если я буду оправдываться, то мои же уста обвинят меня;
если я невинен, то Он признает меня виновным. (Иов 9:13-20)
Тут Иов как в воду глядел. Потому что в конце поэтических диалогов Бог действительно явится пред безвинным Иовом как Всемогущий Создатель всего сущего и наведёт на него страх и трепет. Но пока что Иов настаивает на рассмотрении своего дела пред Богом, он отстаивает свою праведность и право заявить о своей невиновности: «доколе еще дыхание мое во мне … не скажут уста мои неправды, и язык мой не произнесет лжи!» (Иов 27:3,4). Он уверен, что будь у него возможность предстать на суд Божий, Бог обязательно признал бы его правоту:
О, если бы я знал, где найти Его,
и мог подойти к престолу Его!
Я изложил бы пред Ним дело мое
и уста мои наполнил бы оправданиями;
узнал бы слова, какими Он ответит мне,
и понял бы, что Он скажет мне.
Неужели Он в полном могуществе стал бы состязаться со мною?
О, нет! Пусть Он только обратил бы внимание на меня.
Тогда праведник мог бы состязаться с Ним,
и я навсегда получил бы свободу от Судии моего. (Иов 23:3-7)
Возможно, так бы оно и было. Но к несчастью более ранние предположения Иова больше соответствуют действительности. Бог не слушает мольбы невиновных, он подавляет их одним своим всемогущим присутствием. Наконец диалоги подходят к своему завершению, и Иов бросает перчатку, требуя божественной аудиенции:
О если бы кто-нибудь меня выслушал!
Вот подпись моя. Пусть Всемогущий ответит.
Пусть мой обвинитель запишет свое обвинение.
О, я носил бы его на плече,
надевал его, как венец.
Каждый свой шаг я открыл бы Ему,
и, как князь, приблизился бы к Нему. (Иов 31:35-37)
Только заключительное требование удостаивается наконец божественного ответа. Но не ранее чем возникает ещё один «друг» и в духе пророков ещё энергичнее утверждает: Иов несёт наказание за свои грехи. Этот Елиуй сын Варахиила появляется из ниоткуда и вторгается в дискуссию, произнося речь, которая стоит между конечным требованием Иова и ответным появлением на сцене самого Бога. В своей речи Елиуй в самых жёстких выражениях обличает Иова и превозносит Божию благость, наказывающую злых и награждающую праведных.
Таким образом лишний раз воспроизводится точка зрения друзей Иова, но чтобы отреагировать у него то ли не остаётся времени, то ли нет нужды. Он не успевает ничего ответить, потому что появление Бога во всей его силе наводит на Иова страх и повергает ниц. Бог являет себя не тихим нежным голосом с неба, он не приходит в человеческом обличье и не снится Иову в сладком сне. Он насылает страшную и жестокую бурю, из которой грозно читает свои нотации:
кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла?
Препояшь ныне чресла твои, как муж:
Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне:
где был ты, когда Я полагал основания земли?
Скажи, если знаешь.
Кто положил меру ей, если знаешь?
или кто протягивал по ней вервь?
На чем утверждены основания ее,
или кто положил краеугольный камень ее,
при общем ликовании утренних звезд,
когда все сыны Божии восклицали от радости?
(Иов 38:2-7)
В ярости Бог отчитывает Иова за то, что будучи простым смертным он возомнил, будто может спорить с тем, кто создал мир и всё, что его наполняет. Бог Всемогущий неподотчётен жалким земным существам. Он засыпает Иова риторическими вопросами, призванными совершенно уничижить его пред лицом божественного величия:
Давал ли ты когда в жизни своей приказания утру
и указывал ли заре место ее, …
Нисходил ли ты во глубину моря
и входил ли в исследование бездны?
Отворялись ли для тебя врата смерти,
и видел ли ты врата тени смертной?
Обозрел ли ты широту земли?
Объясни, если знаешь все это. ...
Входил ли ты в хранилища снега
и видел ли сокровищницы града, …
Знаешь ли ты уставы неба,
можешь ли установить господство его на земле?
Можешь ли возвысить голос твой к облакам,
чтобы вода в обилии покрыла тебя?
Можешь ли посылать молнии,
и пойдут ли они и скажут ли тебе: «вот мы»? ...
Твоею ли мудростью летает ястреб
и направляет крылья свои на полдень?
По твоему ли слову возносится орел
и устрояет на высоте гнездо свое?
(Иов 38:12, 16-18, 22, 33-35; 39:26-27)
Открытая демонстрация божественной мощи – это Бог, а не Иов правит миром, который создал – приводит к естественной развязке. Если Бог всемогущ, а Иов откровенно жалок, то кто он такой, чтобы спорить с Богом (39:32)? Иов униженно соглашается (39:34). Но Бог ещё не закончил. Он снова взывает из бури:
И отвечал Господь Иову из бури и сказал:
препояшь, как муж, чресла твои:
Я буду спрашивать тебя, а ты объясняй Мне.
Ты хочешь ниспровергнуть суд Мой,
обвинить Меня, чтобы оправдать себя?
Такая ли у тебя мышца, как у Бога?
И можешь ли возгреметь голосом, как Он?
(Иов 40:1-4)
Понятно, что не может. Иов предсказывал, что доведись ему предстать пред Богом, то виновный или нет он будет полностью раздавлен о покорён божественным величием. Именно так и происходит. Когда гремящий божий глас утихает, Иов кается и признаёт:
знаю, что Ты все можешь,
и что намерение Твое не может быть остановлено. ...
Я слышал о Тебе слухом уха;
теперь же мои глаза видят Тебя;
поэтому я отрекаюсь
и раскаиваюсь в прахе и пепле. (Иов 42:2, 5-6)
Данная развязка поэтических диалогов понимается по-разному. Одни считают, что Иов получил всё чего хотел, т.е. божественную аудиенцию и, соответственно, был ею удовлетворён. Другие думают, что Иов осознал свою греховность, присущую ему по природе. Иные полагают, что коль скоро Иов познал грандиозность Божьего творения, то смог увидеть свои страдания во вселенской перспективе. А некоторые думают, что Богу в принципе не особо интересно брюзжание Иова по поводу его незаслуженных страданий, поскольку у него есть много дел поважнее – как-никак, приходится управлять всей Вселенной.
Я думаю всё это заблуждения. Иов правда желал встречи с Богом, но лишь для того, чтобы заявить о своей невиновности, а на деле ему и слова не дали сказать. Не было там и никакого осознания греховности: когда он «кается», то не раскаивается ни в одном дурном поступке (ведь их и не было!). Он кается лишь в том, что посмел думать, будто сможет отстоять своё дело пред лицом Всемогущего. Несправедливо и третировать личные страдания потому, что мир несопоставимо больше и важнее. И неправда, что у Господа Бога есть дела поважнее, что бы он ещё занимался ничтожными проблемами Иова: смысл всех речей Иова не в том, что Бог его забыл и оставил, а в том, что Бог неотступно преследует его и наказывает жестоко и незаслуженно за проступки, которых он не совершал.
Нетрудно заметить, что когда на страстные и отчаянные стенания Иова из бури звучит божественная отповедь, в ней нет никакого ответа на вопрос, за что так жестоко и незаслуженно расплачивается Иов. Бог не объясняет страдания Иова. Он просто декларирует, что ему, как Всемогущему, такие вопросы не задают. Он не говорит, что за Иовом водятся грехи, которых тот не увидел. Он не говорит, что Иов страдает не из-за Бога, а из-за других людей (или демонов), которые так плохо поступили с ним. Он не объясняет, что посредством тяжких испытаний испытывалась крепость его веры. Его единственный ответ гласит: простые смертные не смеют задавать вопросы Всемогущему, и сами попытки получить ответ и докопаться до истины, само желание что-то понять оскорбляют Божественное Величие. Нельзя задавать Богу вопросы и нельзя доискиваться причин. Любой, кто осмелится бросить Богу вызов, будет на месте размазан и втоптан в грязь его всемогущим явлением. Объяснение страданий заключается в том, что нет никакого объяснения и нам не позволено его искать. Проблема Иова в том, что он рассчитывает на адекватную реакцию Бога, на разумное объяснение положения дел, но Бог ему в этом отказывает. С чего это он должен отвечать на чьи-то вопросы? Он, как-никак, Бог. А кто мы такие, простые смертные, чтобы спрашивать его о чём-то?
Из бури Бог дал такой ответ, что, кажется, навсегда отбил охоту задавать ему вопросы о безвинных страданиях: он может творить что хочет, поскольку он Всемогущ и никому не подотчётен. Но если разобраться, то вопросы никуда не делись. Означает ли всё это, что Бог может калечить, мучить и убивать по своей воле и не отвечать за это? Нам, людям, такое не позволено. А Богу? Даёт ли ему право его всемогущество мучить невинных и убивать детей? Что хочу, то и ворочу?
Скажу больше: если мы не можем судить об актах божественной жестокости по своим человеческим стандартам (напоминаю – Иов был
невиновен!), то что мы можем вообще? Ведь согласно Библии люди созданы по образу Божию, не так ли? И не Богом ли установлены человеческие стандарты? Разве не он определил, что есть благо, честь и справедливость? Разве не ему мы должны подражать, когда обращаемся с себе подобными? Если мы не понимаем Бога со своими человеческими стандартами (которые он же для нас и установил), как мы вообще можем понимать его, оставаясь людьми? Не является ли подобное объяснение божественной справедливости, в конце концов, просто отговоркой, отказом задуматься о существующем в мире множестве зол и бед, словно бы и нет никакого смысла задумываться об этом?
Может, проблема Иова в том, что он начитался Притч и Пророков и теперь думает, что зло и наказание должны быть связаны друг с другом – ведь иного способа объяснить свои страдания он не видит. Может, вместо того ему стоило почитать Экклезиаста? Потому что там мы увидим, что для страдания нет видимых поводов и объяснимых причин. Страдание наступает само по себе, и нам самим нужно как-то из этого выпутываться.
https://anchoret.livejournal.com/492559.html
anton_yu_b умер, не дожив до своих сорока. А у нас с ним больше сорока общих френдов, и хотя треть из тех журналов мертвая, может, через меня кто-то узнает ещё. Жалко его конечно.
