Ptisa_Lucy все записи автора
Автор Valentina Polnova,

Если в стабильной среде сосуществуют два конкурирующих вида,
это происходит в результате разделения их экологической ниши.
Если такого разделения нет, один из видов обречен на вымирание.
Принцип конкурентного исключения Гаузе.

Если бы ещё год назад кто-нибудь сказал мне, что я буду слушаться чужого голоса в своей голове, я бы посоветовала сразу же отправить меня в психушку. А теперь я понимаю, что в этом нет никакого смысла. И дело вовсе не в психическом расстройстве, травме головы или раковой опухоли. Причина в том, что я больше не одна. Меня много. И я буду везде.
Прошлой осенью мама заболела – острый миелоидый лейкоз. Едва я успела приехать, как врач предупредил, что надо готовиться к худшему. Времени у неё оставалось мало, и я целые дни проводила в её палате.
Как и всю предыдущую неделю, утро встречало меня низкими тучами и мелким надоедливым дождём. Стряхивая капли воды с яркого букета разноцветных гербер, я зашла в просторный холл местной больницы. Всего пара человек стояла возле стойки регистрации, а вокруг царили спокойствие и тишина, словно рабочий день ещё и не начался. Я уже направилась к лестнице на второй этаж, как вдруг услышала позади себя знакомый голос:
- Сэмми! Ты ли это? Снова в нашем захолустье?
Развернувшись, я увидела свою бывшую одноклассницу, которая заключила меня в свои объятия, не дав возможности даже поздороваться. Копна пышных рыжих волос, словно бабушкина шаль, накрыла моё лицо. В нос ударил знакомый аромат цитрусовых с примесью кокоса и ванили. Неужели за пятнадцать лет она даже шампунь не поменяла?
- Привет, Кити! – задыхаясь, прохрипела я, даже не надеясь быстро освободиться из рук лучшей нападающей нашей школьной команды по волейболу. – Я рада тебя видеть. У тебя всё в порядке?
- Да, ерунда, - Кити махнула рукой в сторону стоявшего неподалёку подростка. Она немного поправилась после школы, но это было ей к лицу. Ямочки на щеках стали ещё заметнее, а сама она излучала теплоту и радушие. – Кажется, мой старший выбил палец на тренировке. Ты же знаешь, как это бывает. А тебя каким ветром сюда занесло?
- Мама заболела. Ей недолго осталось, - сквозь слёзы проговорила я. Кити оказалась первым и единственным человеком, с которым я поделилась своим горем. Я разговаривала только с мамой и врачами, затем спала, и снова возвращалась в больницу. И так уже вторую неделю.
Удивительно как меняется человек, при упоминании больниц, врачей и всего, что связано с болезнью. Улыбка на лице тут же сменяется сочувственной гримасой. Хотя в душе остаётся приятная теплота от того, что с тобой ничего подобного, к счастью, не произошло. Лишь немногие способны искренне сопереживать чужому горю и также искренне радоваться чужому счастью. Кити была одним из таких людей.
- Саманта, милая, что же ты мне сразу не позвонила, - Кити теперь уже осторожно обняла меня и погладила по голове как маленького ребенка.
- Да мне некогда было, - немного успокоившись, всхлипнула я. – Целыми днями здесь с мамой.
- Доброе утро! – проходивший по коридору доктор приветливо улыбнулся Саманте.
- Кажется, ты приглянулась доктору Гиденсу, - прошептала Кити, когда он отошёл подальше.
- Твоему воображению можно только позавидовать, - устало ответила я. – Приходи ко мне вечером. Я действительно рада, что встретила тебя.

Весь вечер мы с Кити пили вино и болтали, сидя на старом мамином диване, который так и просился на свалку. Она рассказала о своём замужестве и счастливом материнстве, я – о рутинной офисной работе и нежелании к ней возвращаться. За пару часов я узнала новости обо всех наших общих знакомых. То ли знакомых было не очень много, то ли новостей за годы моего отсутствия набралось маловато. Я расслабилась и впервые за долгое время от души посмеялась. И тут позвонили из больницы. Несколько часов я рыдала на руках у Кити и, обессиленная, наконец, уснула.
Она не отходила от меня несколько дней. Помогала всё организовать. Я пила успокоительные, поэтому похороны и поминки прошли для меня как в тумане. Люди вокруг двигались так медленно, подходили, что-то говорили, а я только кивала. Все эти церемонии казались мне бесконечно долгими. Возможно, их придумали только для того, чтобы близкие люди могли как можно быстрее смириться со своей утратой, потому что единственное, о чём я думала в день похорон своей матери, так это о том, чтобы он, наконец, закончился.

Открыв глаза утром, я облегчённо вздохнула от осознания, что не нужно никуда идти. Ватными ногами, пошатываясь, я добралась до ванны. В зеркале отражалось лицо какого-то героинового наркомана. «Надо приводить себя в порядок», - подумала я и направилась за кофеиновой дозой бодрости. Раньше я и не замечала, что раковина протекает, дверца шкафа возле плиты еле держится на одной петле, а кухонный стол начинает шататься от малейшего прикосновения. Направившись в гостиную с чашкой кофе в руках, я поняла, что там ситуация ничуть не лучше. «Хлам, выкинуть, сжечь к чертям собачьим», - вот и всё, что я могла сказать, глядя на скромный интерьер маминой гостиной.

- Я решила продать дом, - заявила я пришедшей меня проведать Кити. – Придётся почти всё выкинуть и сделать ремонт, перестелить полы…
- Хорошо. Хоть займешь себя чем-то, а то выглядишь как привидение.
- Я ведь не должна чувствовать себя виноватой, что хочу избавиться от всего этого? – после небольшой паузы проговорила я, сделав в воздухе круговой жест указательным пальцем.
- Ты чувствуешь то, что чувствуешь. Принимай это как должное и не мучай себя понапрасну, - Кити по-матерински взяла меня за руку.
- Я так тебе благодарна! – руки сами собой потянулись к Кити, и теперь уже ей было сложно освободиться из моих объятий.

Два дня я нагружала коробки всяким старьём, чтобы поскорее начать ремонт. Но, открыв дверь в мамину комнату, я так и не смогла переступить через порог. «Пожалуй, оставлю это на потом», - подумала я и развернулась. Распахнув дверь в подвал, я пошатнулась от запаха сырости и плесени. Тусклый свет лампочки где-то внизу едва освещал ступеньки хлипкой лестницы. Я начала медленно спускаться, несмотря на угрозу каждой ступеньки рассыпаться прямо под моими ногами. Я ожидала увидеть внизу такую же кучу всякого барахла как и в остальном доме, но здесь были только здоровенные ящики, судя по запаху наполненные каким-то компостом. Садовый инвентарь, больше походивший на забытые орудия пыток, угрожающе таращился на меня с правой стены этого подземного бункера. Недоступная для света дальняя стена прятала в темноте огромный стеллаж с коробками. Подойдя ближе, я начала рассматривать их содержимое. Старая керамическая плитка, ящики с землёй, покрытые беловатым налётом, пустые цветочные горшки, мешочки с семенами – всё это отголоски давнего увлечения мамы цветоводством. Сейчас в доме не было ни одного растения. Почему она перестала этим заниматься?

Потянув на себя одну из коробок, я не заметила, что дно у неё совсем прогнило, и всё содержимое рухнуло мне под ноги с характерным звуком разбивающегося стекла. Я подняла уцелевший бутылёк и в полумраке прочитала этикетку: «Стимулятор роста цветочных растений». Сгрузив уцелевшие баночки в ближайший ящик, я потянула на себя коробку с цветочными горшками, которая оказалась не такой лёгкой, как я предполагала. Пошатываясь под тяжестью своего груза, я сделала неосторожный шаг и угодила ногой в лужу только что разлитого удобрения. Рефлекторно я схватилась за ближайшую опору, которой оказался старый ненадёжный стеллаж, но это не уберегло меня от падения. Лёжа на полу, я видела, как вся эта серо-коричневая пыльная масса падает на меня, словно обвал в угольной шахте. Я машинально закрыла лицо руками.
Очнулась я уже в больнице. Доктор Гиденс что-то записывал, поглядывая на прикреплённый к стене рентгеновский снимок.

- Что случилось? - прохрипела я не своим голосом, пытаясь вспомнить, как попала в больницу.
- Вы чуть было ни похоронили себя заживо, - попытался пошутить доктор, но по моему взгляду понял, что получилось неудачно, и он продолжил. – Вы получили несколько ушибов, рваную рану плеча и довольно существенный удар по голове. Несколько часов Вы пролежали в холодном подвале, присыпанная землёй, поэтому я так пошутил, - смущённо начал оправдываться он. - Простите.
- Как я сюда попала?
- Ваша подруга вызвала скорую. Мы взяли все необходимые анализы. Сотрясения у Вас нет, перелома тоже, так что утром можете отправляться домой.
- Спасибо. У меня даже ничего не болит, только усталость какая-то.
- Это болеутоляющие, - улыбнулся доктор. – Когда их действие закончится - всё начнёт болеть.
Я отметила, что у него странное чувство юмора, но в целом он очень даже милый.
- Я выписал Вам лекарства, - он протянул мне исписанный листок. – И там внизу мой номер телефона, если вдруг что-то понадобится, – немного запнувшись, он продолжил. – Или если захотите выпить чашечку кофе… со мной.
- Я позвоню, - слегка улыбнувшись, ответила я. – Только сначала мне надо немного поспать.
- Я Вас оставлю. Отдыхайте.
Кити заехала в больницу утром и взяла с меня слово, что я больше ничего не буду делать в этом доме одна. Конечно же, я пообещала, тем более, что сил продолжать всё равно не было – левой рукой я и карандаш не смогла бы поднять, всё тело украшали синяки и ссадины, а в глаза словно брызнули из перцового баллончика.

Лёжа в своей кровати, я уставилась в пустое белое пространство потолка. Всё окружающее расплывалось перед глазами, словно акварельный рисунок, залитый водой. Пчелиный рой, явно поселившийся в моей голове, активно заявлял о своём желании вырваться наружу. Белый налёт похожий на паутину проступил на всех ссадинах. Простынь подо мной стала влажной от пота, но лихорадка меня уже не волновала. Мышцы действовали отдельно от головы. Они заставили меня встать с постели, и выйти на улицу. Босые ноги осторожно касались мягкой осенней листвы, унося меня к ближайшему лесу. Длинная белая ночнушка цеплялась за ветки кустов. Она словно пытаясь задержать меня, но это было бесполезно. В темноте я добралась до небольшой поляны по пути к городскому водохранилищу. Всё. Я дома.

Встав на колени, я запустила руки в прелую осеннюю листву. Мягкая словно перина, она сладко пахла жизнью. Я зарылась в неё лицом, жадно вдохнув насыщенный аромат леса. Получив, наконец, желаемое, паутина грибницы из моих ран начала быстро разрастаться. В считанные минуты она покрыла мои руки и ноги, укутала всё тело, превратив меня в кокон из мицелия. Каждая клетка моего организма впускала к себе нового хозяина, который, как и полагается, сразу же начал наводить порядок. Синяки и ссадины исчезли, как и межпозвоночная грыжа, которая уже несколько лет не давала мне покоя. Тонкие бесцветные нити разгладили первые морщинки, встроились в структуру кожи и волос, после чего они засияли как от комплекса SPA-процедур. Вся моя предыдущая жизнь была лишь тенью. А теперь я рождалась заново.

Проснулась я в своей постели. Медленно оглядывая комнату, я поняла, что могу различить каждую пылинку, кружащуюся в воздухе, каждое волокно висевшего напротив меня фланелевого халата. Шорох листвы, росшего во дворе ясеня, звучал, словно возле самого уха. Да, всё это мне не приснилось. Схватив рукой горячую кружку с кофе, я не почувствовала боли. Содержащийся в грибнице хитин делал меня устойчивой к любым повреждениям. А неограниченный рост нитей мицелия обеспечивал быструю регенерацию тканей и органов. Вся эта информация просто находилась в моём сознании и не требовала никакого объяснения.

После завтрака я оттащила подальше от дома мебель из маминой комнаты, набросала сверху пакеты с её старыми вещами, и ещё кучу всякого барахла. Побрызгав всё это жидкостью для розжига, я чиркнула спичкой и вернулась в дом. Во мне было столько сил и энергии, что хватило бы и на пятерых. Оглядывая голые стены опустевшего дома, я решила, что пора подумать о размножении.
- Алло, - усталый голос доктора Гиденса на том конце трубки явно свидетельствовал о том, что его обладатель только что проснулся.
- Здравствуйте, доктор! Это Саманта. Приезжайте ко мне, я угощу Вас кофе.
Через тридцать минут он осторожно постучал в мою дверь.
- Я принёс рогалики, - доктор протянул мне бумажный пакет, источающий насыщенный аромат шоколада и грецких орехов.
- Рогалики подождут, - я отбросила пакет в сторону и потянула доктора в спальню.
Сдерживать себя было сложно. Главное не спешить, пусть хорошенько устанет. Я царапала ему спину и руки, пару раз укусила в шею, запуская под кожу гифы своей грибницы. Новая форма жизни медленно проникала в его тело, и когда он окончательно вымотался, я проявила всю свою силу. Удерживать его было так легко, словно он представлял собой тряпичную куклу. Укусы стали глубже и болезненней, но это не страшно. Потеря крови скоро будет восполнена, раны затянутся, и он всё поймёт. После того как он отключился, оставалось только немного помочь моим крошкам закончить свою работу.

Вечером, так не кстати, приехала Кити. Мне сейчас совсем не до неё. Она начала ходить по дому и звать меня. Моё молчание заставило её обеспокоенно метаться по всем комнатам. Стоя в темноте, я слышала каждый её шаг, могла повторить каждое движение. Она думает, что со мной опять что-то случилось. Спустившись в подвал, она начала искать меня глазами, не привыкшими к тусклому свету маленькой лампочки. Она уже собралась уходить, но большой ящик, накрытый куском брезента, привлёк её внимание. Приподняв край, она в ужасе вскрикнула и закрыла рот руками. В ящике лежал доктор, наполовину присыпанный землёй. Его тело было укутано белой паутиной мицелия, а из открытого в беззвучном крике рта, медленно росли всё новые и новые нити моей грибницы.
Кити не видела, что я приближаюсь к ней со спины, но, почувствовав чьё-то присутствие, она резко развернулась. Один удар садовой лопатой и Кити - без сознания. Что ж, теперь меня станет ещё больше.

Насыпая очередную порцию земли в ящик, где лежала связанная Кити, я услышала тихие стоны.
- Привет, Кити! – ласково прошептала я, наклонившись над ней, как над ребёнком в колыбели.
- Ты что такое вытворяешь?
- Скоро ты всё поймёшь, потерпи немного, - я вытерла подсохшую струйку крови, которая стекала по лбу от места удара лопатой.
- Нет! Сэмми! – запричитала Кити. – Как ты можешь?
Слёзы брызнули из её глаз. Не отдавая себе отчёт, Кити начала бессмысленно метаться в ящике из стороны в сторону.
- Отпусти меня! – закричала она. - Отпусти меня сейчас же!
- Я позвонила твоему мужу. Он в курсе, что ты останешься на ночь у меня, - спокойно проговорила я, пока Кити таращилась на меня непонимающими глазами с растёкшейся по щекам тушью.
- Ты не убьешь меня?
- Конечно, нет! Кити! – ласково проговорила я, проводя рукой по её растрепавшимся волосам. – Ты же моя лучшая подруга. И я хочу помочь тебе.
- В чём помочь? – нахмурившись, спросила Кити.
- Тебе когда-нибудь хотелось стать лучшей версией самой себя? Быть сильнее, выносливее, здоровее?
- Звучит как дурацкая реклама какого-то БАДа, - фыркнула Кити.
- В некотором смысле так и есть, - меня позабавило такое сравнение. – Совсем скоро жизнь всех людей изменится. Эволюция совершила очередной скачок, сравнимый лишь с переходом животных к наземному образу жизни.
- Я ничего не понимаю, - устало всхлипнула Кити. – Просто отпусти меня, пожалуйста!
- Я лучше покажу.
Схватив лежавшую на полу лопату, я резко провела ладонью по её острому краю. Кити вскрикнула. Я приложила свою окровавленную руку к ссадине на лбу Кити. Она пыталась вырваться, мотая головой из стороны в сторону. Бесполезно. Грибница уже проникла в её кровь, остаётся только немного подождать.
- Во мне живёт несколько километров тончайших нитей грибницы. Этот симбиоз сделает из нас новое улучшенное поколение людей. Травмы, болезни и другие повреждения останутся в прошлом.
В подтверждение своих слов я показала Кити ладонь, на которой остался лишь розовый след от пореза.
- Люди станут новым местом обитания грибницы, её вместилищем, обеспечивая прочность нашим клеткам, дополнительно вырабатывая витамины и питательные вещества.
- А что взамен? – недоверчиво спросила Кити.
- Мы дадим ей возможность активно передвигаться и распространяться на всё человечество, создав новый более совершенный вид живых организмов.
- Сэмми, пожалуйста, развяжи меня, и мы вместе со всем этим разберёмся.
- Конечно, только чуть позже. А теперь тебе пора отдыхать, - добродушно сказала я, и высыпала на подругу ещё один мешок вкусного питательного перегноя.

https://author.today/work/157631