Ptisa_Lucy все записи автора
Автор Valentina Polnova,

Глава 17

Она и сама хотела, чтобы её дети знали правду, но одно дело рассказывать об этом ребёнку и совсем другое – взрослому мужчине. Секреты не тяготили Анну Григорьевну, она могла бы промолчать, но была уверена, что настал момент Алексею узнать её тайну.

- Мне было десять лет, когда случилась эта история, - начала свой рассказ Анна Григорьевна, откинув назад светлые с сединой волосы. – Осень была холодная и дождливая, мы уже неделю не видели солнца – всё небо было затянуто сплошной массой серых тяжёлых облаков.

Я только-только начала выздоравливать после гриппа, и мама ухаживала за мной, но заразилась и заболела сама. Она не отличалась крепким здоровьем – могла простудиться, если сходила на работу без шарфа. Так, что мой грипп неизбежно передался и ей.

Из меня была не очень хорошая помощница по хозяйству. Пока мама лежала с температурой, я читала, рисовала, смотрела мультики и играла. Да, дома был настоящий кавардак – разбросанные вещи и игрушки, гора немытой посуды, пустой холодильник. Папа очень много работал, и приходил домой только переночевать, так что на его помощь можно было не рассчитывать.

Знаешь, в то время могли поставить на учёт, лишить родительских прав или забрать из дома ребенка без лишних разбирательств. Широкие полномочия социальной службы поддерживались разработанным перечнем требований по обеспечению нормального содержания ребёнка в семье. И если эти требования не выполнялись родителями, то ребенка забирали в детский дом. После этого можно было обжаловать решение через суд, но возвращали детей очень редко.

Пока я училась в четвёртом классе, в нашей параллели из трёх классов к концу учебного года сформировали один. Социальные работники проводили запланированные рейды, или наносили неожиданные визиты, или действовали по наводке «сознательных граждан».

Тот дождливый вечер навсегда отпечатался в моей памяти. Прошло уже больше сорока лет, но я не смогу забыть стук капель по крыше, низкое серое небо, и всё, что случилось после. Маме было очень плохо, у неё началась ангина. Высокая температура, горло болело так, что она едва могла разговаривать. Только хрипела, но и это доставляло столько боли, что она сразу же замолкала.

Она почти весь день пролежала в кровати, иногда вставала, чтобы попить или сделать необходимые процедуры. Я сидела на полу и раскладывала вокруг себя мячики и игрушки разных размеров, вспоминая названия планет солнечной системы. Мама прошла мимо меня на кухню с закрытыми глазами, как тень, медленными шагами, держась за стену. Она была похожа на старушку – сгорбленная, закутанная в бабушкин пуховый платок поверх старого махрового халата.

Я пошла за ней на кухню и спросила, чем я могу ей помочь. Но мама махнула рукой и попросила не подходить к ней, чтобы я не заразилась. Я смотрела на неё из коридора с такой жалостью, что мама даже заплакала. От слёз она стала выглядеть ещё хуже, опухшее лицо её раскраснелось, глаза словно провалились.

Трясущимися руками мама налила себе чай с лимоном и маленькими глотками медленно выпила. Потом она достала из шкафчика бутылку водки и стала делать компресс. Разложив на столе платок и кусок марли, сложенный несколько раз, мама отвинтила крышку, и стала потихоньку увлажнять марлю. Рука её дрогнула, и водка пролилась на стол и на мамины колени. Она словно бы и не заметила этого. Все её движения были такие медленные и осторожные, что запомнились мне до мельчайших деталей. И этот запах разлитой водки…

Анна Григорьевна встала из-за стола и отошла к окну. Ей до сих пор было тяжело вспоминать всё это, а рассказывать ещё тяжелее. Единственный человек, которому она когда-то доверила эту тайну был её муж, теперь пришло время и сыну узнать обо всём.

- Мама приложила компресс, повязала сверху этот дырявый пуховый платок, и обессиленно опустила руки, словно сделала какую-то очень тяжелую работу, и теперь ей надо отдохнуть.

В этот момент в дверь позвонили. Всё теми же маленькими шажочками мама побрела открывать дверь.

Наш дом находился в пригороде Красноярска, в районе, выстроенном за несколько десятков лет до этого. Дома сбивали с толку своей одинаковостью – одноэтажные постройки, с выложенными из белого кирпича стенами, и крышами, покрытыми тёмно-красной черепицей. Улицы, повторяя изгибы рельефа, резко меняли своё направление, а номера домов были не везде. Незнакомый человек мог легко запутаться в этом лабиринте типовых домов. Иногда к нам приходили «заблудившиеся», и мы направляли их в нужную сторону, так как наш дом стоял как раз на перекрёстке.

Высунув голову из гостиной, я увидела на пороге грузную промокшую женщину лет сорока, которая, не дожидаясь приглашения, сразу же сделала шаг вперед и оказалась в нашей прихожей. Не имея сил удивляться, мама спросила хриплым голосом: «Что Вам нужно?»

Нахмурив брови, женщина стала осматриваться своими маленькими злыми глазками, и, не глядя на маму, медленно сказала:

- Я никак не могу найти дом №27, - и после небольшой паузы продолжила. – Но, кажется, я зайду туда в другой раз.

Пристально рассматривая маму, эта женщина официальным голосом отчеканила:

- Я – работник социальной службы. И я не могу пройти мимо вопиющего нарушения прав ребёнка.
Мама, устало закатив глаза, прохрипела:
- Я не понимаю, о чём Вы говорите.
- Я удивляюсь, как вышло, что эта девочка, - женщина указала на меня своим пухлым пальцем с безвкусным маникюром на наращенных ногтях, - до сих пор живёт в таких условиях.
- Простите, я больна и очень плохо себя чувствую, - почти прошептала мама.
- Как же, больна! Да от тебя водкой несёт, как от спиртзавода! – выкрикнула женщина, посмотрев на стоящую в кухне открытую бутылку.

Лицо этой женщины казалось мне таким странным. Словами она выражала своё возмущение и недовольство, а губы растягивала самодовольная ухмылка. Направившись в кухню, она стала заглядывать в шкафчики, громко хлопая дверцами. Мама пыталась её остановить, но сил сопротивляться у неё не было.

Я даже не заметила, как она очутилась возле меня, рассматривая беспорядок в гостиной. Затем она схватила меня за голову и начала копошиться в волосах, перебирая их своими острыми коготками. Мама тут же отодвинула меня от неё, спрятав за свою спину.

- Уходите, - медленно и твердо прорычала мама.
- Я уйду только вместе с этим ребёнком. Девочке небезопасно находиться рядом с матерью-алкоголичкой, - злобно ответила женщина, задрав кверху и без того курносый нос.
- Этот бред будете рассказывать в другом месте, - мама указала ей на дверь.
- У меня всё сфотографировано, - она сунула в лицо маме свой телефон, - так что объясняться придётся тебе.

Наклонившись, эта женщина схватила меня за запястье и резко дёрнула к себе. Мне стало больно, и я вскрикнула. Мама попыталась оторвать её руку от моей с криками «Вы с ума сошли! Что Вы делаете? Отпустите её!» В конце концов маме удалось высвободить меня из её цепких рук. На моём запястье остался ярко-красный след и несколько крупных царапин. Увидев это, мама бросилась не неё, пытаясь вытолкать её за дверь, но эта женщина упорно сопротивлялась, всерьёз намереваясь снова схватить меня и увести из дома.

Они начали бороться, остервенело размахивая руками. От страха я забилась в угол, но продолжала смотреть на них, не отрывая взгляда. Не понятно откуда у мамы взялись силы для борьбы с женщиной почти в два раза крупнее её.

Анна Григорьевна закрыла лицо руками, словно не хотела видеть того, что произошло дальше. Но картины в её памяти оставались такими яркими, что просто так избавиться от них не удавалось. Алексей не мог пошевелиться или сказать хотя бы одно слово. Перед его глазами разворачивалась история, быть может, определившая его судьбу, и он боялся прервать её. Две крупные капли стекли по щекам его матери, капая на белоснежный глянцевый стол. Промокнув лицо бумажной салфеткой, она продолжила:

- Сделав отчаянную попытку освободиться, мама с силой оттолкнула её от себя. Отшатнувшись назад, эта женщина наступила на мой зелёный мячик, изображавший Венеру в Солнечной системе на полу гостиной. Потеря равновесия для такой массы тела, неминуемо ведёт к падению. И она упала. Упала прямо на Юпитер, который я обозначила большой металлической пирамидкой, привезённой из Египта. Вершина этой пирамиды врезалась между её шейными позвонками.

На несколько мгновений всё затихло. Никто из нас не двинулся с места. Я смотрела на её неподвижное тело широко распахнутыми глазами, и весь мой страх сразу же испарился. Мне почему-то стало так спокойно и радостно, от того что вся эта возня закончилась. Конечно, я не сразу поняла, что случилось, но отнеслась к этому совершенно равнодушно.

Я встала с пола и сделала шаг вперёд, но мама остановила меня. Потом она подошла к лежащей среди разбросанных игрушек женщине, нагнулась, и слегка тронула её за плечо. Но, увидев растекающуюся лужицу крови, она отшатнулась, молча взяла меня на руки и отнесла в спальню. Я уселась на своей кровати и стала ждать, что же будет дальше. Из комнаты я услышала, что мама разговаривает по телефону с отцом.

Через полчаса он приехал. Минут тридцать родители разговаривали, затем отец зашёл ко мне и попросил не выходить из комнаты, пока он не вернётся. Я так и сделала. Пытаясь занять себя чтением, я просто перелистывала страницы, изредка задерживая взгляд на наиболее интересных картинках, а перед глазами всё время мелькало застывшее лицо женщины, пытавшейся забрать меня из родного дома. Родители приехали домой поздно ночью, но я не спала, словно чувствовала необходимость убедиться в том, что они решат все проблемы и вернутся.

Мама зашла ко мне и осторожно присела на край кровати. Я смотрела на неё молча. Мне так хотелось дать ей понять, что я её вовсе не осуждаю, что я на её стороне, и теперь всё будет хорошо. Но подобрать подходящие слова у меня не получалось, поэтому я потянулась к ней и обняла так крепко, как только могла.

Обнимая меня в ответ, мама начала плакать, и в комнату вошёл отец. Он подсел к нам и, обращаясь ко мне, строго произнёс: «О том, что случилось сегодня нельзя никому рассказывать. Ты поняла, Анюта?» В ответ я закивала головой, не отрываясь от мамы. Сквозь слёзы мама шёпотом спросила: «Ты испугалась?» Я отрицательно покачала головой, и вскоре уснула прямо на маминых руках.

На следующий день я проснулась довольно поздно и осторожно, на цыпочках, вышла из комнаты. Проходя мимо гостиной, я остановилась – там было всё чисто и убрано, ни следа вчерашних событий. На кухне папа домывал посуду и, усадив за стол, поставил передо мной тарелку с овсяной кашей.

- Анюта, маме сейчас очень трудно. Ты должна помогать ей во всём. Справишься? – вкрадчиво произнёс отец, присаживаясь напротив меня.
- Угу, - ответила я, жадно уплетая кашу.

С этого дня я действительно начала заботиться о маме и помогать ей всеми силами. Может быть я повзрослела и почувствовала ответственность за всё, что происходило у нас дома. Я испытывала необходимость показать маме, что ей не за что себя винить, но как это сделать не понимала.

По началу всё шло как обычно, но мне так только казалось. Несмотря на то, что к нам никто не приходил искать эту женщину или хотя бы спрашивать о ней, я стала замечать, что мама начала вздрагивать при каждом телефонном звонке или стуке в дверь. Она прислушивалась к шуму проезжавших мимо машин, к разговорам людей на улице, и мрачнела при любом упоминании о социальных службах.

Все эти внутренние переживания, чувство вины и угрызения совести в конце концов обернулись для мамы серьёзной болезнью. Несколько лет мы безуспешно боролись, но рак оказался сильнее. Она считала приближающуюся смерть расплатой за совершённое преступление. Отец пытался убедить её, что это был несчастный случай, но она была уверена, что только собственной жизнью сумеет искупить вину.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

https://author.today/u/vpolnova

Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10	Глава 11 Глава 12, 13 Глава 14 Глава 15 Глава 16