РОССИЯ

Опять, как в годы золотые,
Три стертых треплются шлеи,
И вязнут спицы росписные
В расхлябанные колеи...

Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые,-
Как слезы первые любви!

Тебя жалеть я не умею
И крест свой бережно несу...
Какому хочешь чародею
Отдай разбойную красу!

Пускай заманит и обманет,-
Не пропадешь, не сгинешь ты,
И лишь забота затуманит
Твои прекрасные черты...

Ну что ж? Одно заботой боле -
Одной слезой река шумней
А ты все та же - лес, да поле,
Да плат узорный до бровей...

И невозможное возможно,
Дорога долгая легка,
Когда блеснет в дали дорожной
Мгновенный взор из-под платка,
Когда звенит тоской острожной
Глухая песня ямщика!..

Александр Блок 1918 год

Вот и всё!

В саду у дяди-кардинала,
Пленяя грацией манер,
Маркиза юная играла
В серсо с виконтом Сен-Альмер.

Когда ж, на солнце негодуя,
Темнеть стал звездный горизонт,
Тогда с ней там в игру другую
Сыграл блистательный виконт...

И были сладки их объятья,
Пока маркизу не застал
За этим ветреным занятьем
Почтенный дядя-кардинал.

В ее глазах сверкнули блестки
И, поглядевши на серсо,
Она поправила прическу
И прошептала: "Вот и всё!"

Прошли года!.. И вот без счета
Под град свинца – за рядом ряд –
Ликуя, вышли санкюлоты
На исторический парад...

"Гвардейцы, что ж вы не идете?"
И в этот день, слегка бледна,
В последний раз – на эшафоте
С виконтом встретилась она...

И перед пастью гильотины
Достав мешок для головы,
Палач с галантностью старинной
Спросил ее: "Готовы ль вы?"

В ее глазах потухли блестки,
И, как тогда, в игре в серсо,
Она поправила прическу
И прошептала: "Вот и всё!"

1921

СКАЗКА о ЛЮБВИ

Они без слов понимали друг друга,
И не было в мире сердец нежней.
Он бурно любил.А его подруга
Любила,быть может,еще сильней.

Есть множество чувств на земной планете,
И все таки,что там ни говори,
Навряд ли найдеться прибор на свете,
Способный измерить накал любви.

Насколько все было у них счастливо
Прочувствовать было бы слишком сложно.
Однако же было все так красиво,
Что попросту вычислить невозможно!

И все ж вдруг такое порой случается,
Что там,где все тысячу раз прекрасно,
Свершается вдруг до того ужасно,
Что просто в сознании не умещается..

Встречая весенне - душистый шквал,
Шагнули они вдруг беде навстречу,
И в самый спокойный и светлый вечер
Попали под бешеный самосвал.

А дальше,как тысячи лет подряд,
Взлетев под сияющий свод святилища,
Они оказались у врат чистилища,
Откуда дорога и в рай,и в ад.

И,глядя печально в свои бумаги,
Сказал им сурово премудрый Петр:
"Хоть думать о горе,хоть думать о благе,
А промысел Высший и чист и тверд.

Кому-то груститься,кому-то хохочеться,
Ведь судьбы не мы,а за нас вершат,
Не все получаеться так,как хочеться,
Тебе,-он сказал ей,-дорога прочиться
Отныне и присно в кромешный ад.

Когда-то ты в юности нагрешила,
И ныне,что выпало-принимай.
А мужу иное Судьба решила:
Грешил ты немного,что было-то было,
Ступай же отныне а прекрасный рай"

Но он на колени упал с мольбою:
"Пусть будет такой и ее стезя!
Оставь же ее навсегда со мною!"
Но Петр покачал головой:"Нельзя!

Конечно,все это ужасно сложно,
Но так существует мильоны лет:
Вот если за грешником вслед,то можно,
Но только подумать здесь крепко должно:
Обратной дороги от туда нет!"

Но он улыбнулся:"Смешной секрет!
Разлука в любви-пострашней страданий!"
И в страшную лаву без колебаний
Он прыгнул навечно за милой вслед!

Мораль тут излишня: пойми и знай:
Ведь если бы все мы вот так любили,
То чувства людей обрели бы крылья,
А наша земля превратилась в рай...

ОНА

В напрасных поисках за ней
Я исследил земные тропы
От Гималайских ступеней
До древних пристаней Европы.
Она забытый сон веков,
В ней несвершенные надежды.
Я шорох знал ее шагов
И шелест чувствовал одежды.
Тревожа древний сон могил,
Я поднимал киркою плиты...
Ее искал, ее любил В чертах
Микенской Афродиты.
Пред нею падал я во прах,
Целуя пламенные ризы
Царевны Солнца - Таиах
И покрывало Монны Лизы.
Под шум молитв и дальний звон
Склонялся в сладостном бессилье
Пред ликом восковых Мадонн
На знойных улицах Севильи.
И я читал ее судьбу
В улыбке внутренней зачатья,
В улыбке девушек в гробу,
В улыбке женщин в миг объятья.
Порой в чертах случайных лиц
Ее улыбки пламя тлело,
И кто-то звал со дна темниц.
Из бездны призрачного тела.
Но неизменная не та
Она скользит за тканью зыбкой,
И тихо светятся уста
Неотвратимою улыбкой.

Сегодня я видел, как Ваши тяжелые слезы
Слетали и долго блестели на черных шелках,
И мне захотелось сказать Вам про белые розы,
Что раз расцветают на бледно-зеленых кустах.

Я знаю, что плакать Вы можете только красиво,
Как будто роняя куда-то свои лепестки,
И кажется мне, что Вы словно усталая ива,
Что тихо склонилась и плачет над ширью реки.

Мне хочется взять Ваши руки в тяжелом браслете,
На кисти которых так нежно легли кружева,
И тихо сказать Вам о бледно-лазурном рассвете,
О том, как склоняется в поле и плачет трава.

Лишь только растают вдали полуночные чары
И первые отблески солнца окрасят луга,
Раскрыв лепестки, наклоняются вниз ненюфары
И тихо роняют на темное дно жемчуга.

Я знаю, тогда распускаются белые розы
И плачут они на особенно тонких стеблях.
Я знаю, тогда вы роняете крупные слезы
И долго сверкают они на тяжелых шелках.



 Илья Эренбург

Собака

Мечтай, мечтай. Все уже и тусклей
Ты смотришь золотистыми глазами
На вьюжный двор, на снег, прилипший к раме,
На метлы гулких, дымных тополей.

Вздыхая, ты свернулась потеплей
У ног моих - и думаешь... Мы сами
Томим себя - тоской иных полей,
Иных пустынь... за пермскими горами.
Ты вспоминаешь то, что чуждо мне:
Седое небо, тундры, льды и чумы
В твоей студеной дикой стороне.

Но я всегда делю с тобою думы:
Я человек: как бог, я обречен
Познать тоску всех стран и всех времен.

1909

И.А. Бунин. Грасс, 1930-е годы

Первая любовь

Я уснул в грозу, среди ненастья,
Безнадежной скорбью истомлен...
Я проснулся от улыбки счастья...
О, как был я зол и неумен!

Облака бегут — и все теплее,
Все лазурней светит летний день,
на сырой, литой песок в аллее
Льют березы трепетную тень.

Веет легкий, чистый ветер с поля,
Сердце бьется счастьем юных сил...
О, мечты! О, молодая воля!
Как я прежде мало вас ценил!

И.А. Бунин. 1911 год

БОНАПАРТИСТЫ

Длинные кудри склонила к земле,
Словно вдова молчаливо.
Вспомнилось, - там, на гранитной скале,
Тоже плакучая ива.

Бедная ива казалась сестрой
Царскому пленнику в клетке,
И улыбался плененный герой,
Гладя пушистые ветки.

День Аустерлица - обман, волшебство,
Легкая пена прилива...
"Помните, там на могиле Его
Тоже плакучая ива.

С раннего детства я - сплю и не сплю -
Вижу гранитные глыбы".
"Любите? Знаете?" - "Знаю! Люблю!"
"С Ним в заточенье пошли бы?"

"За Императора - сердце и кровь,
Все - за святые знамена!"
Так началась роковая любовь
Именем Наполеона.