Интервью
22 июля 2004
Дятлов Евгений - Актер Санкт-Петербургского театра сатиры "На Васильевском", актер кино (фильмы: "Черный ворон", "Копейка", "Агент национальной безопасности" и др.), музыкант и телеведущий (программа "Кавалергарды" на телеканале "Культура")


Ведущий: Лариса Раздьяконова


--------------------------------------------------------------------------------

Сейчас в нашем городе с гастролями выступает замечательный театр "На Васильевском" из Санкт-Петербурга. Он привез нам несколько своих спектаклей, причем надо отметить, что это не антрепризы, а полноценные спектакли со всеми декорациями, которые может увидеть не только театральный зритель Санкт-Петербурга (театр "На Васильевском" часто выступает и за границей). Сейчас у нас в студии актер этого театра, а также актер кино (фильмы: "Черный ворон", "Копейка", "Агент национальной безопасности") - Евгений Дятлов.

Лариса: Мой первый вопрос будет касаться темы несколько, возможно, посторонней театру. Дело в том, что в последнюю неделю мы много говорили о банковском кризисе, о нестабильности. Скажите, верно ли, что театр живет своей жизнью, по своим законам, и все, что происходит в стране на самом деле напрямую его не касается? Обсуждаете ли вы, актеры, такие темы?
Евгений: Да, конечно. Все это касается театра, и очень сильно. Ведь театр - это такая сфера, которая сама ничего не производит.

Лариса: Но, согласитесь, трудно представить себе Евгения Дятлова, который бежит после репетиции к Гута-Банку за своим вкладом.
Евгений: Если актер Евгений Дятлов положил все свои сбережения в Гута-Банк, то очень просто представить его бегущим туда, если пройдет известие, что банк на грани банкротства. Известна история с Чара-Банком в Москве. Очень многие пострадали. И актеры в том числе. Лишь единицы отреагировали так: бог дал, бог взял.

Лариса: И тем не менее, все остается за пределами театра, да?
Евгений: Остается, но только когда ты выходишь на сцену. Тем не менее, все это очень важно. Я помню 1990, 1991, 1992, 1993 года, когда я начинал и работал в молодежном театре "На Молчанке". Зал тогда почти не заполнялся, потому что люди думали о хлебе насущном. И вопрос о том, нужен ли вообще театр в такое время, стоял тогда очень остро. Я на себе испытал, что это значит, когда пушки стреляют, то мы молчим.

Лариса: Евгений, Москву и Питер в последнее время часто сравнивают не только в политическом, но и в социальном и в культурном плане, мне доводилось слышать, как сравнивают Питерские и Московские театры. Существует понятие Питерского театрального духа?
Евгений: На самом деле, и в самом Питере можно увидеть в одном театре оригинальные настроения и решения, оригинальные мысли, а через дорогу будет стоять театр с глубокими периферийными корнями. Плюс ко всему существует еще мертвый академизм. И в Москве то же самое: на одной стороне Тверской МХАТ, а на другой театр Ермоловой - совершенно разные театры. Один как будто из Нижнего-Новгорода, а другой - современный, мощный театр. Такое бывает. Поэтому сказать, что так конкретно, какой-то такой дух Питерских театров, или дух Московских, нельзя.

Лариса: А театр сатиры "На Васильевском"?
Евгений: Театру сатиры "На Васильевском" 15 лет. И его работу можно назвать постоянным поиском. Тут все время работают приглашенные режиссеры, поэтому одна постановка может быть диаметрально противоположной другой.

Лариса: Евгений, когда Вы поступали в институт, какое амплуа Вам определили педагоги?
Евгений: Была смешная история. У нас был замечательный педагог по сценическому Кирилла Черноземов. Он мог меткой репликой "размазать по стеклу". Мне он еще довольно мягко сказал: "Дятлов, тебе бы Арбенина играть, а ты всю жизнь пробегаешь Кречинским". Не знаю, что уж он там видел во мне арбенинского, но, видимо, как-то сразу стали что-то такое определять. Потому что нельзя сказать, что я острохарактерный. Хотя, мне очень хочется поиграть что-нибудь в этом роде.

Лариса: В тех спектаклях, которые вы привезли сюда, Вы играете таких роковых соблазнителей: в одном случае - это Рутилов в "Мелком бесе", а потом Вальмонт в "Опасных связях". Как Вам кажется, это Ваше амплуа?
Евгений: Я не совсем в этом уверен. Но в то же время, если я буду играть что-то не совсем соответствующее моему внешнему облику, то я буду в каком-то смысле сбивать с толку. Это тот же вариант, когда девушка с фактурой кормилицы хочет сыграть Джульетту, то через Джульетту все равно будет просвечивать кормилица. В моем случае, такое тоже может происходить, хотя я сам внутренне с этим не согласен. Мне очень хочется сыграть Сганареля в "Дон Жуане", а не Дона Жуана. А в "Мелком бесе" я бы сыграл Перидонова, а не Рутилова. Я его как-то по-своему чувствую. И конечно, мне очень неприятно, если вся моя актерская судьба будет состоять из ролей подобных Вальмонту или Дон Жуану.

Лариса: Вернемся к "Мелкому бесу". Это замечательный текст с чертовщинкой, которую нужно суметь передать на сцене. Как Вы думаете, существуют тексты, которые невозможно ставить в кино и на театральной сцене?
Евгений: Я думаю, что нет. Вся сложная текстовая структура повести внутри нас.

Лариса: А в Вашей карьере бывали такие роли, на которые Вы согласились не сразу, потому что они обладают некоторой мистикой.
Евгений: Прошлым летом я проходил кастинг на картине, которая тогда назвалась, по-моему, "Я", потом эта картина получила название "Возвращение". И режиссер этой картины Звягинцев склонился к тому, что отца буду играть я. Мне дали сценарий. Когда я его прочитал, мне очень понравилось. Но там история очень похожая на ситуацию у нас в семье: отец очень рано погиби нас было 2 брата. Поэтому то, что там описывается, сидело глубоко внутри, и у меня была очень бурная реакция на это. Я очень хотел сыграть в этом фильме, даже не думая, что он когда-то что-то завоюет. И мы разговаривали со Звягинцевым, я ему рассказывал про память об отце: Но, к сожалению, сроки съемок фильма совпали со сроками Омских гастролей нашего театра. И я отказался. Но я хорошо помню это ощущения, как будто это моя кожа. Такие ощущения бывают.

Лариса: В забавнейшем пресс-релизе, который нам прислали до гастролей театра "На Васильевском", Вас охарактеризовали так: "Евгений Дятлов - безусловный любитель публики, роковой соблазнитель". А если бы Вы составляли пресс-релиз и представляли и весь театр и самого себя, что бы Вы написали?
Евгений: О себе я бы ничего не писал, кроме того, где можно меня увидеть. Мне кажется, этого достаточно, потому что зачем говорить больше, чем оно есть. А о театре я сказал бы, что театру 15 лет, что там можно увидеть разные постановки, разные почерки, что тоже может быть интересно. В нашем театре существует свой определенный мир за счет того, что разные режиссеры приходят и ставят разные спектакли, и актеры общаются с разными режиссерами. Такая ситуация говорит и о смелости художественного руководителя, который принимает решение о выборе режиссера. Ведь каждый из них нахваливает себя, но, что он реально собой представляет, становится ясно только, когда постановка состоится. И далеко не всегда это получается нечто действительно хорошее.

Лариса: Часто можно слышать мнение, что все актеры хорошие, режиссеры хорошие, а хороших постоновок ни в театре, ни в кино нет, потому что нет хорошего материала - сценариев нет. Вы согласны с этим?
Евгений: Я согласен с этим касательно телевидения. Я, конечно, больше работаю в сериалах, а не в кино, поэтому буду говорить о них. 95 % успеха сериального проекта - это сценарии. И тут я должен сказать, что я никогда не читал так много очень плохих сценариев. Потому что каждую новую серию берутся писать все, кому не лень, и пишут, что попало. Такое ощущение, что они пишут, снимая кальку с Марининой, Донцовой: Все это так далеко от жизни, от внутреннего мира, от переживаний: В общем, это отдельная беседа. Что касается театра, то я не согласен. Здесь можно взять любой сюжет, например, "Красную шапочку" и сделать историю про нашу повседневную реальную жизнь. Было бы что рассказывать, было бы что-нибудь за душой. В душу надо смотреть. А то говорят: "прекрасные режиссеры, прекрасные актеры". А когда что-то не получается, все начинают жаловаться на сценарий. Но на самом деле все гораздо прозаичней: зачастую это просто отсутствие школы, т.е. технических способов выражения. Например, если меня не слышно в 30 ряду, то чего-то не произойдет. Я сам считаю, что мне еще очень многому нужно учиться.

Лариса: Евгений, я узнала, что вы еще озвучиваете Голливудские фильмы, при чем таких метров, как, например, Ульям Дефо: Это школа для Вас?
Евгений: Это изумительная школа. Во-первых, ты смотришь, как люди работают: ты видишь сценарий, как он разрабатывался, ты видишь работу режиссера, ты видишь что-то, чего нет у нас. У нас очень часто можно увидеть халтуру, которая подается за вдохновение. А там даже над посредственной ситуацией люди работают и обязательно приводят ее в должный вид. И пока они не сделают это, они не успокоятся. Это видно по результату. А когда уже работают актеры, то мне тоже кажется, что они все это очень кропотливо отрабатывают. А озвучивание - это особая история, потому что там надо попадать в мимику, в шевеления губ актера. Я не люблю дубляж еще с советских времен, когда видно, что мышцы лица двигаются в одном режиме, а голос делает что-то совсем другое. Все тогда пропадает.

Лариса: Но все-таки хоть от какого-то фильма вы получили удовольствие?
Евгений: От фильма "Бойцовский клуб" я получил большое удовольствие. Я озвучивал Эдуарта Нортона. Интересно, что американцы требуют при озвучивании не только совпадения голоса, но внешних данных. Когда мы озвучивали мультфильм "Корпорация монстров", где я озвучивал героя, которого там озвучивал Стив Бушеми, они потребовали, чтобы у нас эту роль озвучивал такой же субтильный человек, похожий на Стива Бушеми. Они не могли представить себе, что и не субтильный человек может говорить голосом соответствующим Стиву Бушеми. Но мы делали пробы, отсылали в компанию Уолта Диснея. И они все одобрили. Обычно они просят еще, чтобы обязательно высылали фотографии, но здесь, как и с Нортоном, все обошлось без них.

Лариса: А сейчас кого озвучиваете?
Евгений: В последний раз я озвучивал героя из фильма "Каратель", которого играл Томас Джейн. Его я озвучивал и раньше в "Соблазне", при чем режиссер об этом не знал.

Лариса: Поговорим теперь о телевидении. Сейчас на телевидении очень много исторических программ. Ваша программа "Кавалергарды" тоже исторического характера. А что будет дальше, что-нибудь планируете?
Евгений: "Кавалергардов" мы делали раньше, чем другие телеведущие, почувствовали, что это интересно и стали переходить на форму исторического экскурса. И только уже после "Кавалергардов" Андрон Михалков-Кончаловский сделал цикл передач "Восток и Запад", потом Парфенов со своим историческим циклом, и затем Сванидзе. А после них пошла целая волна исторических передач, что, на мой взгляд, не плохо. А что будет потом? Мы думали над проектом о русском офицерстве вообще.

Лариса: Вам приходилось играть исторические роли в кино?
Евгений: Нет. В кино пока ничего такого не играл.

Лариса: И последний вопрос. Я слышала, что вы, будучи человеком, многосторонне развитым, с многогранным талантом, являетесь еще и музыкантом. Вы играете романсы на гитаре, да?
Евгений: Да. Поначалу я занимался рок музыкой. Мне даже посчастливилось записать альбом "Так я стал предателем" вместе с группой "АукцЫон". А романсы я открыл для себя благодаря Валерию Агафонову. Раньше к романсам я относился скептически, а когда я услышал его диск, я был потрясен. Так я начал петь романсы, и теперь раз в месяц я даю концерты в Театре Эстрады.



http://www.echoekb.ru/intervu/yr2004/mn07/dy22/287/

Жанна Зарецкая

Рецензии / Спектакли /

Макбет

Театр сатиры относится к тем, спектакли которых гораздо интересней анонсировать, чем смотреть и описывать постфактум. «Макбета», например, репетируют не только с режиссером Алексеем Утегановым, но и со специалистом по бою на мечах Александром Столяровым: сражаются не на шутку по три часа в день. Ведьмы, по версии режиссера, живут на Канонерском острове, где раз в неделю снимается видео для спектакля. Еще Утеганов уверяет, что «Макбет» — история про мужской мир, так что на сцене почти постоянно будут находиться 13 неплохо сложенных и весьма привлекательных представителей сильной половины. Понятно, что внешних эффектов мало. Не секрет также, что известному как исполнитель романсов Евгению Дятлову (Макбет) лучше бы вовсе не выходить на драматическую сцену. Не секрет и то, что все, поставленное режиссером Утегановым до сих пор, выглядело весьма беспомощно. С другой стороны, ставил-то он в Молодежном театре — а там выпустить что-либо стоящее крайне сложно: худрук Семен Спивак непременно вмешается, и до публики дойдет одно только невнятное «мыло». Так что на премьере «Макбета» можно будет как минимум понять, что представляет собой 35-летний постановщик Алексей Утеганов.

21 сентября 2006,

Как все-таки интересно получается! Любовь к одному артисту породила любовь и к другому артисту!!! Это здорово! Я тут в щенячьем восторге пребываю! Люди знакомятся "на этой почве" переписываются! Всячески расширяют круг своих пристрастий и интересов!!! Спасибо Евгению и Диане за вот такой "подвиг" своего рода!!!

Бел-ка, да это очень интересно.
Вон с Настей из Ярославля познакомились на почве Дятлова, она меня уговорила сходить в Москве на спектакль Ярославского Камерного. Очень хороший спектакль посмотрела в доме Ходжонкова(где тоже была в первый раз) Вот так.

И вообще, Женя это океан.

Театральный остров

Елена Борисова, Мария Долматова

«Нам нужны новые формы!» — восклицал в свое время Константин Треплев, и его зов был услышан. На III Международном фестивале «Театральный остров», изначально задуманном как «фестиваль театральных открытий», в каждом спектакле так и хотелось найти какую-нибудь новинку, и порой это удавалось. Например, уместной и своевременной стала программа «Музыка театрального пространства», впервые включенная в фестиваль. Что же касается открытого в рамках фестиваля «Центра им. Константина Треплева», то дело ограничилось единственной, весьма удачной, читкой современной пьесы. Но начнем по порядку.

В преддверии фестиваля на сцене Театра Сатиры выступил Русский Инженерный театр АХЕ со спектаклем «Пух и прах». По сути это инсталляция, где действуют двое мужчин и женщина. Их окружают дым и полумрак, огонь, вода, дерево, песок, полиэтилен. Все вместе странно сосуществует, а звуковое оформление — ритмичное позвякивание, перетекание и пересыпание — делает этот мир похожим на какой-то диковинный механизм. Хитроумные устройства, которые актеры используют в спектакле, дают ответ на вопрос, почему этот театр назван «инженерным». Поглотивший вас поток ирреального, подобно галлюциногену, рождает в вашем сознании причудливые картины. Они возникают на мгновения и снова распадаются на бессвязные предметы. Такой картиной может быть вино, разливающееся по столу; язычки пламени и струйки песка; палочки в Ее и Его руках, превращающиеся то в связующие их нити, то в весла столешницы-лодки… Собственно, в этих картинах и есть вся прелесть творений АХЕ, в них отражаются художники-создатели театра, в них царствует их чуднбя инженерия. На строгий взгляд, находки театра АХЕ даже в нашей стране уже далеко не новы, и театральным открытием они могут считаться скорее на фоне неожиданного присутствия в программе фестиваля таких спектаклей, как «Король Лир» и «Касатка».

Двумя тяжелыми краеугольными камнями подпирали они фестиваль. Хозяева праздника анонсировали «Короля Лира» как спектакль, повествующий «о проблемах семьи»… Так и было… «Касатка» же, абсолютный лидер проката Молодежного театра на Фонтанке, традиционно собрала полный зал, поведав миру о всепоглощающей и очищающей силе любви, против которой, как известно, не попрешь.

Второй фестивальный день открылся спектаклем Светланы Свирко «Случай № » — маленькой хармсиадой, полуторачасовым путешествием, бодрой пробежкой по прозе писателя. Причем пробежкой с ускорением: актеры «Антрепризы кино» выходили на сцену размеренно и серьезно, но по ходу спектакля ускорялись так, что к концу его, кажется, никакая сила не способна была остановить их, тараторящих, поющих, хохочущих и орущих, танцующих и дерущихся. Слова то выплевывались, вылетали подобно жалящим дротикам, то принудительно спокойно выплывали, то процеживались сквозь зубы, а то вбивались, как гвозди. Весь абсурд Хармса, его нелепости и алогизмы игрались с абсолютной достоверностью и серьезностью; его черный юмор, жесткие шутки почти пелись с милейшими улыбками и нежностью. Такие контрасты и перепады, резкие смены настроения, нарастающий с каждой сценой темп не давали зрителю зазеваться.

Спектакли Владимира Койфмана на «Театральном острове» появляются с завидной регулярностью и всегда радуют своим качеством. Вот и на этот раз фестиваль обогатился двумя работами наших голландских друзей. Первый спектакль — «Декамерон», поставленный самим Койфманом, — оказался учебной работой студентов театральной школы «GITIS Scandinavia». Актеры демонстрировали отличное владение пластикой, разбавляя драматургическую ткань акробатическими и танцевальными номерами, что совсем не помешало спектаклю в целом. Действие разворачивалось на металлической конструкции: она была и итальянским двориком, и строительными лесами, и много чем еще. Молодые артисты сыграли «Декамерон» как серию историй, которые рассказывает друг другу компания уличных актеров: незанятые в очередном сюжете ребята сидели по краям сцены и живо реагировали на происходящее — комментировали, подбадривали героев, прихлопывали в такт музыке. В каждом новом эпизоде театр возникал из неожиданно и остроумно примененных простых вещей. Приходится с сожалением отметить, что в большин?стве учебных спектаклей нашей Театральной академии редко встретишь такой азарт и фантазию, какие в избытке показали участники и создатели «Декамерона». Второй спектакль этой театральной компании «Время и семья Конвей», поставленный учеником Койфмана М. Белинсоном, более традиционен и продемонстрировал серьезное понимание артистами законов психологического театра.

В прошлом году участником «Театрального острова» был музыкальный спектакль «Перед киносеансом» Театра «ОКОЛО дома Станиславского». Неизбежное сравнение с ним возникло во время «музыкального ревю по мотивам фильма Э. Скола ?Бал"», привезенного на нынешний фестиваль Калужским драматическим театром. Следуя указаниям режиссера спектакля «Если любишь — найди» А. Плетнева, изо всех сил мы пытались «найти» искомое. Хроника советской жизни, изображенная посредством песен и плясок, не на шутку разожгла пыл воспоминаний молодости у зрительниц — ровесниц Октября. Бабушки восторженно встречали пирамиды из живых тел, громко пели «Нам песня строить и жить помогает…» и были благодарны за радость встречи с юностью. Но не всем было так же весело. Комсомольский задор, чрезмерная прямолинейность, с которой артисты подавали материал, бесконечно растягивая отдельные эпизоды, не давая никакой оценки происходящему, путаница во времени, невнятный финал — все это превратило спектакль в некий симулякр, имитацию, которую отличаешь от подлинника по тягостному ощущению пустоты и обмана, остающемуся в душе после спектакля.

Театр.doc, привозивший на прошлогодний фестиваль знаменитый «Кислород», на этот раз показал спектакль «Norway.today» — работу молодого немецкого режиссера Георга Жено. Пьеса И. Бауэршимы с трагическим финалом (двое молодых людей покончили с собой, испытывая диссонанс с окружающим миром) в постановке Жено закончилась хорошо, все остались живы, Эрос одержал победу над Танатосом. Виртуальный мир, откуда герои бежали в реальность, создавался на сцене экраном из жалюзи, которые, в свою очередь, были элементом обстановки офиса. Остроугольные красные офисные шкафы при небольшом усилии воображения становились норвежскими фьордами — местом, где мальчик Август и девочка Юлия собирались расстаться с жизнью. Многоплановость режиссерского решения счастливо сочеталась с вдохновенным актерским исполнением.

Спектакль рижского «Дайлес» «Три товарища — Хемингуэй, Сэлинджер, Беккет» в постановке Дж. Джилинджерса оказался на редкость скучным зрелищем. Пьеса Н. Якимчука, состоящая из многочисленных повторов нескольких штампованных представлений автора о трех писателях, сгубила дело на корню. Актеры старались, как могли, их персонажи поначалу вызывали какие-то ассоциации: растаманская шапочка Сэлинджера, штаны-милитари Хэма или драные треники Бэккета могли быть подвержены трактовке. Но драматургическое занудство погнало прочь из зрительного зала, где, как потом рассказывали очевидцы, полуголая героиня спектакля читала со сцены монолог Нины Заречной. Причину этого явления никто так и не смог объяснить…

Завершал фестивальную программу великолепный спектакль польского театра «Багатела» из Кракова «Гуляй-рожа» по произведениям В. Гомбровича. Полный юмора, безупречно сыгранный прекрасным актерским ансамблем, этот спектакль, бесспорно, был лучшим на III «Театральном острове». Черная западня сценической коробки, в которой разворачивалась фантасмагорическая история главного героя, странным образом превратившегося из взрослого мужчины в 12-летнего мальчика, стала и черной дырой подсознания, и вязким, засасывающим миром обывателей, против которого восставал негодующий разум взрослого-ребенка. «Мир ловил его, но не поймал». Польский театр, ежегодно знакомящий питерскую публику со своими спектаклями на различных международных фестивалях, каждый раз удивляет и притягивает зрителей оригинальностью и высоким качеством ?зрелища.

Подпрограмма фестиваля — «Музыка театрального пространства» — состояла из четырех концертов. От хозяев фестиваля выступил Евгений Дятлов с песнями из кинофильмов, представляя «театральное пространство» собственной персоной. Полюбились фестивальной публике голландские «Русалки» — квартет под руководством Т. Кузовкиной, что, собственно, и повлияло на репертуар: русские народные песни преобладали над фольклором других стран. Рок-группа Оксаны Мысиной «ОКСи-РОКс» вызвала волну горячей поддержки со стороны зрителей своими робкими рок-опусами и жалкими ремиксами на рок-хиты: хорошей актрисе можно простить невинное увлечение и не судить строго за непрофессионализм в музыке, главное — что от души!

По-настоящему названию нового проекта соответствовала только программа Полины Руновской «Из красного в желтое», где звуки, издаваемые певицей, сплетались с ее взволнованными лирическими монологами, рождая некую странную форму театра. Круглый столик с предметами, вдруг ставшими музыкальными инструментами, стул с наброшенным на него цветным платком, какие-то керамические штучки на полу и сама П. Руновская, бродящая среди этих предметов, в наэлектризованном таинственными звуками пространстве, создавали ощущение присутствия на сеансе гипноза или неведомом священнодействии.

Самое неожиданное и приятное открытие фестиваля, как ни странно, поджидало любопытствующих зрителей во время читки пьесы братьев Пресняковых «Изображая жертву» в «Центре им. Константина Треплева», возникшем в филиале Театра Сатиры. Оказывается, в этом театре есть молодые и интересные актеры, которых не часто увидишь на родной сцене. Режиссер Василий Сенин сумел разбудить дремлющие актерские таланты, создав прекрасный образец возможного спектакля, в котором черный юмор как след?ствие «разорванной цепи времен» способен погрузить в долгие размышления и о жизни, и о театре. О том, например, что театральные открытия совершаются не на фестивальной сцене, а в душе, при условии, что театр — настоящий, а формы… Да бог с ними, с этими ?формами!.
http://ptzh.theatre.ru/2004/37/110/
Июнь 2004 г.