Barucaba все записи автора

На проходившей в 2013 году всемирной акции «Ночь музеев» в Санкт-Петербурге гвоздем программы в Большом зале филармонии стал симфонический концерт из произведений трех поколений Прокофьевых. В начале вечера актер «Молодежного театра на Фонтанке» Михаил Черняк читал стихи философского содержания Олега Прокофьева, сына великого Сергея Сергеевича. Затем был сыгран концерт для виолончели с оркестром Габриэля Прокофьева, внука композитора. И в заключительной части прозвучали Концертино для виолончели с оркестром и фрагменты балета «Ромео и Джульетта» сочинения самого Сергея Прокофьева.

Все поздравления, овации зрителей принимал приехавший в Петербург 38-летний Габриэль Прокофьев. 

Как оказалось, он - не только успешный композитор, а и продюсер, основатель лейбла и одноимённого клуба NONCLASSICAL, сочинитель электронной музыки, диджей. И, самое главное, довольно четкий последователь мощного симфонического стиля своего легендарного деда.

- Габриэль, расскажите, когда Вы узнали, кем был Ваш дедушка? Слушали ли Вы в детстве музыку Сергея Прокофьева?

Да, конечно, в нашем доме всегда звучала музыка деда с пластинок - например, симфоническая сказка «Петя и волк». Эту сказку слушали, наверное, все. Из малоизвестного у деда я очень любил сюиту «Зимний костёр». Мы с сестрой любили танцевать под неё вокруг дивана. Именно эта музыка ассоциируется у меня с детством. Я закрываю глаза и слышу её.

И, когда что-то шло в лондонских концертных залах, какие-то симфонии, или давали балеты на музыку Прокофьева, отец всегда водил нас. Мы даже встречались после исполнения с дирижерами и солистами. Так что к 16-ти годам я прослушал всю музыку деда. Она очень близка мне.

- Я не знал его лично – он умер за 23 года до моего рождения. Умер в Москве. Я же родился в Лондоне. Мой отец - Олег - был обижен на советские порядки, которые не позволяли ему воссоединиться с его первой женой-англичанкой Камиллой Грей. В течение восьми лет ей не давали визу в СССР. А когда ее, наконец, впустили, она прожила в России всего лишь год и умерла. Отцу разрешили сопровождать тело жены в Англию, и он принял решение уже не возвращаться на родину. Вот поэтому, может быть, мой отец столь болезненно относился к тому, что связывало его с Россией, наверное, оттого не считал нужным учить меня русскому языку. Ни к каким русским общинам в Англии он не примыкал.

Документальный фильм об Олеге Прокофьеве - художнике-нонконформисте, сыне знаменитого русского композитора Сергея Прокофьева. (Россия, 2011).

Режиссер Андрей Проскуряков.

Олег родился в Париже, но в 1936 году семья Прокофьевых возвращается из эмиграции в Россию. Здесь Олега ждет много трагических событий - война, уход отца из семьи, арест и ссылка матери, испанской певицы Каролины Кодим. Он начинает заниматься рисованием, берет уроки у самого Роберта Фалька, его привлекает неофициальное искусство. 

В 1971 году Олег Прокофьев выезжает в Англию и остается на Западе, там он становится успешным художником, но никогда не забывает Россию. Вернуться сюда при жизни ему было не суждено только. В 2010 году в Третьяковской галерее была открыта выставка его работ, которая так и называлась "Олег Прокофьев. Возвращение".

В фильме принимали участие: вдова Олега Прокофьева Франсес Прокофьева, дочь художника Анастасия Прокофьева, сын Габриэль Прокофьев, подруга матери Камиллы Грэй Габриэлла Джонс. А также: искусствовед Ольга Мамонова, художник Уильям Бруй, композитор Дмитрий Смирнов, композитор Елена Фирсова, художник Юрий Злотников, искусствовед Венедикт Рид, сотрудник посольства Великобритании в СССР в 1960-е годы Джефри Марелл, профессор живописи Университета г. Линдс Барри Герберт, актриса Каролина Блэкистон.

Текст читают: Дмитрий Филимонов, Галина Полякова, Андрей Казанцев.

- И тем не менее, когда Вы взялись за сочинительство, вы назвали себя не Прокофьевым, а Олеговичем. Почему?

- Фамилия деда мешала мне. Будучи 13-летним парнем, ещё в школе, я собрал с друзьями диско-панк-группу «Спектр». Мы сочиняли и пели попсовые песни. У нас были электрогитары, барабаны, синтезатор и всё такое. Мы часто выступали для друзей, и одна местная газета написала про нас заметку под заголовком «Внук Прокофьева ударился в попсу». Это угнетало. Тот факт, что я внук великого композитора, отвлекло журналиста от главного — мы были классные 13-летние ребята и у нас были здоровская группа. Потому я взял творческий псевдоним от своего отчества – Олегович. Это дало мне возможность развиваться самостоятельно, делать то, что мне нравится. Я хотел бы остаться в истории не как «внук Прокофьева», а как «хороший композитор». В конце концов, я понял, что наконец обрёл свой язык. Мне перестала мешать фамилия Прокофьев. Я вполне ассоциирую себя с дедом, с его генами, с его кровью, его музыкальной одаренностью, хотя думаю, его способности превосходят мои – он уже девятилетним мальчиком сочинял симфонии! И я все же другой, я шел к сочинительству не с детства, все происходило постепенно, по мере моего взросления возникала и потребность писать серьезную симфоническую музыку.

- То есть Вы хотите сказать, что Вас не толкали к композиторской карьере, и Вы выбрали ее сами?

- Именно так. Отец воспитывал меня очень демократично, не стремился направить меня куда-то конкретно. Он не хотел никоим образом ограничивать мой выбор. Я занимался хип-хопом, фолком, фанком, электронной музыкой и, наконец, пришёл к академической. И образование у меня для этого было вполне подходящее - я закончил отделение электроакустики в Бирмингемском университете, получил степень магистра музыки в университете Йорка.

Мои «классические» корни дали побеги не так давно. Кажется, что клубная музыка — есть воплощение свободы. Однако это не так. Существует очень строгая структура битов, в которые нужно обязательно вписываться. Это ограничивает диджея. Я понял, что академическая музыка даёт больше возможностей. Я использую в своих сочинениях элементы танцевальных ритмов фанка и хип-хопа, электронной музыки. Мне нравится соединять современные возможности, выступать в качестве диджея – миксовать новое и старое. Я открыл в Лондоне клуб NONCLASSICAL, где делаю неформальные концерты современной академической музыки, которые помогают продвигать серьезную музыку в молодежной среде. Мои друзья не ходят на классические концерты, их не затащить в зал консерватории. Они боятся этой академичности. Поэтому я переношу музыку в клуб, где можно аплодировать, когда захочется, где можно пойти в бар, если музыка не нравится. Где нет формальных правил поведения.

- На Западе сложно с восприятием серьезной музыки?

- Конечно. Мне даже кажется, что там гораздо больше сложностей с этим, чем в России. Насколько я успел заметить за свое короткое пребывание в Петербурге, здесь молодежь более подкована в классической музыке. Хотя я могу ошибаться. В том же Лондоне засилье попсы, но не классики.

- Используете ли Вы при работе компьютер?

- Конечно, я пишу партии для разных инструментов, и свожу их при помощи компьютера.

- Вашему деду было бы сегодня, наверное, проще писать симфонии, будь у него компьютер.

- В какой-то степени да. У него вместо клавиатуры были фортепианные клавиши и он бы прекрасно справлялся. Технические возможности сегодня сильно ускоряют результат, но с ними надо быть осторожным. Есть риск облениться.

- Можете ли сказать, что Вы унаследовали какие-то черты характера Сергея Сергеевича?

- У деда был довольно сложный характер, очень эмоциональный, взрывной. Я не похож на него. Я спокойнее. Папа тоже. Что Олег Сергеевич безусловно унаследовал от своего отца, так это большую целеустремленность, привычку работать каждый день. Он, вслед за своим преподавателем Робертом Фальком, говорил, что надо каждый божий день что-то делать в том направлении, которое ты выбрал. Папа не был музыкантом, он был художником и скульптором. С девяти до пяти каждый день он проводил в мастерской. Я всегда восхищался этой целеустремленностью, самоотдаче. Я бы очень хотел писать музыку каждый день, но у меня это не всегда получается, надо еще зарабатывать деньги на содержание семьи, у меня трое детей. И мне приходится отвлекаться от сочинительства.

- Насколько трудно было Вам репетировать с оркестром Санкт-Петербургской филармонии – все-таки состоялось всего три репетиции такого объемного произведения, как Ваш концерт.

Габриэль Прокофьев. Концерт для виолончели с оркестром № 1. Мировая премьера

- Три репетиции для нового произведения – это вообще мировая практика, здесь ничего необычного нет. Но было действительно непросто в том смысле, что все-таки музыканты этого оркестра привыкли к более классическим партиям, а тут им пришлось разучивать совсем иную музыку, я использовал много синкоп. Но я вполне доволен – с задачей они справились на «отлично». Оркестр сыграл очень хорошо, и огромное спасибо дирижеру Сабрие Бекировой и солисту-виолончелисту Александру Ивашкину.

- Когда актер читал стихи Вашего отца на русском языке, понимали Вы что-нибудь? Не жалеете, что не знаете русского языка?

- Я понимал смысл стихов, потому что у меня есть перевод на английский сочинений моего отца. Но я, конечно же, хотел бы владеть русским. И возможно, начну изучать язык. Мне кажется, я теперь чаще буду бывать в России, мне очень интересна культура моей исторической родины.

- Когда Вы пишете музыку, чувствуете ли Вы себя англичанином? Или может быть, русским, или интернационалистом?

- Ну, конечно, я во многом англичанин. Стили и направления современной музыки произросли из каких-то английских истоков, то есть, тех направлений, которые я изучал здесь – рок, поп и так далее. Но, безусловно, я очень откликаюсь на произведения русских композиторов: Стравинский, Шостакович, Губайдуллина. Здесь наступает моя идентификация с русской культурой, о которой я знаю лишь понаслышке. Хотя я думаю, по большому счету я пишу музыку вне национальных привязок – она вполне универсальна.

- Вы редкий человек в Англии, который миксует современную и классическую музыку?

- На самом деле, здесь нет ничего необычного. Взгляните на композиторов прошлого - Моцарта, Шопена, Римского-Корсакова — все они черпали вдохновение из народной музыки, фолка, то есть, из тогдашней современности. Довольно знаменитый пример — вальс. Сейчас в нашем представлении это - классика. Тогда вся буржуазия танцевала менуэт. Вальс, считался «грязным танцем», этаким деревенским развлечением бедняков. Композиторы взяли вальс «в оборот» и сделали классикой.

Сейчас я не вижу, чтобы классическая музыка стремилась включиться в современное пространство. Я хочу, чтобы она как-то была связана с миром, в котором мы живём. Поэтому использую накопленные знания в сфере электронной и танцевальной музыки, когда пишу академическую музыку.

- У меня есть окружение молодых композиторов, которые занимаются примерно тем же самым, чем и я. Мы записываемся вместе. Другая проблема – мы существуем очень разрозненно. Нам надо объединяться в какой-то профессиональный союз. Насколько я знаю, эта проблема существует и в России. Композиторы всех стран, давайте объединяться! (улыбается).

C.С. Прокофьев. Танец рыцарей (Монтекки и Капулетти) из балета "Ромео и Джульетта"

Елена Добрякова

источник