Ptisa_Lucy все записи автора
Автор Борис Богданов bbg,

Часть вторая. Тина
Год 3055-й
Глава 9. Это любовь?


Придёт время, мальчики подрастут и не смогут думать ни о чём, кроме женщин. Не пропусти этот день. Займи питомца чем угодно, лиши его времени и сил, сделай для этого всё. Пусть он ругает тебя, жизнь, учёбу, мир вокруг, но только забудет про женщин. Женщина лишает разума даже взрослого мужчину, что уж говорить о питомцах! Если не хочешь потерять бойца, никогда не оставляй питомца с женщиной наедине. Они возьмут своё, когда вырастут, но пусть это будет потом.
Орден Механиков. Наставление для Наставников, Том 2, статья 36. Отрывок

К тринадцати годам Трижа догнал Тину в росте и даже обогнал на полголовы. Тина сначала расстроилась, но мать только засмеялась в ответ на её жалобы:
– Глупенькая, разве рост важен?
– Твоя сила в твоей слабости, – покачал головой на тот же вопрос Фа Лой. – Кто станет ждать опасности от хрупкой девушки? Мужчины привыкли к своей силе и всех вокруг измеряют шириной плеч и мощью рук. В девушках, особенно миленьких, а ты будешь очень хороша, это видно и сейчас, им трудно увидеть врага. Они хотят защищать таких, как ты, и быть к ним ближе. Вот тут-то… – Он улыбнулся и замолчал, ожидая продолжения от Тины.
– Их надо хватать за яйки? – с надеждой спросила Тина.
– Да, – ответил Фа Лой. – Только не увлекайся и не хватай слишком крепко.
– Почему?
– Можешь не удержать, – непонятно объяснил Фа Лой и отослал её прочь.
К тринадцати годам Трижа обогнал Тину в росте, но смущался рядом с ней и молчал. В учебном бою опасался крепко ухватить или как следует уронить на землю. Случайно коснувшись, краснел и отдёргивал руку. Фа Лой сначала увещевал и объяснял, затем ругался, а потом махнул рукой и перестал ставить Трижу к Тине в пару. Это значило, что всё чаще её соперником выступал Кус, который не стеснялся ничего и был только рад потрогать где придётся или прижать. Тина злилась, тогда Кус довольно гоготал, а Трижа смущался ещё больше…
К тринадцати годам Трижа обогнал Тину в росте, но всё равно смотрел на неё снизу вверх.
Однажды в свободный день, а свободные дни Фа Лой объявлял всё реже, Трижа подошёл к ней и сказал, пряча глаза и руки:
– Хочешь печёных раков? Я место нашёл… их там много. Сходим?
В животе у Тины родился и лопнул прохладный пузырь. Юноша не приглашает девушку «сходить» куда-то просто так. Да, других девушек на острове не было, но мать много рассказывала ей о жизни на родине. О том, как её добивался Бузой, о том, как она познакомилась с отцом, и о том, чем могут закончиться прогулки наедине. Тине стало страшно, но и интересно. Она тоже смутилась, ведь её никто никуда не приглашал раньше, дурак Кус не в счёт, но и загорелась. Внимание Трижи льстило. Почему ей не пойти с Трижей? Подняться, как мать с отцом, на самую высокую гору и увидеть рассвет над морем, а потом... что угодно, только не так, как у матери с Ломмом и Тураем.

Так она думала и рассуждала, потом внутренний демон, вредный и ехидный, словно дёрнул её за язык:
– Они там так и ползают печёные? Такие же красные, как ты?
Трижа покраснел ещё больше, хотя, казалось, больше некуда.
– Нет, – выдавил он. – Они зелёные, в ручье. Я думал… мы наловим… вместе наловим раков… потом будем их печь на костре. Ты не хочешь?.. Я пойду, да…
Он повернулся и, повесив голову, отправился к большому дому. Какая же она дура! Тина испугалась: сейчас он уйдёт и больше не предложит сходить вместе за раками, и что ей тогда делать?
– Стой! – крикнула она. – Пойдём, конечно, пойдём. Прямо сейчас?
Трижа обернулся. На лице его возникла несмелая улыбка.
– Сейчас. Я только захвачу кое-чего. Это недолго.
– Я могу взять травок для раков, – сказала Тина. – У матери на огороде есть.
– У меня всё готово, – замахал руками Трижа, – я умею готовить раков, я учился, давно, ещё когда… – он говорил всё тише и тише, а потом совсем замолчал.
– Хорошо, – сказала Тина. – Где это?
– Там, – махнул рукой Трижа, – в лесу за Острым Камнем.
– Тогда я буду ждать тебя на тропинке у входа в лес, – заявила Тина. Трижа кивнул и побежал к большому дому. Он так торопился, так смешно подпрыгивал, что Тина не удержалась и хихикнула. Потом повернулась и припустила к лесу. Конечно, можно было подождать и здесь, в посёлке, но не хотелось попадаться на глаза Кусу. Только сына вождя ей не хватало!
Острым Камнем называли скалу, распоровшую лес примерно в часе ходьбы от посёлка. Как и все остальные питомцы, Тина не раз забиралась на её вершину. С неё был виден лес и только лес, и лишь в одном месте, на закате, синел краешек океана. Зато Острый Камень служил лучшим указателем для дальних и не очень походов: если увидишь Камень, то легко доберёшься до посёлка. Неудивительно, что у Камня пересекались малые и большие тропки. Отсюда взрослые уходили на охоту, в окрестностях Камня мать собирала травы для снадобий, и уж конечно, питомцы излазили и исследовали всё вокруг.
Оказывается, не всё. Трижа, например, нашёл где-то рядом раков.
– Вот и я! – радостно выкрикнул Трижа. Занятая мыслями, Тина не заметила его появления, впрочем, и не могла. Трижа прятался и крался лучше их всех, и сам Фа Лой приводил его умения в пример остальным. – Я так рад, что ты меня ждёшь...
– Я обещала, что приду, – сказала Тина. – Как я... могла... не прийти?
Начав громко и уверенно, договаривала уже вполголоса, чуть не шёпотом, как будто в кустах прятался тот, кто мог подслушать.
– Тогда пойдём, – улыбнулся Трижа. – Тут недалеко, увидишь где, в жизни не поверишь, что там могут водиться раки!
Он быстро пошёл вглубь леса. Потом оглянулся и поманил Тину рукой.
Вот ведь какой! Тина недоверчиво посмотрела в спину парню. Трижа в лесу, за Острым Камнем, оказался совсем не тем Трижей, к которому она привыкла в посёлке. Тихий и молчаливый там, здесь он стал уверенным, громким и даже держался иначе, будто прибавил в росте несколько пальцев и повзрослел.
– Я к лесу привык, – оживлённо заговорил Трижа. – Дома только спал. Если не рыбу на мысу ловил, то по лесу бродил. Леса у нас густые... были, – он замолчал и неожиданно шмыгнул носом, – пока алонкеи не сожгли. Не знаю, какие сейчас.
– Выросли, наверное, – сказала Тина. – Шесть лет прошло.
– Ага, – согласился Трижа. – Шесть лет. Смотри!
– Куда?
Лес как лес. Папоротник по пояс, кривые пальмы, трава-пятипалка, названная так оттого, что листья походили на растопыренную пятерню, путаница лиан, молодой бамбук. Грязный лес, замусоренный прошлогодней листвой и трухлявыми брёвнами.
– Никогда и не подумаешь, да? – усмехнулся Трижа. – Давай за мной.
Он нагнулся и нырнул в переплетение ветвей. Тина устремилась за ним... Сверху на голову посыпались прелые листья, блеснула вода сквозь паучью сеть. Тина дёрнулась в сторону, запнулась за упавший ствол бамбука, извернулась, стараясь не упасть... Нога поехала на замшелом бугре, и Тина непременно села бы в лужу, но на пути оказался Трижа. На миг они прижались друг к другу: глаза в глаза, грудь к груди.
Трижа был горячий, а руки крепкие, и от него пахло чуть кисло, но странно приятно.
– Ага, – чувствуя, как краска заливает лицо, и упираясь ладонью в его грудь, пробормотала Тина, – никогда и не подумаешь... Пусти.
– Ага, – сказал Трижа, разжимая объятья. В его глазах мгновенная радость сменилась досадой. – Не подумаешь. Немного осталось...
Колючие плети и побеги внезапно раздались в стороны, и Тина с Трижей вывалились к воде. Крохотное, шагов десять от одного каменистого берега до другого, озерцо по краю заросло остролистой травой, на зеркале воды лежали кувшинки и сухие листья. С дальнего края трава была гуще и жирнее, там журчал ручей. Ближний берег раскрошился, распался на множество каменных пластин; щели и трещины впитывали озёрную воду как губка. Наверняка в сотне-другой шагов отсюда бил родник.
– Вот они, смотри.
Трижа отошёл чуть в сторону и теперь манил Тину к себе. Она села рядом, тронула прозрачную воду ногой.
– Холодная!..
– Ерунда! – сказал Трижа. – Пусть, зато они – вот!
Раки прятались среди камней и коряг, но Тина всё равно быстро насчитала одного, другого, третьего... Большие и зелёные, они пятились с места на место, двигали клешнями, шевелили стебельками глаз. На воду лёг солнечный блик, Тина защитила глаза ладонью-козырьком. Четвёртый, пятый, а вон у зубчатого обломка сразу два!..
– Мы не станем есть всех, правда? – с надеждой спросил Трижа. – Возьмём немного, и хватит?
– Хватит, – откликнулась Тина. – А где ты их собрался варить?
– Всё с собой, – потряс Трижа заплечным мешком, – и котёл, и растопка! Разводи огонь, а я пока достану...
Он скинул рубаху, закатал штаны и полез в воду. Скоро он стучал зубами от холода, зато в котелке бурлил кипяток с приправами. Один за другим в него отправились шевелящиеся зелёные раки, чтобы тотчас стать красными и мёртвыми.
Потом Тина и Трижа ломали руками панцири, втягивали, обжигаясь, невероятно вкусное мясо. Раки кончились быстро, и Тина пожалела, что Трижа поймал их так мало. Казалось бы, ела и ела! Овощная похлёбка с кашей – вот был их обычный рацион. Иногда в кашу добавляли мясо. Это случалось, когда резали кабанчиков, а кабанчиков резали нечасто...
– Понравилось? – спросил Трижа напряжённым голосом.
– Да, очень...
Тина встретилась с ним глазами и запнулась. Раньше никто не смотрел на неё так. Подглядывали, рассматривали при случае жадно, но никогда ещё на неё не смотрели так восхищённо и откровенно.
– Вкусные... были... раки... – выдавила она, чувствуя, как начинают гореть уши и как холодеет в животе, словно и не ела она горячих, только-только вынутых из кипятка раков.
– Ещё... потом... поймаю... – всё так же напряжённо проговорил Трижа.
Их руки встретились, и Тина дёрнулась, будто коснулась слепой крот-рыбы, которая водилась в болотах и выползала на сушу росистыми ночами. От пальцев побежали вверх щекотные муравьи; по запястьям, предплечьям, чтобы с плеч спуститься на грудь и живот.
– Ты такая красивая, – прошептал Трижа. – Ты мне очень нравишься...
Он протянул руку и коснулся Тининой щеки, потом качнулся к ней весь. Тина зажмурилась и потянулась к Триже губами. Интересно, это больно? Почему мать, когда приходят Ломм и Турай, то стонет, то кричит...
– Давай, Трижка, вали её! – раздался за спиной глумливый голос Куса. – Чего жуёшь сопли?
– Он тут зачем?! – Тина задохнулась от возмущения. – Ты специально? Вы с ним сговорились?
Она оттолкнула Трижу, вскочила на ноги. Кус сидел сзади, в двух шагах, скрытый зарослями пятипалки.
– Ты! – с ненавистью бросила в лицо Кусу. – Не попадайся!
– Ха-ха-ха! – гоготнул Кус. – Шалавина дочь такая недотрога!
– Ненавижу!
Тина что было сил ударила сына вождя в грудь, отчего тот, не прекращая смеяться, завалился на спину, и побежала прочь. Она бежала, не разбирая пути, цепляясь за корни, отбивая пятки о предательские камни, собирая лицом и грудью паутину всех окрестных пауков. Издевательский Кусов смех звучал в её ушах, и душили слёзы...

– Кто начал первым?
Ледяной тон Фа Лоя не предвещал ничего хорошего. Он говорил тихо, почти неслышно, но лучше бы он кричал. Никогда ещё Тина не видела старика столь расстроенным и злым одновременно.
Вместе с прочими питомцами она стояла в ряд перед большим домом, а посредине площадки для единоборств замерли Трижа и Кус. Из носа у Трижи сочилась кровь, он часто втягивал воздух и сглатывал. Кус светил заплывшим глазом и баюкал левую руку.
– Молчите... – Фа Лой с шумом выдохнул. – Какие вы ещё глупые! Я рассчитывал воспитать бойцов, а вы – дурные мальчишки, которым место только на кухне! Из-за чего дрались?
Трижа потупился, Кус угрюмо зыркал здоровым глазом.
– Можете не говорить, – усмехнулся Фа Лой. – Из-за девчонки дрались, из-за неё. – И он безошибочно указал палкой за спину, на Тину. – Дурачки. Вы бойцы, каждый уже сейчас не уступит взрослому. Только в голове, – он вздохнул, – мальчишество. Найдёте ещё девиц на свою голову, они любят героев. Если доживёте.
Он замолчал, вгляделся в мальчишек.
Кус, конечно, пропустил все его слова мимо ушей. Сын вождя, одно слово. Чтобы убивать, согласен учиться убивать, но и всё на этом. Ничего-то ему в голову не вобьёшь, хоть увещевай, хоть бей! Второй, наоборот, каждое слово ловит жадно, но и он не послушает, по-своему сделает. Где появилась женщина, всё становится та-ак запутанно и сложно. Не ошибся ли он тогда, тринадцать лет назад? Не проще ли было запретить Ломму стрелять?
– Вы наказаны, – сказал Фа Лой. – Все. Ты, – он ткнул палкой в грудь Куса, – всю неделю дежуришь в свинарне, с завтрашнего дня. Легко тебе не будет.
– Я сын вождя!.. – пискнул Кус.
– Ломм проследит, чтобы ты не ленился. И хватит, – Фа Лой повысил голос, – иначе твоя месть закончится не начавшись. Ты понял?
– Да, Фа Лой, – буркнул Кус.
– На тебе, – старик повернулся к Триже, – огород. Всю неделю. Тебе будет не до мыслей или желаний, Турай за этим проследит.
– Да, Фа Лой, – не поднимая головы, ответил Трижа. Маленький упрямец...
– Тебе же, – Фа Лой подошёл к Тине, жёсткими пальцами схватил её за подбородок, развернул к себе, – всю неделю после занятий сидеть дома. Разрешаю сидеть на скамейке.
– Да, Фа Лой, – сглотнула Тина слёзы обиды. Она-то ни в чём не виновата, за что он её наказывает? Проклятый старик, раздери его незримые демоны. Он и сейчас сильнее, а ещё палка!.. Но... как же море?
Потянулись дни. На занятиях Трижа смотрел на неё виновато, Тина старалась не обращать внимания. Кус, конечно, придурок, ну а что взять с сына вождя? Не то Трижа. Он к тому же предатель. Никогда больше она не заговорит с предателем, и уж конечно, не пойдёт с ним в лес.
Дома нападала скука. До прихода матери Тина не находила себе ни занятия, ни места, да и потом: что делать в бамбуковой хижине восемь на восемь шагов величиной? Драить раз за разом до блеска горшок для супа? Подметать и так чистый пол? Ворошить травы, которые мать разложила сушиться? Что? Потом приходила мать и становилось легче. С нею можно было поговорить о простых и понятных вещах: как варить похлёбку, как готовить земляные клубни, чтобы не остались сырыми, но и не подгорели, как на скорую руку залатать прореху в штанах, чтобы не разлезлись на первом же шаге, и о множестве других вещей. Удивительно, но на самые сложные, как казалось Тине, вопросы мать находила простые и даже скучные ответы. Сама жизнь казалась простой и понятной, и оттого немного неинтересной, но устроенной правильно и справедливо.
– Жизнь такая обычная вещь, дочура, – говорила она, садясь рядом и обнимая Тину за плечи, – и только одно её портит.
– Морские? – спрашивала Тина, зная ответ.
– Морские, – кивала мать. – Они убили твоего отца. Обещали вылечить, а вместо этого скормили его червям! Ненавижу Морских! Не верь Морским, дочура, не верь! Они умеют казаться почти людьми, умеют улыбаться и шутить, учтиво разговаривать и делать вид, что хотят тебе добра. На самом деле они не люди, они Морские. Они хуже незримых демонов, те хотя бы не притворяются людьми!
Говоря о Морских, мать преображалась. Она переставала быть ласковой и домашней. Глаза загорались, она размахивала руками, как Ломм мясницким ножом. Казалось, попадись ей Морской, разорвёт голыми руками! В эти минуты Тина, выросшая на острове и не видевшая ничего, кроме острова, и для которой мир за пределами острова оставался сказкой, начинала верить, что они действительно, как говорила мать, приплыли сюда издалека. Что их лодку чуть не перевернула акула. Что их в самом деле спас сказочный Золотой тайпанг и что потом на них охотилась дикая кошка, которую убил Ломм.
Дикие кошки на острове водились, Ломм показывал в лесу следы и клочки рыжей шерсти. Близко к жилью кошки не подходили, людей боялись. Куда уж им охотиться! На прямой вопрос Ломм рассмеялся: «Вы живы и вы здесь, остальное не важно!».
Два вечера прошли без происшествий, на третий вечер мать задержалась. Она опаздывала и раньше, и Тина не волновалась, но сегодня всё было иначе. То ли заходящее солнце особенно зло било в глаза сквозь разрывы туч, то ли тени, протянувшиеся от кустов и деревьев, выглядели слишком чёрными и зловещими, но Тина испугалась. Она вдруг решила, что мать уже не вернётся и что случилось что-то ужасное. Большой дом показался вымершим, безжизненным. Откуда-то прилетели запахи плесени и гнили.
Все пропали, она осталась одна! Замолкли птицы, потом стих ветер, и только чёрные тучи приближались в полной тишине. Они накрыли полнеба, скрыли солнце, – и окружающий мир посерел…
А следом в голове у Тины зазвучала предвестница боли, редкая, далёкая и глухая барабанная дробь…
– Мама!.. – всхлипнула Тина.
До океана всего тысяча шагов, в другой день Тина не задумываясь кинулась бы к берегу, но непослушные ноги словно приклеились к пыльному пятачку возле входа в хижину. Шесть лет уроков Фа Лоя забылись в один миг. Тина на равных билась с любым сверстником. За счёт увёртливости и сообразительности могла выстоять минуту или две против старшего, но сейчас не могла решить: что делать?
Бежать к воде? Надвигающаяся гроза внушала ужас.
Спрятаться в доме, забиться в дальний угол и не дышать? Непроницаемая тьма за занавеской лишала сил…
Дробь приблизилась и превратилась в камнепад. Целые скалы сшибались, рассыпались валунами; валуны летели в разные стороны и почему-то вверх, и колотили, колотили, колотили в череп изнутри. Скоро он треснет, и наступит покой... Скорее бы!
Сквозь грохот и цветные всполохи перед глазами пробился тихий голос:
– …на! …Тина!..
Тина. Это её имя. Её зовут Тина, и её зовут, и, значит, мир не опустел? В нём кто-то остался, уцелел в каменном урагане?
Тина заставила себя открыть глаза и увидела Трижу. Только его лицо, одно лицо и больше ничего. Губы шевелились, и сквозь грохот и вой пробилось:
– Тебе плохо? Что я могу сделать?
«Вода», – хотела сказать Тина, но губы не слушались. Лицо Трижи пропало, теперь вокруг была одна чернота, и в этой черноте пряталась дрожащая чёрная воронка. Она неистово крутилась и тянула, тянула к себе. Тина знала: воронка – это смерть или что-то хуже смерти…
Сверху обрушился водопад! Наверное, она смогла что-то сказать, или Трижа правильно прочитал по губам. Тина очнулась. Она лежала в луже, а Трижа, наклонив дождевую бочку, лил и лил на неё тёплую, пахнущую головастиками воду.
Боль не исчезла, но отдалилась, и Тина смогла думать и говорить.
– Хватит, – сказала она. – Отведи меня к морю.
– Но Фа Лой запретил… – начал было Трижа.
– Или я умру, – проговорила Тина и провалилась в темноту.
Она не помнила, как они добрались до пляжа. Вёл ли её Трижа за руку или нёс на себе? Помог ли раздеться, или она разделась самостоятельно? Ничто не имело значения, кроме того, что боль отступала. Скоро океан смыл её без остатка.
Тина очнулась по горло в воде, среди привычных камней, а вода шевелила её отросшие волосы. Стемнело, Небесный Кот вольготно разлёгся среди звёзд. Трижа стоял на пляже, к ней спиной, и с кем-то тихо говорил.
– Я виноват… я ослушался, – донеслись его сбивчивые оправдания, – но ей было так плохо!.. Она сказала, что...
– Я знаю, что она сказала, – проворчал Фа Лой.
Тина сжалась от дурного предчувствия: Триже попадёт из-за неё, ведь его место на огороде, он не имел права к ней приходить. Надо что-то сказать, защитить, оправдать Трижу! Слова застряли в глотке; она и сама нарушила запрет, но разве она виновата?
– Что с вами сделаешь… – пробормотал тем временем Фа Лой. – Иди в лагерь.
– Да, Фа Лой.
Трижа побежал прочь. Когда топот и шуршание камешков под его голыми пятками стихли, старик присел на камень, опёрся о палку и произнёс:
– Выходи, хватит мокнуть.
– Но я…
– Глупая, я и не смотрю, – с досадой проговорил Фа Лой. – Я видел столько женщин, что мне тринадцатилетняя девчонка?
Пока Тина, путаясь в тряпках, торопливо одевалась, Фа Лой разглядывал звёзды на границе неба и моря, потом сказал:
– Может быть, я ошибся, что спас тебя с матерью когда-то. Надеюсь, что нет. Имей в виду, девочка, я не для того трачу силы, чтобы… Впрочем, ты не поймёшь. Впереди три года, они самые важные. Не до любовей будет.

https://author.today/work/157039

Глава 1. Гадалка с белыми волосами
Глава 2. Замуж пора
Глава 3. Дары моря
Глава 4. Великий корабль
Глава 5. Счастье её жизни
Глава 6. Побег
Глава 7. Город и остров
Глава 8. Занятия первых и вторых