Ptisa_Lucy все записи автора .Автор Maxfactor72,



Всех, кто не дождался

Лейтенант Харлан Ловетт– командир танка
Сержант Спенсер Уолл («Израэль Хэндс») - наводчик
Рядовой Джон Лерман - заряжающий
Капрал Самсон МакМанус - механик-водитель.

Маленький худощавый парень с острым, как у лисицы, лицом и умными глазами, робко спросил у хозяина заваленной старьем квартиры:
- Так как насчет карабина? Продайте его мне.
Одноногий ветеран скептически посмотрел на собеседника, глотнул прямо из бутылки и прохрипел:
- Значит, Питер, ты собираешься на войну? Да?
- С начальством не спорят, Райли, - промямлил Питер. – Редакции нужен репортаж…
- Знаю я, что может наснимать такой рохля, как ты. Пару фотографий тылового начальства, полевую кухню, да раненых в госпитале. А потом будет хвастать, что храбро сражался с врагом!
Питер покраснел:
- Что могу, то могу. Я, конечно, постараюсь подобраться поближе…
- Да ты обделаешься еще во второй линии! Кто догадался тебя послать? – Райли допил свое пойло и зашвырнул бутылку в мусорную кучу прямо посреди комнаты.
- Обычно в командировки ездил Джейк… в общем, похороны были неделю назад. А номер сдавать надо.
Райли запустил себе пальцы в седую шевелюру и расхохотался:
- Номер ему сдавать надо! Предлагаю пари! Если ты привезешь мне снимки с передовой, я отдам тебе ружье! А если нет – тысяча баксов для меня не лишние. Плюс ты вычистишь мою квартиру от этого дерьма! – старый солдат ткнул пальцем в мусорную кучу посреди комнаты.
- Может, все же просто продадите…
- Трус! – выплюнул Райли. – Тряпка! Пошел вон! Жаль я тогда, в окопе, не посоветовал твоему отцу надевать презервативы!
Питер вздохнул и робко сказал:
- Хорошо. Я согласен. По рукам!
- Вот это по-мужски, - Райли откупорил новую бутылку. – Жаль, с тобой не выпьешь.
- Райли, - неожиданно для себя спросил Питер. – Почему ты не куришь? Я задавал этот вопрос отцу. Он сказал мне, чтобы я не совался не в свое дело.
- Вредно для здоровья! – расхохотался старый солдат. – Я из-за сигареты лишился ноги!
- Как это?

Райли помрачнел. Налил себе стакан, долго рассматривал на просвет янтарную жидкость и, наконец, осушил его одним глотком.
- Мы были на Окинаве, когда на нас напали грязные джапы… Да что я такое несу? Мы сражались в джунглях, в грязи, среди москитов и ядовитых змей. Голодные, в расползшейся от постоянной сырости одежде. В любую минуту из зарослей могла прилететь пуля. И единственной отрадой для нас была затяжка крепкого табака. Мы берегли курево, как собственные глаза.
Райли налил новый стакан и поставил его на стол:
- Наш взвод выдвинулся на позицию… Ночь, темнота, я не видел собственные ладони. Надеюсь, ребята меня простят… Мы не курили уже сутки… А они ждали. Как только я щелкнул зажигалкой, шквал огня смел наш взвод. Половина погибла сразу. Мне раздробило бедро, а потом твой отец, раненный в шею, тащил меня два часа. А они шли по пятам…
Питер сидел в насквозь пропыленной комнате, и слушал бормотание старого солдата, пока тот не повалился на пол и не захрапел. Тогда он повернул спящего на бок и пошел к себе, в скромную квартиру холостяка.

Первое, что поразило Питера, как только он спустился по грузовой рампе транспортного самолета – адская жара пустыни и дикая суета. Он и не думал, что война – это в первую очередь броуновское движение людей и техники. Сновали джипы, ревели моторы грузовиков, куда-то торопились офицеры, криками подгоняя солдат в выгоревшей песочной форме.
Кто-то положил на плечо руку. Безусый капрал улыбался так, будто все, что происходило вокруг, его не касалось. «Солнечный мальчик» - мысленно назвал его Питер.
- Вы – Питер Блейк? Фотограф? Я - рядовой Маккормик, водитель! У меня приказ доставить вас к бригадному генералу Муру!
Питер сел в джип, расчехлил камеру и несколько раз щелкнул затвором, снимая солдатскую толчею.
- А меня? – попросил «солнечный мальчик». – Порадую Джинни. Я не видел ее полгода. Она пишет, что любит и ждет встречи со мной, как цветок с каплей дождя!
Маккормик достал из кармана фотографию. Но Питера заинтересовала не длинноволосая большеглазая девушка-хиппи. В ней не было ничего особенного – обыкновенная девица на все времена. Фотограф, открыв от удивления рот, смотрел на облицованное плиткой здание. Да это его редакция!
Питер назвал город, и улыбка Маккормика стала еще более солнечная.
- Так ты земляк? Ну, дела!
Питер достал из ранца фотоаппарат и щелкнул затвором. Маккормик нажал на газ и джип медленно покатил, пробираясь сквозь тыловой хаос.
Бригадный генерал Мур ждал в штабной палатке. Не пожимая руки Питеру, он предложил кофе с галетами и сказал так, будто не служил в армии, а всю жизнь работал официантом:
- Что будете снимать? Кухню, госпиталь? У нас неплохое снабжение.
«Да что они с Райли, сговорились?» - подумал Питер, набрался смелости и едва слышно сказал:
- Мне нужно на передовую, сэр. В самую гущу событий.
Мур недоверчиво прищурился:
- Боюсь, тебе лучше остаться в тылу. Звонили из редакции, сказали, чтобы мы с тобой обошлись понежнее.
- Мне нужно на передовую, - упрямо повторил Питер.
- Хочешь сенсацию, да? Жареный материал? Я не возьму на себя ответственность за твою жизнь! – Мур сделал упор на слово «твою». - Снимай кухню, снабженцев… артиллерийскую батарею, наконец! От передовой держись как можно дальше!
Питер шмыгнул носом, как мальчишка, у которого отобрали любимую игрушку. Суровый взгляд генерала смягчился. Мур посмотрел на часы.
- Капрал Маккормик!
- Я, сэр! – немедленно откликнулся «солнечный мальчик».
- Отвезите фотографа в расположение роты первого лейтенанта Ловетта. Пусть мистер Блейк поснимает наших ребят перед атакой. Потом доставьте его в штаб.
- Есть, сэр!
Питер побрел за Маккормиком.

Ехали долго. Сначала джип остановил патруль военной полиции. Сержант долго проверял документы и отпустил «пленников» лишь получив по рации подтверждение. Потом ждали, пока проедет колонна высоких, почему-то больше похожих на морские катера, чем на сухопутные машины, бронетранспортеров с пехотой на броне.
Джип промчался по асфальтовому шоссе, обогнул каменную гряду и Питер увидел танки. Шесть бронированных машин с плоскими башнями и длинными стволами орудий, с облупившимся камуфляжем и сорванными грязевыми щитками выглядели так, будто пережили апокалипсис. На каменистой почве вдавленными штрихами темнели отпечатки гусениц.
- Идите к командирскому танку, он с двумя пулеметами на башне! – крикнул Маккормик. – Я подожду в машине!
Лейтенант Ловетт, худой мужчина с удивительно добрыми для военного глазами, открыл башенный люк:
- У меня нет времени! – сказал он. – Мы выступаем через несколько минут!
Питер не успел ответить. Откуда-то издали послышался нарастающий вой. Маккормик выскочил из автомобиля, и тут же прямо перед ним вырос черный, пронизанный огнем куст разрыва. Что-то мягко толкнуло в грудь, и Питер покатился по земле, прижимая к себе камеру – свое единственное сокровище. Он тут же вскочил на ноги, отряхиваясь, и застыл с открытым ртом, не в силах отвести взгляд от изломанного, иссеченного осколками тела Маккормика.
«Солнечный мальчик» привалился к джипу спиной, его неподвижные, остекленевшие глаза уставились в пылающий горизонт. Из трещины в черепе, заливая убитому лицо, сочилось что-то темно-красное пополам с белым. Оторванная взрывом нога валялась рядом, из обрывка штанины торчала сверкающая на солнце кость. Фотографа затрясло, будто по пустыне пронесся порыв ледяного ветра.
«А ведь и меня могло бы так же…» - подумал Питер, машинально поднял фотоаппарат к глазам, поймал кадр и нажал на гладкую, холодную кнопку… И вместе со щелчком затвора что-то переключилось в душе фотографа. Не сломалось, нет. По нервам словно прошлась невидимая метла, навсегда выметая страх, жалость, сострадание и даже природную робость. Душу сковал могильный холод, как если бы в самое сердце ударил осколок зеркала Снежной королевы. И когда затвор камеры закрылся, Питер был уже совсем другим человеком.
Он без колебаний обыскал тело Маккормика, снял с убитого уцелевшую кобуру с пистолетом и достал из кармана залитое кровью письмо.
- Железные нервы! – мрачно сказал кто-то позади.
Питер медленно обернулся. Невысокий, крепкий, будто свитый из одних жил, мужчина вытирал рот вымазанным рукавом комбинезона.
- Быстро в машину, если не хочешь остаться здесь! – крикнул танкист. – Пора ехать!
Питер кое-как втиснулся в узкий люк и сунул пистолет Маккормика в ранец. Крепыш спрыгнул следом и захлопнул створки. Командир танка, уже знакомый лейтенант Ловетт, как-то странно посмотрел в глаза фотографу и ткнул пальцем в жилистого:
- Заряжающий Джон Лерман! Твой командир! – и приказал кому-то: - Вперед, Самсон!
Танк качнуло, и Питер едва успел схватиться за поручень. Лерман встал у орудия во весь рост и показал на сиденье у потолка башни:
- Марш к перископу! Если что увидишь – кричи в микрофон. И надень шлем!
В окулярах плясали небо и земля. Наконец, Питер приноровился к смотровому прибору и сквозь пыль увидел силуэты других танков, изрезанный холмами горизонт и несколько смешно подпрыгивающих бронетранспортеров на высоких колесах.
- Хэндс, на один час! – крикнул командир. – Бронебойным огонь!
Питер оторвался от перископа. Заряжающий вытащил снаряд, дослал его в патронник и крикнул:
- Готово! Стабилизатор включен!
Казенник орудия заходил ходуном.
- Выстрел! – отозвался наводчик.
Питер ждал оглушительного грома, но вместо него пушка издала невнятное «бум-пыщщ», отскочила назад и со звоном выбросила тускло блеснувшую гильзу. Едкий пороховой дым защекотал ноздри, Питер чихнул и едва не ударился головой о перископ.
Новый снаряд исчез в патроннике. Щелкнул затвор. Лерман заорал «готово!», обернулся и весело прокричал:
- Что, понюхал пороху? Наблюдать за местностью!
Питер приник к смотровому прибору. Несколько столбов черного дыма упирались в небо – видимо, там горели танки противника. Пушка выстрелила, Питер от неожиданности рванул рукоятки и увидел груду камней, из-за которых торчало что-то вроде едва заметной палочки. Орудийный ствол!
- Там! Там! – закричал Питер в микрофон.
- Да где? Направление? Быстро! – отозвался Ловетт.
Питер глянул на прибор, потом на свои часы, пытаясь понять, какой цифре соответствует азимут и, наконец, ответил:
- Десять! На десять часов!
- Так… Вижу… Молодец! Эхо один-один запрашивает срочную воздушную поддержку! Координаты…
Два вертолета промчались, казалось, над самой головой. Через минуту из-за камней потянул все тот же черный дым.
Танки проскочили мимо закопченных машин врага, и вышли к городу – беспорядочному нагромождению зданий посреди каменистой равнины. Несколько нефтяных вышек маячили за домами. И вдруг машина справа будто споткнулась. Танк остановился, из моторного отсека вырвались светлые языки пламени.
- Да где она?! – закричал Ловетт.
- Не вижу!
Красная черточка метнулась к танку, и башня загудела, как колокол. «Рикошет!» - крикнул кто-то. Питер покрутил перископ и отыскал врага.
Противотанковую пушку поставили едва ли не на самом виду: прямо в палисаднике двухэтажного дома – белого, чистого, как с рекламного плаката. Дульный тормоз, будто сжатый кулак, грозил неминуемой смертью. Наверное, никто не догадался посмотреть в сторону вражеского орудия – ни танкисты, ни пехота.
- На два часа! – крикнул Питер.
Башня медленно, как в замедленном кино, развернулась вправо.
- Хэндс, осколочным! Огонь! – приказал Ловетт.
- Выстрел!
Дом подпрыгнул, стена обвалилась, похоронив под собой пушку вместе с расчетом.
Наконец, отряд ворвался в город. Пехота медленно пробиралась по улицам. Танки стреляли и стреляли, уничтожая пулеметные гнезда, стирая с лица земли целые здания, которые враг успел превратить в укрепленные точки.
Питер крутил перископ, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь дым. Увидел на плоской крыше чью-то фигуру с длинной трубой в руках и понял: гранатометчик. Но пушка смотрит в другую сторону!
Прежде, чем заряжающий успел ему помешать, Питер отщелкнул задвижку, распахнул башенный люк, схватил рукоятки пулемета и нажал на спуск. Человек на крыше переломился пополам и упал.
Лерман схватил Питера за ногу, но он вырвался и продолжил с каким-то противоестественным наслаждением расстреливать всех, кто показывался в окнах или на крышах. Падали и катились вражеские солдаты, тысячами осколков разлетались уцелевшие стекла. Звенели гильзы. Но лента кончилась, и пулемет перестал отзываться нервной дрожью. Питер, не обращая внимания на щелчки пуль по броне, достал фотоаппарат, отснял несколько кадров и только тогда спустился в башню.
- Тебе жить надоело? Здесь полно снайперов! – зарычал было Лерман, но тут же отвел взгляд и бросился к пушке.
Бой утих. Лишь отдельные выстрелы доносились откуда-то с окраины. Три уцелевших танка, пройдя город насквозь, вернулись на главную площадь.
Питер отыскал ранец, выбрался из башни, спустился на землю и посмотрел на свои руки. Пальцы не дрожали.
Зря Райли когда-то говорил, что после первого боя невозможно заснуть – перед глазами стоит лицо застреленного врага. Нет. Оказывается, убивать легко, даже интересно. Нажал на гашетку – и переламываются пополам фигурки. Как в тире.
Ловетт пожал руку Питеру, избегая, однако, смотреть ему в глаза:
- Спасибо тебе. Ты прямо как ангел-хранитель. Талисман на один бой. Я доложил по радио, сейчас будет машина, поедешь в штаб. А мы уйдем на переформирование – от моей роты осталось всего три танка. Напиши об этом в газете. Может, кто-нибудь из начальства заметит?
Подкатил бронетранспортер. Чумазый водитель по пояс высунулся из люка и крикнул:
- Мистер Блейк? Садитесь, сэр, такси подано! Поездка за счет заведения!
Питер забрался в десантный отсек, пристроился на сидение и бронетранспортер, покачиваясь, поплелся в тыл.

Главный редактор, то и дело поправляя очки, разложил фотографии на столе:
- Питер, ты превзошел самого себя! Я и не надеялся на такой превосходный материал! Никогда бы не подумал, что ты ринешься в самое пекло!
- Оно того стоило, - Питер протянул снимок убитого Маккормика.
Редактор поморщился:
- Спрячь. Это публиковать не стоит. Ни к чему обывателю видеть ужасы войны.
- Боитесь, что это отпугнет новобранцев или их родителей?
- И это тоже, - редактор почесал начинающую лысеть макушку и замялся, будто стеснялся того, что ему придется сказать. – Через пару месяцев намечается новая командировка в горячую точку. Ты поедешь?
- Разумеется, - Питер улыбнулся. – Только свистните.
- И тебе не страшно?
- Нет, - пожал плечами фотограф.
- Понятно, - редактор тяжело вздохнул и поднял трубку телефона. – В любом случае спасибо. Можешь идти. Я тебя не задерживаю.
Питер надел на плечи ранец и вышел в приемную, по старой журналистской привычке оставив дверь чуть приоткрытой. Секретарша вымученно улыбнулась и уткнулась в компьютер, будто не замечая фотографа.
В кабинете редактор повысил на кого-то голос:
- Я неправильно выразился? Пару недель отпуска! Пусть отдохнет, сходит к психотерапевту. Почему? Он не боится! Понимаете? У Джейка руки тряслись после командировок, а Питер стоит и улыбается…
- Мистер Блейк, вам лучше идти, - пролепетала секретарша.
- Пожалуй, - согласился Питер.
Он вышел из приемной, спустился по лестнице к выходу и побрел на автобусную остановку. У застекленного павильона стояли люди. Питер, по-прежнему улыбаясь, нажал на холодную, рубчатую гашетку. Пулемет задрожал, и беззащитные фигурки переломились пополам…
- Вам плохо, молодой человек? – полная женщина средних лет участливо посмотрела на Питера.
- Все нормально, - уверенно сказал он
- Улыбка у вас… нехорошая.
Питер махнул рукой и влетел в автобус. За окном поплыли залитые солнцем улицы. В глазах потемнело, поле зрения сузилось, остался только широкий светлый прямоугольник, будто в танковом перископе. На крыше появился человек с длинной трубой. Фотограф попытался открыть люк, но лишь вцепился в волосы сидящего впереди пассажира.
- Вы что себе позволяете, юноша?! – возмутился пожилой мужчина.
- Простите, пожалуйста…
Питер выскочил на конечной остановке – почти на самой окраине города. Глянул адрес на залитом засохшей кровью конверте, свернул в переулок и постучал в дверь маленького одноэтажного дома.
- Кто здесь? – спросил молодой женский голос.
- Джин Саймон? У меня письмо от Ричарда Маккормика. Вашего жениха.
- Он погиб, я знаю… но все равно заходите.
Питер прошел в гостиную и раскрыл рот. Его поразил огромный, во всю стену, телевизор. На экране вспыхнула заставка фильма: «По мотивам романа Рафаэля Саббатини. Одиссея капитана…»
- Впечатляет? - воскликнула Джин. – Знаете, сколько стоит?
Только теперь Питер обратил внимание на девушку. На счастливый взгляд молодой жены. На ухоженные, заплетенные в косу волосы и длинные, ярко накрашенные ногти. На яркий халатик, сквозь ткань которого просвечивал кружевной бюстгальтер.
- Мое имя Питер Блад, - представился фотограф, сел за стол и поставил рюкзак на колени. – Я привез вам то, что осталось от вашего жениха.
Джин быстро кивнула и села напротив.
Питер выложил фотографии улыбающегося Маккормика и протянул письмо.
- Мне очень жаль, - равнодушно сказала Джин и, стараясь не коснуться кровавого пятна, в клочки разорвала письмо и бросила его в мусорную корзину. Туда же отправились фотографии.
- Вам… что? – переспросил Питер. – Жаль? И это все?
- Да. А что вы еще надеялись от меня услышать?
- Ну, хорошо. Я вас расшевелю… - Питер швырнул на стол снимок изувеченного снарядом водителя.
Джин зажала рот и выбежала из комнаты. Через несколько минут она вернулась и выкрикнула:
- Зачем вы мне это показываете? Я вышла замуж! Задолго до того, как Ричард погиб!
- Ты же писала, что ждешь его, как цветок дождя… или что-то вроде того, – сказал Питер.
- Конечно, писала! – согласилась Джин. - Я не хотела его расстраивать. Узнал бы все после.
- Грязная… - Питер задохнулся от гнева. - Где твой муж?
- Нахал! Вон из моего дома! Или я вызову полицию!
Питер сунул руку в рюкзак и выхватил пистолет. Джин взвизгнула и бросилась на кухню. Питер догнал ее.
Девушка распахнула халатик:
- Может, развлечемся, ммм?
Питер поднял пистолет и трижды нажал на спуск. Джин переломилась пополам и медленно осела на пол.
Распахнулась дверь. В кухню влетел высокий молодой человек:
- Что здесь…
Питер выстрелил. Переносица парня будто провалилась. Он рухнул ничком, с грохотом опрокинув посудомоечную машину.
- А это совсем не страшно, карать всех, кто не дождался, - сказал себе Питер, покопался в мусорной корзине и выудил оттуда фотографии Маккормика. Равнодушно глянул на растекающуюся по кухне лужу крови, подхватил рюкзак и вышел из дома.
В кармане лежали еще два письма.