ГалКон все записи автора

А сейчас наш рассказ пойдет о несостоявшейся встрече в Сибири...


Вера Алексеевна Муравьева, портрет неизвестного художника, 1820-е гг.

Муравьёва (Горяинова) Вера Алексеевна (1.6.1790-31.5.1867). О ней известно не так много, но и этого достаточно, чтобы понять трагедию женщины.

Дочь вологодского губернатора и ростовского помещика, замуж за декабриста Артамона Муравьёва она вышла (2-го ноября 1818) поздно по понятиям того времени – ей было уже 28 лет, её муж был на 3 года младше. Судя по всему, брак был заключён по любви. В «особых приметах» Артамона Муравьёва (их жандармы записывали в личном деле каждого заключённого) указано: «…на правой руке проколото порохом Vera, что означает имя жены его».

«Кавалергарды, век недолог,
и потому так сладок он.
Поёт труба, откинут полог,
и где-то слышен сабель звон.
Еще рокочет голос струнный,
но командир уже в седле…
Не обещайте деве юной
любови вечной на земле!»
(Булат Окуджава)

Кавалергардом был и потомственный дворянин Артамон Муравьёв. Высоченный красавец брюнет, всеобщий любимец, яркий, «энергичный, добродушный, неистребимой весёлый» молодой человек чуть за 20-ть. Именно таким описывают его внешность авторы романа "Ангел, мой Вера" Анна Гумерова и Валентина Сергеева, когда в доме полковника Александра Муравьёва собрались молодые офицеры и весело проводили время.


Артамон Захарович Муравьёв,портрет неизвестного художника

Артамон Муравьев был троюродным братом более известных, чем он сам, декабристов Михаила Лунина, Никиты и Александра Михайловичей Муравьевых, Сергея, Матвея и Ипполита Муравьевых-Апостолов, родством своим и окружением как бы обреченным на участие в тайных обществах.

Отец его – Захар Матвеевич Муравьев (1759-1832), артиллерийский офицер, впоследствии действительный статский советник; мать – Елизавета Карловна Поссе, в первом браке – Энгельгардт.

Воспитывался Артамон Захарович в Московском университете с 1809, затем в Московском учебном заведении для колонновожатых. Участвовал в Отечественной войне 1812 года и заграничных походах, не раз был награждён.

Однажды в гостях у Горяиновых (глава семьи, Алексей Алексеевич, был бывшим вологодским губернатором) Артамон познакомился с дочерью хозяев, Верой. Нежная, тонкая, миниатюрная Вера сразу понравилась пылкому богатырю. Довольно быстро он решил жениться. Но ему было 24, а ей 27. По тем временам для женитьбы рано, а для замужества уже поздно.


Вера Алексеевна Муравьева (урожденная Горяинова)

Однако юноша добился благословения отца. 2 ноября 1818 года он женился на Вере Алексеевне Горяиновой, к моменту восстания в семье было три сына – Никита, Александр и Лев (родились в 1820, 1821 и 1823 г.г.). С декабря 1824 года полковник А.З.Муравьёв был командиром Ахтырского гусарского полка.

Несколько лет счастливой жизни, трое сыновей, а потом... Потом наступил 1825 год... И все получили сполна. И те, кто был зачинщиком. И те, кто, как Артамон Муравьёв, был просто романтиком и хорошим другом.

Молодость... Молодёжь ждала перемен, мечтала участвовать в чём-то героическом, быть полезными Родине, государству. Их распирало от идей борьбы с «злоупотреблениями, казнокрадством, невежеством и жестокостью». Артамон Муравьёв был из тех, про кого говорят «душа нараспашку». «...Судьба щедро наделила (его)... способностью искренне заражаться чужим делом». Его кузены, друзья были заражены мечтой о всеобщем счастье. А Артамон Муравьёв вращался в этой среде. И делом чести было стать одним из тех, кто начал с себя, со своей внутренней перестройки, со светлых устремлений. Романтики... Вот и началось все с горячих молодых голов. Изначально ни о каких восстаниях речь не шла. Лишь о пользе обществу и благоденствии России...


Артамон Захарович Муравьёв

Артамон Муравьев был членом Союза Спасения, Союза Благоденствия и Южного общества. В 1817 году на торжествах по случаю пятой годовщины окончания Отечественной войны участники Союза Спасения, собравшись вместе, спорили о внутреннем устройстве России и «способах действия»: как уничтожить крепостное рабство, как установить представительный строй. Кроме того, они получили извещение, что Александр I намеревался восстановить под своим владычеством Польшу в границах 1772 г. и отторгнуть от России правобережную Украину и Белоруссию. Вот тогда и возникла идея цареубийства и последующего предъявления требований о всеобщем освобождении крестьян, уничтожении абсолютизма и установлении представительного строя. Добровольцами, вызывавшимися на свершение акта цареубийства, были Артамон Муравьёв, Иван Якушкин, Никита Муравьёв и Фёдор Шаховской. Тогда это ограничилось разговорами.


Восстание декабристов на Сенатской площади в Петербурге 14 декабря 1825 г.

Роль Артамона Захаровича в событиях декабря 1825 года оценивать трудно. Он должен был бы выступить для поддержки Черниговского полка (которым командовал его родственник С.И.Муравьёв-Апостол), но этого не сделал (по-видимому, всё же уведомив Муравьёва-Апостола). Большая часть историков осуждает его, называя «пустым фанфароном», а кто-то считает, что решил он отказаться от участия в открытом вооружённом выступлении, считая его обречённым на поражение и не желая жертвовать жизнью солдат и офицеров своего полка. Кто тут прав? Добавим к тому же, что позже на следствии он сразу и добровольно признался в своих цареубийственных намерениях, но ничего лишнего против других не наговорил.

Артамон Захарович Муравьев был арестован в Бердичеве 31 декабря 1825 года, и на следующий же день его жена получила записку: «Мой ангел, будь спокойна, надейся на Господа, который по божественной своей доброте не оставляет невинных. Береги себя ради детей, а я буду жить только ради тебя». Спустя восемь дней он уже был доставлен в Петропавловскую крепость с предписанием «посадить по усмотрению и содержать строго, дав писать», а после личного допроса Николаем I предписание изменили: «присылаемого злодея Муравьёва Артамона заковать и содержать как наистроже».



Вера Алексеевна сразу приехала в Петербург, добилась разрешения на переписку с мужем. 13 января 1826 года Артамон Захарович написал ей: «Как найти достаточно выразительные слова, чтобы сказать тебе, что я испытал, получив твое письмо...» Переписка шла и тогда, когда это было запрещено. 18 февраля 1826 года Артамон Захарович нелегально, с оказией передаёт письмо: «Мой ангел обожаемый, божество мое Вера… Вера, несравненная Вера, которую я не умел ценить, пожалей меня, но не проклинай, я перенесу всё, лишь бы это последнее несчастие не случилось со мной…» В достаточно сумбурной записке он просит прощения у всех близких и молит: «Господи милосердный Боже, прими с милосердием молитву кающегося грешника, полагающего надежду мою на Тебя, Царя Небесного, и на Спаса нашего… Открой сердце мое царю и судьям моим и тем докажи, что я преступник языком, а не умыслом, а злодей я только пред Верою, Никитою, Александром, Львом и Матрёною, и твори волю Твою святую надо мною. Аминь» (упомянуты имена жены, детей и тёщи).

Артамон Захарович был осуждён по I разряду и приговорён в каторжные работы вечно (после всех смягчений приговора провёл на каторге 13 лет). Он был отправлен закованным в кандалы в Сибирь 21 июля 1826 года. Перед самым отъездом он написал жене: «Всё существование моё в тебе и детях заключается — любовь, почтение и благодарность мои к тебе за твои чувства ко мне, невзирая ни на что, не могут быть мною описаны... Я не впаду в отчаяние; лишь бы ты берегла бы себя...»

21 июля 1826 года, приехав на первую станцию, где этап с декабристами остановился для перемены лошадей, Вера Алексеевна Муравьёва передала мужу серебряную иконку, перстень, в котором находилась волосы их детей, и сплетённый ею шёлковый шнурок (Позднее М.Н. Волконская напишет ей: «Милая г-жа Муравьёва, все ваши вещи, которые у него есть, ему дороже жизни»). Через час они расстались, как оказалось, навсегда.

Однако с поездкой в Сибирь так ничего и не получилось – Вере Алексеевне просто не на кого было оставить своих детей. Её родители и свекровь к тому времени умерли, свёкру (отцу декабриста) было уже за 70-ть, и он сильно болел (умер в 1832 году).


Мария Николаевна Волконская (слева) и Александрина Григорьевна Муравьева (справа)

Сохранились письма к ней из Сибири А.Г.Муравьёвой и М.Н.Волконской, датированные 1828-1830 г.г. Читая их, мы можем заключить, что главное препятствие на пути Веры Алексеевны – невозможность оставить детей. Мы узнаём, что 30 мая 1827 года она написала мужу: «Скажи мне, хочешь ли, друг мой, чтобы я к тебе приехала? Я оставлю детей, эта разлука будет мне легче: найдутся, конечно, добросердечные друзья, которые заменят им меня, и кроме того, милый Артамон, Господь их сохранит, он знает, ради какого святого и священного дела я их покидаю». Однако затем, видимо, стало ясно, что оставить детей не на кого. Деды и бабки либо умерли, либо были слишком стары, брат* Артамона Захаровича, генерал, всё время был в походах, не имея, по существу, своего дома, сестра… С сестрой всё сложнее. Екатерина Захаровна** была замужем за графом Е.Ф.Канкрином, министром финансов.

Модест Андреевич Корф

М.А.Корф писал о ней: «Графиня Екатерина Захаровна была женщина добрая, но ветреная и не всегда осторожная на язык, и император никогда её не жаловал». Она хлопотала за брата, пыталась ему помочь, но вот с женой его, очевидно, общего языка не нашла, осуждая её за то, что не едет к мужу (где-то мне встретилась её фраза о Вере Алексеевне «Я её торжественно презираю»). Такое отношение возмутило А.Г.Муравьёву: «Мне хорошо известно и меня возмущает поведение женщины, о которой я Вам уже однажды говорила. Я о нем догадалась ещё до того, как узнала всё наверное». Оставить детей этой их тётке Вера Алексеевна, как видно, и не могла, и не хотела. И в результате приняла тяжёлое решение: осталась с детьми.

Интересно, что и Александрина Муравьёва, и Волконская поддержали её. «Никогда, ни одной минуты не осуждала я Вас за решение остаться с детьми. На Вашем месте я поступила бы так же. Я уехала потому, что мне было на кого оставить детей моих… Но если бы будущее моих детей зависело от меня и если бы лишь устройством их дел я могла надеяться оставить им хоть небольшое состояние, я бы осталась, и ничто не заставило бы меня двинуться. Меня мало заботило бы мнение, которое могло бы сложиться у других о моем поведении. Господь воздаст Вам, ибо Вы несёте крест много тяжелее нашего» (Муравьёва). «Милая Вера, не поддавайтесь снедающему Вас горю, подумайте о детях, которым Вы необходимы. Они от этого пострадают, а муж Ваш, готовый на все жертвы, посылаемые ему Провидением, никогда не перенес бы такого удара» (Волконская). Напомню: обе женщины к тому времени уже знали о смерти оставленных ими в России сыновей…



А что же муж? Ему, конечно, было безумно тяжело. Волконская расскажет: «Известие о приезде г-жи Давыдовой произвело на Вашего мужа такое впечатление, что сердце разрывалось, глядя на него. Он забился в самый тёмный угол тюрьмы, чтобы не быть свидетелем радости моего дяди. Он сразу вспомнил, что Вы должны были год тому назад приехать вместе с ней». Но он понимал жену: «Теперь он просит передать Вам, милая Вера, что, выполняя свой материнский долг перед детьми, Вы исполняете самое сокровенное желание его сердца, хотя ему и тяжело пожертвовать всем, что у него есть самого дорогого в мире». Кроме того, Вера Алексеевна много болела, и он об этом знал: «Из тех известий, что доходили до него, он узнавал, что вдали от него Вы таете на глазах. Ваш портрет послужил для него подтверждением этих мыслей, и душу его охватил смертельный ужас»...

Они так больше и не встретились. Муж никогда не упрекал за это жену, они состояли в переписке до последних дней жизни Артамона Захаровича, были в прекрасных отношениях, никогда не оставляли надежду на свою встречу. Разумеется, ни о каком разводе Веры Алексеевны с мужем и речи не было.


Супруги Муравьевы: Артамон Захарович и Вера Алексеевна

Кроме вечной (как выяснилось) разлуки им довелось пережить и горе от смерти двух из трёх своих сыновей – самого младшего, Льва (1823-1831), и в следующем году самого старшего, Никиты (1820-1832). Восьми и двенадцати лет, соответственно. Можно себе представить её чувства, если бы находилась она в ту пору в Сибири… Все силы души отдала она единственному оставшемуся сыну, вырастила его, дождалась внуков.

Вера Алексеевна переслала мужу гипсовые бюсты их умерших сыновей, он ответил: «Ты не можешь себе представить, милая, добрая Вера, что я испытываю с тех пор, как дети мои со мной. Я почти полюбил свою тюрьму потому, что в ней находится всё, что у меня есть самого дорогого».


Бюст сына А.З.Муравьёва

Артамон Муравьев тяжело переносил Сибирь. Дважды просил о перемещении рядовым в «тёплую Сибирь – на Кавказ, где в то время шли войны», просила об этом и его сестра, но безрезультатно.

В августе 1839 года А.З. Муравьёв был переведен на поселение в село Елань, недалеко от Урика, где жили его кузены Никита и Александр Муравьёвы. В марте 1840 года - в село Малую Разводную. В его доме часто собирались друзья-декабристы.

Память о нём у местных жителей сохранилась самая светлая. Н.А.Белоголовый очень тепло вспоминал о Муравьёве: «Это был чрезвычайно тучный и необыкновенно весёлый и добродушный человек; смеющиеся глаза его так и прыгали, а раскатистый, заразительный хохот постоянно наполнял его небольшой домик. Кроме ласковости и весёлых шуток, он нас расположил к себе, помню, ещё и оригинальным угощеньем; сидя по-турецки с сложенными ногами на широком диване, он нам скомандовал: «Ну, теперь, дети, марш вот к этому письменному столу, станьте рядом против правого ящика; теперь закройте глаза, откройте ящик, запускайте в него руки и тащите, что вам попадётся». Мы исполняли команду в точности, по мере того, как она производилась, и объёмистый ящик оказался доверху наполненным конфетами». Видимо, угощая мальчиков, вспоминал он своих детей…


Артамон Захарович Муравьев

И ещё, из тех же воспоминаний: «Его все любили за беззаветную и деятельную доброту; он не только платонически сочувствовал всякой чужой беде, а делал всё возможное, чтобы помочь ей; в нашей деревушке он скоро сделался общим благодетелем, потому что, претендуя на знание медицины, он разыскивал сам больных мужиков и лечил их, помогая им не только лекарствами, но и пищею, деньгами — всем, чем только мог. Между прочим он изучил и зубоврачебное искусство и мастерски рвал зубы, что я имел случай лично испытать впоследствии на себе, когда мне было лет около 11». То, что Муравьёв умел лечить и стремился всем помочь, вспоминал практически каждый.

А.З.Муравьёв умер на поселении 4 ноября 1846 года в 49 лет (по некоторым упоминаниям, он получил открытый перелом то ли ноги, то ли руки – в результате чего инфекция попала в организм, и он умер от заражения крови) и был похоронен на кладбище в селе Большая Разводная рядом с декабристом Алексеем Юшневским, умершим двумя годами ранее.


Могила Артамона Захаровича Муравьева в селе Малая Разводная под Иркутском

После смерти мужа у Веры Алексеевны осталась только одна отрада в жизни – сын Александр (1821-1881), в дальнейшем – председатель новгородской казённой палаты, заботам о котором она посвятила всю себя.

Она устроила во флигеле дома в своём имении домовую церковь, просуществовавшую более 50 лет, а затем поселилась с сыном в имении его жены Средний Наволок. Она прожила 77 лет, хотя и много болела, умерла в Петербурге и была похоронена на Тихвинском кладбище Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры рядом с детьми Львом и Никитой и матерью М.И.Горяиновой. Могила до наших дней не сохранилась.

======
* - Александр Захарович (1795-1842), брат Артамона Муравьева, на момент восстания декабристов – командир Александрийского гусарского полка, был типичным воякой, вечным гусаром, которого в жизни интересовала только военная служба – он никогда не был женат и не имел собственного дома в классическом понимании. Александр даже умер на посту, всего в 47 лет, хоть и генерал-лейтенантом, не успев выйти в отставку.

** - младшая сестра декабриста, Екатерина Захаровна (1796-1849) – с 1816 года она была замужем за выдающимся экономистом и финансистом немецкого происхождения, графом Егором Францевичем Канкриным (1774-1845), министром финансов Российской империи с 1823 по 1844(!). Хотя супруги Канкрины сохранили хорошие отношения с декабристом Артамоном Муравьёвым и его женой и после событий 1825 года (сестра на протяжении всего периода пребывания брата в Сибири постоянно хлопотала перед властями об улучшении его положения), всё-таки, вряд ли приближённый императора такого ранга мог взять на воспитание в свою семью трёх детей “государственного преступника” без неприятных последствий для собственной карьеры. Кроме этого, их тётушка, Екатерина Захаровна, была, по всеобщему признанию, “…женщина добрая, но ветреная и не всегда осторожная на язык”. Знавшие её в молодости считали сестру декабриста “недалёкой умом”, хотя и редкой красавицей.


Сестра Артамона Муравьёва, графиня Екатерина Канкрина, и её выдающийся супруг граф Егор Францевич Канкрин (слева и по центру). Портреты кисти неизвестных художников 30-х годов XIX века Справа Александр Захарович Муравьев, брат Артамона Захаровича Муравьева


Источники:

https://zen.yandex.ru/media/arhkot/lish-by-ty-bere...sebia-5d32cf4bddfef600ae82aa16
https://zhiznteatr.mirtesen.ru/blog/43694070549/Ve...ubvi.-ZHenyi-dekabristov,-ch.6
https://dzen.ru/a/Yzb9jGknkkdQ8wht
Иллюстрации взяты из Яндекс.Картинки