Дмитрий_Шепелев все записи автора Первый день Второй день Третий день

Суббота. Октябрь.

Спал я опять неважно — сперва я не мог заснуть из-за хлопающих дверей, а потом, через некоторое время, зашумела какая-то струйно-металлическая какофония — как будто мыли из душа бегемота в металлической бадье. Длилось это не меньше получаса.

Так что утром я долго не мог заставить себя подняться, рискуя проспать завтрак. Одеваясь, я отметил, что в карманах у меня накопилось порядочно пражской мелочи — чешские монеты были на редкость красивы, особенно в 50 крон, двухцветная, с рельефом Карлова моста и Градчан. Однако, оглядев бумажник, я пришел к неутешительному выводу — несмотря на всю мою экономию, наличность стремительно таяла. А ведь я еще даже не побывал в легендарной пивной «У Флеку», не прошелся с гидом по «мистичной Праге» и — страшно подумать — не купил Тане чешскую «Алису в стране чудес». Проделав несложные вычисления, я задался вопросом: «А скажи мне, дружище, что ты намерен жрать следующие три дня?» Сперва я, было, подумал купить «Роллтонов», но потом сообразил, что мне, вероятно, придется жевать их всухую, ведь я не мог рассчитывать раздобыть кипятку у этого жлобчика-портье.

(Невольно вспомнился фрагмент «Затворника и шестипалого» Пелевина: «Он отломил от земли кусок и стал жевать»).

И тут меня осенило! Я сказал себе: «Дружище, воспрянь духом, ты будешь жрать пиццу! С пивом. Или без. Пицца тебя спасет. Я всегда верил в пиццу!»

Я спустился в буфет без четверти десять, то есть за 15 минут до закрытия — и на этот раз мне довелось увидеть официанта. Он появился из той самой ниши за стойкой, откуда падал солнечный свет — рослый парень в черном свитере, с недельной щетиной и в очках — и стал собирать грязную посуду. Никого, кроме нас, в буфете не было, и его молчаливое движение с подносом от стола к столу — слышно было только звяканье посуды — действовало на меня как-то гнетуще. Поэтому я обратился к нему с вопросом: «А скажите, давно работает этот отель?» Вопрос был задан по-английски, но он очевидно не знал его — и стал мне что-то отвечать по-чешски, чего я не смог разобрать. Тогда я спросил его по-русски, и он ответил мне на ломаном русском, что отель работает (тут он задумался) двадцать часов в сутки. «Нет, сколько лет? Год? Два? Три?» «А… Ну, не знаю. Давно. Десять так, двадцать лет». Говоря это, он расплывчато повел рукой. А я подумал: «Как же, как же — десять, двадцать. И его не знает ни одна собака в округе».

После завтрака я поехал искать «Алису» для Таниной коллекции. Как мне сказала наша гид, когда мы перекусывали в кафе в четверг, главный книжный Праги находится недалеко от станции метро «Мустек», чуть в стороне от Прашна браны (пороховой башни), а сказка про Алису называется на чешском «Аленка в крае дива».

Доехав до станции "Мустек", я спросил прохожего, как пройти к Прашна бране, уверенный, что уж эту достопримечательность знают все — но не тут-то было — прохожий оказался туристом и отделался от меня вежливым "I'm sorry". То же повторилось и со вторым прохожим, и с третьим. Я уже спрашивал и на английский лад — Powder tower — и всё без толку. Так я прошел пару кварталов и, повернув за угол, издал возглас ликования: в конце улицы высилась она — громадная, бурая и готическая, словно немыслимый архи-гриб, проросший здесь, в окружении светлых опрятных домиков, построенных как будто только вчера. Поразительный эффект!

Я стал приближаться к Прашна бране — и вдруг увидел по левую руку витрину книжного. Однако радость моя была преждевременной — книжный был закрыт; график работы на двери сообщал: пн-пт. Вот так дела... Мне снова ничего не оставалось, как спрашивать прохожих, есть ли здесь другой книжный. На этот раз мне повезло — в том смысле, что первый же спрошенный показал в сторону одного здания совсем вблизи Пороховой башни, справа от нее. Но, придя туда, я увидел ту же картину — этот книжный также не работал в выходные. Признаться, я был ошарашен — что же это получается: если в Праге человек хочет купить книгу, он может сделать это только в будни, после работы, спеша успеть до закрытия книжного... Какой-то почти кафкианский абсурд.

Естественно, я не мог успокоиться на этом и отправиться "восвояси", а потому продолжил спрашивать прохожих, есть ли в Праге книжный, который работает в выходные. Трое или четверо оказались туристами (причем, среди них был мужчина с ребенком на трехколесном велосипедике), но затем мне попалась местная девушка, которая — о, чудо — обнадежила меня, что — да, в Праге есть такой книжный и, более того, совсем недалеко отсюда: нужно лишь пройти вон до того угла, повернуть направо, там — до конца квартала, потом пройти через сквер — и вы его увидите. "It's so big. You'll see", — заверила меня она. "Oh, thank you very much", — произнес я и поспешил в указанном направлении.

Все так и было — за сквером возвышалось офисное здание (есть в Праге и такие), на первом этаже которого располагался книжный. Не скажу, чтобы он поразил меня своими размерами, но не заметить его, и впрямь, было сложно.

С чувством предвкушения я вошел внутрь. Ассортимент там действительно был недурственным, причем едва ли не треть книг была на английском, а на кассе продавались всякие забавные вещицы.

Я спросил "Алису" на чешском и с картинками. Продавщица на секунду задумалась, потом уточнила, не нужно ли мне адаптированное издание для изучения английского, и когда я ответил, что — нет, подошла к стеллажу крупноформатных, нарядных детских книг и скоро нашла мне "Алису". Я был в восторге!

Огромная книга на плотной бумаге, вся сплошь в замечательных картинках, явно современных, но ничуть не пошлых. Я посмотрел как зовут художника — художницу звали Мануэла Адреани. Во избежание оплошности я отправил Тане sms-ку. Оказалось — ну, еще бы — что такая "Алиса" у нее уже есть, разве только не на чешском. Тогда я посмотрел другие сказки и написал: "А не хочешь ли чешских сказок на чешском? С картинками :)" Через несколько минут пришел ответ: "Хочу". Вот и славно, решил я, и купил Тане чешские сказки.

Далее в мои планы на тот день входило посещение легендарной пивной «У Флеку» и экскурсия по мистичным местам Старого места. Чтобы совместить эти два мероприятия, я решил отправиться к Флеку ближе к пяти вечера, поскольку мистичная экскурсия начиналась в семь. А пока я поехал в отель — обедать пиццей.

После обеда я сидел за столом и писал дневник, когда вдруг в двери моей комнаты повернулся ключ (притом, что мой уже торчал изнутри) — и в открывшемся проеме появилась старушка в очках и светлой кофте. Увидев меня, она произнесла “Oh, pardon” и закрыла дверь.

«Так, так, — подумал я, — значит, мою дверь можно открыть любым ключом, даже притом, что мой ключ в замке».

Это открытие довольно-таки обескуражило меня — мне стало крайне неуютно от мысли, что даже ночью, пока я сплю, любой может войти в мою комнату — и ведь я ничего не мог с этим поделать. Оставалось лишь уповать на судьбу.

Возвращаясь к повестке дня, нужно сделать одно важное пояснение — что такое для меня пивная «У Флеку» и как я о ней узнал. Для этого нужно вернуться в начало 1990-х, когда Советский союз — по выражению Пелевина — «улучшился настолько, что перестал существовать», и на его гнилостном трупе вызревало в судорогах некое образование под названием Союз независимых государств. Другими словами, в стране бушевала разруха — старые ценности Страны советов были опошлены и сброшены с пьедесталов, а новые — кружили головы народу и давали «карт бланш» всякого рода жуликам и аферистам; я же в те годы как раз вошел в пубертатный возраст. Как раз тогда, когда история вершилась на глазах, и никто не знал, что будет завтра, и будет ли оно вообще, я и открыл для себя комикс с простым и суровым названием: «Капитан Донки ищет правду»; ниже было набрано помельче: «Книга первая, часть первая. Ад».

Господи Боже, что это был за комикс, черти добрые… Это гениальное творение тов. Сакова — одновременно бесподобного художника и автора поразительных в своем раблезианском остроумии текстов — сочетало в себе крепко сбитый, почти детективный сюжет, мистическую подоплеку, философию религиозную и просто экзистенциальную, разудалую эротику и гомерический юмор.

Фабула сего творения проста и провокационна: однажды к капитану полиции Донки (некоего неназванного, но явно славянского государства), по виду и натуре — вылитому Сергею Довлатову тех годов, являются Бог и Чёрт — и берутся показать ему свои владения, то есть 9 кругов Ада и 7 райских небес — с тем, чтобы он, как беспристрастный свидетель, сделал свой выбор в пользу одной из сторон: что человечеству милее и нужнее: адские соблазны и всеобщая анархия или райское блаженство и поголовное моральное рабство? И вот, начинается лихой вояж по загробному миру в лучших традициях «Божественной комедии» и «Фауста»…

Я читал этот комикс взахлеб — с горящими глазами и пересыханием во рту — и без труда выучивал оттуда целые страницы текста, а уж картинки еще прочнее врезались мне в память. Можно сказать, я вырос с этим комиксом — он стал мне опорой в этом безумном мире — моральной, эстетической, метафизической. А, выросши, я не стал любить и ценить его меньше, а только больше, если такое вообще возможно.

Так вот, причем здесь таверна «У Флеку»? А вот причем: так называлось издательство, в котором этот комикс был издан. Тогда, в начале 1990-х, мне, конечно, ни о чем это название не говорило, но позже, когда мне было лет около двадцати, я неожиданно узнал, что «У Флеку» — это название известнейшей, прямо-таки легендарной пражской пивной, возрастом порядка четырех веков… Вот тогда-то я и загорелся мыслью посетить сие место.

Итак, время приближается к пяти, на Прагу опускаются октябрьские сумерки — и я выхожу на улицу. При полном параде: шляпа а-ля Хамфри Богарт, зонт-трость с деревянной ручкой, под коричневой твидовой курткой жилетка черно-рыжего орнамента с костяными пуговицами. Погода пасмурная, дует влажный ветер. Я спускаюсь в метро и доезжаю до станции «Народни тжида». Поднявшись в город, осматриваюсь, потягиваю носом воздух — и чую знакомый дух. Спрашиваю первую прохожую, где здесь таверна «У Флеку» — и та мне говорит идти налево, а потом повернуть направо, на улицу Кременкова. Я иду по булыжной мостовой, четко печатая шаг, как на свидание с судьбой. И с каждым пройденным домом всё сильнее узнаю эти места — как будто возвращаюсь на улицы своего детства, прожитого в какой-то иной реальности, в некое ирреальное гетто. Повернув на ул. Кременкова, я уже едва не смеюсь от восторга — так близки мне, так знакомы всеми своими углами, карнизами и черепичными крышами эти дома! Таким неповторимым и бесценным духом доброго, чуть пьянящего душу декаданса веет от этих стен…

Вот, я вижу восхитительный абсентиарий, вот магический салон с картами Таро и хрустальным шаром в витрине, вот магазинчик сувениров с горящими светильниками из раскрашенных рюмок и фигурками бравого солдата Швейка. А вот — Боже ж мой — неужели я действительно здесь?!

Между двух домов почтенной давности разместилась средневековая таверна-крепость: стена из темного дерева с мощными балками, многорамными окошками под темно-рыжими черепичными навесами и гербами на кронштейнах по обеим сторонам крыльца. Я переступил порог этого заведения — и окунулся в достославное и степенное, исполненное добродушия бражное царство Бахуса.

Внутри было людно. Несколько человек — по виду иностранцы — двигались нетвердым шагом к выходу, впереди в дверном проеме виднелся внутренний двор, слева был проход в большой зал с длинными столами и коваными канделябрами, дальше тянулась массивная барная стойка, а справа чуть в глубине были закрытые мощные двери с фигурными петлями.

Зал был полон и, судя по всему, веселье шло там полным ходом — и я не ощутил готовности влиться туда. Впрочем, усесться за стойку, за которой хозяйничал сурового вида бармен, у меня также не хватило духу, да мне и не хотелось залипать на одном месте, пока я не осмотрел все заведение. Так что, я прошел мимо мутных иностранцев во двор.

Обнесенный с четырех сторон стенами с черепичными навесами, уставленный длинными столами со скамьями и с разлапистым деревом посередине — двор был великолепен. Люди за столами душевно гудели, посмеиваясь и поднимая пивные кружки — и все казались давними знакомыми. Мимо ходили матерые официанты в фартуках, ловко удерживая подносы на поднятой ладони.

Я сел с краю стола, положил на колени зонт и стал осматриваться, узнавая во всем — в стенах с темными балками, в кирпично-красных черепичных навесах, в окружающих домах и даже в сатироподобных официантах — образы комикса о похождениях бравого капитана Донки. Вскоре ко мне подрулил официант и привычным движением снял с подноса и поставил передо мной кружку темного местного пива. Я заказал традиционную закуску — ломтики жареного черного хлеба с чесноком, кусочком масла и мягким сыром. И пиво, и закуска были восхитительны — несмотря на то, что сыр источал запах зацветших носков почетного стахановца; даже в этом запахе было что-то притягательное. Не успел я допить пиво, как передо мной возник другой официант — теперь с подносом, уставленным стопками водки и медовухи; я попробовал с благодарностью отказаться, однако официант возвел очи горе и простым, но изысканным жестом указал мне на небо — «как можно?», так что я взял себе медовуху. На вкус это был истинный нектар.

Вскоре напротив меня уселась молодая пара, кажется чехов: парень лет под тридцать и девушка лет на пять постарше — и в обеих угадывалась художественная жилка, так что я заговорил с ними. Они были здесь только второй раз, но, судя по всему, уже успели ощутить на себе магию этого места и метили в завсегдатаи. Я же признался, что хотя здесь впервые, мечтал я об этом больше двадцати лет — и рассказал им о капитане Донки. Меня слушали с широко раскрытыми глазами.

«And now I feel as if I got inside this book. Such a mystic experience really».

(«А теперь я себя чувствую, как будто попал в эту книгу. Такое мистическое ощущение».)

Потом моим новым знакомым принесли заказ, а мне уже пора было раскланиваться и отправляться к староместским курантам, чтобы успеть на экскурсию по мистическим местам Старого места.

Когда я вышел на улицу, начал накрапывать дождик. К тому же, прилично стемнело, и повсюду горели фонари и окна, отсвечивая в мокрой мостовой. Я примерно представлял, в каком направлении двигаться, но на всякий случай спросил прохожего — по виду бывалого местного. В ответ он сделал мину безнадежности и изобразил руками расплывчатый жест — мол, это лабиринт, чувак; сам черт ногу сломит. Впрочем, в этом я не сомневался.

Пройдя несколько улиц, я увидел впереди автокар из 30-х, проехавший мне навстречу, светя большими, точно две тарелки, фарами. Внутри сидела развеселая компания. Сцена точно из фильма «Полночь в Париже». Только они меня не подобрали.

Как это ни парадоксально, но в течение получасовых блужданий, спросив всего двух-трех прохожих, я каким-то немыслимым образом не сделал почти ни одного неверного поворота — и в итоге вышел на Староместскую площадь за несколько минут до семи.

Если и дневная Прага создавала ощущение волшебного, средневекового города, то теперь, в синих сумерках, расцвеченная бессчетными огнями — от витрин кофеен и до факелов на башнях Тынского храма — она смотрелась настоящим воплощением готической сказки.

Под курантами уже собралась небольшая толпа, возбужденно гудевшая на разных языках — в ожидании, когда раскроются створки и оживут фигурки святых и грешников, и Смерти в обличье скелета с песочными часами. Чуть поодаль я увидел человека в костюме скелета: черное трико с белым рисунком костей. Это и был мистический гид, собиравший очередную группу охотников до мрачных тайн Старого места.

Как только куранты пробили семь раз, и кукольная процессия совершила свое замысловатое действо (после чего большая часть толпы рассосалась по площади), гид-скелет поднял косу, объявляя о начале экскурсии. В тот вечер любителей мистики набралось человек семь — и все, насколько я заметил, были русскими — пара молодых парочек и две-три матроны средних лет.

Пересказывать наше полуторачасовое хождение по темным окрестным улицам под гиканье хмельных гуляк я не стану — скажу только, что половину соли всех этих историй о злодеях и их жертвах, несчастные души которых до сих пор не дают покоя живым, составляла мелодраматичная манера изложения. Я бы не удивился, узнав, что наш гид подвизался в детском театре.

На станцию «Кобылиси» я приехал в начале десятого вечера, и когда вышел на улицу, пустую и темную, мне показалось, что сейчас уже глубокая ночь. Только дребезжание трамвая неподалеку нарушало эту иллюзию. До отеля я дошел, не заблудившись.

Когда я лежал в постели, пытаясь заснуть, преодолевая легкую мигрень, один образ настойчивей прочих маячил передо мной — статуя рабби Лева (оживившего голема), почтенного старца с книгой в руках, к которому ластилась сладострастная нагая соблазнительница.

 

Серия сообщений "genius loci":
Часть 1 - Руины европейских замков
Часть 2 - Про Родос. Часть 1. Старый город.
...
Часть 22 - Пражский дневник. Третий день.
Часть 23 - Фотохудожник Trey Ratcliff. Домик на отшибе
Часть 24 - Пражский дневник. Четвертый день.
Часть 25 - Пражский дневник. Пятый день.
Часть 26 - Фотохудожник Trey Ratcliff. Храмы Господни
...
Часть 46 - Мир беззаботного детства на картинах Фредерика Моргана
Часть 47 - Тужи. В шорт-листе и забайкальской глуши...
Часть 48 - Парк Айвазовское - 5

Серия сообщений "Чехия и Словакия":
Часть 1 - Записки начинающего путешественника. Пражские прогулки.
Часть 2 - Записки начинающего путешественника. Пражские прогулки-2
...
Часть 4 - ЗАПИСКИ НАЧИНАЮЩЕГО ПУТЕШЕСТВЕННИКА. ПРАЖСКИЕ ПРОГУЛКИ-4
Часть 5 - Oсенняя Прага глазами фотографа Айрин
Часть 6 - Пражский дневник. Четвертый день.
Часть 7 - Пражский дневник. Пятый день.
Часть 8 - I love street music!!!
...
Часть 34 - А. Дворжак. Оратория "Святая Людмила"
Часть 35 - ПРЕКРАСНОЕ ВРЕМЯ - СЕРЕДИНА ВЕСНЫ
Часть 36 - ПРЕКРАСНОЕ ВРЕМЯ - СЕРЕДИНА ВЕСНЫ